— А может быть это ваш род в небе дыры проделал, что вы солнцем и звездами зовете! Смотреть на небо любите без меры и толку! То на птиц, то на облака, то на радугу, то на прочую дрянь. Вот и насмотрели небо до дыр! А другая опасность от вас, что вы скоро и простой люд вашим хитростям научите. Всякий неуч начнет в себе свет искать, да глядишь и найдет ведь. А там уж вы собьетесь с ними в стаю вроде волчьей. Да со зла весь видимый мир сожжете. У вас у всех и глаза-то светящиеся, нечисть болотная. А теперь в мои посмотри. В них. Ничего. Нет. Я. Ведьма.

И тут она правду сказала. Даже у Удара-Молнии иногда в глазах просвечивал зеленый отблеск, бледный, но яснее глухой тьмы. А у Семи-Зверей глаза были плоские и тусклые, как трясина.

Уставши слушать ее лай, сказала я ей:

— Я такие глаза, как твои, сделать не могу. Видно у меня в сердце светится священный огонь. Он загорелся, когда я вошла в тьму рабства, согрел меня и не дал мне умереть от отчаяния.

Семь Зверей обрадовалась:

— Ага, признала. Быстро гаси свой огонь. А то я тебя саму в костре изжарю.

— Ты ведьма, ты и придумывай, как его гасить. А я этого делать не умею, — ответила я ей.

Она отсела от меня в растерянности. Ей же не хотелось признать, что и она тоже не умеет. Она сказала мне, что на сей раз пожалеет меня. С тех пор от меня никакого ведьминого вида и взгляда не требовала. Я же больше не боялась ее, пустоглазую. Не колдунья, а пень дубовый! Но и уйти боялась, ведь Белый Лис был страшнее Семи Зверей. О нем знали повсюду, от снежных гор на юге до океана на западе.

Жнецы чужих полей

Стараясь понравиться прекрасной Семи Зверям, муж мой, бывший уже муж, стал суетливым и крикливым. Совсем уже не был он похож на того юношу, который так рассудительно разговаривал со мной когда-то весной у реки. Теперь уже и наш Удар Молнии изображал страшного колдуна. Разжигал себя до дрожи и воя. Вертится, а на меня через плечо пальцем тычет. Мол со мною заодно Черная Ведьма! Глаза у него тоже стали пустые. Только не тусклые и холодные, как у Семи Зверей, а будто вечно пьяные.

Хорошо было бы изловчиться и убить их обоих. Но как? Оружие Семь Зверей у меня отобрала и сказала людям племени, чтобы не давали мне его, а то я, злая ведьма, всех людей убью. Дом я поджечь не могла, ведь там было тело моего умершего ребенка, и я хотела предать его земле. Еду Семь Зверей для них обоих готовила всегда сама. Да и меня в свои покои не впускала. Зато она велела мне пасти корову. Мне пришла на ум хорошая хитрость: днем не давать корове есть, морить ее голодом. А на закате солнца вести ее к низким речным берегам, поросшим ядовитыми травами. С голоду она бы поела того зелья, и с ее молока мои колдуны потравились бы и оба передохли. Но стало мне жалко сына Семи Зверей. Так и не удалась моя хитрость.

Первого сына Семь-Зверей назвала Волчонок-Смерть-Врагам. Прошел год, и у нее родился второй ребенок. Волчонок отчего-то ласкался ко мне, а не к матери, хотя она и оттаскивала его от меня. Однажды в вечернюю пору мы с этим страшным лютым волком сидели во дворе. Солнце уже уходило за холмы. Волчонок-Смерть-Врагам играл с ягненком, а я пряла лен и пела песню: Мой волчонок серолапый,

С океана снежный ветер

Принесет нам сказки южных

Смуглолицых моряков

О далеком синем море,

И о львах золотоглазых...

Вдруг послышались тяжелые удары, и ворота содрогнулись. Кто-то бил в них обухом топора. Будто хозяин явился и крушит ворота, в ярости на рабов, которые медлят отворить ему.

Но хозяева были дома, а за воротами стояли воины в волчьих шкурах. Один был с золотой мордой на лице, рядом с ним двое с серебряными. Позади трое с медными мордами.

