"Монах.Шанти"

— Да ладно...не переживай — Адана вытерла глаза передником — еще есть. На кухне. Сейчас принесу. Я что-то подобное и предполагала, не зря же мы столько времени готовили, ждали, когда ты очнешься. Как знала! Беа, помнишь, что я тебе сказала?

— Ага — хохотнула Беата — я сказала, что этой едой все село можно накормить, а ты сказала, что все в порядке, столько и нужно. Мам, ты что, знала что будет?

— Когда у тебя в доме голодные мужчины, ты можешь предполагать все, что угодно — рассмеялась Адана — и нужно всегда иметь запас еды, чтобы занять их рот! Чтобы лишнего не болтали. Сейчас принесу еды. Андр, еще поешь?

— А можно? — несмело улыбнулся парень — простите, ничего с собой не могу поделать! Так-то я утолил первый голод, но...

— Ешь, ешь — все в порядке — кивнул Урхард — заслужил. Вообще — удивительно. Никогда не видел этого вблизи...слышал да, но видеть не приходилось. Ты столько съел и выпил, но даже в сортир не сходил! Куда все делось? Впрочем — вижу. Ты набрал вес. Немного, но набрал. Прямо на глазах.

— Да, я чувствую себя гораздо лучше — кивнул Андрус — как раньше, перед поединком. Может даже лучше. Но еще бы поел.

— Ешь, ешь — кивнула Адана, успевшая сходить на кухню и притащившая оттуда здоровенный поднос, на котором лежала гора кусков пирога — налетай, пока теплый! Или уже остыл пирог?

— Мммм...вкусный! — отмахнулся Андрус, прожевал, и попросил, глядя на Урхарда — объясни, что за перевертыши? Что ты прочитал в книжке?

— Перевертыши? — недоуменно переспросила Беата — пап, а почему ты про перевертышей...ой! Да ладно! Не может быть!

Беата сорвалась с места и прежде чем Андрус отреагировал, сунул руку ему за шиворот. Снова ойкнула и плюхнувшись на стул рядом, восхищенно уставилась на Андруса:

— Точно! Вот почему! Папка догадался!

— Да что вы, сговорились, что ли?! — рассердился Андрус — ну что вы из меня дурака делаете?!

— Ты не дурак, Андр! Ты перевертыш! — загадочно улыбнулась Беата — вот только как это воспримут наши односельчане?

— Никак не воспримут! — резко отрезал Урхард — ты ни слова им не скажешь, пока я не разрешу! А ты, Андр, больше не станешь применять свои способности, если только...если только тебе не будет угрожать настоящая опасность. Не мнимая, а настоящая! Нельзя показывать этим болванам то, что ты умеешь! Впрочем — возможно, что уже и поздно. Уже показал... Нет — мы выдадим это за случайность. Мол — амулет у тебя такой был, ускоряющий.

— И тогда Андра обвинят в том, что он нарушил закон — забыл, что нельзя в поединке вызова применять магию? Только то, что дали боги, ничего лишнего. Никаких амулетов и заклинаний силы!

— Мда...точно. Что-то я увлекся. Чушь несу — признал Урхард — ладно, потом подумаем, что делать. Эй, коза, а ты-то откуда знаешь про перевертышей?

— Фффууу...я что, неграмотная? Все книжки перечитала, и не по одному разу! И про перевертышей тоже!

— Всю читала? — скривился Урхард — до конца?

— Ты хочешь знать, читала ли я о предполагаемых успехах перевертышей в постели? О их любовной силе? Читала. И не один раз. Очень, очень привлекательный раздел трактата. Особенно картинки... Мне кажется, что переписчик очень скучал на работе, и любовные сцены с перевертышами и женщинами ему очень даже удались!

— Вот что с ней делать? — вздохнул Урхард — а все ты, женушка, все твое воспитание!

— А ты? — хмыкнула Адана — сколько раз бурчал: 'Не трогай девчонку! Демон с ней, с этой вазой! Я ее и не больно-то любил, другую купим'. Три раза она поджигала амбар, перебила всю посуду, пролезла и прочитала все книжки — даже те, что ты спрятал в тайнике. Да, да, милая, не строй невинную физиономию! Я все знаю! И отец знает! Забаловали мы тебя!

