— Я... Кхм... Я не думаю, что вопрос разобран в достаточной степени, чтобы я могла дать однозначный ответ, — промямлила она.
Во взгляде северянина промелькнуло презрение. Неужели он понял, что Невеньен все прослушала? Какой стыд! Она вспыхнула и нащупала спасительный холод материнского кольца. Теперь, когда ее чуть не поймали на рассеянности, придется следить за каждым словом. Она не предоставит Ламану еще одной возможности опозорить ее.
Кажется, никто не заметил, что королева ответила невпопад, и продолжили обсуждать Гередьеса. Обнаружив, что лорды уже перешли к разбору его благонадежности, Невеньен занервничала. Возможно, Ламан не так уж злонамеренно задал ей вопрос — вернуть ее в действительность пора было давно.
— Я не понимаю вашего беспокойства, лорд Тьер, — говорил лорд Мелорьес, знаток законов, занимающий при дворе Акельена должность главного судьи. Плотный воротник камзола жал ему, но лорд не расстегивал серебряные пуговицы, хотя день был жарким и в зале скопилась духота. Неряшливость могла бросить тень на репутацию Мелорьеса, а он любил безупречность во всем — и в одежде, и в формулировках приговоров. — Вы считаете, что лорд Гередьес может нам угрожать? Он средний лорд со средним достатком. Как претендента на трон Кинамы после Тэрьина его никто не рассматривает, а даже если он сам захочет занять место короля, то вряд ли его кто-то поддержит.
Он произносил это тоном, который не подразумевал, что с ним можно спорить. Надменный Мелорьес всегда вел себя так, словно его мнение значило очень много — и оно, конечно же, значило. Хотя он находился на грани разорения, когда присоединился к повстанцам, Мелорьес делал все, чтобы утаить эти сведения от огласки, и у него, блестящего интригана, это получалось. Ему быстро удалось занять должность не только главного судьи, но и эльтина южных земель. Взлету при дворе мятежников немало способствовало впечатление, которое производил Мелорьес, — невероятно въедливый, он щурил зеленые глаза, прислушиваясь к чужим словам, и ничего не упускал даже из словесных водопадов Вьита. Сейчас знаток законов поставил своей целью разбить аргументы Тьера, и можно было не сомневаться, что ему это удастся.
— Более того, стремление лорда Гередьеса присоединиться к нам вполне естественно. Дела истинного короля в последнее время идут неплохо — мы заручились поддержкой нескольких крупных лордов, которым перестала нравиться политика Тэрьина, нас поддерживает достаточное количество людей, мы даже ведем переговоры с арджасским послом. Хотя, конечно, лорду Гередьесу знать о последнем неоткуда, — с усмешкой заметил Мелорьес. — В целом мы сильнее, чем были раньше, когда ввязывались в военные стычки с каждым претендентом. Так что я не могу понять, лорд Тьер, почему вы выступаете против поездки.
Он с вызовом смотрел на главного советника. Тот открыл рот, чтобы ему возразить, но Акельен успел вперед.
— Я тоже не понимаю, — заявил он. — Мне надоело сидеть взаперти. Пора показать, что мы не боимся вылезать из своей норы.
Тьер нахмурился, но Мелорьес, наоборот, улыбнулся тому, что король согласился с ним, а не с главным советником. Невеньен часто отмечала, что в Малом совете идут тихие, но оттого не менее страшные бои за внимание Акельена. Подчинить своевольного бастарда было трудно, и советники, искавшие в этом выгоду для себя, радовались, когда удавалось склонить его на свою сторону. И не важно, что принятое таким образом решение могло идти вовсе не на пользу Акельену, а соответственно, и мятежникам.
— Вылезти из норы не так уж плохо, — согласился громогласный Ламан. — Демонстрация бесстрашия пойдет нам только на пользу.
Его позиция была ясна заранее. В поместье северянину было тесно, ему хотелось простора и активных действий, которых в последнее время было мало — мятежники сосредоточились на переговорах, предпочитая решать проблемы словами, а не кровью.
