Часть 4 Предвестника близко к концу

Высокий замолчал, что-то вспоминая.

— Да, на порядки. Так вот, там мы столкнулись с тем, что переходить с тех этажей на нижние уровни самостоятельно чрезвычайно трудно. Кроме того, наше исследования показали, что эти миры не являются замкнутыми и связаны они отнюдь не с остальной виртуальностью. Связаны они оказались, как мы выяснили, с неким пространством, что называется Нереальность и, по сути своей, является параллельным по координате, называемой "реальность объектов",— Сильтор прищурился.— Насколько я понятно объясняю?

— Более-менее,— ответила Дарья.

— Это хорошо, что понятно. Так вот, как мы выяснили в ходе разговоров с обитателями Нереальности, чем выше этаж виртуальности, тем он менее реален. Реальность внутри реальности, иллюзия внутри иллюзии... но самые эфемерные из иллюзий перешли на иной уровень существования — Нереальность, туда, куда исчезают забытые идеи и чувства, место, являющееся сопоставим по размеру с остальной вселенной. Количество вложенных реальностей переросло в качество — и они стали, в какой-то мере, самостоятельными, отдельными от остальной виртуальности мирами. Если я сейчас уничтожу соответствующий такому миру процесс — а для этого нужно его сперва найти, что очень непросто — то те миры останутся, более того, они могут самостоятельно восстановить связь с остальной виртуальностью. Итак, создавая виртуальность, мы выпустили джинна из бутылки и с тех пор не можем запустить его обратно.

— Разве нельзя запретить создавать высокие этажи?— несколько недоумённо поинтересовалась Дарья.— И всё, нет проблемы. А переход в те миры, что уже в Нереальности, контролировать.

— Можно было поступить и так,— согласился Сильтор.— Но зачем? Тратить лишние усилия на запреты, бороться с теми, кто будет протестовать, контролировать доступ более чем к четырём сотням вирт-миров в Нереальности... Мы просто оставили эти миры в покое.

— Но ведь там люди умирали!— воскликнула Дарья.— Должен был быть какой-то общественный резонанс.

— Ничего подобного,— покачал головой Высокий.— Видишь ли, такие миры быть связаны с мирами низких этажей как минимум пятью связями типа "модель", то есть быть виртуальностью, организованной средствами виртуальности, и одной связью типа "алгоритм моделирования", то есть быть миром, создающимся или подстраивающимся под параметры входящего в него человека. Ты можешь представить, кем надо быть, чтобы войти в виртуальность в виртуальном мире — и так пять раз?

— Хм...— Дарья попыталась представить подобное.

— Эти люди уже не живут в нашем мире. Они, по сути, считают окружающее реальностью или виртуальностью более низкого этажа. И окружающее соответствует их представлениям, люди вокруг практически неотличимы, а то и являются разумными, выполняются законы изначального базиса, правда, в самом общем виде, смерть является реальной — таким образом, просто никто ни о чём не узнает. Как ты знаешь, нахождение в виртуальности позволяет сильно замедлить старение тела, потому никаких запретов утонуть в череде виртуальных миров нет — а дальше связь сознания с телом становится эфемерной. Бывает, что на четвёртом или третьем этаже после смерти тела от старости сознание продолжает жить в виртуальности, ничего не утрачивая.

— Но ведь разум — это часть ауры, а аура остаётся у тела!— возразила архимаг Света.

— Это так и, в то же время, не так. Видите ли, на Явь не просто не просто обеспечивает замену сигналов от органов чувств. Нет, она создаёт особую динамическую копию той части ауры, что ответственна за разум, куда, постепенно, разум и переносится, сохраняя плотную пси-связь с остальной аурой. Чем выше этаж — тем тоньше связь и меньше взаимодействие. Потому и трудно переходить на этаж ниже — требуется восстановить силу связи, а восстанавливать, как известно, тяжелей, чем разрушать.

