— Да зачем следить, если вас поле защищает, а вы сквозь него пройти не можете? Думаешь, это поле — так, игрушки? Думаешь, мы его вокруг любой лавки ставим — от воров? Да его лучшие маги возводили, потратили кучу сил... Зачем еще и следить?
— Ну хотя бы на случай, если мы вдруг заболеем и умрем. Вот как Юлька заболела, после того, как ее Лиина инициировала. Я тогда с трудом докричался хоть до кого-то. И вообще: в ваш мир явились неизвестные существа, а вы их без присмотра оставили? Вдруг бы это поле нам оказалось не помехой?
— Ты прав, мы должны были следить, — процедил Дмиид. — Ладно, теперь уж чего... Пойду, доложу, что секреты наши плакали. Одна надежда, что украл ружье простой исполнитель, он не сможет повторить...
— А ежели оно такое секретное, что ж нас с Юлькой в первый день целая толпа с такими стрелялками встречала?
— Нет, это совсем другое. То, что ты видел — обыкновенный пружинный арбалет. Там вместо дуг пружина сжимается, а потом выбрасывает стрелку. Недалеко, кстати, выбрасывает, в два раза ближе, чем обычный. Только и радости, что оружие более компактное и может быть двухзарядным. А тут — смотри...
На ладонь мне лег серебристо-матовый цилиндрик размером примерно с сигарету, но неожиданно тяжелый, словно из свинца.
— Когда я стреляю, он увеличивается до размеров стрелы, которую ты видел. И сам себя выталкивает. Здесь примерно тот же принцип, что и в маховых колесах, которые двигают повозки. Там ведь как? Сначала колесо запасает вращение, потом отдает. А здесь мы сперва сжимаем стрелку, а потом она возвращает силу. Весь фокус в том, чтобы управлять процессом. Маховик долго заряжается, а потом долго разряжается. А тут надо, чтоб разряжалось почти мгновенно. Чем быстрее, тем лучше. Вот мы это делать научились. Совсем недавно. Таких штучек, — он взял у меня с ладони стрелку — в рукоятке ружья может быть до дюжины. Чтоб перезарядить, достаточно рычаг дернуть. И с собой в кармане еще можно взять. Это тебе не стрелы таскать. И бьет получше арбалета.
Я сильно подозревал, что Дмиид был если не главным разработчиком, то уж участником группы точно: больно у него глаза горели. Михаил Калашников, блин.
— А мне ты это зачем рассказываешь?
— А и действительно, зачем? Заболтался я с тобой. Мне теперь надо всю систему безопасности пересматривать. А то эти вояки без меня наворотят. — Дмиид договаривал уже на бегу, вылетая из флигелька. — Теперь мы к вам еще и охрану приставим, — донеслось уже с улицы.
"Так, лафа кончилась", мрачно подумал я.
* * *
Охрану приставили на другой же день. "Пас" нас с Юлей, в основном, все тот же Сержант — видать, по принципу "раз вы все равно знакомы". Я сперва дичился: со времен военной кафедры недолюбливаю людей в погонах. Принципы "приказы не обсуждаются" и "старшина сказал "люминий" слишком плохо укладываются в мою вольнодумную голову. Но с Сержантом — звали его Сайни Лелек — мы отлично поладили. Высокий здоровяк с каштановой бородкой и умными глазами, он здорово умел располагать к себе людей. Тем более, его сын, как оказалось, учился в одном заведении с Юлей.
За дело нашей охраны Сайни взялся не за страх, а за совесть. По его словам, уберечь человека от беды не сможет и сотня стражи, если он сам себя не бережет. А посему-де надо заняться техникой безопасности. Вот ради этой самой безопасности он и начал нас школить (в основном, конечно, меня, ведь Юля большую часть времени проводила в колледже, причем Лиина решила заниматься с ней по спецпрограмме, включающей и магическую самозащиту). Что значит школить? По большому счету, тренировать — учить уворачиваться от брошенных предметов, падать так, чтобы не расшибаться, и даже отражать удары. Все мое кратистское прошлое пошло в ход — и тут же оказалось, что его катастрофически мало. Во-первых, я забыл куда больше, чем помнил, во-вторых, реакция у меня с детства как у забора, в-третьих, в наших секциях не учат спасаться от наемных убийц, вооруженных арбалетами.
В первые дни жутко болели связки и синяки. Но потом я втянулся. Давно хотел вспомнить молодость и заняться чем-то умеренно боевым, вроде айкидо. Да так и не собрался: во-первых, работа, во-вторых, лень (впрочем, в очередности я не уверен). А тут тренируют, да еще на шару!
Юльке приходилось еще хуже. Ей ведь срочно нужно было осваивать многое из того, что местные студиозусы зубрят на старших курсах. Постановке поля дочь не учили (оказалось, это вообще особый вид магии, подвластный буквально десятку лучших местных специалистов), но вот огненные шарики швырять она насобачилась на удивление быстро. Даже в комнате поставила деревянную мишень и регулярно поливала ее огоньками размером с мячик для пинг-понга, отщипывая их от пламени какой-то установки, подозрительно напоминавшей примус. Мишень быстро приобрела леопардовую окраску из-за подпалин разной степени коричневости. Увы, парочка отметин украсила и стенку за мишенью. Лиина, по-моему, заметила, но ничего не сказала. А Бержи, посетивший как-то наше скромное обиталище с очередной порцией съестного (у меня возникла мысль, что в свободное время он еще и стряпает) скривился, увидев изуродованную стенку. И пообещал прислать "специальный огнеупорный ковер".
Швыряться огнем, как в наших киношках — когда чародей прикуривал от пальца или метал файербол, вынимая его из-за спины — здесь не умели. Мол, это противоречит основным законам природы. (Ага, а сама по себе магия не противоречит?). Правда, по Юлькиным словам, однажды препод продемонстрировал им фокус с зажиганием свечи на расстоянии, но при этом в кабинете стало ощутимо холоднее. Дескать, какое-то количество тепла, рассеянного в воздухе, маг умудрился собрать в одной точке. Из этого я сделал вывод о том, что закон сохранения энергии в здешнем мире действовал. Правда, нарушалось второе начало термодинамики. Хотя... оно ж вроде как статистическое, а тут мы имеем разумное вмешательство в процесс, эдакий аналог демона Максвелла. Впрочем, поделиться своими "противофизическими" открытиями мне было решительно не с кем. Даже Юля не оценила бы ввиду дефицита земного образования, а также влияния местной школьной программы.
Сайни, правда, говорил, что в этих магических штучках больше показухи, чем эффективности. И в доказательство попросил Юльку его обстрелять. В первый раз он с легкостью отбил пару шариков рукоятью своего бердыша — словно в бейсбол играл. Шарики лопались с легкими звонкими хлопками, словно елочные игрушки. Сравнению добавляли живости осколки-искорки, осыпавшиеся на пол легким дождичком. Дочка несколько обозлилась — ну еще бы, она так гордилась своими оборонными успехами — и веером запустила в Сержанта очередь разнокалиберных и разноцветных файерболов, полностью сорвав с "примуса" его огненную прическу. Причем плоскость веера располагалась под углом к земле — ни пригнуться, ни перепрыгнуть, даже отскочить затруднительно. От нескольких "подарочков" Лелек таки увернулся, парочку принял на лезвие — а они, вместо того, чтобы погаснуть, разделились на несколько совсем уже крошечных, с ноготок, бусин. Те сперва брызнули в стороны, а затем, вычертив сверкающие дуги, атаковали Сайни. И благополучно пробили его защиту. Он заругался, отбросил оружие и принялся охлопывать себя руками. В итоге мундир нашего начальника охраны обзавелся семью горелыми дырами, сквозь которые проглядывала явно обожженная кожа — где-то просто красная, а где-то и покрытая пузырями. Самый кончик каштановой бородки тоже малость пострадал.
— Ты что это делаешь! — напустился я на дочку. — Соображать же надо! Сейчас же извинись! А если б по глазам попала? Покалечить могла!
Юлька и сама испугалась. Сперва замерла, прижав руки ко рту, а потом бросилась к "дяде Сайни":
— Вы простите, я правда не хотела... Я зашью... И полечить попробую. Пап, у нас в аптечке есть что-то от ожогов? — Юлька пыталась незаметно вытереть глаза. Незаметно не получалось.
В велоаптечке у меня были только зеленка и не первой свежести упаковка бинта. Кажется, ни то, ни другое от ожогов не годится. Тут бы нужна какая-то специальная мазь — то ли Грушевского, то ли Вишневецкого. Но откуда бы ей взяться? Даже простой сметаны, которой спасаются слишком усердные пляжники, и той не было.
Сайни прервал наши бестолковые хлопоты:
— Дмит, ты дочку не ругай. Я сам виноват. Нечего было выпендриваться. Сказал "пуляй" — значит, должен был быть готов получить.
— Да я ж маленькие шарики совсем сделала, — оправдывалась Юля.
— Юля, ты вообще молодец, — заявил ей Лелек. — Можешь смело об этом своем подвиге Лиине рассказать. Нет, лучше я сам. Шарики ты слепила, как раз какие надо для тренировки. Больно сделать могут, но серьезно не повредят. Раз ты такого ученого зверя, как я, обмануть ими смогла, сможешь и еще кого. Нас ведь готовили и с магами тягаться, если надо будет. А такого фокуса я ни разу не видел. Ты его где взяла?
— Сама придумала, — выдало чадо, хлюпая носом. — Ну, наверное, вспомнила что-то из... прошлого, — она не знала, насколько Сайни допущен к тайне нашего происхождения, вот и решила замять тему. Сайни, кажется, "фишку просек".
— Ты свой фокус запомни и попытайся повторить. Не сейчас, сейчас точно не выйдет, тебя еще вина и испуг давят. А завтра попробуй. Слушай, я с Лииной поговорю, чтоб ты пришла в наших ребят популяла. Им для тренировки полезно будет. Да и тебе тоже.
— Ох, когда же... Времени и так нет.
— Найдем, не переживай. Зачтут это тебе в качестве контрольной работы.
— Сайни, а за мундир тебе от начальства не влетит? — спросил я, видя, что Юлька совсем не в восторге от перспектив заниматься еще и натаскиванием местных кадетов, да и вообще чувствует себя не то что не в своей тарелке, а прямо-таки в чужом посудном шкафу. Причем небольшим таким слоником.
— Пусть только попробуют пасть открыть, — грубовато-весело ответил интеллигентный, в общем, Сержант. — Да я им тут же отвечу, что, наоборот, провел важное полевое испытание формы, пусть теперь ищут способы ее улучшить. Я тебе по секрету скажу, — он наклонился ко мне, — нам ее выдавали когда, говорили, что ткань почти не горит. Поэтому я так перед девчонкой и перья распушил. Думал, если что, если пропущу огонек, мундир от него защитит. А оно вон как вышло. Так что все к лучшему. А кожа — ерунда, к лекарю зайду, он ожог за две минуты сведет. Заодно и выходной выхлопочу — не все ж вас от мух охранять. После того случая город перетряхнули, как ящик для белья. Думаю, злодеи если еще и были, то вон отсюда подались.
"Или так глубоко залегли, что их такой встряской не выковырять", подумал я. Но вслух ничего не сказал.
Не знаю, попало Сайни за попорченный мундир или нет, но на следующий день он явился к нам в чем-то сугубо гражданском и без бердыша. Только с тросточкой, которая, впрочем, могла выплюнуть лезвие в две пяди длиной, превращаясь в копьецо. Пистолетов в этом мире не изобрели, а вот метательные ножи в ходу были. Парочку Лелек загнал в многострадальную Юлькину мишеньку, чтобы продемонстрировать свою обороноспособность даже в мирной ипостаси.
