Не кричите в тёмном лесу [в работе]

— Здравствуй, Юра! — первым заговорил Ашшира. — Это Кра, дальше разговаривать с тобой будет именно он, — представил профессор одного из красно-белых, на первый взгляд не отличавшегося от остальных.

— А что случилось? Почему не ты? — спросил я со всем дружелюбием, на какое был сейчас способен.

Кра и его коллеги смотрели на меня внимательно и настороженно, будто ожидали, что я сейчас брошусь и попытаюсь кого-то из них загрызть, или взять в заложники учёного. Тот факт, что они не спешили хвататься за оружие, мало обнадёживал. Не удивлюсь, если где-то неподалёку дежурит охрана, пристально следящая за каждым моим движением, и именно на неё возложена задача по обезвреживанию опасного пришельца в случае агрессивного поведения. Поручиться за это я не мог, но резких движений на всякий случай решил избегать.

— Кра — {пуль}, — "пояснил" исследователь.

— Пуль? — переспросил я, потому что переводчик этого слова не знал и прежде оно нам не попадалось.

— Они... следят за порядком. Защищают и направляют, — проговорил Ашшира подчёркнуто ровно и спокойно, но его эмоциональное состояние, которое я непрерывно считывал через инфополе, ясно говорило: собеседник играет и сам не верит своим словам. Ему вообще откровенно не нравились эти {пули}, но спорить с ними и возражать он явно опасался. Похоже, я имел честь познакомиться с представителями местных спецслужб, хотя функция "направлять" в применении к ним звучала непривычно. — Юра, будь осторожен со словами, говори то, что им нужно, — торопливо добавил учёный. — То есть отвечай на вопросы, — поспешил уточнить он, бросив короткий взгляд на пулей.

— Хватит, — оборвал профессора Кра, повелительно дёрнул головой. Один из его спутников на полшага приблизился к Ашшире. Учёный не был ниже и не казался слабее, но рядом с этим пулем как-то инстинктивно сжался и ссутулился. — Вперёд, — это уже мне, — и без глупостей, — отрывисто велел он.

Под конвоем двоих красно-белых и нескольких примкнувших типов в уже знакомых чёрных комбинезонах я двинулся через ангар. Разговаривать со мной никто не спешил, но осматриваться не мешали.

Отделанное грязновато-серыми панелями, озарённое резким холодным светом и лишённое окон, помещение производило неприятное, давящее впечатление. Мимо то и дело громыхали жестяными тележками, пустыми и нагруженными какими-то коробами и приборами, рабочие, при виде нас настороженно замиравшие и почтительно уступавшие дорогу. Я сумел внимательно разглядеть местных сотрудников, и по сравнению как с экипажем корабля, так и с конвоем, зрелище... располагало к размышлениям.

Я с трудом отличал шатов в лицо, типаж у них был очень схожий, а какими-либо особыми приметами могли похвастаться немногие. Высокие — мой рост считался бы среди них средним — и достаточно худощавые, они обладали похожими чертами узких лиц, имели одинаковый цвет кожи и небольшие различия в цвете волос. Такие были на корабле, такие же — здесь, в этом смысле обошлось без сюрпризов. Отличие заключалось в ином.

Здешние работники выглядели гораздо более... потрёпанными. Не только одеждой, сильно поношенной и линялой, но и лицами — ещё более худыми, болезненными, с глубоко запавшими глазами, — и фигурами, гораздо менее прямыми и уверенными, чем у сопровождавших меня бойцов или космических коллег этих самых работяг.

А ещё были {взгляды}. При нашем приближении шаты опускали глаза и склоняли головы, на спины же наши лилась молчаливая, тщательно сдерживаемая, зрелая ненависть. Не отвращение, не неприязнь и даже не страх — чувство взвешенное и явно осознанное. Заслуженное. Поскольку лично я и, полагаю, мои сородичи вряд ли чем-то успели навредить местным, да и на корабле я вызывал у этих существ только опасливое любопытство, — сделал логичный вывод, что таким успехом у местных пользуются именно пули.