Я спросила их:

— Кто вы?

Главный, с золотой мордой, показал мне свой меч:

— Мы — жнецы чужих полей. Вот мой серп.

Его воины засмеялись так, что мне не по себе стало. Тут и сама Семь Зверей вышла из дома. При виде незваных гостей все семеро зверей, какие жили в ней, дружно поджали хвосты, забегали глазами и затаились. Златомордый обратился к ней по имени, и я поняла, что это люди из ее племени. Они вошли, и маленький Волчонок побежал ко мне за защитой. Семь Зверей стала звать их отобедать, но они ответствовали враждебно:

— Сначала мы накормим Змею Тьмы. Иди за нами, и младшего ребенка прихвати.

Семь Зверей не посмела ослушаться. А я осторожно пошла за ними, хотя и страшно мне было. Ведь я верила, что они колдуны, а я всегда хотела увидеть, как колдуны колдуют. Чтобы узнать, в чем их сила!

Они вошли в лес, остановились по знаку своего предводителя и всей стаей притаились в тени темных елей. Прятались от света, по обычаю своему. Красавица Семь Зверей держалась в сторонке, сильно оробевшая. Тот, что с златою мордой, крикнул в ярости:

— — Как ты посмела покинуть племя без моего разрешения?

Семь Зверей упала на колени, и старший среди воинов наказал ее кнутом. Но по-отечески, за смирение ее. Всего десятью ударами, и без раздирания плоти. Она поблагодарила за науку, а потом почтительно спросила совета. Почему ее сын, Волчонок-Смерть-Врагам, льнет к презренной рабыне? Как его от нее отвадить? Золотая морда загремела в ответ:

— Это тебе кара за то, что ты посмела уйти из-под моей власти. В нашем племени женщина вынашивает ребенка в страхе, что другая, более сильная соперница погубит ее. От этого страха ребенок бывает озлоблен и лют уже до рождения. Он еще в материном чреве готовится к нападению, уже заранее ярится и исполняется ненавистью к первому встречному. Потом же пьет молоко из груди той, для которой каждый день — тайная битва, и каждая ночь — ожидание ножа и отравы. А ты живешь в неге и безопасности. Не как волчица, а как собачонка. Вот твой сын и растет щенком и за твоей дворовой собачонкой бегает. Ведь в нем нет дикой звериной крови. Запомни, Семь Зверей: от твоих детей тебе ничего, кроме сраму, не будет.

Она спросила, что же ей теперь делать. Златомордый прорычал:

— Младшего брось на съедение Змее Тьмы! За это она подарит тебе сыновей, достойных рода нашего. Хей! Отчего вдруг твои румяные щечки побледнели? Чужих отдавала, а своего не хочешь? Или ты не помнишь, красавица, что за твое рождение твои родители отдали семерых? Если это отродье вырастет как его старший братец — знай, что ты все наше славное племя втоптала в грязь. А сама ты уподобишься презренной рабыне твоей, дворовой собачонке.

Семь Зверей гордо выпрямилась, но не сразу дала ребенка. Она спросила:

— А что бывает с мертвыми? Моя рабыня хочет найти вход в их страну.

Златомордый усмехнулся:

— Если найдет, то себе на беду. Умершие уходят в тайные горные пещеры через скалу Волчья Пасть. Она серая, но красная внутри на изломе. Как и в волчью пасть, в нее можно войти, но нельзя выйти. Через эту расщелину в горе навсегда уходят мертвецы. Там увидят они высокий костер, в нем горят дубы и сосны, поваленные бурей. Кто избранные, сидящие вокруг огня? Те, кто чтил Змею Тьмы и кормил ее. Кто прислуживает избранникам Змеи, кто рабы в мире мертвых? Те, кто ничего не приносил в жертву Змее Тьмы, оставлял ее голодной. В наказание за это в посмертной вечности они будут кормить избранников Змеи. Чье мясо жарится в том огне? Презренная плоть тех, кто поклонялся врагу Змеи, проклятому полуденному солнцу! Вот там, в костре, и окажется твоя рабыня. Ведь солнце не заходит в горные норы, и мертвым от него помощи не будет. А Великая Змея яростна и ненасытна, и она владычица темных пещер куда тебе придется спуститься после смерти твоей. Подумай об этом, Семь Зверушек.