— Я бы предложил сделать иначе, — вкрадчиво произнес Тьер. — Мы могли бы пригласить Гередьеса к себе и в самом деле устроить ему демонстрацию наших сил.
— А смысл? — Акельен изогнул бровь. Невеньен, затаив дыхание, наблюдала за ним. Молодой король становился неотразимым, когда так делал. — Если Гередьес намеревается заключить с нами союз и так явно об этом сообщает, то в нашем превосходстве о не сомневается. Зато, поехав к нему, мы оценим то, как он ведет дела в своих владениях.
Тьер поджал губы. Мысль казалась дельной, хотя было очевидно, что Акельен придумывает повод для того, чтобы выбраться из Серебряных Прудов.
— Лорд Тьер, вы всерьез считаете, что Гередьес может как-то угрожать нам? Абсурд! — проворчал в глубине зала желчный лорд Камьис — старик того же возраста, что и главный советник. Он был лучшим другом Ильемена Идущего и считал, что время Кинамы ушло вместе с ее последним законным правителем. Из-за этого от него редко можно было услышать что-то кроме недовольства нынешним положением дел. — Гередьес — кто он такой? Никто. Ваши подозрения беспочвенны.
— Позвольте возразить. Он не никто, и я бы даже поостерегся называть его "средним" лордом. Гередьес выдержал десять лет разрухи без потерь, причем, по моим сведениям, его состояние за это время увеличилось. Многие из нас могут этим похвастаться?
Тьер одарил каждого из присутствующих продолжительным взглядом. В ответ усмехнулся лишь один человек — лорд Иньит. Как сплетничали в поместье, этот красавец на пути к славе не гнушался грабежами и убийствами, и его богатство выросло на крови и костях. Гередьеса в этом нельзя было обвинить.
— Пожалуй, я поддержу вас, лорд Тьер, — Иньит качнул продолговатой рубиновой серьгой в ухе. — То, что лорд Гередьес не кажется нам опасным, еще не значит, что это так. Нам неизвестно, насколько сильно он жаждет власти и на что ради нее способен.
Его слова в полной мере относились к нему самому. Десять лет назад Иньит, двадцатилетний лорд с наделом земли меньше, чем у некоторых крестьян, увидел в междоусобице превосходную возможность урвать для себя кусок побольше. Попытка организовать ополчение, похожее скорее на разбойничью банду, у него не удалась, зато, примкнув к мятежникам, он быстро добился желаемой славы, заполучив вместе с ней шрам на щеку, загадочную серьгу и шлейф безумных историй, приводивших дам в трепет. Иньит не скрывал, что его планы не ограничиваются местом в совете непризнанного короля, но делал слишком мало для таких громких заявлений. Большую часть заседаний он проводил, устремив задумчивый взгляд карих глаз на пейзаж за окном или на резные картины, и для Невеньен было загадкой, что этот человек вообще здесь делает.
Однако у Акельена он по неизвестной ей причине вызывал раздражение.
— Если он жаждет власти, я готов с ним поделиться капелькой, лишь бы он был на нашей стороне, — отрезал король. — Я не вижу никаких — никаких! — причин отказываться от поездки. Считаю вопрос закрытым.
Невеньен поймала укоризненный взгляд от Тьера и опомнилась, что должна была воспротивиться желанию мужа уехать из Серебряных Прудов. Но в этой беседе она однозначно была лишней.
Тем не менее Невеньен покрепче сжала материнское кольцо, как будто оно могло придать ей сил, и обратилась к Акельену.
— Мой дорогой муж, я не думаю, что вам стоит соглашаться на эту поездку.
Он воззрился на нее так, словно с ним заговорила стена. Невеньен и сама ощутила, как жалко прозвучали ее слова. Члены совета аргументировали свое мнение, у нее же не было собственных суждений, а повторять за кем-то ей не хотелось. Она тщетно искала хоть какую-то причину, по которой Акельен должен остаться дома, и не находила. Советники казались абсолютно правыми, в то время как сомнения Тьера не подтверждались ничем внятным кроме его подозрений.
— Моя дорогая жена, я уже согласился и не собираюсь отказываться от своих слов, — равнодушно произнес Акельен и отвернулся.
Невеньен сгорбилась. Муж не будет кричать на нее и портить с ней отношения — ему все еще нужна армия, которую ему пообещал генерал Стьид. Но и заинтересован в своей жене он не был...
Вьит, воспользовавшись паузой, принялся стенать, что на впечатляющую поездку не хватит денег. Дела у повстанцев, может, шли и неплохо, но у их казны — не очень.
— Не забывайте про охрану, и про слуг, и про кареты, и про подарки, которыми нужно будет одарить хозяина, и про остановки на постоялых дворах, и про налог на пересечение мостов, который увеличился за последние месяцы, — монотонно перечислял он. — У каждого из супругов должна быть достойная свита, все это нужно оплачивать, а сумма на содержание такого количества человек уйдет немаленькая, и неизвестно, насколько мы задержимся в пути...
— Значит, я поеду один, — отсек Акельен. — Без жены стоимость поездки сократится, и все будут довольны.
В зале воцарилось неловкое молчание. Молодой король говорил так, словно Невеньен здесь не было.
— Но мой дорогой супруг, — выдавила она, — ведь пригласили нас обоих.
— А что тебе там делать? — искренне удивился Акельен. — Мы ведь будем не развлекаться, а заключать союз.
От этого заявления Невеньен растерялась. До восьми лет Акельен рос среди простолюдинов, ничего не зная о своем происхождении, да и позже условия, в которых жил юноша, не способствовали появлению галантных манер. Но его прямолинейность порой выбивала из колеи похлеще, чем грубые высказывания конюхов. Значит, он думает, что его жена способна лишь развлекаться? Хорошее же у него мнение о ней! И он не постеснялся выказать свое пренебрежение к супруге перед всеми советниками...
— Разве король не должен быть единым целым со своей женой и путешествовать всегда вместе? — наивно спросил Ливьин, последний из советников — тощий нескладный юноша с густыми каштановыми кудрями. — Что подумает лорд Гередьес, если увидит вас без вашей королевы?
Тонкий голос Ливьина сорвался, когда на него обернулся весь совет. Юноша не блистал умом и любил вмешиваться в обсуждения с глупейшими вопросами, вызывая у мужчин многозначительные покачивания головами. Однако его терпели из-за огромного состояния, которым управлял его старший брат Горьин после внезапной смерти их отца. Горьин оказался достаточно хитрым для того, чтобы отправить к мятежникам брата и сделать вид, будто сам он к ним не имеет никакого отношения, а в действительности через Ливьина принимать участие в их планах и снабжать деньгами.
— Гередьес подумает то, что и должен: что я приехал заключить союз, — ответил Акельен.
— Но ведь мы король и королева, — возразила Невеньен. — Союз будет нашим общим, и я бы предпочла быть в курсе происходящего...
Муж посмотрел на нее так, что слова застряли у нее в горле. Для него она была пустым местом. Бьелен еще можно было поставить в известность о чем-то, но ее... Нет.
— Прошу прощения, моя королева, — мягко произнес Тьер. — Возможно, я не совсем согласен с королем Акельеном, но считаю, что вам следует остаться в поместье.
— Я бы тоже так посоветовал, — Ламан смахнул с лица светлые пряди волос, выбившиеся из завязанного хвоста. — Если на истинного короля готовится нападение, то хотя бы один из супругов должен остаться в живых.
Зазвучали голоса советников. Как ни странно, с тем, чтобы королева никуда не ехала, были согласны почти все. Невеньен слушала все это с безразличием. Отправиться вместе с Акельеном она не жаждала — на безопасность, о которой столько говорил Тьер, ей было не наплевать. Однако отказ ранил ее до глубины души. Невеньен не просто оставили дома — Акельен расписался в ее полной бесполезности.
Вместо нее выбрали Вьита, который должен был помочь истинному королю вести переговоры. Когда секретарь заскрежетал пером, рисуя завершающую документ виньетку, Невеньен услышала в этом звуке шорох ее разрушающихся надежд на сближение с Акельеном. Да, она верная жена. Все, что она может — это верить и ждать, что когда-нибудь ее жизнь перестанет быть настолько тоскливой.
* * *
Часы, отпущенные на рукоделие вместе с другими леди, пролетели для Невеньен быстрее, чем совет, но были не менее изматывающими. Сегодня она решила угодить жене Ламана и вышить узор из ястребов — символа их семьи. Леди Миллена показала новый способ, как делать стежки, но если ей и польстило внимание королевы, то она ничем это не показала. Миллена была истинной северянкой — флегматичной, белесой и рыбоглазой. Поддерживать с ней беседу оказалось сложно, и в конце концов Невеньен отчаялась укрепить дружбу с этой ледяной женщиной. Тем более что и вышивка из-за нехватки сноровки получилась кривоватой.
Невеньен отложила пяльцы. Сегодняшние рукодельные посиделки вообще вышли неудачными из-за отсутствия леди Эмельес, жены Вьита. Пышная седая женщина, чем-то напоминающая Невеньен мать, стала душой компании. Она находила темы для разговоров и включала в них королеву, поэтому Невеньен всегда с нетерпением ждала ее прихода. В последние два дня Эмельес нездоровилось, и Невеньен послала к ней личного лекаря вместе с пожеланиями скорейшей поправки и букетом цветов, чей аромат успокаивал головные боли.
Пропустила посиделки не только Эмельес. Посещать их рекомендовалось всем леди в поместье, но аристократок здесь было всего несколько человек, и рукоделие не присутствовало в их списке самых важных дел. Чаще всего в собственных покоях оставалась Иллирен, жена Тьера. Эта старая женщина нравилась Невеньен, но была слаба здоровьем. Ну и, конечно, совсем не посещала эти встречи Бьелен. Она пришла только в первый раз, когда недавно приехавшая в поместье королева знакомилась с дамами. Молодые леди хихикали над тем, что Бьелен даже один ровный стежок сделать не в состоянии, а спицами способна заколоть саму себя, но Невеньен подозревала, что причина совсем в другом.
Она вздохнула, снова вспомнив печальную сцену на совете. Если бы приличия позволяли Акельену взять к Гередьесу Бьелен, то он был сделал это, невзирая на собственные слова о том, что он едет "не развлекаться".
— Эсти! — позвала Невеньен. Служанка выглянула из-за угла. — Принеси что-нибудь поесть.
Ужинать было еще рано, но голод мучил ее уже пару часов и от грустных мыслей только усилился. Этикет не позволял набивать рот при сотрапезниках, а здешние леди, следящие за фигурой, ели очень мало. Невеньен не смущалась только в обществе Эмельес, которая любила покушать сама и поощряла королеву, говоря, что молодому организму нужно откуда-то брать силы для роста. Спустя месяц жизни в Серебряных Прудах Невеньен по достоинству оценила правило, по которому стол в Вечернем зале накрывался только на праздники и в обычные дни дворяне питались у себя в покоях.
— Моя королева, вам принести полноценный ужин или легкие закуски? Только что для вас передали записку с приглашением.
— Правда? И от кого же? — удивилась Невеньен. Ее редко кто тревожил — она не успела завязать с кем-то из здешних дам близкие отношения.
Эсти загадочно улыбнулась.
— От лорда Иньита.
Невеньен взяла чашку со столика и отпила остывший чай, чтобы скрыть смятение. Что от нее понадобилось этому сердцееду? Он обращал на королеву ровно столько же внимания, сколько и прочие мужчины, то есть почти нисколько. Кудряшка Эмьир, сестра Ливьина и ужасная любительница сплетен, рассказывала, что Иньит постоянно ужинает с разными женщинами. Может быть, просто до нее наконец дошла очередь? Нет, вряд ли. Лорд-разбойник сегодня был до странности словоохотлив на совете и даже настаивал на том, чтобы королева поехала к Гередьесу вместе с мужем. Наверняка это как-то связано между собой.