Впрочем, всё это я отмечал машинально, краем сознания. Гораздо сильнее меня сейчас беспокоило расстояние, на которое конвоиры удалятся от гавии. Вербул без внешних ретрансляторов и усилителей обеспечивает связь на расстоянии нескольких километров, не больше. Была бы цела амфибия, она увеличила бы этот радиус раз в десять, но увы, жевака не пожелала отпускать нас без потерь. Так что оставалось нервно считать шаги и вглядываться в стены, прислушиваясь к инфополю — не встретится ли на пути какая-то преграда, экранирующая сигнал?

К счастью, наружу меня не повели и ни в какой транспорт грузить не стали. Мы дошли до дальнего конца просторного зала. Там, лязгнув дверьми, железная клетка примитивного лифта проглотила нашу компанию и медленно потащила вниз, глубже под землю. Спускались долго, но углубились от силы на пару сотен метров. Из лифта мы вышли в коридор, перегороженный железной решёткой с кодовым замком. По ту сторону решётки дежурили двое шатов в такой же форме, как у пулей, только угольно-чёрной и без плащей. Нас эта пара тут же взяла "на мушку", но, разглядев Кра и его коллегу, заметно расслабилась.

Пришлых конвоиров отпустили, и они с явным удовольствием вернулись в лифт — похоже, общество пулей не радовало даже их. А старший из красно-белых тем временем обменялся с охраной непонятными фразами, ввёл на панели замка какую-то комбинацию (познакомиться с местной письменностью я так толком и не успел), и путь продолжился.

Через короткий ослепительно-яркий коридор, под потолком которого, выше ламп, угадывалось движение — похоже, там располагалась настоящая охрана — мы дошли до ещё одного лифта, лишённого каких-либо средств управления. Несколько секунд железный ящик висел неподвижно, а потом плавно тронулся, утаскивая нас ещё глубже в грунт, правда, всего на пару этажей.

Опять хитросплетения коридоров и переходов, то и дело навстречу попадались шаты — частью в такой же бело-красной одежде, как мои спутники, частью — в простых белых комбинезонах. С первыми Кра обменивался короткими приветствиями, вторых игнорировал.

Вскоре от этого резкого света начали болеть и даже слезиться глаза, так что полдороги я их тёр и пытался проморгаться. Использовать козырь в виде "Переплёта" я по такому пустяку не стал, пусть лучше шаты считают меня слабым никчемным существом. Если враг тебя недооценивает, это уже половина победы, а в том, что эти существа — не друзья, я уже не сомневался. Если Ашшира ещё тянул на разумное существо в хорошем смысле этого слова, то нынешние мои хозяева, похоже, представляли собой солдафонов в худшем смысле. Увы, судя по всему, именно они являлись здесь властью, а никак не умница-профессор.

— Раздевайся, — велел Кра, когда мы финишировали в небольшой квадратной комнате с белыми стенами, освещённой настолько ярко, что я вынужден был щуриться, чтобы рассмотреть хоть что-то. Так и ослепнуть недолго, черти бы побрали этих пулей... Как они сами могут выносить подобные условия? И ведь даже почти не щурятся!

— Что происходит? — решил всё-таки спросить я. Решение было опрометчивым: я едва устоял на ногах, и то исключительно благодаря стене, оказавшей мне поддержку. Хук слева у Кра был поставлен как надо, даже местный яркий свет на несколько секунд померк перед глазами, а я к тому же не ожидал удара и не сумел нормально отреагировать.

Кажется, я начинаю понимать, за что этих типов так любят в народе...

В динамиках испуганно ахнула и грязно выругалась до сих пор молчавшая Лу. Я мысленно согласился с её комментарием в адрес шатов.

— Молчать. Выполнять! — отрывисто скомандовал Кра, и в голосе послышалось удовлетворение.