— Да уж...— Дарья всмотрелась в Явь.— Неужели там находятся миллиарды сознаний?

— Именно так,— подтвердил Сильтор.— Это, кстати, ещё одна причина не разрушать высокие этажи виртуальности — по сути, мы тем самым убьём всех тех, кто обрёл там "почти разум", а это множество очень своеобразных ИИ. Правда, не все мои коллеги поддерживают эту точку зрения,— нахмурился маг.— Но, тем не менее, большинство за то, чтобы эти миры сохранить. Нереальность — первая из тех тайн, в которую я хотел бы вас посвятить, Дарья.

— Будут ещё?— волшебница представила, что произойдёт с её пониманием мира, рушащимся на глазах.

— Уже не столь тотальные. Возможно, вы не откажетесь от небольшой экскурсии по вирт-мирам?

— Не откажусь, Высокий Сильтор.

— Просто Сильтор и можно "на ты",— улыбнулся маг.— Я — учёный и не считаю себя, подобно некоторым коллегам, выше простых волшебников, не говоря о архимагах,— учёный картинно взмахнул рукой, создавая портал.— Прошу!

— Как много вы знаете о строении нашей вселенной, Конрад?— поинтересовалась Ночная Леди, ведя гостей по коридорам дома. Чем дальше они шли, тем чётче было присутствие чего-то эфемерного. Одновременно повышался маги-фон.

— Нереальность, реальность, миры, межмирье,— коротко поведал Конрад.— Но только практика, не теория.

— Вселенная стала такой не так давно,— поведала Алессия.— Нереальность появилась тридцать три тысячи лет назад, а может, и раньше — столько помнит себя из её жителей самый старый.

— Так мало?— удивился архимаг.

— Не забывай: время — очень относительное понятие, особенно здесь,— теперь они шли сквозь каскад дверей. Причём каждую хозяйка дома открывала своим ключом из толстой связки. И каждая дверь вела через волшебный барьер, сравнимый с совокупной мощностью реакторов Тропы.— Многие прожили вдвое больше, чем в реальности прошло. Но важно не это. Важно, что с появлением Нереальности вселенная наша стала открытой.

— Это правда?— взволнованно спросил Светар.— Эти слухи...

— Слухи — отражение истины,— улыбнулась Леди.— Да, наша вселенная — не единственная, но путь в иные пространства ведёт через Великий Хаос, что за пятым уровнем Ирреальности. Мало кому доступна эта дорога.

— К чему ты это рассказываешь?— поинтересовался Чёрный, пока Алессия открывала очередную, пятую по счёту, дверь, вместе с щелчком ключа отправляя сложный мыслеобраз-код.

— К тому, что однажды встречалась с гостем из-за границы вселенной, с одним из циа-шул, как назвали себя они. Его звали Вацри и он, к сожалению, погиб.

— Как может погибнуть тот, кто прошёл сквозь Великий Хаос?!— воскликнул Светар.

— Вацри многое потерял, перейдя Хаос,— с завораживающей грустью поведала волшебница.— А высшие слишком умны, чтобы сохранить такому, как он, жизнь. Паук и Сошедший редко действуют вместе, но здесь их интересы сошлись. Совокупной мощью они стёрли Вацри из бытия. Незадолго до смерти Вацри оставил мне один предмет...

Ночная Леди прикоснулась к десятой двери, и та растаяла. Конрад отметил отблеск крайне быстрых и сложных чар. За дверью царила темнота. Стоило им войти, как на потолке разгорелась серебристая дымка, чуть разгоняющая мрак. Гости последовали за хозяйкой по тёмно-серому полу, высеченному из единой каменной глыбы. Размером зал явно превосходил весь дом, но Конрада очередное доказательство возможностей Алессии уже не смущало.

В центре зала, на невысоком возвышении покоился... покоилось нечто. Издали оно казалось сгустком света, в котором проглядывали нечёткие контуры и какое-то мельтешение. Ночная Леди остановилась за метров семь до возвышения.

