Наследники (часть 2)

Сам чернокнижник, уже порядком уставший, забрался на один из холмов и, уже никуда не перемещаясь, метал в ближайших кочевников молнии и огонь. Жертв от таких неэффективных атак было не много, но колдун имел целью скорее пугать, чем убивать. В него летели сотни стрел, но чародей то принимал их на щит, то обращал против атакующих. Всех более или менее значимых вождей он уже убил, и теперь ему следовало лишь усугублять неразбериху среди кочевников и ждать, когда мелкие офицеры варваров в страхе прикажут отступать.

Разумеется, большинство сотников кочевников не были трусами или глупцами, но большого числа дезертиров и не требовалось. Один трус, бегущий с поля боя, обязательно вселяет сомнение в десяток свидетелей, а сотня трусов, соответственно, сбивает с толку тысячу соратников. Словом, не прошло и получаса, как ряды варваров дрогнули, и началось спонтанное отступление.

Легионеры особо не преследовали врагов, дю Магниф наверняка опасался, что те одумаются и вернутся. Следовало воспользоваться замешательством и скрыться самим, что граф с блеском и выполнил.

— До чего же странная штука — война, — пробормотал чернокнижник, сидя в снегу и наблюдая, как две армии, словно раненные звери, медленно отползают друг от друга. — И кто мне объяснит, ради чего все это затевалось?

— Уж точно не я, — послышалось из-за спины.

Чернокнижник не стал оборачиваться. Залмоксис, больше не скользя, но шагая, медленно вышел по кромке сугробов вперед и стал рядом.

— Насколько могу судить, вместо вселенской драки, в ходе которой, как я скромно надеялся, должна была сгореть половина мира, вы с ханом ограничились короткой беседой. Нет, я и прежде не сомневался в вашем, Ясон, дипломатическом таланте, но все равно впечатлен.

— Знаете, Залмоксис, — помолчав немного, ответил чернокнижник, — ваша страсть к гиперболам ужасна.

— Знаю. Так что там случилось? Куда делся Шойта?

— У нас случился разговор, в ходе которого выяснилось, что мы с вами — плохие, а наша Империя — колыбель зла. Но хан пришел к выводу, что уже ничего не может с этим поделать, впал в отчаяние и удалился.

Некромант скептически покосился на собеседника.

— Это правда?

— Да. Только не вся. Всей правды я вам, пожалуй, не скажу. Простите.

Чернокнижник решил разобраться с пророчеством о Десятом самостоятельно, прежде чем что-либо оглашать. Кроме того, колдуна смущал факт, что его недавняя ложь, сочиненная для солдат дю Магнифа, почти точь в точь описывала мотивы хана, по-настоящему пожертвовавшего собой во имя даже не одной страны, а всего человечества. Если Десятый Демон, конечно, не выдумка. Но поведение впавшего в отчаяние хана, когда тот увидел колдовской свет, опровергало последнее предположение.

Чернокнижник шумно выдохнул и потер лоб.

— Подождете меня здесь, Залмоксис? Мне нужно поговорить с дю Магнифом, пока войска не отошли слишком далеко, и я могу переместиться к нему. Обещаю не задерживаться.

Некромант немного помедлил и кивнул. По бесстрастному лицу трудно было судить о его мыслях, но чернокнижник все же предположил, что его коллега встревожен и обеспокоен. В данных условиях то было нормальной реакцией.

— Хан вряд ли вернется, — пообещал чернокнижник, вставая. — Войне конец. На ближайший год, по крайней мере. А там кто знает, что взбредет в головы этим варварам?

Привычная вспышка завершила речь колдуна.

Привычная погрешность в расчетах обернулась падением с высоты в грязный снег, по которому только что прошла часть армии. Упавшего чернокнижника окружали побитые и встревоженные легионеры, шарахнувшиеся от возникшего тела. Но воины быстро опознали чародея по неизменному двухцветному одеянию, и опасение исчезло с их лиц. Особой радости, впрочем, тоже никто не высказал, хотя один рыцарь даже спрыгнул с лошади и помог колдуну подняться. Заглянув тому под забрало, чернокнижник узнал бывшего гвардейца.