— Да что такого-то?! — оскорбилась Беата — все девчонки все про мужчин знают! Целыми днями обсуждают...

— Они — дуры! Но ты-то не дура?! Впрочем — тоже дура, только по своему — вздохнула Адана — ладно, неважно. Расскажи Андру, что знаешь о перевертышах, отец пока поест. Он с вашими делами с обеда не ел, проголодался.

— А что рассказывать-то... — начала Беата — все просто. Есть такие люди, которые при желании могут перевертываться из человека в зверя. Какого зверя? Никто не знает. Говорят — он похож на помесь волка и медведя. Опасное существо. Убить его невероятно трудно, если вообще можно. По книжке — перевертыши живут сотни лет, никогда не болеют, их раны заживают — если они вовремя перевернутся в зверя, и обратно. Когда перевертыши принимают облик человека, то этот самый человек обладает завидными преимуществами перед обычными людьми — перевертыш очень силен, просто невероятно силен. При желании, не принимая облик зверя, он может ускоряться в несколько раз против скорости обычного человека. Ну что еще...ну и последняя глава — слегка запнулась Беата — перевертыши имеют большой успех у женщин. Они как-то притягивают к себе их внимание, влюбляют в себя, а кроме того — славятся как неутомимые, и очень желанные любовники. Ну не надо так на меня смотреть, мам! Я взрослая, и уже шесть лет как могу иметь детей! И...

— Вот что, избавь меня от подробностей твоего женского дела — проворчал хмурый Урхард — ближе к теме давай.

— Да я вроде все сказала — задумалась Беата, и тут же добавила — забыла! Вот почему ты есть хочешь! Вернее — ТАК есть хочешь! Когда ты ускоряешься, твое тело начинает сжигать силу так, что если тебя вовремя не покормить — можешь умереть. Ты просто сжигаешь себя, как сухую ветку в костре. И чтобы восстановиться, тебе нужно много есть. И еще — ты очень горячий, будто у тебя лихорадка. А это главный признак, по которому можно узнать перевертышей. Они всегда горячие. Я не знаю, что бы это значило, но в книжке так и сказано. И еще кое-что сказано...но я это повторять не буду! — Беата покосилась на родителей — к делу особого отношения не имеет.

— Почему во время боя я не стал зверем? — задумчиво спросил Андрус — это было бы разумно. Я не помню — кто я. Организм работает без моего участия — ведь я же не хотел ускоряться, но все-таки ускорился, это случилось само по себе. Почему тогда я не стал зверем, не поубивал всех, кого можно и не убежал в лес?

— Мне кажется — это из-за твоей раны на голове — вмешался Урхард — она что-то повредила, и ты не можешь перекидываться. Но это и к лучшему. Я слышал, что перевертыши в образе зверя теряют человеческий разум, и если попасться у него на пути — даже близкие родственники — может убить. Он попросту забывает человеческую жизнь. Хотя рассказывали и о таких, что могли перекидываться по своему желанию, сохраняя человеческую сущность. Обычно о них говорили как о великих воинах и следопытах.

— А почему же тогда перевертыши не остаются зверьми? — Андрус задал вопрос и снова засунул в рот пирог. Прожевал и закончил вопрос — ведь так было бы правильно — принял облик зверя, и бегай себе по лесам. Они же забывают, что были людьми!

— А кто сказал, что так не случается? — хмыкнул Урхард — кто знает, сколько таких зверей бегает по Лесу?

— Вот как... — вздохнул Андрус, отваливаясь от стола и опираясь на спинку кресла. Ему стало хорошо. Он был почти сыт. Почти...похоже, что это 'почти' будет преследовать Андруса всю жизнь. Он будет всегда голоден, ведь организм, сжигающий запасы, накопленные в теле, постоянно требует топлива.

— А в книжке не сказано, откуда берутся перевертыши? И еще — почему ты хочешь скрыть моим способности? Чем это может мне навредить?

— Правда, чем это ему навредит? — кивнула Адана — ты считаешь, что его примут за тварь?

