Alyte

— Я едва помню своих родителей, — покачал головой Карлайн, — но вряд ли. Мы кое-как сводили концы с концами. Практически голодали.

Посыльный похмыкал и повел Карлайна к карете. Внутри карета была не менее роскошной. Юноша даже не смог определить, из каких материалов обивка и сиденья.

— Карета сделана из редчайших и потому дорогих материалов. Цените милость графини. На моей памяти такой чести удостаивались не многие приглашенные.

Карлайн, оставшись без привычных кошек, поскучнел. Почести графини его интересовали не столь сильно. Скорее всего, придется разговаривать со вздорной старухой, которая ополоумела от своего богатства, кичится знатностью и, за неимением детей, сюсюкает с кучей наглых кошек. Хоть заплатит она нормально? Денег у него было уже так много, столько, что в банке просили сообщать о времени его предполагаемого визита, чтобы присылать карету, как для одного из самых уважаемых вкладчиков. Но терпеть унижения бесплатно...

Скромный домик графини оказался пятиэтажным замком, занимающим целый квартал. Карлайн мрачно решил, что если она заплатит менее ста серебряков, он здесь больше не покажется.

Они прошли мимо двух рослых слуг в ливреях и двинулись вверх по лестнице. Раду путь преградили и он остался в ливрейной. Пришлось нести саквояж самому. Еще одна причина для мрачного настроения. Карлайн вскоре потерялся в бесконечной череде комнат и коридоров. Когда его спутник неожиданно остановился около одной из дверей, он по инерции пролетел еще несколько шагов.

Провожатый недовольно посмотрел на него, постучал в дверь. Дождался разрешения войти, открыл дверь. Вошел первым, поклонился, представил Карлайна.

Юноша вошел, услышал стук закрываемой двери, оглянувшись, увидел, что посыльный ушел. Слева от входа в этой небольшой комнате за столом сидела светловолосая девушка. Лет семнадцати — восемнадцати, — определил Карлайн, — довольно симпатичная. Служанка или родственница графини? Одета хотя и скромно, но не из дешевых тканей.

Увидел стоящие неподалеку от нее костыли, удивился. Девушка была на вид здорова. Они у ней вместо мебели? У богатых свои причуды.

Он галантно поклонился, девушка кивнула. Карлайн хотел сесть на стул, но единственный свободный находился около девушки. Неизвестно как она отреагирует, еще начнет кричать. Вот скандал-то будет! Лучше он постоит.

Девушка пошевелилась:

— Вы так молоды для лекаря. Сколько вам лет?

Карлайн решил немного пофамильярничать. Вспомнив, как парни вели себя в него селении, весело ответил:

— Почти шестнадцать, крошка.

Если бы он в это время смотрел на девушку, заметил бы, как дернулось ее лицо от такой вольности. Но его занимал роскошный гобелен на противоположной от нее стене. Когда же он повернулся, она пришла в себя и ее лицо ничего не выражало.

Подумав, она позвонила в колокольчик.

В комнату вошла молодая служанка, поклонилась.

— Слушаю, ваше сиятельство.

Карлайну стало не хватать воздуха. Он прислонился к стене, тяжело дыша и потея от стыда. Так обратиться к графине. И с чего он решил, что она будет старухой? Нет, он не преклонялся перед сиятельной знатью, на его взгляд, они состояли из той же плоти и болели такими же болезнями, но грубить хорошенькой и кажущейся такой беззащитной девушку было верхом хамства.

Служанка выслушала приказание, вышла.

— Прошу простить меня, ваше сиятельство, я не знал, кто вы, — проблеял Карлайн.

Графиня улыбнулась.

— Ну же, смелее. Наглый вы гораздо интересней.

Карлайн обиделся и надулся. Лучше бы она была старухой. По крайней мере, выглядела бы пострашней.

Вошла служанка, следом за ней двое слуг несли большую плетенную корзину. В ней лежала кошка, жалобно мяукая.

