Посланник Небес

— Ах, боже мой! — вслух говорила она. — И как назло — ни одного стражника! Когда не надо, они кишмя кишат на каждом шагу. Ах, боже мой! Они его убьют, они убьют его!

Наконец, на углу она увидела двух стражников. Она хотела подбежать к ним и рассказать о том, что в дом к почтенному господину забрались три разбойника, но вдруг остановилась. Одна мысль промелькнула у нее в голове, только одна мысль: "Как я объясню им то, что оказалась в его доме? Что подумает жена Гарри? Что скажут в свете? Боже, ведь я скомпрометирую себя! Нет! Будь что будет!"

Она заплакала и пошла прочь. Но, сделав несколько шагов, остановилась. Стражники все еще стояли на углу и покуривали трубки.

— Там! — крикнула девушка, — там, на Анкор-стрит, дом восемь, воры! Скорее! Скорее! Схватите их!

Дом Маттерсона друзья покидали так же через окно. Роберт Дейк вылезал первым, Гриффитс и Мейкенфрут выпрыгнули следом.

— Мы все хорошо осмотрели? — тихо спросил Гриффитс, остановившись.

— Да все, все, пошли отсюда, — громким шепотом ответил Мейкенфрут.

Он толкал приятеля вперед, в темноту улицы, в которой уже растворился Дейк. Впереди фонари не горели.

— А ничего компрометирующего не оставили? — снова остановился Гриффитс.

— Да нет же, ничего! Пошли.

В это время впереди раздался тихий крик, звук падающего тела и быстрые удаляющиеся шаги. Друзья побежали в темноту на эти звуки. Дейк, раскинув руки, лицом вверх лежал на мостовой. Даже в темноте можно было разглядеть, как под ним растекается лужа крови. Глаза его были открытыми и остекленевшими.

— Дейк! — затряс мертвое тело Гриффитс, присев на корточки. — Кто же это его?

Он вопросительно посмотрел вверх на Мейкенфрута.

— Откуда я знаю?! — ответил тот. — Какой-то ночной грабитель.

— Воры! Здесь воры! — раздались крики с другого конца улицы и топот сапог.

— Бежим скорее! — Мейкенфрут схватил Гриффитса за руку, и они, оставив тело Дейка, побежали прочь.

Супруге Маттерсона было неспокойно в этот вечер. Какая-то неясная тревога постоянно охватывала ее. Дома что-то происходит, думала она, наверняка Гарри приволок в дом девицу. Ведь неспроста он не хотел ехать сюда, приводя какие-то нелепые отговорки, и остался ночевать в городе. Ох, если она застанет их вместе, то выцарапает глаза обоим!

Она бросила взгляд на напольные часы. Через двадцать минут в город отходит дилижанс. "Надо ехать!" — подумала миссис Маттерсон. Крикнув служанке, что вернется завтра, женщина выскочила на улицу, на ходу надевая плащ. Уже совсем стемнело, когда она сошла с дилижанса и направилась к своему дому. Возле дома горел фонарь, а впереди, в темноте она различила какие-то фигуры и гомон голосов. Не придав этому значения, женщина вошла в дом. Запах горелого мяса сразу ударил ей в нос.

— Ну, конечно! — вслух оказала она. — Опять у него что-то подгорело. Ничего нельзя доверить этому мужчине! Так и пожар наделать недолго.

Рассерженная женщина заглянула в кухню, но там все было в порядке.

— Гарри, где ты? — спросила она и тут уловила, что запах исходит из гостиной.

Она пошла туда и споткнулась о поднос и кофейник, которые валялись возле порога. Она машинально подняла их и поставила на стол. На столе стояла пустая бутылка из-под бренди. Это что же получается, разлучница не пришла, а он с горя пьянствует? — пронеслось в голове. Запах горелого исходил из камина, каминная решетка была опрокинута, а на ней лежали сапоги Маттерсона. Тлеющий камин бросал в темноте зловещие отблески. В комнате царил страшный кавардак — бюро опрокинуто, ящики из комода разбросаны по полу. Значит, у них была борьба, девка сопротивлялась, а потом убежала. А Гарри напился пьяный с горя и дрыхнет где-то. А сапоги...

— Опять он сушит сапоги на решетке! Она же заржавеет!

Женщина подошла к камину, и ужас охватил ее. Из сапог торчали ноги! Там, среди углей, лежало обгорелое тело ее мужа, покрытое пеплом от сгоревшей одежды. Кожа местами почернела; и пузырилась. Снизу она сгорела совсем, и наружу проглядывали кости. Кисти рук со скрюченными пальцами были неестественно вывернуты. Ей показалось, что они шевелятся,

— О, господи!— вымолвила она. — Господи! Что же мне делать, Господи?! Кто-нибудь, помогите мне!

Она ухватила один сапог и потянула его на себя, но вытащила одну лишь обгорелую ногу... Комната закружилась, в глазах потемнело. Хриплый стон вырвался у нее из груди, и она повалилась на пол.

Глава 18

На втором этаже портовой таверны "В чреве акулы" в небольшой комнате горела свеча.

— Так, — потирал руки Мейкенфрут. — С одним расправились!

— Бедный Роберт! — сокрушенно произнес Гриффитс.

— Что поделать, такая судьба. Кто-то принял его за богатого джентльмена, хотел ограбить. А тут мы, грабителям пришлось убежать. Никогда не скажешь заранее, где кончишь свой путь.

— Все равно жаль Дейка. Глупая смерть. А ведь на его месте мог быть и я.

— Ты что, из-за этого сильно расстроен? Не переживай, у тебя еще все впереди.

— Очень все как-то... печально, Оскар, — с сожалением произнес Гриффитс. — А вдруг Маттерсон вовсе и ни при чем. Он что-то хотел сказать про Уолтерса, а ты в этот момент нажал на курок.

— Что он мог про него рассказать? Что это их общий заговор? Но это и так ясно. И до Уолтерса тоже дойдет очередь. Все шестеро... теперь уже пятеро наших бывших, — он сделал акцент на последнем слове, — компаньонов должны умереть. А камень надо найти непременно!

— Еще он что-то сказал про акул, — вспомнил Гриффитс.

— Ерунда. Бред умирающего.

— А если алмаз был у Маттерсона, он мог спрятать его и в своем загородном имении.

— Это вряд ли. Я на девяносто девять процентов уверен, что у Маттерсона алмаза не было. Чертовка Оуэн где-нибудь его припрятала. Ты еще увидишь, она будет строить из себя невинную овечку и нести всякую ахинею про то, что знать ничего не знает.

— Тогда что мы искали у Маттерсона?

— Да ничего. На всякий случай надо было проверить этот самый один процент.

— Все-таки напрасно мы его убили...

— Ты слюнтяй, Винсент! Он без тени сомнения поставил на бумаге свою подпись, чтобы отправить тебя на тот свет. А еще строит из себя агнца. Ну что, давай кинем кости? Так получилось, что Маттерсону довелось быть первым, царство ему небесное. Пусть же решит жребий, кто будет следующий.

Мейкенфрут положил в стакан игровую кость и потряс его.

— Один или два — Мэри, три или четыре — Эмили... — он вышвырнул кость на стол: — Шестерка! Ага, пусть это будет Уолтерс. Так что, завтра навестим Уолтерсов. Спокойной ночи!

Мейкенфрут повалился в постель и отвернулся к стене, а Гриффитс, прежде чем лечь, отпил прямо из горлышка половину бутылки бренди.

Уолтерс возвращался домой, когда уже совсем стемнело. Он допоздна играл в боулз, а потом пошел пропустить с будущими шкиперами по стаканчику доброго бренди. Веселый, он шагал по гравиевой дорожке к своему дому, напевая песенку про отчаянного парня, который, переодевшись пастушкой, попросился переночевать к молодой вдове, а у той была всего одна кровать. О том, что произошло дальше, никто так и не узнал, потому что Уолтерсу показалось, будто бы какая-то черная тень промелькнула в кустах. Он остановился, но больше ничего подозрительного не увидел и не услышал. "Собака наверно", — подумал Уолтерс и снова зашагал к дому.

Домик был небольшой, но им с Джулией этого вполне хватало, поскольку оба исповедовали аскетизм. Точнее, аскетизм исповедовала Джулия и приучила к этому мужа. Глядя со стороны на эту пару, многие считали Джулию этакой забитой и угнетенной домашней кошечкой. Это и в самом деле было так, однако Джулия прекрасно знала, за какую струнку дернуть мужа, чтобы он сыграл партию так, как ей это было нужно.

Уолтерсы жили вдвоем в своем маленьком домике в мире и согласии. Детей им Бог не дал, а для двоих это "гнездышко", как они его называли, вполне подходило. Когда-то Уолтерсу принадлежал родовой замок возле Солсбери, но он был продан в свое время с аукциона за уплату карточных долгов. После свадьбы Уолтерс поклялся Джулии никогда не брать в руки ни карты, ни кости, а привезенную из последнего, восьмилетней давности плавания добычу супруги решили расходовать равномерно и экономно. Джулия посчитала, что если тратить по полгинеи в день, то их состояния должно хватить почти на сто лет. Жалование, которое Уолтерс получал в шкиперском колледже, он расходовал исключительно на себя — пил пиво и бренди, покупал коллекционное оружие и разные пустяковые мелочи.

Свет в доме не горел, но это не удивило Уолтерса. Джулия старалась быть очень экономной. Она сама вела все хозяйство и не заводила прислуги, надеясь сэкономить средств к существованию еще лет на пятьдесят. Супруга не зажигала свечей до прихода самого Уолтерса. Он открыл дверь и на ощупь попытался найти свечу.

— Джулия, — позвал он.

Никто не отозвался.

— Джулия, ты где?! — повторил он громче.

И на этот раз никто не ответил.

— Куда могла запропаститься эта девчонка? — ворчал Уолтерс, разжигая трут огнивом. Когда вспыхнуло пламя, он разыскал свечу и запалил ее. После бренди чертовски хотелось пить. Уолтерс прошел в кухню. В печке горели дрова, на плите в большой кастрюле кипела вода. "Вот дура-баба! — подумал Уолтерс. — поставила кипятить воду, а сама куда-то убежала. Ну ничего, вернется, я ей покажу!" Выпив немного холодной воды из бака, он направился в комнату, держа в поднятой руке свечу.

Войдя в комнату, он сначала оторопел от неожиданности. В кресле сидел человек в полумаске и в темноте читал какую-то книгу.

— Кто вы такой? — тут же придя в себя, вполне естественным вопросом обратился к незнакомцу Уолтерс.

Незнакомец отложил книгу и сдернул полумаску. Уолтерс облегченно выдохнул и поставил свечу на стол.

— Не можешь без этих дурацких шуточек, Гриффитс! Я уж перепугался, подумал — пришли меня арестовывать. Погоди! Но ведь тебя отправили в Тауэр! Ну да. Сначала тебя арестовали, потом Мейкенфрут помог тебе бежать. Вы вместе хотели уехать в Америку, но по дороге вас схватили и отправили в Тауэр. Значит, тебе и оттуда удалось бежать? Поздравляю, Гриффитс! Я рад, что ты на свободе. А Мейк? Он там, в тюрьме, или...

— Или! — из темноты вышла фигура в белом саване, сжимающая в руке длинный острый кинжал, позаимствованный из коллекции самого Уолтерса. — Ты хотел отправить меня на тот свет, Уолтерс! Но мне там стало скучно, вот я и пришел за тобой. Ты завладел нашим общим алмазом, ты хотел избавиться от нас с Гриффитсом и написал на нас донос! Когда нам удалось бежать, ты снова предал нас и донес властям, что мы пиратствуем в море. За это ты...

— Что ты несешь, Оскар! И к чему этот маскарад? Хочешь напугать меня? Но ты же знаешь, я не из пугливых! И я ни на кого не доносил, это клевета. Положи нож. Или не понимаешь, что мне ничего не стоит справиться с тобой? Сядем и поговорим спокойно. Почему ты полагаешь, что Посланник Небес у меня? Все считают, что он должен быть у вас. Ведь мы его тогда у Гриффитса так и не нашли...

— Ага! — воскликнул Гриффитс. — Ты сознался, что искал алмаз в моем саду сразу после моего ареста! Я был еще жив, а во?роны уже налетели поклевать мертвечины!

— Не пори ерунду, Гриффитс! Мы хотели найти алмаз, чтобы перепрятать его в надежное место. Твой сад могли обыскать неизвестные люди. И они так и сделали, теперь Посланник Небес неизвестно где! Если вы, конечно, сами не забрали его с собой. А-а?!

— Нет, Уолтерс. Нам все известно — алмаз у тебя. Ты его спрятал и решил отделаться от всех нас, отправил за нами вдогонку фрегат, полный солдатни!

— Да, отправил. Отправил, черт побери! Мы были уверены, что раз в твоем саду, Гриффитс, алмаза не оказалось, то только ты знаешь, где он. А раз ты сбежал из тюрьмы и удираешь в Америку, то уж конечно не с пустыми руками.

— Мы, это кто? — уточнил Гриффитс.

— Я и Мэ...

— Получай! — Мейкенфрут резко выбросил вперед нож.

Уолтерс не договорил начатую фразу, он скорчился и схватился за живот, пытаясь вытащить кинжал из раны.

— Гад... — хрипел он. — Это ты... ты хочешь сам единолично владеть алмазом. Гриффитс, не говори ему, где камень. Он убьет и тебя как меня и Матт...

Договорить он не смог, скончавшись от раны.

— Бред сумасшедшего, — произнес Мейкенфрут.

Он вытащил из тела кинжал и обтер его об одежду покойного.

— Алмаз искать будем? — спросил Гриффитс. — Где тут у него может быть тайник? В стене? В камине? В паркете?

— Думаю, нет смысла. Алмаза у него нет. Но доносы на нас — это его рук дело. Сам сознался! Как он хорошо осведомлен о том, что мы плыли в Америку! Хотел, чтобы нас арестовали и отправили в Тауэр, а потом казнили! У него есть... были связи и в военном флоте, и в королевском суде, и даже в церкви. Выдавая нас, он обеспечивал себе помилование. Хитер, подлюга!

Мейкенфрут обошел труп, стараясь не наступить в кровавую лужу.

— Что нам теперь делать с Джулией? — спросил он чисто риторически.

— Ведь она в наших играх совершенно ни при чем, — продолжил его мысль Гриффитс. — Только что разве как жена этого подонка.

— Хорошо. Пусть Господь сам решит ее судьбу. А мы ему поможем. Она барышня впечатлительная. А ну-ка, помоги мне.

Мейкенфрут, приноравливаясь, покрутил в руке острый кинжал, посмотрел на него, потом сказал:

— Нет, так не получится. Принеси-ка из кухни большой топор.

Джулия возвращалась домой рассерженная. Не просто рассерженная — ужасно злая. "Ну, попадись мне этот мальчуган! — думала она. — Надо же, так поиздеваться надо мной!"

Дело в том, что незадолго до прихода Уолтерса в дверь постучал какой-то мальчишка. Он сообщил Джулии, что муж ожидает ее в клубе, который находится на окраине города. А поскольку жили Уолтерсы за городом, то до этого клуба было около двух миль. Поседлать лошадь всегда составляло для Джулии большую проблему — конь был норовистый и слушался только Уолтерса. Джулия побежала в клуб пешком, ведь ослушаться мужа было не в ее правилах. Но в клубе Уолтерса не оказалось, и Джулия, ужасно злая, побежала обратно.

Подходя к дому, она заметила, что в большой комнате горит свеча, значит, Джеймс уже вернулся домой. Первым делом Джулия бросилась на кухню, где она оставила на плите кастрюлю. Она поставила ее на огонь, чтобы наварить супу на три дня, но второпях забыла снять ее.

"Бедный Джеймс, наверное, проголодался!" — подумала она и открыла крышку. Там сверху плавала пена и еще какие-то волосы.

— Боже мой! Он наверно сварил кошку! — закричала она. — Джимми, зачем ты варишь кошку?!'

Она хотела достать ее, но обварила руку. Она схватила тряпкой кастрюлю, чтобы слить воду. Кастрюля оказалась довольно тяжелой. Слив кипяток, она потянула за волосы и вытащила голову Уолтерса.

Джулия содрогнулась. Сзади заскрипела, открываясь, дверь. Она обернулась и увидела сидящего за обеденным столом обезглавленного Уолтерса. В одной руке он держал вилку, а в другой нож. Нож был в крови.

Джулия закричала не своим голосом. Выронив на пол голову мужа, она бросилась бежать из дому, продолжая бешено кричать. Пробежав несколько десятков ярдов, она упала, как подкошенная. Наутро местный лекарь констатировал разрыв сердца.