— Верно — Урхард отпил из большой кружки, утер рот чистой тряпочкой и поднял взгляд на Андруса — народ здесь не очень умный, необразованный, для них все едино, что перевертыши, что твари. А тварей у нас очень не любят. Вдруг посчитают Андруса за тварь, укрывшуюся за обликом человека?

— Ну и посчитают! — пренебрежительно фыркнула Беата — Андр всех их убьет!

— Кхе-кхе... — закашлялся Андрус — я не хочу никого убивать! Зачем мне убивать? Придумала тоже! Урхард, скажи, а оттуда берутся твари? Кто-то выяснил их происхождение? Вы все время говорите о них, но сколько я тут живу, ни разу не видел ни одной твари.

-Тьфу! Не к ночи будет сказано! — Адана сделал ограждающий от демонов жест — лучше и не видеть их никогда. Село окружено магической защитой — видел там канавку, на околице? Так вот — каждый год вызываем колдуна, он обходит село, сыплет соль, над которой сказано заклинание. Твари не могу перейти через канавку, где лежит эта соль. Пока заклинание не ослабнет, или соль совсем не вымоется дождями и снегами. Раньше твари могли заходить в деревню — вон, Урхард тебе расскажет. Можно было выйти из дома и наткнуться на тварь. Правда их тогда было довольно мало. Последние годы тварей стало огромное количество, никогда столько не было. Ночью за пределы села выходить опасно, так и рыщут, гады.

— А днем? Днем не рыщут? — с интересом спросил Андрус, чувствуя, как в желудке приятной тяжестью лег очередной кусок пирога — что, днем они не бродят? Я не видел, чтобы вчера появилась хоть одна тварь. А мы ведь были за околицей, а границе, у канавы.

— Днем их не видать — вмешался Урхард — почти не видать. Они не любят солнечного света, он как-то вредит их телам. Впрочем — стоит зайти в сумрак Леса — можно легко на них напороться. Одно хорошо — бегают твари слабовато, можно убежать. Или убить гадину — нож есть у каждого. Впрочем — есть твари очень даже быстрые. Как люди.

— Так откуда они взялись? И почему меня могут принять за тварь?

— Это люди, Андр — серьезно, со вздохом сказал Урхард — люди, ушедшие в Лес и вернувшиеся в виде твари. Как так вышло — никто не знает. Ведь твари не рассказывают, что с ними случилось. Да и не все твари помнят, кем они были. Но у некоторых остаются кусочки памяти. Они бормочут чего-то, пытаются сказать, а одна из тварей даже поблагодарила, когда я ее убивал...

— Как — поблагодарила? — невольно передернулся Андрус — за что?

— Не знаю — глухо сказал Урхард — наверное за то, что я прекращаю ее существование. Не хотела она быть тварью. Это была молодая девушка, не старше Беаты. Не наша, не из нашего села — я ее раньше никогда не видел. Она вышла на меня из Леса, когда я остановился на дороге — показалось, что колесо завиляло, нужно было посмотреть. Лошади вдруг начали ржать, беситься и понесли — потом нашел их дальше по дороге, все в пене были. Симпатичная девчонка...была. Лицо осталось прежним, а руки...клешни. Ноги почти прежние, только ступни как копыта. Начала превращаться в дорга. Еще немного, и от нее только убегать — дорга трудно убить, у него панцирь твердый. Спина...она нагая была...панцирь начал нарастать. Я воткнул ей нож в сердце, кровь задымилась, почернела, а девчонка так вздохнула и говорит: 'Спасибо!' А глаза такие голубые-голубые, как...у Беатки. Я оттащил ее в лес и присыпал землей. Все-таки она умерла человеком...

— Ты никогда не рассказывал об этом — Беата сидела бледная, как простыня.

— А зачем вас беспокоить? Портить вам настроение? — угрюмо сказал Урхард — что было, то прошло.

— Я помню тот день — грустно сказала Адана — ты тогда был сам не свой. Три дня едва разговаривал. Слово бросишь, и опять молчанка. Тогда не стала к тебе лезть, думаю — захочешь, сам расскажешь. Вот и рассказал.

— Так что получается, никто так и не узнал, как обычные люди превращаются в тварей? Совсем никто? Неужели никому не было интересно? Неужели не нашлось того, кто мог бы пойти, и узнать, что там происходит? — покачал головой Андрус — не понимаю этого.