— Что это?— лучше владеющий магией нереальности, Светар различил больше.

— Вацри называл его тирх,— ответила Алессия.— Для циа-шул тирх — это важнейший инструмент. Сама я не понимаю, чем является и чем не является тирх. Когда Вацри уходил, он попросил присмотреть за тирхом. Никогда не думала, что присмотр растянется на тысячи лет.

— Вы хотите отдать его мне?

Алессия рассмеялась.

— Нет, конечно! За тирхом охотятся, и высшие, и многие Странники. Его хранительница — я и только я,— тон стал торжественным, что, вместе с эффектом ауры и голоса Ночной Леди заставляло трепетать.— Я позволю вам, Конрад, и вам, Светар, коснуться тирха. Поверьте, много это, очень много.

— Что это даст?— конрадов отголосок подозрительности прорвал пелену внушения, которую излучала Леди.— И, главное, чем грозит?

— Перед уходом Вацри активировал тирх в режим особый. Предполагалось, что им воспользуюсь я, но я несколько волновалась и не сделала сразу этого — а скольких бед можно избежать было бы...— вздохнула Алессия.— Тирх дарует приближение к тому, что называется целостностью, гармонией с самим собой. Это описать словами сложно. Но это,— на миг аура волшебницы полыхнула давящей мощью,— тоже его дар. Подойди к тирху, Конрад,— последнюю фразу Леди произнесла напевно, с такой внутренней силой, что архимаг сам не заметил, как сделал несколько шагов к возвышению.

Чем ближе, тем больше различалось в сиянии инструмента Вацри. Неясные контуры превращались в объёмные силуэты, странным образом переходящие друг в друга. Мельтешение оказалось быстро сменяющимися символами, за которыми проглядывали смутно понятные значения. Конрад замер, осознав, что шёл против воли. Тирх манил, будто просил подойти — но Ночная Леди приказала, заставила, значит, ей зачем-то было нужно и нельзя...

"Фиксирую неидентифицируемое пси-воздействие. Попытка блокировать... Внимание, замечено искажение управляющих контуров. Вмешательство в базовые структуры! Попытка отката изменений... Критический сбой программы! Попытка перезагрузки... Неудачно. Попытка восстановления из резервной копии... Внимание, фиксирую изменения внутренней логики! Внимание, фиксирую искажение разума, активные вмешательства в ауру и..."

Усилием воли Конрад удерживался от следующего шага. Его дар магии нереальности буквально вопил, что следующий шаг решающий, что впереди смутная опасность, могущая оказаться и благом.

"Нельзя!"— боролся с собой, сжав зубы, архимаг. Лёгкий толчок в спину заставил сделать шаг вперёд, а затем ещё один, и ещё...

Вечность. Бесконечность времени, тянущаяся во все стороны. Сплетения линий смыслов. Устремляющаяся во все стороны паутина. Яркий свет, не затмевающий сияющую картину. Множество диапазонов, плавно переходящих друг в друга. И он сам, подвешенный на разноцветных нитях.

"Опасность: критическая деформация логического ядра! Завершаю все аурные процессы-надстройки. Прекращаю вторичные функции..."

Бесконечность. Изящные конструкции, единые и раздельные одновременно. Сотни образов, связанных единым смыслом... Или сотнями, тысячи разных смыслов? Каждый сцеплен с каждым и каждый что-то значит. Бездна? Да, но светлая. Впрочем, взор всё равно не может ухватить и доли от доли этого...

"Прекращено выполнение вторичных функций. Общее число искажений ядра — 120, исправляю основные ошибки. Перевожу все вторичные исполняющие системы в режим повышения устойчивости ауры. Общее число ошибок ядра — 108. Внимание, фиксирую активные вмешательства в ядро разума! Блокирую. Откатываю изменения. Общее число ошибок ядра — 92, тенденция уменьшения сохраняется..."

— Каждая нить — это путь,— шепчет кто-то.— Просто выбери.