— Благодарю вас, сэр Виктор, — вежливо произнес колдун, оказавшись на ногах.

Кроме высоты, заклятье светового перемещения сработало точно. Прямо перед чернокнижником на бронированной кобыле возвышался строгий и совсем не радостный дю Магниф.

— Ваша светлость, — громко воскликнул чернокнижник, поклоном приветствую графа. — Позвольте поздравить вас с победой!

Невнятный ропот пронесся по рядам столпившихся вокруг солдат. Лицо его светлости мгновенно утратило какое-либо выражение. Старый лис никогда не выражал эмоций, которые могли бы стать свидетельством его незнания о чем-либо.

— Все прошло в точности, как мы с вами и предполагали! — с преувеличенным восторгом продолжал колдун. — Шойта развеял Легион Смерти, и я сумел отыскать хана на поле боя! Отныне и впредь хан больше не будет своими демоническими чарами вредить Империи! Кочевники утратили своего лидера!

Чернокнижник дал окружающим время осмыслить прозвучавшие слова, и когда солдаты снова начали шуметь, громко продолжил:

— Вы сами все видели! Я применял магию в бою, и хан не блокировал ее! Его больше нет! Война окончена! Империя победила! Мы победили! Без хана кочевники не смогут противостоять нашей магии! Они уйдут!

Вот теперь легионеры окончательно поверили. Восторженных криков, на которые надеялся колдун, так и не прозвучало, но лица воинов из подавлено-угрюмых превратились в гордые и радостные.

— Вы уверены, шевалье? — все-таки спросил дю Магниф, пожертвовав авторитетом в пользу уверенности.

"Черта с два", — подумал колдун и весело произнес:

— Абсолютно! Уже можно сообщить в столицу о победе, а также послать нескольких доблестных ветеранов, видевших все своими глазами!

"И поживее", — мысленно добавил чернокнижник.

Конечно, у него были сомнения, действительно ли хан все бросил. Но великие чародеи не поддаются сиюминутным эмоциям, и если Шойта ушел, значит, он на самом деле сдался. Поскольку неуязвимый хан едва ли задумывался о назначении преемника, в орде начнется борьба за власть, и о внешней агрессии кочевники на время забудут.

— А что с этим?

Дю Магниф вынул из ножен волшебный меч. Магическое зрение чернокнижника показало, что основные чары потеряли силу, да и Легион Смерти наверняка лишился всей силы, так что от клинка больше не было никакой пользы. Но металл еще хранил следы магии, и опытный чародей мог прозреть прошлое этой вещи. Чернокнижник задумался и решил, что меч еще может пригодиться как подтверждение участия колдуна в разгроме кочевников.

— Сохраните его, ваша светлость, — попросил он. — Клинок лишился силы, но для потомков он будет исторической ценностью. Наше деяние неразрывно связано с этим мечом.

Если граф и удивился такой точке зрения, то вида он не подал.

— А теперь прощайте, — ни к кому особенно не обращаясь, сказал колдун. — Я был бы рад остаться с вами, но есть еще в Империи проблемы, требующие моего участия.

И колдун вернулся на холм к некроманту. На сей раз перемещение получилось удачнее.

— Итак... — заговорил колдун, но тут же ощутил за спиной угрозу и стремительно обернулся, одновременно поднимая щит.

Молния, выпущенная учеником некроманта, срикошетила в небо.

— Генрих?! Что это зна...

В спину чернокнижника вошло заклятье паралича. Как и все темные заклинания, оно свободно прошло сквозь защиту и было пущено настолько мастерски, что колдун не успел обратить знаки.

И прежде чем чернокнижник сумел, оперируя мысленными знаками, рассеять чары, его шею туго оплела тонкая цепь инквизиторского ингибитора. Обездвиженный колдун покачнулся и упал на спину, провалившись в снег по уши. Пошевелиться он не мог, говорить — тоже. С некоторым трудом получалось дышать и двигать глазными яблоками.

— Прости меня, друг, — грустно произнес Залмоксис, присев на корточки рядом со своей жертвой. — Иногда приходится совершать неприятные поступки из благих побуждений. Полагаю, в таком виде ты полностью беспомощен. Ингибитор не даст тебе воспользоваться обычной магией, а паралич убережет нас от твоих особых знаков. Ты не слишком их скрывал, и я решил, что одной лишь мысли для их выполнения недостаточно. Судя по тому, что ты меня еще не испепелил, моя догадка была верна. Тебе следует быть менее самоуверенным, мой друг. Генрих! Помоги перенести нашего товарища на сани.

Некроманты, по-видимому, не желали лишний раз применять магию к обездвиженному Ясону и перетащили его на руках. Сани представляли собой просто длинную широкую доску с приколоченными полозьями, как раз подходящую под рост и ширину плеч колдуна. Залмоксис достал откуда-то веревку и надежно привязал плененного чернокнижника к саням.

— Если, друг мой, ты в эту самую минуту мысленно клянешься убить нас всех, — негромко заговорил рыжий некромант, склонившись над чернокнижником и завязывая последние узлы, — то прошу тебя остановиться. Довольно скоро ты поймешь, в чем дело, обещаю.

Залмоксис закончил работу и выпрямился.

— Но больше я тебе ничего не скажу. Не хочу портить сюрприз.

* * *

И действительно, за всю последующую неделю некромант не проронил ни слова, если, конечно, не учитывать произносимые заклинания.

Залмоксис оставил своих учеников в Дакии, а сам вместе с парализованным колдуном двинулся на запад, придерживаясь горных районов, покрытых снегом. Некромант не спал, почти ничего не ел, а лишь несся позади саней, толкая их заклятиями. Скорость движения по снежному насту была столь высока, что чернокнижник не успевал ничего разглядеть. Лишь изредка ему удавалось выхватить из мелькавших вокруг пейзажей какой-нибудь знакомый образ, далекий город или гору, и таким образом оценить свое местоположение. По результатам этих проверок выходило, что некромант вез Ясона на центральный полуостров, к столице.

Тело чернокнижника не требовало ни пищи, ни воды, не испытывало иных нужд, либо колдун этого просто не чувствовал, однако мышление постепенно угасало. Последние двое суток Ясон почти целиком провел в тревожном цепком сне, и краткие минуты бодрствования не слишком отличались от сонных видений.

В какой-то момент чернокнижник просто обнаружил, что предатель исчез, а вместо него сани за собой тащат двое тепло одетых людей, причем, делают это вручную, обвязав незатейливый транспорт веревками. Полозья саней скрежетали и подскакивали, словно их тащили не по снегу, а по булыжной мостовой. Мельком оглядев своих возниц, Ясон скользнул взглядом за их спины и проснулся окончательно.

Пару секунд колдун надеялся, что всего лишь видит очередной кошмар, но нет, стены замка Святого Ангела, оплота священной Инквизиции и самой знаменитой тюрьмы Империи, вполне реально приближались с каждым мгновением. Чернокнижник дернулся, и мышцы слабо ответили. Это означало, что заклятие паралича рассеялось, но обезвоженное и переохлажденное тело все равно не слушалось.

"Нет, я точно не демон", — подумал колдун и снова впал в забытье.

Глава 6.

Когда Октавиан очнулся, он сразу понял, почему строгие небеса вытаскивали вольнодумного и грешного рыцаря из всех предыдущих переделок. Создатель просто приберег для него особую, самую подходящую и страшную гибель.

В центре овального, со сводчатым куполом, словно у храма, помещения на круглом металлическом столе на спине лежал рыцарь, распластанный, словно морская звезда. Массивные, встроенные в поверхность стола оковы на запястьях и щиколотках оттягивали и фиксировали конечности, не позволяя шевельнуться. В остальном помещение пустовало, на гладких серых стенах и вогнутом потолке не было никаких знаков, за исключением небольшого колдовского кружка в центре купола, дававшего рассеянный красноватый свет. Ничего похожего на дверь обнаружить также не удалось.

Пятно змеиной шкуры на теле рыцаря увеличилось, теперь серая чешуя покрывала почти весь правый бок воина и начала проступать на коленях и локтях.

Октавиан, приподняв голову, с ненавистью оглядел себя. Шкура ящерицы начала расти на его теле еще на пути из Такемета, на корабле, но рыцарь был уверен, что сумел скрыть изменения. Теперь же он упрекал себя в идиотизме и самоуверенности.

— Надо было сразу скрыться, — пробормотал рыцарь, злобно глядя в сияющий потолок.

Октавиан сознавал, что понятия не имеет, откуда на его теле чешуя, но логическим мышление рыцарь обделен не был, и сопоставить простейшие факты для него не составило большого труда. Два дракона пали от его руки, и кровь обоих попадала на его тело, а в последнем случае несколько капель даже упали в рот. К чему может привести прием внутрь частицы свирепейшей и сильнейшей колдовской твари на планете? Вряд ли к чему-то хорошему. Целый год рыцарю снились такие кошмары, от которых профессиональный воин просыпался в криках и едва не плакал.

Но чешуя начала расти гораздо позже, после встречи с магом. Октавиан был почти уверен, что в случившемся виноват именно Аврелий. Когда рыцарь умирал после удара неизвестного колдуна, маг что-то сделал, и воин ожил.

— Да, — прошептал рыцарь, закрыв глаза. — Это чертов маг...

Октавиан проклинал свою глупость. Подумать только, он убедил себя, что маг не заметил ничего странного! Теперь рыцарь уверился, что Аврелий разглядел след дракона в своем спутнике еще тогда и заклятиями пробудил кровь ящера.

— Но почему колдуны? — вспомнил воин лицо Мигеля.

Ответ пришел быстро. Очевидно же, маг Ордена не хотел делиться интересной находкой с коллегами, которые немедленно оповестили бы Инквизицию, и очередного проклятого де Софо тут же отправили бы в жаркую топку. Нет, хитрый Аврелий предпочел договориться с колдунами, чтобы организовать полноценные исследования ценного уродца.

— Да, эти сумасшедшие чародеи мыслят именно так, — решил рыцарь. — И теперь я сдохну, когда один из них решит препарировать меня в интересах науки.

Октавиан похолодел. Вообще, обстановка как раз и напоминала приготовления к операции. Рыцарь не мог определить, сколько времени он провел во сне, и потому счел вполне возможным, что все предварительные исследования с помощью безопасных для здоровья чар колдуны уже провели, и настало время расчленения...

Зарычав, воин снова задергался, но безрезультатно. Оковы крепко держали рыцаря, и тому оставалось лишь выкрикивать непристойности в адрес колдунов и сжимать кулаки.

Правую ладонь болезненно кольнуло.

Октавиан разжал кулак и с тревогой посмотрел на правую кисть. Ногти на ней почернели и жутко вытянулись, словно принадлежали не человеческой руке, а звериной лапе. Рыцарь закрыл глаза, глубоко вздохнул и отвернулся.

И тотчас услышал шаги. Встрепенувшись, рыцарь завертел головой и увидел, как прямо сквозь стену в помещение вошли четыре человека.

— Де Варга, — со злостью процедил драконоборец, узнав Мигеля, возглавлявшего появившуюся компанию.

— Де Софо, — сдержанно ответил тот.

Вошедшие колдуны, все как один, были одеты в короткие белые мантии с прямоугольными карманами без каких-либо опознавательных знаков. Двое несли большой деревянный ящик, заполненный какими-то цветными тряпками.

— И ты... ван Марум, — вспомнил рыцарь имя еще одного колдуна, сопровождавшего Мигеля. — Что вы задумали, ублюдки?