— Пытались. Целые отряды отправляли — пожал плечами Урхард — Лес, это не просто лес, это такое место...колдовское. Когда ты туда войдешь — почувствуешь. Тебе в Лесу все время кажется, что деревья живые, что они смотрят на тебя. Что Лес оценивает — какой ты. Это не передашь словами, надо почувствовать. Когда из Леса переходишь в обычный лес, будто кипятком обдает, мурашки по коже. Что касается отрядов — никто не вернулся.

— Что, совсем никто?! — брови Андруса поднялись вверх.

— Совсем никто — криво усмехнулся Урхард — из Леса возвращаются только те, кто здесь живет. Почему Лес их всех не убивает — тоже загадка. У меня есть одно предположение, но оно слишком бредовое, чтобы я рассказывал его направо и налево. И вы никому не говорите, а то сочтут сумасшедшими...

Урхард помолчал, осмотрел сидящих за столом, будто оценивал — можно ли им доверить, и начал:

— Мы — животные. Как овцы. Или коровы. А Лес — наш хозяин. И он нас пасет. Когда ему нужно, Лес забирает кого-нибудь из людей, как хозяин выбраковывает из стада больных животных, или же режет лучшую, чтобы насытить свой желудок.

— Гадко как звучит! — пробормотала Беата — а как тогда объяснить, что у нас уже давно не пропадают люди, а тварей все больше и больше? Почему он не трогают наших, деревенских и забирает чужаков? Не стыкуется как-то.

— Опять же — могу только предполагать — кивнул Урхард — мы основная часть стада и никуда не денемся. На нас уже его печать, клеймо. А вот чужаки — это законная добыча, чужой скот, зашедший на чужую территорию. Последние годы все больше людей пытаются войти в Лес — тут есть золото, драгоценные камни, опять же — шкуры усков. Они здесь очень крупные, в два раза крупнее, чем везде по лесам, и мех с 'искрой'. Говорят, этими шкурами даже лечат — они хорошо помогают, когда болит спина. Теперь ты понимаешь, насколько заманчив Лес? И откуда столько чужих у тварей?

— Я вот что не пойму — а чем вам вообще мешают эти твари? — Андрус пожал плечами — ну твари, и что? Живут себе, и живут. Зачем их убивать?

— Они нападают — коротко ответила за отца Беата — иногда мимо проходят, а иногда набрасываются и стараются убить. Есть такие, что пьют кровь. Есть — просто жрут людей, как звери. Потому рядом с тварями надо быть очень осторожными. Правда, пап?

— Правда. Первое, чему учат детей в этой местности — как правильно вести себя, если рядом оказалась тварь. Лучше всего уйти от нее, убежать. А если нельзя этого сделать — есть нож.

— А серебра они не боятся, эти твари? — неожиданно для себя спросил Андрус.

— Хмм...вроде нет...если оно не приготовлено особым образом, с заклинанием — хмыкнул Урхард — а почему ты спросил про серебро?

— Что-то выскочило из головы, откуда-то из памяти, вот и спросил. К чему — не знаю.

— Ну что, все поели? — Анда встала из-за стола и стала собирать чашки — пора отдыхать. Андрус, я там воду нагрела, иди, помойся. А то весь в пыли извалялся, да и скакал там, весь потный. Отец, ты тоже потом сходи, вымойся, а то я после вас простыни не отстираю. Беа, помоги мне прибрать со стола. Сегодня мыть посуду не буду, устала. Завтра.

— Мать, пора бы все-таки прислугу нанять — покачал головой Урхард — ну что ты все сама, да сама! Денег нет, что ли? Не заработали?

— Я ей сто раз говорила! — оживилась Беата — нанять женщину какую-нибудь, пусть помогает по хозяйству! Небось, есть одинокие вдовы, они и рады будут наняться в прислугу!

— Не знаю... — растерянно пожала плечами Адана — непривычно, как-то...у нас в семье была прислуга, но я уже столько лет сама все делаю...да и большого хозяйства у нас нет — кроме лошадей никакой домашней живности. Отец даже собаку завести не хочет. Или кошку.