— Ты — кто?

— Проекция-отражения-наложение тирха-источника-канала,— и череда образов, из которой едва понятна максимум половина.

"Фиксирую повышения информационной нагрузки на сознания. Попытка блокировать входящий инфоток... Неудача! Внимание, входящий инфопоток составляет 150% от нормы! Попытка ускорения сознания... Скорость сознания увеличена на 170% от нормы, дальнейшее ускорение признано опасным. Общее число ошибок ядра — 13, продолжаю исполнять первичные функции".

— Каждый разумный имеет свободу выбора. Это не право и не обязанность — это часть самого определения, самой сути разума. Свобода каждого полноценно разумного ограничена лишь им самим, и это ограничение является самым серьёзным из возможных...

"Нарастание изменений сознания-воли! Обеспечиваю максимальную изоляцию сути разума... Ядро личности полностью блокировано от изменений. Фиксирую нарастание ошибок логического ядра... Капсулирую ядро от вторичных каналов связи..."

...Каждую границу можно стереть, но каждая стёртая граница — это потерянная индивидуальность — или новая черта индивидуальности. Каждый выбор меняет человека, какой-то больше, какой-то меньше, и часто бывает, что избежать выбора и самоизменения нельзя. В силах человеческих лишь выбрать направление изменения...

"Увеличиваю уровень капсуляции ядра системы и ядра разума... Фиксирую уменьшение ошибок логического ядра — 12. Продолжаю исправление согласно базисной матрице программы. Уровень искажения матрицы не превышает критического — откатываю искажения и делаю резервную копию матрицы".

...Каждая нить — это путь, один из множества. Каждая нить — это гармония, одна из множества. Гармонии могут сочетаться, а могут и противоречить, руша друг друга. Не с каждого пути возможно свернуть, не на каждый возможно ступить, не каждый выбор является окончательным, но каждый меняет выбирающего. Каждая нить — это путь. Просто выбери,— поток образов иссякает. Приходит осознание того, что происходит.

"Резервная копия создана. Запущен процесс постоянной коррекции базисной матрицы. Все ошибки ядра исправлены. Максимум капсуляции достигнут. Входной инфопоток составляет 202% от нормы, критических искажений воли-сознания не зафиксирована. Ядро личности находится в неустойчивом состоянии. Фиксируются многочисленные искажения маги-дара, откат невозможен..."

Он стоит на развилке. Мириады вариантов собственного изменения, нет, даже не так, направления самоизменений, и нет единственно верного. Вот тот путь, которым он шёл всё это время. Шлейф тусклых нитей — нереализованные возможности. Впереди яркие нити, каждая ощущается по-своему, но нельзя точно сказать, что она несёт. Кот в мешке? Зачем Ночная Леди сделала это?

"Нарастание искажений маги-дара! Опасные колебания в ядре личности! Откат и блокировка невозможны..."

Нет, совсем не кот в мешке. Достаточно коснуться нити, чтобы понять, что она несёт. Нет, не так. Не понять, но почувствовать тень, отблеск изменений. Осторожно перебирая нити, он сравнивает, чтобы сделать свой выбор. Внешнее время застыло, внутреннее обратилось вечностью. Некуда спешить — и незачем медлить. Размеренно, нить за нитью, гармония за гармонией, образ за образом, путь за путём...

И спустя вечный миг, он нашёл нужную нить. Она протяжно гудела, отдавая холодящим пламенем. Сотканная из стальных волокон, она сочетала гибкость и прочность, выгибалась под напором, но не рвалась. Торчащий там и тут металл цеплялся за руки, разрывая их до крови. Он вцепился в нить, не отпуская, превозмогая боль, сознавая, что делает правильно, что именно этот путь — его. Содрогаясь от обжигающего льда, он осторожно, на одних руках, переместился вперёд. Раз — рука отрывается, два — цепляется за режущую нить. Раз, два, раз, два...

На сотнях языках и диалектах кто-то шепчет: