Это вам не свечки делать

Чтение навело меня на интересные мысли, и пришлось перебраться в дом, так как таскать на улицу столько книг стало тяжело. Тем более что к вечеру похолодало.

Когда солнце поползло за горизонт весеннего неба, когда сумеречный закат озарил окно моей комнаты, а я, наконец, обратил внимание на ноющую спину, попался интересный момент.

— Господин Дару! — орал я, несясь по коридорам.

Расположение его спальни я не знал, но рассчитывал на громкость голоса.

— Смотрите, что я нашел в сносках!

То ли чутье, то ли свет в щели под дверью, привели меня к цели. Дару, в ночной рубашке, распахнул дверь перед моим носом, и вяло поинтересовался, почему его беспокоят в такой час.

— Тут охренительно интересные сведения! — выпалил я.

— А у меня был охренительно интересный сон, — парировал Дару. — Вы же не считаете, что я... брошу все и помчусь спасать сюртарий?

— Нет, конечно, господин Дару, — я виновато понурился, хотя считал, что именно так он и сделает. — Но тут такие сведения...

— Значит так, юноша, если вы не нашли повод арестовать вдову, к вам не явился с повинной Зюре или что-нибудь в этом роде, то идите спать. Все равно до утра мы ничего сделать не сможем.

Он зевнул так заразительно, что я еле удержал на месте собственную челюсть.

В целом он был прав. Бурный день с взрывами, заклятьями и прочим доконал меня окончательно, а потому, пробормотав нечто вроде извинений, я поплелся в свою комнату, и, завалившись на мягкую постель, тихо отрубился.

Глава 5

Казалось и минуты не прошло, как я, распахнув глаза, сел на постели. Снился кошмар, который я, к счастью не запомнил. Сердце колотилось о ребра, дыхание сбилось, а подушка намокла от пота. Решив, что спать больше не хочу, спасибо большое, я отправился на кухню в поисках еды, и справедливо полагая, что Дару уже там.

— Приветствую, — пробормотал он, подняв глаза от чашки с кофе. — Так что вы вчера узнали такого, что бросились меня будить среди ночи?

— Я вас спас, между прочим, — заявил я, садясь напротив. — Вы легли спать, не погасив свечу. От такого, знаете ли, бывают пожары.

— Да вы, юноша, нахал, — усмехнулся Дару прищурив желтые глаза. — Докладывайте.

И я начал свой монолог. Для начала сообщил, что веретено действительно применялось как ритуальный предмет. Затем рассказал о сноске, где говорилось, что на приморских территориях его так же использовали мужчины. Считалось, что изделия, сделанные из нитей спряженных мужчинами, отгоняют некоторых злых духов. Именно мужчины в далекие времена использовали веретено для жертвоприношений, для чего оно и затачивалось. Жертвами, как правило, были животные, реже птицы.

— Интересно, — признал Дару, — но для ночного переполоха маловато.

— Это еще не все! Подождите, я сейчас!

Бросившись из кухни, я вовремя опомнился и поинтересовался, где мои рисунки. Получив инструкции, промчался в кабинет, схватил папку и побежал обратно, едва не сбив по дороге на редкость трезвого Ситу.

— Вот, видите? Видите? — тыкая бумагу едва не в нос сюрту, допытывался я. — Помните, вы еще удивились, откуда в таком доме не выметенная паутина?

— Помню, — согласился Дару, осторожно убирая рисунок от своего лица.

— В книге по запретным заклинаниям я видел почти такой же рисунок!

— Точно такой же? — прищурился сюрт.

— Не точно, а почти. На первой страницы вот такенными буквами было предупреждение, что все иллюстрации очень приблизительные, "дабы не ввести в искушение человека заниматься делами темными и богопротивными, но дать возможность опознать черное колдовство, буде с таковым столкнется". Так вот, использовался такой знак, чтобы никто извне не учуял черного колдовства, это раз, чтобы душа не металась, а сразу подчинилась колдуну, это два, а теперь самое потрясающее!

Сделав многозначительную паузу я победно вытаращился на Дару.

— Неужели добрались до книги по ботанике? — насмешливо спросил он.

— Так вы знаете о свойствах песчаного клена?

От разочарования я просто осел на стул. Получалось, что вся моя работа — пустышка.

— Полно вам, Ибрик, — Дару, перегнувшись через стол ободряюще похлопал меня по плечу. — Кое-что знаю, но мне... интересны ваши выводы. Продолжайте, юноша, продолжайте.

— Древесина его тяжела в обработке, но распространена среди колдунов, как лучшее сырье для всяких волшебных штучек. Самое интересное, что свойства разные, в зависимости от формы. Для черного колдовства предмет заостряют, для обычного предают округлую форму.

— Правильно, — кивнул Дару, — но я просил выводы.

— Ну, я тут поискал еще в паре книг сходные случаи...

— Сходные с чем?

— С нашим. В смысле с пробитым затылком. Так вот, таким образом пустынники наказывали преступников, лишая их души, только использовали простой колышек. А веретено символизировало сохранение и охрану. Ну, к примеру, от неупокоенных душ. Оно могло вобрать в себя эту самую неупокоенную душу, и избавить от нее дом. И вот я подумал, а что если эту душу можно потом как-то использовать?

— Браво, юноша.

Сюрт хлопнул себя по колену.

— Я, в свою очередь тоже пришел к интересным результатам. Идемте.

Он встал.

— Но я есть хочу, — вспомнил я.

— Вы всегда есть хотите, — отозвался Дару. — Возьмите... кусок сыра. Ситу! Запрягай!

— Почему не мальчишка? — донеслось из коридора.

— Потому что я так велел!

— До двухсот досчитать не успеешь!

Врал все Ситу. Я успел досчитать до трехсот пятидесяти, но затем уже правил лошадью. Ехали мы к поверенному госпожи Зюре, а по дороге Дару делился своими находками.

— Во время призыва демонов, обладающих определенным могуществом, — вещал он так, словно речь шла не о призыве демонов а о разведении кроликов в домашних условиях, — как правило заключают... сделку. В одной из старых рукописей, одолженных мне Дакка, было упоминание о спасении собственной жизни, путем обмена на семь других душ.

— Бессмертие, что ли? — обернувшись, спросил я.

— Смотрите на дорогу, юноша. Нет, не бессмертие. Допустим, человек смертельно ранен, но пока что жив, или он неизлечимо болен, или еще что... так вот путем "обмена" можно выторговать исцеление и жить отмеренный человеку срок. Не этому человеку отмеренный, а средний, который был положен отобранным душам. Понимаете?

— Как же, интересно, смертельно больной укокошит семь человек? — недоверчиво хмыкнул я.

— Когда-то можно было нанять колдуна, или заплатить наемному убийце, можно было положиться на... любящего родственника, не блещущего умом. Да вариантов много, дело не в этом. Согласно вашим выводам, все эти души могут храниться в веретене и будут предоставлены демону по первому требованию.

— Разве Зюре болел?

Покопавшись в памяти, я никакого упоминания о болезни не припомнил.

— У вас, молодой человек, просто нет детей, — вздохнул Дару и меня осенило.

— Внучка! У этих стариков внучка была больна!

Едва не подпрыгнув на козлах, я всем корпусом развернулся к Дару, был награжден свирепым взглядом и вернулся к своим обязанностям.

— Не такие они старики, как вам кажется, — укоризненно произнес Дару. — Все-таки вы обменяли свою... деликатность на мешок картошки, я уверен.

Я готов был с ним согласиться, но тут же отвлекся на другое.

— Значит, для спасения внучки он заказывает у мастера веретено из песчаного клена, находит колдуна, который его заговаривает, где-то добывает лекаря и берет его в сообщники, тренируется на тыквах и головах наносить завершающий удар, убивает в собственном доме последнего из семи, выдает его за себя а сам сматывает удочки, поручив жене продать дело, чтобы расплатиться со всей компанией. Многовато всего, не находите?

— Я нахожу, что если вы будете орать потише, то возможно в городе останется пара человек, не знающих о... ходе расследования, — подумав, решил сюрт. — Стойте, Ибрик, мы приехали.

Домик поверенного стоял, притаившись за разросшимися кустами сирени. Одноэтажный, аккуратный, сияющий свежей краской он просто излучал респектабельность, и я вспомнил, что забыл сменить рубашку. Впрочем, появление в таком доме человека в одежде с плохо замытыми пятнами крови могло навести хозяина на мысль, что шутить с ним не собираются. Дару, похоже, такого мнения не разделял. Он смерил меня взглядом, сокрушенно покачал головой, и вздохнул.

— Вы хотя бы помалкивайте, Ибрик. И стойте в тени.

С такими словами он взошел на три ступеньки, ведущие к входной двери, и постучал. Спустя некоторое время дверь неторопливо открыла служанка неопределенного возраста, очень похожая благодаря сухопарости и выпученным глазам на стрекозу, и трескучим голосом осведомилась:

— На какой час назначено господину?

— Я сюрт Дару, — высокомерно доложил мой хозяин.

— На какой час назначено сюрту Дару? — не меняя кислого выражения лица, поинтересовалась служанка.

— На сейчас.

Дару просто отодвинул женщину и, махнув мне рукой, вошел внутрь.

— Покажите мне, любезная, где кабинет хозяина.

— Прошу идти за мной, — неодобрительно глядя на Дару, прострекотала служанка, и прямая, как новенькая швабра, зашагала по коридору.

— Она точно живая, а не кукла? — шепнул я сюрту.

— Помолчите, юноша.

— Прошу господина Дару в кабинет хозяина, — проскрипела служанка, отворила дверь и шагнула в сторону.

В кабинете никого не оказалась.

— Любезная, — угрожающе начал Дару, — вашего хозяина здесь нет.

— Господину Дару нужен был кабинет, о господине Мут_о господин Дару не спрашивал, — глядя ему прямо в глаза напомнила служанка.

— Так позовите его, — раздраженно велел Дару.

Поклонившись, служанка ушла.

— Быстро, Ибрик, встаньте к двери и наблюдайте, — велел сюрт.

Похоже, он опять задумал нечто условно противозаконное. И вот, я бдел в дверях, одним глазом косясь к коридор, а другим наблюдая за Дару, едва не окосев. Сюрт между тем пробежался по кабинету, быстро просмотрел бумаги на столе, выудил из кармана бумажный пакетик, и посыпал из него порошком на ящик стола. Раздалось шипение, сюрт удовлетворенно хрюкнул, выдвинул ящик, схватил несколько листков, и, выбрав нужный, просто впился в него глазами. Тут в коридоре показался этот Муто. Вытянувшись в струнку, я изобразил тупого, но надежного охранника, а Дару плюхнулся в кресло для посетителей и закинул ногу на ногу.

— Приветствую, приветствую вас, дорогой господин Дару!

Поверенный просто лучился от счастья, застав в своем кабинете сюрта, с расследованием убийства на руках.

— Давненько мы не встречались, с тех самых пор, как вы искали моего зятя!

Ого. Похоже, этот лысый коротышка с холеной физиономией был кое-чем обязан сюрту.

— Помню, — коротко кивнул Дару, — его труп отыскали в реке, и вы сумели найти хорошего... защитника для своей дочери. Кажется, ее признали частично невменяемой и отдали вам на поруки, с условием удаления девушки из города?

А может и не обязан.

— Она теперь живет в поместье, благополучно разрешившись от родов, — коротышка обнажил в ухмылке мелкие зубы.

— Полагаю, ребенок, как первонаследник, распоряжается через мать состоянием отца? — уточнил Дару.

— Мы отдали треть состояния родне бедняги. И, я вас уверяю, моя дочь была невиновна. Даже вы, господин Дару, можете иногда ошибиться.

— Тем делом занимался не я, а командир третьего участка, — напомнил Дару. — Я просто чуть помог с... поиском тела. Поверьте, будь дело в моих руках, распоряжаться состоянием покойного пришлось бы вам. Казненным деньги не нужны, как вам известно.

Коротышка побелел, скрипнул своими мелкими зубишками словно кот, перегрызая шею мыши, но тут же принял деловой вид и сел за стол.

— Так что я могу для вас сделать?

— Мне нужно знать, когда вдова покойного Зюре велела вам заняться ликвидацией торговли, сколько она рассчитывает получить от продажи, на какую долю наследства могут претендовать члены семьи и куда вам следует переслать деньги.

Вот это работа. Четко, по делу, ни одной запинки или лишнего слова. Я, кстати, давно заметил, что, начиная работать, Дару иногда почти перестает запинаться.

Коротышка с самым сокрушенным видом развел руками.

— Господин Дару, вы же понимаете, выдавать сведения о клиентах я не могу, даже если бы захотел. Закон есть закон.

Его лоснящаяся физиономия просто лучилась злорадным разочарованием.

— Вы уверены? — уточнил Дару.

— К сожалению уверен, но вы можете просить Главу города об исключении из правил, но при этом должны гарантировать, что полученные вами сведения никогда не попадут в руки преступников или конкурентов вдовы Зюре, что вы никогда не упомяните...

Дару вскочил, шагнул в обход стола к Муто и, нависнув над ним, схватил за плечи и тряхнул.

— Вы понимаете, что речь идет об убийстве человека? — процедил он, еще раз встряхнул поверенного и от рывка из кармана сюрта выпал тот самый пакетик, рассыпая порошок.

— О нет... порошок священной ивы!

Сюрт отпустил этого Муто и расстроено уставился на пыль, устилавшую часть стола и пол.

— Ладно, господин Муто, — взяв себя в руки, проговорил сюрт. — Думаю, будет проще узнать все от госпожи Зюре. Не хотелось беспокоить несчастную женщину сразу после похорон, но придется. И это будет на вашей... совести.

Тут он развернулся и, ссутулившись, промаршировал мимо меня, дав знак догонять. Сверкнул напоследок глазами на злорадствующего поверенного, я отправился следом.

— Куда теперь? — спросил я, взобравшись на козлы.

— К дому Зюре, естественно. Якобы за разрешением, — откликнулся Дару.

— Так ведь она, поди, давно смоталась.

— Конечно смоталась, но мы с вами об этом... не знаем. Езжайте, Ибрик, хватит болтать. Сейчас прямо, на перекрестке налево, потом направо и дальше мимо парка. Так оно быстрее.

— Вы зачем там намусорили? — осведомился я.

— Я нейтрализовал заклинание, и он не узнает... что ящик открывали. Затем рассыпал остатки порошка, скрывая следы. Пусть сочтет случайностью, глядишь, и не заметит.

— Так что там было, в том листе?

— На том листе, — поправил сюрт. — Там было завещание господина Зюре, составленное... три недели назад, по которому все его имущество достается вдовушке. Очень предусмотрительно. Еще распоряжение госпожи Зюре о ликвидации торгового предприятия, подписанное за день до... смерти мужа. Быстрее, Ибрик, быстрее.

Пустив лошадь рысью, я сосредоточился на поездке и оставил Дару его волнениям. Развалившись на сиденье, он то ли наслаждался поездкой и свежим воздухом, то ли думал, успешно делая вид, что пялится по сторонам. Вот так мы и добрались до дома Зюре.

Он был заперт, на стук никто не отвечал. Мы с сюртом отправились к входу для прислуги, и сразу попали на кухню. Холодные плиты наводили на мысль, что на них не готовили около суток. Значит, вдова отбыла еще накануне. Осененный идеей, я бросился к конюшне.

— Опять ты, — раздался знакомый голос. — И опять, поди, без денег.

— И тебе не хворать, — отозвался я.

В полумраке было плохо видно, и мне с трудом удалось разглядеть конюха. Он стоял, прислонившись спиной к дверце денника, и скрестив на груди руки. Из денника раздавалось ржание и перестук копыт.