Пару мгновений я потратил на то, чтобы прийти в себя, и заодно поспешно соображал, как лучше себя повести — изобразить праведное возмущение и разыграть удивление, или молчать и слушать, не изображая из себя продукт высокоразвитого гуманного общества. Решил не нарываться: их тут всяко больше и даже если я справлюсь с одним-двумя, остальные с чувством глубокого морального удовлетворения отделают меня так, что думать будет больно. А я всё ещё не оставлял надежды найти выход из этого мира, для чего лучше сохранять ясность ума и целостность организма.

Правда, "Переплёт" всё же пришлось задействовать, иначе я рисковал остаться без переводчика. Экономя ресурс, запустил только одну функцию, переводчика: всю информацию по языку шатов я переписал туда ещё в гавии. Конечно, можно было уцепиться за костюм под предлогом незнания языка, тем более что это являлось чистой правдой, но... "Переплётом" воспользоваться пришлось бы даже в том случае, если бы они мне поверили. Простой и логичный выход: отобрать переводчик и выдавать его только по необходимости. Если бы шаты были идиотами и начали свободно общаться при мне на темы, не предназначенные для моих ушей, такое действие ещё имело бы смысл. Но на идиотов пули не тянули, так что смысла спорить я не видел.

Молчаливый спутник Кра сунул мне в руки какие-то тряпки и отобрал комбинезон, после чего оба вышли, оставив меня в одиночестве. Тряпки при ближайшем рассмотрении оказались одеждой, застиранной линялой робой грязно-серого цвета и такими же штанами. Думать, сколько народу до меня скончалось в этом тюремном наряде, не хотелось. Но брезговать одеждой я благоразумно не стал, натянул на себя и, прислонившись спиной к стене, сполз по ней на жёсткий пол — за неимением в комнате какой-либо мебели.

Яркий свет жалил глаза даже сквозь плотно сомкнутые веки, но так всё равно было проще его выносить. Я осторожно ощупал скулу, на которую пришёлся удар; та опухала на глазах и жаловалась на жизнь тянущей пульсирующей болью.

Через несколько секунд свет начал пульсировать — хаотично, неравномерно, без системы, — после чего в уши начал ввинчиваться резкий тонкий звук. Я задумался, что и где у них сломалось, но потом сообразил, что происходит, и расхохотался. Даже от избытка чувств пару раз слегка стукнулся затылком о стену, чем, наверное, здорово озадачил наблюдателей.

Что мы там с напарницей вспоминали про дикарей? Вот они, в чистом виде, даже с пресловутой дубиной, которую сейчас пытаются применить к моей психике!

Самое смешное, с кем-то другим из моих сородичей этот приём вполне мог сработать. Грубо, примитивно, действенно... Не так грубо, как физические пытки, и даже, наверное, более эффективно: неведение, полная дезориентация, пара суток без сна — и можно брать тёпленьким.

Но давить подобным образом на геонавта абсолютно бессмысленно, о чём шаты догадываться, конечно, не могли. У нас слишком тренированный разум для того, чтобы обмануть его подобными методами. Да, в расслабленной обстановке погружаться в инфополе проще и приятнее, но работа наша состоит отнюдь не из таких моментов. Главное для геонавта — не потерять концентрацию в любой ситуации, будь то штатный переход из потока в поток, авария или хоть та же жевака. Честно говоря, в сравнении с последней эта их светомузыка выглядела смешно и нелепо.

Доносить до своих хозяев всю ошибочность их тактики я, конечно, не стал. Забился в угол, обхватил колени руками и уткнулся в них лбом, чтобы не выдать себя безмятежной физиономией, и постарался расслабиться, сосредоточившись на дыхании. Уже через несколько вдохов вой отстранился, оставшись за пределами моего "я", сосредоточившегося сейчас глубоко внутри, под диафрагмой. Ещё несколько мгновений — и где-то там, далеко, остались вообще все ощущения тела.

Найти среди понятных, но всё-таки чуждых существ хорошо знакомое сознание напарницы оказалось нетрудно. Встревоженная Лу напоминала вихрь и моего успокаивающего "прикосновения" сначала просто не заметила. Но через считаные мгновения опомнилась и, приглашая к разговору, распахнула сознание — настолько резко и полно, что чужими сильными эмоциями и мельтешащими мыслями меня в первый момент оглушило гораздо сильнее, чем пыточными техниками шатов.

Сложно внятно объяснить, как строится подобное общение. Не разговор в прямом смысле этого слова; обмен информацией происходит напрямую и гораздо быстрее. Впечатление такое, что часть твоих мыслей думает другой человек, получается эдакий "внутренний диалог". Лгать в настолько близком контакте чертовски трудно, как и недоговаривать, хотя и этому можно научиться. Я старался никогда не опускаться до подобного и предпочитал держать дистанцию, не пуская партнёра дальше поверхностного слоя сознания. Лу же, напротив, никогда не закрывалась, но... играла, буквально утекала из рук: слишком быстро образы в её сознании сменялись один другим, выстраиваясь в сложные ассоциативные цепочки, и отследить такие последовательности было гораздо сложнее, чем, скажем, "вскрыть" мою защиту.

Сейчас же напарница не таилась вовсе. От такой откровенности и полноты восприятия чужого разума голова шла кругом. Было ощущение, будто постороннее сознание, подобно водовороту, затягивает вглубь себя и мягко, но очень настойчиво вынуждает открыться в ответ. На мгновение сделалось жутко, на периферии мелькнул страх потерять себя, окончательно заплутав среди чужих мыслей, но я волевым усилием отогнал эти глупости. Никакого основания подобные опасения не имели, обыкновенный страх неизвестного. Или, вернее, известного теоретически, но не пережитого и не прочувствованного лично.

К счастью, Лу являлась профессионалом в достаточной степени и очень быстро справилась с собой. Она не стала закрываться совсем и возвращаться к прежнему стилю поведения, но меня, по крайней мере, перестали так трепать и тащить её эмоции.

Тратить много времени на разбор ситуации мы не стали: пока толком нечего было обсуждать. Собственно, я хотел только удостовериться, что эта природная связь исправно работает, и успокоить напарницу, которая восприняла случившееся гораздо острее, чем я. Причём не столько в силу характера и иной подготовки, сколько...

Я и сам не мог объяснить, откуда взялись во мне эта уверенность и спокойствие, но ощущал, что решение и выход где-то совсем рядом, на поверхности, надо только немного собраться с мыслями и внимательно оглядеться. Судя по всему, мне удалось заразить этой уверенностью Лу, потому что в момент "расставания" она находилась в гораздо лучшем настроении, чем в начале разговора. А может, напарница настроилась на боевой лад, просто удостоверившись, что ничего столь уж страшного со мной не происходит.

Прервав контакт, я тем не менее не спешил полностью возвращаться в реальность, памятуя о том, в каких условиях находится моё тело. Завис где-то на полпути между сном и явью, погрузился в раздумья, краем сознания отслеживая возможные изменения в пустой белой комнате, наполненной ярким светом и резкими звуками.

Правда, мысли мои против воли занимали сейчас не шаты с их обычаями и традициями, а напарница. Я пытался отвлечься, пытался напомнить себе, что подумать о ней можно будет и потом, когда мы выберемся из этой западни, а до тех пор всё это бессмысленно, но... заноза засела прочно и настырно требовала внимания.

Расслабившись и позволив мыслям течь свободно, я почти сразу понял, что именно меня так зацепило и сбило с рабочего лада: эта самая открытость Лу, полное и безграничное доверие. Да, такое непривычное поведение встревожило, даже почти напугало. Но одновременно нестерпимо захотелось ответить тем же, наплевать на все привычки, полностью открыться и просто посмотреть, что из всего этого выйдет.