Недолго думала Семь Зверей. Она оторвала сына от груди, бросила на землю. Один воин поднял его и унес.. куда, не знаю.... а ребенок бился и плакал у него на руках. Семь Зверей из гордости не стала смотреть ему вслед. Она спросила:

— А со старшим мне что делать? Отдать вам на воспитание, или тоже на корм Змее?

— Отдавать надо было раньше. Теперь если ты избавишься от него, твоя рабыня отомстит тебе. Она ведь его уже усыновила в мыслях своих.

— Да как же она мне отомстит, собачонка эта?

— Бесплодная женщина люта и бесстрашна. Месть тебе она придумает рано или поздно. Для тебя твой сын уже потерян. Но если поведешь себя с умом, то сможешь и из него извлечь пользу. Оставь его цепляться за руки твоей рабыни, и тогда эти руки не поднимутся против тебя. Мальчишка ее задобрит и поубавит желания уйти. Ты же нам теперь головой отвечаешь за то, чтобы она не сбежала.

— Да вам-то что до нее?

— Не догадываешься? Ты будешь нам давать три из четырех частей от тех даров, что люди приносят тебе из страха перед этой черной ведьмой. Так ты будешь платить нам за воспитание твоих будущих детей и за то, что мы разрешим тебе жить среди нас, когда ты будешь вынашивать их. Дитя еще в материнской утробе надо в зверя превращать. Потом уже поздно.

Семь Зверей не посмела биться за свое золото. Колдуны вернулись к ней в дом, отобрали нее все, что она скопила, и оставили ей только монетное ожерелье. Пусть люди деревенской общины верят, что она могущественная ведьма. С того времени всякий раз, когда Семь Зверей ждала ребенка, она уходила к своему племени. Потом возвращалась к мужу, но ребенка с собой не приносила. На время ее отсутствия к нам приходили две молодые медноликие девы: дом от меня стеречь и следить за Ударом-Молнии, чтобы не нашел себе другую жену.

Гордые медноликие девы не разговаривали со мной, рабыней. А я боялась их и старалась не попадаться им на глаза. Но однажды, в вечер молодой луны, я собирала хворост на лесной опушке. Только в сумерках разрешалось мне выходить за ограду. Чтобы люди не увидели, что грозная Черная Ведьма на самом деле служанка доброй волшебницы Семь Зверей. Тихо было в лесу и в полях, только ночные птицы говорили с луной на своем языке. Но вдруг послышался шелест сухой травы. Мне навстречу шла женщина, и лицо у нее блестело серебром. Я решила, что съесть она меня хочет. Ведь я верила, что это племя — колдуны и ведьмы, и уже догадалась, что среди них среброликие могущественнее, чем медноликие.

Женщина сняла серебряную волчью морду. У нее были широкие прозрачные серые глаза, а лицо худое, усталое, постаревшее и больное. Но простое и не злое человеческое лицо. Она поведала мне о жизни своей.

Рассказ среброликой женщины

— Меня зовут Весна. Я не родилась среди тех, кто зовет себя жнецами чужих полей. Мое племя некогда жило на берегах дальних лесных озер. В юности я была красива... За это была взята в жены, а не в рабыни, когда враги захватили наши земли. Была умна, поэтому осталась в женах, когда красоты не стало. Дослужилась до серебряного лика, а золотого мне не надо. Старость моя близка, страха во мне теперь больше, чем желаний... Семь Зверей, когда у нас гостит, над тобой потешается. Что мол ты мечтаешь мертвых оживить. У нее другие помыслы, она хочет, чтобы эхо кричало о ней. Не думает, что когда-нибудь эхо будет кричать о ее красоте над ее мертвыми костями. Или верит, что при жизни успеет задобрить хозяев иного мира. Я же хочу тебе помочь, ибо втайне поклоняюсь не Змее, а светлой воде озер и деревьям священных рощ. Знаю, что участь твоя нелегка, и что замысел твой трудно будет осуществить. Но у всех нас есть брат или сестра среди деревьев. Думается мне, что твое дерево — зимостойкая сосна, дочь северного ветра и серой поднебесной скалы. Таким, как ты, иногда удается то, что другим и во сне не присниться. Поэтому я постараюсь помочь тебе. Не бойся ничего, с какими злодеями ты бы не встретилась. Помни, что всегда и везде найдется кто-то, кто ненавидит своих соплеменников, кто тайно перейдет на твою сторону. Как я это сделала. А в благодарность за помощь ты не забудь меня. Оживи меня тоже. Теперь скажи: чем я могу услужить тебе?