— Господин де Кафар, — властно заговорила графиня. Девушке в комнатке больше не было — за столом сидела властная владелица богатств и людей, — у моей кошки Малики сломаны обе передние ноги. Вы возьметесь ее вылечить?

Вместо ответа Карлайн склонился над корзиной. Графиня назвала его дворянином. Приставка де давалась только им. Но это не оправдывало ее действий. Ноги были сломаны явно умелой человеческой рукой! Она любит издеваться над животными?

Он покосился на нее. Вроде бы нормальный человек, а творит такие жестокости. Карлайн знал подобных людей, измывающихся над себе подобными, но особенно над животными. Ибо человек может дать сдачи, его кое-как защищает закон, животных же никто не защищает. Да, графиня, вы полны скверны. А как мило выглядите! Познакомить ее с его вазлиборскими кошками?

Стараясь не глядеть на графиню, Карлайн спокойно ответил, что готов вылечить кошку где-то за три-четыре недели. Или, может быть, раньше. Все будет зависеть от состояния самой Малики. Девушка кивнула.

Он осторожно разжал кошке челюсти и влил с помощью пипетки несколько капель сильнодействующего снотворного. Животное так было измучено, что почти не сопротивлялась, только тоненько запищало, жалуясь на жизнь. Вскоре она заснула.

Карлайн умело состриг шерсть на сломанных лапах. Приготовил гипс, попросив немного воды, прогипсовал бинты. Используя тоненькие металлические пруточки, зафиксировал сломанные ноги, чтобы кости правильно срослись, обмотал их бинтами. Сейчас гипс застынет, ноги получат защиту на время выздоровления.

Еще раз покосившись на графиню, юноша выложил из саквояжа несколько склянок.

— Ваше сиятельство, в этой баночке болеутоляющее. Я оставлю вам пипетку. Вечером необходимо дать вашей кошечке пять капель этого лекарства. А в этой успокоительное, которое можно использовать и как снотворное. Тоже пять капель. Если кошка не будет засыпать, дайте еще пять. Не запутаетесь, ваше сиятельство? Кошачье болеутоляющее под цифрой семнадцать, успокоительное — двадцать два.

Графиня улыбнулась от назидательного тона лекаря. Когда он принялся за лечение, стеснительность сразу исчезла. Ей стало понятно, что, несмотря на пугающую юность, перед ней настоящий врачеватель. Причудливые слухи о его умениях, разошедшиеся по городу, скорее всего, правдивы и ее кошка будет излечена.

— Это пища, показал Карлайн на два следующих флакона. Под номером тридцать два — рыбий жир, тридцать три — говяжий бульон. После того как проснется, покормите с пипетки. И ни в коем случае не давайте ей вставать! У вас много людей, пусть слуги покараулят. Если кошка будет настаивать, дайте ей успокоительное. Периодически необходимо носить ее в туалет.

С позволения вашего сиятельства, я хотел бы навестить больную с утра.

— Да, разумеется, я пришлю за вами карету, — властно, но покорно согласилась графиня, — во время болезни можете посещать мое жилье постоянно. Вы, кажется, хороший субидар.

Глава 23

Карлайн ушел, раздираемый противоречиями. Молоденькая графиня, старше его всего лишь двумя или тремя годами, не оставила юношу равнодушным. Но властность, а, самое главное, жесткость в обращении заставляли его сторониться девушки. Она являлась представительницей одного из самых знатных родов, а он — бедный простолюдин. Нет, теперь-то не бедный, но знатности ему это не добавило.

Наверное, знатное происхождение позволяло ей совершать непонятные для него поступки. Например, ломать ноги своей кошке. Он сравнил графиню с Равной. Та было очень простодушной и бесхитростной, совершенно понятной. А эта Леона...

Но вскоре после возвращения ему стало не до самокопания в душе. Прискакал взбудораженный гвардеец с известием, что один из лейтенантов гвардейской пехоты был нечаянно ранен в бедро и истекает кровью. Его перевязал местный служитель, играющий роль что-то вроде санитара, но кровотечение ему остановить не удалось.

Раненый из пехоты, значит, человек. Герцог не разбрасывался эльфами, используя их только в качестве лучников — конных и пеших. Это было плохо. Не то, чтобы Карлайн жалел людей больше первородных, но эльфы были гораздо выносливей и крепче здоровьем. Раненый эльф имел больше шансов выжить, чем раненый человек.

Гвардеец привел запасную лошадь. Торопливо уложив саквояж, Карлайн кое как взгромоздился на нее. Он имел небольшой опыт конской езды, но все равно выглядел в седле, по словам Тинниля, как мешок овощей. С соответствующими ощущениями. Поэтому предпочитал передвигаться пешком или, если повезет, в карете. Но раненый торопил и поэтому приходилось терпеть неудобства.

Когда он прискакал, лейтенант лежал без сознания. Герцог был серьезно озабочен. Мало того, что он мог потерять одного из преданных ему людей, так еще возникала и проблема замены офицера. В людской части было всего три высокопоставленных командира, — полутысячный Граф де Ланс, которого он по новомодной привычке уже третий год называл капитаном и два сотника (лейтенанта). Все остальные — десятники (сержанты) и полусотенные (прапорщики) — по армейским традициям тоже считались офицерами и при переходе в армейские части получали офицерское звание. Кроме того, они могли претендовать на дворянское звание. Но по сути говоря, командирские функции были только у трех высших офицеров. Остальные играли роль унтеров. И вот теперь с одним из офицеров беда.

Карлайна он встретил с радостью, к которой примешивалось недоверие. Вытащить веревку из живота жеребца ему удалось без всяких затруднений, Адрон здоров и прекрасно себя чувствует, судя по числу укусов у окружающих. Виноватого конюха выпороли, но так, чтобы не покалечить... Сможет ли лекарь залечить тяжелую рану?

Лейтенант граф де Моньер был мужчиной лет тридцати, обремененным прелестной женой и тремя детишками от трех до десяти лет. Она стояла в изголовье мужа, а дети, напуганные произошедшим, были непривычно для их возраста молчаливы и неподвижны.

Рядом стоял виновник ранения — гвардеец явно благородного происхождения. У них был учебный поединок, но оба увлеклись и один из сильных ударов граф неловко отбил. Клинок шпаги пропорол ногу. Гвардейца пока никто не обвинял, но если лейтенант умрет, у него начнутся серьезные неприятности.

Карлайн уверенно продрался через толпу, стоящую вокруг раненого, положил руку на лоб. Память эльфа подсказала, что у него небольшой жар, лихорадки нет, сердце стучит чуть замедленно. Рана не тяжелая, но вытекло много крови. Надо сшить кровеносные жилы и зашить саму рану. Если не будет осложнений, лейтенант выздоровеет через две — три.

Карлайн кивнул в такт своим мыслям. Оглянулся, словно впервые увидел всех и властным тоном потребовал покинуть помещение.

— Вам тоже, ваша светлость, — сообщил он герцогу, который подразумевая свое положение, собирался остаться. То же самое он потребовал от графини.

Герцог и графиня собирались поспорить, но юноша смотрел спокойно и твердо. Им пришлось уступить и уйти. При этом герцог бросил предупреждающий грозный взгляд, а графиня — просительный. Теперь все было в руках богов и молоденького лекаря.

Он остался один с санитаром гвардейцев, который должен был ему помогать. Пока санитар ходил за горячей водой, вспорол бинты. Рана показалась страшноватой, но он не испытал никаких чувств. Житель приграничного селения, Карлайн с раннего детства видел убитых и раненых, а когда подрос, перевязывал раны, в нескольких случаях даже сшивал их. Однажды ему пришлось отрезать размозженную кисть. Лекарей у них не было, жители сами спасали жизни близких. Рана лейтенанта ничего нового ему не показала. К тому же, память эльфа подсказала, что рана не тяжелая, а скорее средняя. Нервные жилы не задеты, кость не сломана. Мясо же заживет быстро, лишь бы операция была проведена хорошо.

