Alyte

Жена графа молчала, но признательный взгляд говорил, как она благодарна юноше за спасение мужа.

— Не лекарь, но вижу, все хорошо, — заметил герцог, выходя с Карлайном, — говорят, что вы делаете успехи не только в лечении. Вас видели вчера выходящим из особняка графини де Карфинд. А сегодня смотрю — карета графини уже ожидает вас около ворот замка. Леона — отличный выбор.

— У нее заболела кошка, — краснея, запротестовал юноша.

Герцог тонко улыбнулся и ничего не сказал.

Во дворе Карлайна перехватил виновник ранения. Карлайн опасался, что тот обрушится к нему с претензиями, но гвардеец рассыпался благодарностями.

— Позвольте представится: шевалье Токар де Эруэль. Вы спасли мне не только карьеру, но и, скорее всего, жизнь. И самое главное, вы уберегли мой род от позора. С графом я уже разговаривал — он не имеет ко мне претензий. Все случилось совершенно случайно. Но если бы он умер, меня бы ничто не спасло.

Не давая юноше говорить, гвардеец снял с пальца массивную золотую печатку.

— Я прошу принят в знак моей бескрайней благодарности эту печатку. Она не только много стоит. Это печать моего рода — де Эруэлей. Я разрешаю вам пользоваться ею.

Карлайну осталось только раскрыть широко рот от удивления.

Глава 24

Выйдя со двора, Карлайн направился к карете. Ну герцог, ну сиятельный болтун. Конечно, лекарь смотрел на графиню не только как знатную дому и владелицу кошки, но и красивую девушку. Но жизнь научила его смотреть на будущее практично. Максимум, что он мог сделать — издалека любоваться красавицей.

Графиня уже ждала его в той же комнате. Кошка Малика на этот раз была с нею. Она свернулась в клубок, прижав сломанные лапки к груди и негромко мурлыкала.

Приход Карлайна был встречен графиней — с облегчением, а Маликой — настороженным ворчанием. Карлайн понимал — его приход в ее сознании связан с болью. Поэтому он повел себя как истинный кавалер, протянув кошке кусочек мяса, обтертый в валериане. Кошка, разумеется, с добродушным урчанием его съела. А он погладил кошку по спине, рассказал, какая она красавица. Простодушная Малика забыла, кто ее накануне мучал, снова принялась мурлыкать.

Графиня с интересом наблюдала, как лекарь возится с кошкой.

— Скажите, а вы не хотите взять ее к себе? Я дам за ней большой мешок серебра. Хватит и ей, и вам.

— Вы ее словно замуж выдаете, — засмеялся Карлайн, — я возможно соблазнился бы, но мои кошки разорвут в клочья конкурента.

— Вы не знаете Малику, — не сдавалась Леона, — она сильная и выносливая.

— Ваше сиятельство, у меня вазлиборские кошки. Они еще не до конца выросли, но уже сейчас весят больше ста килограммов каждая.

— Да? — удивилась она, — жаль. Хотя, конечно, вазлиборские кошки являются весомой причиной.

— Простите, ваше сиятельство, за любопытство, — не сдержался Карлайн, — но почему вы хотите избавиться от своей явно любимицы?

— Все очень просто, — спокойно ответила Леона, — через три дня завершится траурная годовщина после смерти моего отца. По закону, поскольку прямых мужских наследников у него не осталось, с окончанием траура любой мой родственник мужского пола может объявить себя графом. Он уже известен — виконт Таннер де Ластиар — мой двоюродный брат. Это он сломал лапы моей кошке — намекает на будущую судьбу.

— Он такой жестокий? — вырвалось у Карлайна. Он досадовал на себя — почему он все сваливал на девушку. Видна же, она милая и добрая.

— Нет, он обычный. Моим людям при нем будет даже лучше. Кошка — обычное животное. Я не думаю, что мне будет совсем плохо. Меня отправят в Олину — тюрьму-монастырь ордена кардамов, где дадут прожить несколько лет.

— Вас убьют?

— У кардамов больше десяти лет никто не живет. Тяжелая погода, скромная, так сказать, пища, маленькие камеры. Меня посадят в глубокую яму, из которой вынут только мертвое тело для захоронения на родовом участке городского кладбища Гарна. Возможно, когда придет срок и де Ластиар умрет, его положат рядом со мной. Мы же родственники.

Голос Леоны не был грустным, но отдавал таким холодом, что казалось говорит не человек, а свирепая вьюга завывает за окном.

— Я поговорю о вас с герцогом, — горячо сказал юноша.

— А что он сделает? — удивилась Леона, — почти все мои люди уже разбежались. Помните своего вчерашнего провожатого?

— Да, конечно.

— Лостар был старым другом отца. Я думал он останется, но и он сегодня скрылся.

Карлайн был потрясен.

— Я сегодня же пойду к герцогу!

Он действительно направился к Рандаву VII. Его светлость назначил через час большой прием, но лекаря принял немедленно.

Карлайн с горячим юношеским темпераментом рассказал о Леоне.

Рандав хмуро поглаживал подбородок.

— Большую часть информации мне известна. Но я не думал, что это так скоро. Быстро прошел год. Самое печальное, что все вершится по традициям и законам. Я не могу напрямую вмешаться — меня никто не поймет — ни свои дворяне, ни правители других государств. Первые ответят дворянским бунтом, вторые — нападением.

Карлайн хмуро посмотрел на него.

— Вы отказываетесь помочь бедной девушке? — глухо спросил он.

Юноша, сам не понимая, вел себя откровенно нагло. Рандав не прощал меньшего даже знатным дворянам, а простолюдина он мог размазать в тонкий блин и выставить на всеобщее обозрение расчлененное тело. Но будучи дальновидным правителем, он понимал, что лекарь вполне может ему помочь. Он никому не говорил, однако, его очень не устраивало развитие событий, когда Леону де Карфинд, чей род традиционно являлся его твердым сторонником, заменит бретер, лихач, легковесный дворянин, практически чужой поданный. И что из того, что он уже клятвенно обещал быть на стороне герцога. Ранее он то же самое обещал другому правителю. Поэтому на эмоциональную вспышку юноши Рандав ответил улыбкой.

— Мой юный друг, вы немного горячитесь, — укоризненно сказал он, — я обосновал вам возникшие трудности. Но это совсем не говорит об отсутствии моей заинтересованности. Безвыходных ситуаций не бывает.

Герцог остановился, раздумывая, втягивать мальчишку в смертоносную игру или нет. Совсем еще юный. С другой стороны, жизнь его так потрепала, что он повидал гораздо больше, чем кузен графини виконт Таннер. Надменные эльфы стремятся к дружбе с ним и ни в чем не отказывают, вазлиборские кошки, которые оценивают людей только с гастрономической стороны, слушаются небрежного движения мизинца своего хозяина. Главное, надо будет проверить, как у него со шпагой. Хоть какой-то клинок он брал в руки?

— Традиции не оставляют женщин совсем уж беззащитными. Любой дворянин может выступить на защиту наследницы. И если она согласится видеть его своим защитником, дворянин становится официальным опекуном вплоть до ее выхода замуж.

— Но я не дворянин! — горестно воскликнул Карлайн, простодушно выдавая свои тайные замыслы.

Герцог едва не улыбнулся. Ах, юность, юность. Где его шестнадцать лет!

— Подойди ко мне после приема, — попросил он, — наш разговор еще не окончен. А пока иди за мной

Многозначительно улыбнулся, потрепал по плечу. Пора было отправляться в парадный зал, где уже толпились придворные и просители. Жизнь била ключом и правитель государства должен был помнить не только о судьбе графини де Карфинд, но и множестве других дел и забот.

Глава 25

В парадном зале было, как говорится, яблоку некуда упасть. Большой прием, собираемый один раз в месяц, являлся событием для герцогства значительным. Даже для дворянина (за исключением титулованной знати) получить приглашение на него было заметным успехом, а уж простолюдины из магистрата и богатейшего купечества считали желанный билетик на прием событием всей жизни. И были готовы заплатить за него очень многим — деньгами, услугами герцогской короне, преданностью.

Мажордом, выполняя приказание герцога, с трудом пристроил Карлайна у самой двери. Стоящие рядом удивлялись появлению на приеме молодого простолюдина, но узнав, скупо улыбались. Лекарь был фигурой очень нужной и за ним признавались некоторые привилегии.

Герцог меж тем занимался своими монаршими делами. Он ввел во владение нового владельца феода — старшего сына умершего барона де Хорна, принял клятву верности у нескольких подросших дворян, дал согласие на брак молодого шевалье де Виорна. Последнее действие было сплошной фикцией, но традиции требовали одобрения сюзерена. Решил несколько имущественных споров. Разумеется, до этого дела были обглоданы стряпчими, неплохо на этом подкормившихся, и рассмотрены судами. Герцог уже ничего не мог сделать. Но традиция! Судебная тяжба считалась оконченной только после официального решения правителя.

Впрочем, Рандав VII все же был абсолютным монархом. Целый ряд решений о налоговых льготах, перераспределении феодов, назначении на должности были им приняты самостоятельно. Подсказки советников и происки заинтересованных лиц только делали решения для окружающих очень неожиданными, но подходящими самому герцогу.

Но самое неожиданное и сенсационное произошло в конце приема. Запели фанфары. Глашатай провозгласил:

— Карлайн ибн Саади Кафар, герцогский и городской лекарь и субидар. Пройдите ближе к трону. В ознаменование заслуг и доблестных поступков, его светлость соизволил принять вас в герцогскую гвардию в чине сержанта.

Зал ахнул. Людская часть гвардии при нынешнем правящем монархе Рандаве VII играла самые разнообразные роли. Помимо основополагающей обязанности — быть отборным ядром армии Ламодийского герцогства, гвардейцы являлись телохранителями герцога. Именно из гвардии черпались кандидаты на государственные должности. Новая традиция нигде не была прописана, но занять даже самый незначительный пост без службы в гвардии стало невозможно. Самые знатные дворяне не чурались прослужить год — другой рядовым гвардейцем, чтобы затем попроситься на освободившийся пост или просто уйти в отставку с правом ношения мундира и наслаждаться жизнью с репутацией "верного человека" в глазах монарха. Получить же звание сержанта и выше означало войти в очень узкий круг разумных существ, которым герцог доверял и на которых в первую очередь лился золотой дождь наград и пожалований.

Капитан гвардии, широко улыбаясь, протянул ошеломленному Карлайну сержантские эполеты. Тот едва не выронил их, еще не осознав, что судьба в очередной раз совершила крутой поворот, за шкирку таща его к вершинам жизни.

Он что-то промямлил о своей благодарности и готовности служить герцогу, чем вызвал на его лице очередную улыбку. Подождав, пока все утихнут, монарх дал сигнал. Вновь прозвучали фанфары. Заговорил герцог:

— Сержант нашей гвардии имеет право за хорошую службу и особые отличия быть зачисленным в ряды дворянства. Мы очень довольны его деятельностью на нашей службе и считаем возможным уже сегодня возвести сержанта Кафара в дворянское достоинство.

Он торжественно спустился с престола к Карлайну. Глашатай, который, похоже, имел еще обязанность подсказывать кандидатам на поощрения их действия. Он незаметно оказался справа чуть позади юноши и шепотом подсказал:

— Встаньте на левое колено.

Карлайн встал на левое колено. Герцог вынул из ножен шпагу, опустил на правое плечо и торжественно сказал:

— Властью, данной нам богами и предками, возвожу вас, Карлайн ибн Саади Кафар, в дворянское сословие с титулом сьера.

Приглашенные на большой прием, похоже, были готовы либо коллективно упасть в обморок, либо потерять дар речи, но в зале стало очень тихо. За какие-то несколько минут пусть талантливый, но все-таки лекарь, то есть ремесленник, превратился в сержанта гвардии и титулованного дворянина. И пусть сьер был одним из самых низких титулов, но для огромного большинства простых дворян и он был неосуществимой мечтой. А тут какой-то мальчишка...

В полной тишине Рандав VII возвел нового дворянина в его статус и в ответ, при подсказке глашатая, Карлайн произнес вассальную клятву верности.

— Я милостиво присваиваю новому дворянину его герб.

По его приказу внесли большой лист бумаги. Большой рыцарский щит был разделен на две части. На верхней части были изображены две вазлиборские кошки, стоящие на задних ногах. В нижней — фрагменты личного герцогского герба. Его светлость не только произвел Карлайна в дворяне, но и сделал его своим непосредственным вассалом. Отныне он стал не только сюзереном, но и синьором и любое оскорбление сьера становилось и его оскорблением. Это уловили все присутствующие, кроме, пожалуй, самого новоявленного дворянина.

Герцог милостиво кивнул, по его приказу принесли шпагу в потертых ножнах.

— Это моя первая шпага, полученная мной от отца в семнадцать лет. С ней я пришел к герцогскому престолу и отбил попытку самозванцев лишить меня законных монарших прав. Я вручаю ее тебе, Карлайн ибн Саади де Кафар, и надеюсь, что ты не посрамишь старого клинка.

Под дружное рукоплескание герцог самолично надел пояс со шпагой на Карлайна. Тому едва не стало дурно от нахлынувших чувств.

Глава 26

Присутствовавшие на большом приеме спешили уйти из замка, чтобы поделиться необычной, сенсационной новостью об огромной милости его светлости к мальчишке лекарю.

— Держу пари, мои поданные сейчас ломают головы о причинах невиданных милостей к тебе, — герцог был серьезен, но глаза смеялись, — наверняка, они решили, что ты мой бастард.

Карлайн смутился.

— Теперь ты убедился в моих намерениях, господин лекарь? Остается только одна проблема. Хочу спросить тебя как дворянин дворянина — ты шпагу хоть один раз в руках держал?

Карлайн, подумав, отрицательно покачал головой.

— Ни разу? Плохо.

Рандав пригласил его пройти за собой. Оказалось, что они попали в специальную комнату для фехтования.

— Я покажу тебе несколько боевых приемов, чтобы проверить твои способности. По слухам, де Ластиар хорошо владеет шпагой и неоднократно убивал на дуэлях своих противников. Не хотелось бы отпускать тебя на верную смерть... Может, ты передумаешь, дворянский титул я тебе оставлю.

Карлайн судорожно сглотнул. Ему хотелось помочь беззащитной графине, этой белокурой девочке, выглядевшей так беззащитно. Но платить за это собственной жизнью никакого желания не было. Рассудком это понимал, но чувства горячо были против пассивного наблюдения в стороне. Им подали учебные шпаги в ножнах.

Герцог красивым жестом вынул шпагу из ножен и прекратил его метания.

— Попробуй так же, — предложил он Карлайну.

Тот попытался возразить, как он сможет, впервые взяв шпагу, показать такое сложное движение. Но герцог строго посмотрел на юношу и тот промолчал, схватившись за эфес шпаги.

Рука начала неуклюже вытаскивать шпагу, он попытался обратиться за помощью к дару Тлани, но внезапно вместо уже привычного объема знаний и навыков сам оказался/всплыл/почувствовал себя на золотистой дороге, пронизывающей бескрайнюю голубую даль. Все его тело вдруг пронзило ощущение крайнего блаженства. Это длилось мгновение. Он снова оказался напротив герцога и почувствовал, как надо продолжать движение, какие мышцы напрячь. Вышло не столь красиво, но вполне достойно. Его снова научили!