Я попросила ее войти в дом Семи Зверей и принести мне тело моего умершего ребенка, чтобы я могла предать его земле. Но Весна сказала: ее племя догадается, что она помогла мне. Я знала, что расправа над Весной будет страшной. Я не повторила моей просьбы.

Весна сказала, что согласна помочь мне, но тихо и незаметно. Она поведала мне, что знает тайны растений. Я спросила ее, не может ли она мне дать волшебной травы, чтобы я стала умнее Семи Зверей. Тогда бы я с этой красавицей справилась и получила бы свободу. Забрала бы ее меч со знаком лисы. Не страшась Белого Лиса, пошла бы искать путь в мир мертвых! Весна сказала, что такой травы для поумнения на свете нет. Зато есть растение, которое может сделать Семь Зверей глупее меня. Но Семь Зверей была моя соперница! Она бы не стала ни есть, ни пить того, что я бы ей поднесла. Весна улыбнулась:

— Не обязательно подмешивать растение в пищу или питье. Так делают колдуны. Но в моем племени чтили деревья, цветы и травы. Верю я, что настоящие волшебники — не колдуны-зельевары, а сами растения. Знахари заставляют их работать, как рабов. Рвут, высушивают и кидают в котел. Но наверное травы и деревья, когда растут, тоже колдовать умеют. Только волшебство их тайное и не сразу заметное. Мы ведь не знаем, чего они хотят, потому и не замечаем, что иногда они добиваются от нас того, что им, хитрым, надо. Но я многие годы старалась постигнуть секреты растений и кое-что поняла. Оглянись вокруг и увидишь. Вот дуб, все деревья превосходит он силой, и шелест дубовой листвы в вышине нашептывает людям желание властвовать. Вот ясень, из его ветвей сгибают луки, из его ствола вытесывают рукояти для боевых топоров. Это дерево войны и мести. Но осина, та, что у вас у ворот, дарует осторожность и ограждает от ненужных мечтаний. Она шепчет: пусть месть будет тайной.... Можжевельник, который ты сюда принесла с гор, заостряет смелость подобно стреле. Но если ты хочешь чтобы твоя соперница лишилась разума, посели неподалеку от дома знаешь кого? Иву с речных берегов. Жрицы-прорицательницы гадают, бросая на землю ветви ивы с вырезанными на них священными знаками. Но если убитая ива может предсказывать судьбу, то живая ива наверное сможет ее изменить! Дождись лишь, когда она зацветет.

Вот и все, чем Весна могла помочь мне. Потом она рассказала мне о Медномордых. Их племя подобно пчелиному рою, только вместо матки царит трутень. Они промышляют колдовством и грабежом. Потому каждый из них может прокормить много жен. Его избранницы боятся лишиться его благосклонности и цепляются за него, как летучая мышь за ветку. Женских ремесел они не знают, совершенствуют себя лишь в искусстве обольщения и взаимного истребления. В этом им равных нет. Заклевывают друг друга, как куры на тесном дворе, калечат, уродуют и убивают. Стараются отравить сыновей соперниц, могут уничтожить и чужую дочь, если она родилась красивой. Если ребенок имеет доброе сердце, его тоже предают смерти. Остаются в живых самые драчливые дети у самых лютых жен. Когда они подрастут, чтобы не поубивать друг друга, они ищут себе новые владения. Это бывает так: когда один из них входит в возраст и силу, он нанимает воинов и отбирает чужие земли.

Так захватили землю, где родилась Весна. Я вспомнила, как изгнали на северный склон наше племя. Те воины, что некогда напали на нас, видно были лишь наемники. А главный в волчьей шкуре, за их спинами, был из племени Медномордых колдунов. Я спросила Весну: