Рыжий Волчонок. Книга вторая.

Мечному бою меня немного учили, но все равно вряд ли смогу устоять против опытного солдата, а вот вариант, который выбрал противник, меня устраивал лучше. Это уже не бой на мечах, а скорее, драка. А драться я умел, в отличие от людей этого мира (впрочем, я мало его еще знаю, может быть, мне доставались не самые лучшие драчуны?).

От удара прикладом я увернулся. Хотя, надо признать, с большим трудом. Я даже почувствовал у себя на скуле след от прошедшего рядом с головой вражеского приклада. Но кому-то одному должно повезти. Везунком оказался я. Противника по инерции занесло вперед, тот даже зашатался, пытаясь удержать равновесие, этого мне хватило, чтобы ткнуть мечом в противника.

Ударил я средненько. Не сильно, но и не слабо. И почувствовал, как с большим трудом, буквально с напрягом сталь клинка входит во вражеское тело. Сразу и не понял, в чем дело. Не до размышлений было. Я же сейчас убил человека и убил не штырем на расстоянии, а мечом — вот прямо рядышком человек лежит. Это уже потом до меня дошло, что у рилийца был защитный амулет, который и придержал мой удар. Будь удар чуть слабее, то мой меч, наверное, не смог бы пробить защиту рилийца. Я имею в виду защитную магию амулета.

Думать было некогда — лодку отнесло еще ближе к мосту и, несмотря на мешающий ветер, она держалась на прежнем расстоянии от берега. Конные рилийцы всё так и застряли на том же месте, не рискуя ехать дальше. Зайдя чуть подальше в лес, я сумел немного затариться энергией, которая мне сразу же пригодилась. Два пехотинца почему-то не захотели в меня разряжать свои ружья, я же не промахнулся.

Лодка тем временем подошла к одной из опор моста и, не задерживаясь, проследовала дальше вниз по течению. Я успокоился — проблема со спасением друзей, кажется, решена. Теперь надо думать и о собственном бегстве. Тем временем на мост уже въехали рилийские всадники, преследующие и рубящие запоздало спасающихся силетцев. Конный отряд, что шел вдоль берега, продолжил движение к мосту, отрезая меня от реки. На тот берег мне теперь не переправиться. Оставалось надеяться, что пехотинцы, забредшие в лес, окажутся самым слабым звеном среди рилийских вояк и мне посчастливится отсюда убраться.

Я углубился дальше в лес, взяв юго-западное направление, удаляясь от моста — там сейчас должны сконцентрироваться все рилийские силы. По мере того, как заходил вглубь леса, ветер спадал, и мне удалось набрать достаточно энергии, чтобы сплести силовой щит. Вот теперь я был относительно защищен. Почему относительно? Я помнил тот заговоренный магией меч, спастись от которого мне помог кошелек с золотыми монетами (меч пробил силовую защиту, но попал в кошелек, что был у меня за пазухой). Так что щит щитом, но про наступательную магию врагов тоже нельзя забывать.

Как ни странно, мне не попалось ни одного рилийца. Видимо, кроме нескольких человек, которых я побил в районе берега, больше никого не было, кто бы решил погнаться за нами. Основная масса пехотинцев двинулась на штурм моста, точнее, на избиение скучившихся перед узкой горловиной силетцев.

Полоса леса закончилась быстро, впереди лежало знакомое поле. Вдали у мортир шмыгали люди, судя по всему, собираясь их увезти. Мортиры сделали свое дело — теперь здесь не нужны. По полю, в районе наших позиций деловито ходили и даже бегали несколько десятков солдат — точное число сразу и не назовешь, настолько они рассеялись по всему месту прошедшего боя. Солдаты в основном собирали коней, сводя их в табуны, другая часть мародерствовала — сегодня добыча будет знатной. Думаю, что большая часть содержимого кошельков пойдет в сундуки командиров, но что-то достанется и остальным. Ну и, конечно, сами сборщики, без сомнения, прикарманят, хорошенько спрятав добытое.

Наших коней я не увидел, видимо, их уже оприходовали. Хотя, какие кони? Ну, окажись они на том месте, где мы их оставили, что дальше-то? Вскочить на коня и мчаться? Далеко не ускачешь. Поле перепахано, пустятся в погоню, мне не уйти. Хотя почему не уйти? В седле я держусь уже хорошо, а пока спохватятся, я буду уже далеко. Впрочем, рассуждения пустые — коней-то нет, значит, пойду пешком. Вначале вдоль кромки леса, чтобы не заметили, а потом надо будет осмотреться. Думаю, что лес скоро закончится. Ведь тот конный отряд рилийцев, что шел вдоль берега, откуда-то пробрался. Не через густой же лес? Значит, не так далеко или просека или, скорее всего, поле, пустошь.

Троих рилийцев, пересекавших мой путь, я заметил одновременно, как и они меня. Солдаты, видимо, кого-то преследовали, не один я оказался сообразительным, кто-то из силетцев тоже бросился в лес, оставив коней. Вот за ними эти трое и погнались. Не знаю, догнали или нет, но теперь у рилийцев появилась новая дичь. Это я.

Ого-го, да они хозяйственные, идут с заряженными ружьями, перед этим мне попадались те, кто ружья поленился перезарядить. Выдержит ли щит? Я срочно перебросил часть силовых сгустков на укрепление передней части щита, почти оголив спину. Ну, да бог с ним, надеюсь, что закон подлости не сыграет и сзади никто не появится.

Да, щит укрепился, но мне все равно было стремно — а как пробьют? Солдаты не очень меткими оказались. Только один из них сумел попасть в меня, а двое других выстрелили "в молоко". Но щит все же задели — он же шире, чем моё тело. И задели-то вскользь, но все равно щит отбил все три пули.

Для создания штырей я использовал энергию щита, потому что в воздухе в том районе, где я стоял, ее осталось мало. Три удара — и можно идти дальше. Проходя мимо убитых рилийцев, я заметил, что у тех оказалось слишком много вооружения. Выходит, что беглецов-силетцев они смогли догнать. Ну, и убили их, сняв с них самое ценное. Жалости к солдатам у меня и раньше не очень-то много было, а теперь и вовсе жалеть перестал. Или я так сильно ожесточился, что прекратил обращать внимание на убийства? Мне это что-то не понравилось. Так можно и закостенелым убийцей стать. Надо, если выберусь, на досуге все обдумать.

А выбраться должен. Я уже добрался до южной оконечности леса. Впереди от кромки берега и дальше вглубь дорога была перекрыта рукотворными насыпями. Это для того, чтобы с поля на берег не смогли пройти кони. Но они-то прошли. Рилийцы попросту срубили несколько десятков деревьев, проделав прореху, через которую на берег прошли всадники, которых я недавно задержал взрывами бутылок.

Сейчас впереди никого не было. Но поле, что простиралось передо мной, было слишком большим. И пойди я через него, оказался бы слишком заметен. И подозрителен. Рилийцы победили, а кто-то удаляется в противоположную от победителей сторону. Нет, лучше отсидеться в лесу до темноты, благо небо уже начало сереть, дождик накрапывал. И это под деревьями! Что же сейчас в поле? За полчаса насквозь можно промокнуть. Впрочем, о чем это я? После купания в реке я насквозь вымок ниже пояса. Раньше мне было не до такой "мелочи", приходилось бежать, спасать и самому спасаться. И только сейчас я почувствовал, что замерзаю. И как бы мне этого не хотелось, я вернулся к тому месту, где убил двух рилийцев. Быстро снял с одного из них штаны и сапоги и, сбросил с себя все сырое, тут же переоделся и переобулся. Конечно, ничего приятного, натягивая снятое с убитого, быть не могло, но не замерзать же! Потом я вернулся, забрав с собой сырую одежду и сапоги. Завтра высохнут, снова переоденусь.

Устроившись под густой кроной дерева, я постарался, насколько это возможно, немного расслабиться. Рилийцам сейчас не до моего места обитания. Им до темноты нужно успеть собрать трофеи, а коннице продолжить преследование разгромленных силетцев. Жаль тех, конечно, но так бездарно провести бой! Да и боя, как такового не было, а только избиение. После такого разгрома силетцы активно действовать вряд ли смогут, запрутся в замках. Хотя сил у рилийцев для окончательной победы маловато будет. Тогда что? Пат?

Пат или не пат, а мне надо друзей искать. Только где? Сейчас в той стороне линия фронта. Соваться на север глупо, лучше углубиться на юг и где-нибудь переждать. Денег у меня навалом. Только кем представиться? Виланом? Нет, хватит, побыл в этой роли. Грассом? Одет хорошо, меч, вот только коня нет. Ну и что? Грассы тоже разные бывают. Вот и скажусь младшим грассом. Нет, лучше его сыном. Сын тоже благородный, да и по возрасту мне легче так назваться.

Назваться-то можно, но сейчас здесь междоусобица. На рилийца я не тяну, ни внешним видом, ни знаниями их истории и обычаев. Сказаться силетцем? Значит, сунуть голову в пасть льву. Меня сразу же схватят или просто убьют. Разве что сообщить, что отец ушел наемником, записавшись в то войско, что недавно погибло в Рилии. Нет, не пойдет. Все равно я буду силетцем, а раз войско погибло, то и отец тоже. Сироту-силетца можно и ограбить.

Лучше всего я подхожу на роль кортанца. Все говорят, что внешность соответствует. Значит, кортанец, чей отец наемник, ушедший в Рилию? С Кортанией у Рилии отношения нейтральные. У тарграсса Фрейфа тоже. А теперь, когда дела у них у всех идут неважно (захват Кардиса, мятеж силетских родов), то с Кортанией ссориться поостерегутся. Значит, я кортанец, ухожу из неспокойных мест. И жду возвращения отца.

Через несколько часов совсем стемнело и можно отправляться в путь. Вопрос только — как? Дороги нет, земля размокла, дождик еще не кончился, хотя и меньше стал. И темень. Я шел со скоростью черепахи, часто спотыкаясь, иногда забредая в непролазную и вязкую грязь. Хорошо, хоть ни разу не упал. И еще хорошо, что был ориентир. Рилийцы назажигали костров, которые остались за моей спиной. Вот и брел, удаляясь от них.

К утру я добрался до небольшой рощицы и бессильно повалился на сырую траву. Подъезжай ко мне любой и делай со мной, что хочешь — я и руки не подниму. С тем и заснул.

Проснулся я, когда солнце слегка пробивалось сквозь серые тучи. Все еще утро, хоть и позднее, значит, спал я недолго. Тело совсем разбито, было зябко и хотелось есть. И в горле все пересохло, хоть пей воду из луж. Из грязной лужи не буду, но чтобы хоть чуть-чуть смочить сухость во рту, я поползал по траве, языком слизывая капельки влаги. Хоть что-то.

Сапоги были полностью в грязи, штаны тоже, а вот куртка не пострадала, хотя вся пропиталась сыростью. Усилием воли заставил себя встать и идти дальше на юго-запад. Должно же что-нибудь жилое показаться? Я был бы рад даже грязной избе с тараканами и всякой мелкой живностью, лишь бы там было тепло.

Через час или два моих мучений (хорошо, что светло) я вышел на проезжую дорогу. Мощеную, широкую. Вначале обрадовался — скоро жилье появится, а потом насторожился. Как бы на рилийцев не наткнуться. Это ведь не второстепенная дорога, соединяющая владения захудалого грасса с метрополией. Переходить дорогу и возвращаться на грязное поле сил уже не было, поэтому плюнув на всё, пошел по дороге. Хорошо, что осторожности хватило на то, что пользуясь изредка выглядывающим из-за туч солнцем, я надергал энергии, превратив ее в силовые сгустки. Какой-никакой, но щит есть, да и на несколько магических штырей энергии тоже хватит.

Навстречу стали попадаться путники, подводы. За моей спиной тоже появилась крестьянская подвода. Её я с решительным видом остановил (благородный я или нет?) и уселся в нее, пододвинув какую-то корзину.

— Пить есть?

— Да-к, только вода, господин, — начал оправдываться возница.

Глупый, что может быть вкуснее колодезной воды, когда ты чуть ли не сутки ничего не пил?

— Впереди селение или замок есть? — напившись, продолжил я.

— Все есть, господин.

— Замок далеко?

— Не по дороге, господин, надо чуток вправо взять.

— И кто владеет?

— Не знаю, как и сказать. Раньше был грасс Верис, а потом приехали солдаты и грассом стал Лайке. А потом снова приехали солдаты и теперь неизвестно, кто будет грассом.

Ага, я, кажется, понял, в чем дело. Этот замок из тех, что захватили силетские роды, пользуясь тем, что владельцы уехали в Рилию освобождать Кардис, да там и погибли. Вот и этот Верис такой же. Хотя, если грасс погиб, у него же должны наследники быть?

— А что, у Вериса семьи не было?

— Как не быть, господин. Была. Жена, мать, очень серьезная грантесса. Ну, и детишки тоже были.

— И где они?

— Так всех побили, когда замок взял грасс Лайке.

— Как побили? — я немного опешил.

— Да просто. Посекли мечами.

— Всех? А детям грасса сколько было?

— Да-к маленькие еще. Вот только дочке грасса четырнадцать было. Ее, сказывают, не сразу посекли, а опосля. А остальных сразу.

Мне стало не по себе. Раньше про такое скотство я слышал про рилийцев, как те семьи восставших убивали. А теперь и силетцы на такое способились. И я еще в их войско записался. Вот гады!

— А этот грасс Лайке, где он сейчас?

— А кто господ знает? С солдатами две недели назад уехал, замок пустой стоял. А потом пришли другие солдаты, пожили там денек и дальше ушли.

— Это рилийцы были?

— А кто их, господин, знает? Солдаты, да солдаты.

— Понятно. А деревня какая поблизости есть?

— Да как не быть. Вот за тем поворотом постоялый двор будет, а за ним чуть левее и деревня.

— Постоялый двор, говоришь? Хороший?

— Да-к, как иначе? На то он и постоялый двор. И харчевня при нем.

Лучше бы мне пристроиться в захудалую деревушку, так скромнее и незаметнее, а вот постоялый двор, да на более-менее оживленном тракте. М-да. А что делать-то? Проехать мимо и идти в соседнюю деревню? Подозрительно. Хотя, если с деньгами напряг, то, может быть, прокатит? Нет! Если появятся рилийцы и до них дойдет слух о скрывающемся (а как иначе?) юном благородном, тогда еще хуже будет. Как ни крути — везде плохо. Но кушать ужасно хотелось. И помыться. Вылезти из этой отсыревшей и пропотевшей шкуры, скинуть сапоги и завалиться в чистую постель... И мелкой живности здесь не так много, как в деревенских домах. Решил — устраиваюсь на постоялом дворе!

Гостиница оказалась вполне приличной. По меркам этого мира, конечно. Первым делом собрался залезть в чан с горячей водой, но потом вспомнил, что придется натягивать на чистое отпаренное тело грязную одежду, поэтому решил потерпеть и сначала пообедать. Ждать, пока приготовят что-то наособицу, не стал. Заказал из того, что было в готовом наличии. Тем более голод — не тетка, съешь всё, что подадут.

Поел, помылся — и на бочок. Усталость и бессонная ночь даром не прошли. Я даже никакого внимания на симпатичную служанку, что подливала мне в чан, не обратил. Даже лица почти не запомнил. Что она обо мне подумает? В последний момент успел отдать распоряжение выстирать и высушить одежду и обе пары сапоги (свои, еще не высохшие, и рилийские), да побыстрее, чтобы к вечеру все было готово. Не знаю, как управятся, но сейчас только одно — спать!

Ужин я, конечно, проспал. Проснулся глубокой ночью. Свечу я видел на столе, а вот кресала... Хотя оно-то мне и не нужно — с моими способностями. Подумал чуток и решил свечу не зажигать. Сам же стал в голове прокручивать прошедшие события. Правильно ли я поступил, отправив друзей на лодке вниз по течению реки? Может быть, стоило всем вместе остаться в лесу? Без силового щита? Мне самому, считай, повезло, когда трое рилийцев открыли по мне огонь. Ведь пуля рядом пролетели. Да и потом несколько встреч с солдатами. В последний раз трое стреляли, но уже спас силовой щит. Будь со мной друзья, солдаты могли в них метить и тогда кого-нибудь убили бы. Да и куда нам деться с раненым Дартоном? Нет, не ушли бы. Так что идея с лодкой была правильной.