Но поводов проявить свои милитари-навыки, к счастью, у него по-прежнему не было. Он сопровождал меня и Юльку в университет и обратно, ходил с нами по магазинам (таким образом решался вопрос с нашей платежеспособностью), и, кажется, не слишком тяготился своим положением. Я, правда, норовил при каждом удобном случае отослать его — мол, нужно же человеку личное время. Он сперва даже обижался: служба, дескать, есть служба. А потом привык к этим маленьким отступлениям от буквы устава караульной службы (или как там их военный катехизис называется?). Пару раз в неделю Лелек отправлялся на тренировку, и тогда его сменял кто-то из "ребят", то есть сержантовых подчиненных. Совсем молодые парни, отлично тренированные, они явно не знали, что им делать, и тупо переминались то у нашего порога, то у крыльца университета. (Все же мне удалось убедить Дмиида, что ходить по коридорам с охраной — совсем уж глупо. Во-первых, все равно никаких гарантий, во-вторых, только дополнительное внимание привлекать). Пару раз Юлька таки устраивала с парнями огненные "пострелюшки", но в систему это не вылилось. А ваш покорный слуга показывал охранникам узлы и давал покататься на велосипеде.
В универе же мы постепенно перешли от механики к информатике. Знания мои в этой области были на редкость отрывочны. Я рассказывал Дмииду и его ребятам об алгоритмах, основных принципах построения программ, ветвителях и циклах, а потом переходил к описанию того, что вообще умеют делать компьютеры. Мостика же между классическими командами "пока не... делать..." и конкретными "Вордом", "Экселем" и "Винампом" я проложить не мог. Но ребята не унывали, для них всякая новая идея оказывалась "в жилу".
В частности, Дмиид загорелся поиском по ключевому слову. "Ищейку" в масштабах одного листика он сумел организовать достаточно быстро. Уже через три дня после моего описания этой, без сомнения, полезной фичи заинтересованным лицам были продемонстрированы магические чернила с соответствующими свойствами. На полях листочка, заполненного текстом, нужно было этими чернилами написать нужное слово и взять его в рамочку. После этого рамочка, как живая, бегала по листу, пока не находила искомый фрагмент. Проблема была в том, что писать приходилось ровно тем же шрифтом или почерком, каким был заполнен лист. Поэтому оператор "поисковых чернил" должен был обладать навыками каллиграфа. У меня, например, ничего не выходило. Опять же, такой способ поиска несильно, но все-таки портил бумагу. Так что мы получили только опытный образец. Или, как это говорят программеры, альфа-версию (или все же бета?). Дмиида это невероятно бесило. Он ведь хотел создать нечто, умеющее искать нужный кусок текста во всей книге, а лучше — в целой библиотеке. То есть надо было отделить буквы от способа их написания. Как это сделано в компе, я более-менее представлял себе. Но в этом мире переводить информацию на новые носители никто не собирался, приходилось довольствоваться старыми. Дмиид в сердцах разгрохал несколько баночек волшебных чернил, которые не удовлетворяли его запросам, а уж сколько бумаги изорвал, даже представить страшно. В конце концов, он решил перейти от жидкого поисковика к газообразному, как более гибкому и способному отойти от жесткой формы в пользу содержания. Кабинет наполнился разноцветными дымами, временами столь едкими, что владелец был вынужден выбегать из него, спешно захлопывая дверь. И потом полдня ходить со слезящимися глазами, то и дело натыкаясь на людей в коридоре. Под сводами носились то бурные извинения, то столь же экспрессивная брань.
Не знаю, зачем ему при этих поисках был нужна моя скромная персона. Основные принципы я ведь уже рассказал, а в технике заклинания ярко-зеленых газов с запахом огурца был не силен. Тем не менее, Дмиид регулярно требовал меня к себе и изливал на мою бедную голову кучу идей, жалоб и объяснений, которые, впрочем, ничего не объясняли. Как ни странно, несколько мыслишек по ходу я ему подкинул. В частности, предложил сперва ограничиться поиском только в печатных текстах, причем не слишком древних, возникших уже в "индустриальную эпоху", когда шрифты более-менее упростились и стандартизировались. Мы составляли "библиотеки написаний" разных букв, способы преобразований одного начертания в другое, создавали некие "допуски", разрешенные отклонения в написании. Наверное, так устроена программа-распознавалка для сканированного текста. Но я понятия не имел об основных ее принципах. Приходилось изобретать... во-во, того самого двухколесного друга, по чьей милости я оказался в этих гостеприимных стенах.
