Стряхнув несвоевременные раздумья, эльф отметил, что с ужином-завтраком благополучно покончено и пора пускаться в путь. Сборы заняли пару минут: сумка заброшена на плечо, перевязи с мечами в ножнах заняли свое место, кинжалы и ножи рассованы по потайным карманам. Осмотрев стоянку — не забыл ли чего, и, убедившись, что не забыл, Сумеречник повернулся к Гинтре:
— Ну, побежали? Солнце скоро сядет, и к наступлению ночи нужно быть как можно дальше от этого места. Поохотишься разве что завтра. Гончие у них быстрые, сам видел.
Зеленоватые глаза оборотня отражались в волчьих глазах Аша. Тот невольно облизнулся, вдруг сгреб Гинтру одной рукой в охапку и крепко поцеловал.
— В добрый путь! — произнес, разрывая поцелуй, и помчался по тропе прочь от ручья.
* * *
Похоже, пробежка давалась Гинтре нелегко. Человеческий облик — не кошачий, за эльфом, способным погоняться с лошадью, так просто не поспеешь. Сумеречник старался не загонять темп и следить, чтобы оборотень не отставал. Передвигались гораздо медленнее, чем он рассчитывал, упустив из виду, что скорость оборотня упадет в разы.
"Ну, ничего, скоро наступит ночь, и тогда уже я с трудом буду поспевать за большим котом".
Сейчас важно другое. Ночь, конечно, им поможет: оборотень сменит облик и побежит быстрее, к друиду начнут возвращаться силы, даруемые луной, и раны скоро заживут. Да только у преследователей тоже свои ночные преимущества — им больше не мешает солнечный свет. И здесь нет тесных подземных коридоров, сдерживающих Свору. Неповоротливые в драке, твари в беге довольно проворны.
"Помяни, так и появятся", — в воздухе раздался протяжный вой хищников, нашедших след добычи.
Забросив упакованную сумку на плечо и видя выходящего из кустов огромного черного кота, Сумеречник махнул ему рукой и, сорвавшись с места, — нет, не побежал, а полетел выпущенным из арбалета болтом.
* * *
Мягкие прыжки кота были настолько стремительны, что держаться с ним вровень оказалось непросто. Да Аш и не старался. Дневные передышки, ночной бег. Выбрав темп, позволяющий бежать долго и довольно быстро, если не сбить дыхание, он бесшумно летел по тропе. Вскоре перед ними замаячил печально известный Проклятый лес. Скрываться под его сенью вовсе не хотелось, но была и положительная сторона: возможность проскользнуть незаметно, а если и потревожишь какую тварь, то всё ее внимание достанется шумной Своре, бегущей следом.
"Ну да, конечно, голодные здешние твари — они ленивые. Зачем преследовать и догонять тех, кто уже далеко? Гораздо проще пойти наперерез тем, кто преследует, перехватить и уж ими отужинать", — Аш понимал примитивную логику тварей этого места и надеялся на то, что именно так и случится. Иногда и заклятый враг становится невольным союзником.
Сделав оборотню знак не сворачивать больше с тропы в поисках добычи, он слегка прибавил скорости и вслед за Гинтрой нырнул под деревья. Вой Своры слышался всё ближе. Лунный свет понемногу возвращал эльфу силы, но использовать для ускорения магию он не решался: слишком велика вероятность, что магическая волна привлечет тварей раньше, чем хотелось бы. Оставалось только полагаться на собственные физические силы и бежать, бежать без остановки. Углубляясь в чащу, сумеречник всё отчетливее ощущал зловоние населяющих проклятое место созданий. Подавлять желание вступить с мерзостью в бой становилось всё сложнее.
"Не сейчас, не время. Придет и их черед. Огнем выжгу всякую дрянь отсюда. Бежать, просто бежать".
Когда впереди замаячила опушка, выходящая к подножью гор, Аш всё же позволил магии растечься по телу для последнего рывка. Лес отреагировал мгновенно на проявление чуждых сил. Твари всполошились, ринувшись на обозначившую свое присутствие добычу. В чаще раздался вой, переходящий в визг: ожидания оправдались, Свора сцепилась с кем-то из обитателей леса, поторопившихся выйти на шлейф всплеска магии, перерезав тем самым путь погоне. Мало не покажется ни одной из сторон. Это давало передышку и шанс увеличить расстояние между беглецами и погоней. Приближаясь к перевалу, Сумеречник отметил, что горные вершины начали светлеть. Значит, скоро рассвет.
Оставив позади темносплетения Проклятого леса вместе со звуками сражения, тропа вывела беглецов к предгорьям перевала. Тусклые блики первых рассветных лучей уже замерцали на вершинах гор, предвещая восход. Постепенно начала расти уверенность в том, что им всё же удалось выиграть эту схватку, так и не вступив в нее. Даже если остатки Своры доберутся до опушки и захотят продолжить погоню — солнце их остановит, а скрыться от лучей им негде. Второй раз за это приключение Аш радовался рассвету, второй раз солнце выступало на стороне Детей Луны. Ведь, так или иначе, но и сумеречник, и оборотень были именно ночными созданиями — хотя им и не страшен дневной свет, в отличие от тех же вампиров или дроу. Потому друид и злился, когда Созданий Тьмы причисляли к Детям Луны.
"Ночь — не тьма, ночь наполнена лунным светом и сиянием звезд. Ночи — они ведь полны жизнью".
Тропинка вилась по перевалу, уводя всё дальше от леса и от погони. Аш наконец-то почувствовал себя в безопасности. Пора останавливаться на отдых, да и оборотню скоро придется менять ипостась. Высмотрев небольшой отрог ущелья, густо поросший травой, он в пару прыжков догнал Гинтру, когда тот поравнялся с "полянкой", и, обхватив поперек тела, уронил в траву, наваливаясь сверху.
— Всё, отдых, оторвались, — почти хохоча, произнес сумеречник, шутливо борясь с огромным котом. Эйфория победы захлестнула друида с головой. Как ни крути, спасение мира от вторжения кровавой богини не каждый день происходит. Аш был пьян одним лишь воздухом — пьян и совсем по-детски счастлив, что они все же вышли сухими из воды (ну, почти, если не считать схватки у ворот) и очень скоро будут дома.
Шелковистая шерсть приятно скользила под ладонями, не давая схватить оборотня покрепче. Конечно, кот гораздо сильнее, и не успел эльф опомниться, как оказался завален на спину и подмят, а хитрая зеленоглазая мордаха зависла над его лицом. Дети иногда играют с котятами. Аш чувствовал себя большим ребенком, и кот у него тоже был большой, даже слишком. Но именно это и вызывало в эльфе щенячий детский восторг. В порыве какого-то необъяснимого чувства он обнял оборотня и прижал к себе, уткнувшись лицом в его пушистую шею.
— Я никому тебя не отдам, слышишь...
Говорят, что вместе пережитые приключения, где висишь на волосок от гибели, — сближают. Возможно, так и есть, а может, были и другие причины тому, что сделал хозяин волчьего леса сейчас. Возможно, зеленоватые блики в кошачьих глазах напоминали ему другой взгляд... потерянные изумруды.
* * *
Пушистый снег пригибал лапы кедровника почти к самой земле. Зима выдалась снежная, морозная. У подножья горы ютился небольшой домик, почти незаметный среди ветвей и промерзшего вечнозеленого плюща. Лунный свет серебром заливал небольшую полянку, которую волки взяли в плотное кольцо, рассевшись по краям.
У порога, мерцая в звездном сиянии шелковой смолисто-черной шерстью, растянулся кот-пантера, лениво прикрыв глаза и уронив морду на лапы. Не свои. На мощные лапы серебристо-белого волка. Слишком большого для обычного. Гордый зверь лежал на крыльце, высоко подняв голову. Лунный свет запутался в белоснежной шерсти, вплетая в нее серебряные нити. В янтарных глазах плескалась живая древняя Сила. Это были Его владения. Волки, окружившие поляну, преданно смотрели на своего вожака, на хозяина.
Хозяина Темного Леса.
Повелителя Перекрестка.
Часть третья
Пламя Мироздания
Глава первая
Бесчисленными песчинками время сочилось сквозь пальцы, оставляя неизменным лишь лес, лишь нескончаемую тоску одиночества. И пустоту в его сердце — сердце хозяина леса, повелителя Перекрестка, пустоту, которую он так и не смог ничем заполнить. Спустя несколько десятилетий больше не выискивал причин ее появления. Лишь тревожно вздрагивал, встретив чей-то изумрудно-зеленый взгляд. Зыбкими неясными видениями отрывочной памяти. Ноющим ощущением в груди. Там, где сердце. Которого нет.
Рассветный воздух накрыл росистой свежестью травинки у крыльца. Дрожащая тишина, нарушаемая лишь стрекотом неугомонных сверчков, приветствующих солнце. Хозяин леса неслышной поступью возвращался к дому после ночного обхода владений. Всё вокруг дышало спокойствием и умиротворением. И всё же Аш уловил это — нечто незримое, нарастающее... прислушался к голосу ветра и недовольно буркнул себе под нос:
— Что-то должно случиться. Непременно.
Не нравились сумеречному друиду любые перемены, тем более — те, которыми пропах ветер. Еще ничего не случилось, еще мир покоился на зыбких ладонях призрачного порядка, но эльф уже учуял в воздухе необъяснимую тревогу. То, что вызрело под этим небом, должно было вот-вот перевернуть привычные основоположные устои хрупкого мирка под названием Перекресток. Что-то невероятно сильное и опасное пришло. Проскользнуло незаметно туманом мимо пристального внимания Риза. Что-то, до чего Аш попытался дотянуться сутью стержня стихий... и едва не упал, как подкошенный: такую мощь невозможно осознать. И всё-таки Это всего лишь тревожно зависло в дымке облаков. И едва ощущалось. Даже для ифирина.
— Похоже, скоро грянет буря. Пора в путь и мне. Почувствовали ли это шимы? Похоже, что нет, иначе уж заволновались бы. Что же это такое?
Аш снова привыкал к одиночеству, но всё еще не мог отделаться от привычки говорить вслух. Словно с ним рядом до сих пор был верный спутник — оборотень Гинтра. Не было его больше, не было, вот уж два года как. Звериная гордость не позволила большому черному коту остаться рядом с эльфом, когда пришло время покинуть этот мир, обращаясь в прах. Гинтра ушёл. Друид не стал его останавливать, понимая причину. Короткое и молчаливое прощание. Коты уходят молча, когда пробьёт их час.
Звероглазый эльф всегда был скор на сборы. Да и много ли нужно в пути опытному страннику? Пара верных клинков да несколько кинжалов, походная котомка да плащ, что днем от солнца оградит и постелью станет, несколько лепешек да силки — охотник всегда еду в пути добудет. Не был друид привередлив, хотя и принадлежал к одной из самых утончённых рас. Однако от этой принадлежности остался только облик, изрядно подпорченный звериными глазами и клыками. Аш скорей уж походил на волка в человеческом обличье, чем на эльфа. Пусть и сумеречного. Будучи метаморфом, хозяин леса вобрал в себя многие черты характера и повадок серых братьев; иногда создавалось впечатление, что он гораздо больше зверь, чем сами волки. И этого уже было не скрыть изящной эльфийской красотой: он выглядел столь хищным и опасным, что от него шарахались не только инорасовые, но и соклановцы: шутка ли — увидеть настоящего метаморфа молодым и полным сил, а не благостным старцем. Да и среди древних друидов почти не встречались те, кто познал всю силу магии природы и постиг таинство перевоплощения. Аш был особенным, и это слишком уж бросалось в глаза.
Знакомая тропинка стелилась под ноги с какой-то робостью и грустью: лес не любил, когда хозяин отлучался, и неохотно отпускал его в очередное странствие. Само присутствие друида дарило ощущение защиты — никто не нарушит границ, никто не посягнет на первозданность царства волков. Даже с уходом Аша серые хищники останутся хранить покой леса. Но волки не всесильны; сумеречник же был всесилен в понимании леса и его обитателей. Он был отцом, творцом и богом. Он был душой и сердцем этого места. И каждая травинка, каждый листик с ветки тянулись к эльфу в надежде прикоснуться к теплому, любящему и родному. К тому, кто многие столетия считал свой лес единственным любимым детищем, кто много веков заботился о нем.
Янтарные глаза светились опасностью, смолисто-черные волосы заплетены в тугую косу, свисавшую до бедра; походная котомка за спиной, мечи в заплечных ножнах, готовые в любой момент послушно лечь эфесом в крепкую ладонь. По непонятной старой привычке Аш не любил пользоваться магией в бою, предпочитая махать клинками, и только в крайнем случае прибегал к плетению стихий и заклинаниям друидов. Сумеречник был весьма странным сочетанием воина и мага.
Деревья настороженно шелестели листвой вслед удаляющемуся по тропинке эльфу. Обычно ездившие на его плечах наглые смешливые белки сегодня не рискнули играть в салки, используя спину Аша как трамплин, и лишь тревожно перещелкивались. Подойдя к границе леса, сумеречник оглянулся.
— Не грустите, я скоро вернусь.
* * *
Таверна встретила Тайрена непривычной тишиной и пустотой. Посетителей не было, лишь только трактирщик протирал стаканы и кружки у небольшой деревянной стойки.
— Рановато ты сегодня, Лис. Или похмелье мучает? Плеснуть чего?
— Угу, смолы горячей, старый хрыч, — неслышно проворчал рыжеволосый эльф, а вслух добавил: — Плесни-ка мне чайку. Свежие мозги сегодня понадобятся.
Трактирщик удивленно вскинул брови, но всё же повесил чайник на крюк над огнём.
— Мозги, говоришь? А они у тебя были хоть когда-нибудь? Что-то я не припомню. Вот смотрю я на тебя и не понимаю: то ли ты бродяга безродный, то ли принц беглый. За душой ни гроша, зато одет, как князь, — старик отпускал колкости, не особо опасаясь, что за них можно и поплатиться: за дверью, в каморке, всегда находилась начеку парочка крепких вышибал — не этому заморышу эльфийскому с ними тягаться.
— А тебе этого не понять никогда, образина смертная. Ну а если и принц беглый, так что из этого? Кому доносить побежишь? Или ты за меня выкуп стребовать хочешь? Так я на хрен никому не нужен, не надейся, — Тайрен вальяжно развалился на лавке в ожидании чая и откровенно хамил трактирщику.
На самом-то деле задиристому эльфу было наплевать, кто и чего о нем думает. Он слишком давно привык к такому образу жизни, и его мало волновало происходящее вокруг. Конечно, можно бы сейчас пойти домой, но дома чай кончился, да и дрова тоже, а заодно и деньги перестали начинаться. Нужно искать работу, а чтобы искать работу, нужны свежие мозги, а не угар после вчерашнего разгула, а значит — нужен чай. Но на него нет денег.
"Ну и хрен с ним, трактирщик и в долг плеснет — не впервой, знает, что долги я отдаю", — изящный утонченный эльф слишком долго прожил на Нейтральной, якшаясь со всяким сбродом вроде наемников и продажных девок. И незаметно для самого себя давно уже говорил не эльфийским высоким слогом, а ругался, как сапожник, чем повергал окружающих в состояние ступора: "Как, светлый эльф — и матом?"
— На ловца и зверь бежит, — пробормотал себе под нос эльф, отхлебывая чай и наблюдая краем глаза за вошедшим в таверну коренастым пожилым оборотнем. Лис оборотня знал: то был хорошо известный в узких кругах вербовщик. Тот самый вербовщик, который давал работу таким как он, Тайрен, наемникам.
— Доброго утречка, уважаемый, — эльф расплылся в хитрющей улыбке и сейчас всем своим видом оправдывал прозвище.
— И тебе не хворать, лисья морда. Только какое же утро? День давно на дворе. Всё не проспишься никак... эх, молодо-зелено, — саркастично подметил вербовщик, хотя точно знал, что не годится вечно юному Тайрену даже в правнуки.