Карлайн подождал, пока санитар приготовит рану, обмыв ее и убрав возможный мусор, вытащил из саквояжа хирургические инструменты и принялся сшивать жилы и плоть, потом зашил и саму рану. Нитки у него были особенные, эльфийские, полученные от Тинниля. Тело их не отторгало и рана заживала быстрее. От причиняемой боли лейтенант в середине операции очнулся. Пришлось накапать ему снотворное. Лейтенант снова задремал, но не до конца, чувствуя боль и негромко вскрикивая.

Но вот операция закончилась. Перевязав рану, убрав инструменты и потребовав вечером сменить повязку, Карлайн вышел из комнаты. Графиня, глядя на лекаря, залитого кровью ее мужа, испуганно спросила срывающим голосом:

— Он умер?

Такой же вопрос задал капитан гвардии.

— Да что же вы его хороните! — рассердился на них юноша, — после операции я влил в него снотворного. Его сиятельство спит. Беспокоить его нельзя.

Он смягчился, глядя на тревожное лицо графини.

— Хорошо, графиня, вы можете войти на пару минут. Без детей. И вы, ваша светлость, — поклонился он герцогу. — Больше никого не пущу. Капитан, буду вам признателен, если вы поставите у дверей пару человек, чтобы не пропускать праздношатающихся.

Капитан кивнул, тотчас же отдал необходимые причины.

— Ваша светлость, — остановил он Рандава, — раненому необходимы помощь и обычные услуги — пища, горшок, наблюдение.

Герцог, не спросивший о состоянии здоровья и потому не попавший под ругань лекаря, кивнул. Впрочем, стоявший рядом пожилой человек, оказавшийся отцом лейтенанта, поспешно заверил, что обо всем позаботится.

За вечер ничего не произошло, если не считать прихода посыльного графини, принесшего увесистый кошель денег.

— Триста монет серебром и это только часть оплаты, — определил Тинниль, — послушай, — обратился он к Карлайну, — благодаря тебе я удвоил доходы, и зарабатываю сейчас десятков пять-шесть серебряков в месяц. Но ты зарабатываешь по несколько тысяч серебра. Куда тебе столько?

— Хочу город купить, — не задержавшись, сострил Карлайн и они засмеялись.

Утром он с Радом вновь отправился к раненому, поручив Ламусу передать людям графини де Карфинд, что он находится в герцогском замке.

Раскрасневшись от быстрой ходьбы, Карлайн сразу отправился к раненому. Стояла ранняя осень, по утрам было уже весьма прохладно, но это прохлада еще не замораживала, а бодрила.

Раненый уже проснулся. Сиделка под наблюдением жены кормила графа бульоном. Карлайн поздравил себя и порадовался за графа — аппетит означал идущее выздоровление, а он сделал хорошую операцию.

Видимо герцогу сообщили о появлении лекаря. По крайней мере его светлость удивительно точно зашел в покои раненого. Поздоровавшись с юношей, герцог заинтересованным взглядом начал наблюдает за его манипуляциями.

Дав графу откушать, юноша осмотрел его — жара почти не было, лихорадка не появилась. Рана была перевязана качественно — Карлайн поставил зарубку — надо попросить герцога наградить санитара. Он снял повязку и, не колеблясь, оторвал присохший к ране кусок бинта. Граф глухо вскрикнул, боль была ощутимой и острой. За ним вскрикнули жена и герцог, удивленные и даже возмущенные изуверством лекаря. Но Карлайн был доволен — припухлость была сравнительно небольшой, гноя вытекло немного.

— Поздравляю, ваше сиятельство, — обратился он к побледневшему от боли графу, — рана заживает без осложнений, самочувствие у вас, я вижу, хорошее. Наверное, через неделю я вам разрешу вставать.

— Благодарение богам, что вы оказались в Гарне, — глухо сказал граф, — до вас в гвардии умирали и от более легких ран. Я ваш должник. Сам я вчера уже расставался с жизнью.