| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Губернатор в сопровождении Совета ожидал процессии у ворот Дома правительства, где губернатор сам принял письмо и передал его под салют наземной батареи и всех судов в гавани в приемную, где его заперли в специальном сундуке, который днем ??и ночью охраняли драгуны и ласкарины с обнаженными мечами, пока его не увезли из Коломбо.
Принимая во внимание такое отношение Компании, вряд ли можно было ожидать, что двор уменьшит свои претензии. Напряжение не ослабело, когда в марте 1762 года на смену Шредеру пришел знатный Ян Люберт, барон Ван Эк, имевший репутацию храброго солдата; потому что он не стремился заслужить неизвестные ему почести на поприще дипломатии. Пока он спешно собирал всех солдат, которых можно было выделить из голландских гарнизонов в Индии, сам двор обратился в том же направлении за помощью. Обращение к навабу Карнатика было несколько пренебрежительно отклонено, поскольку, как он впоследствии объяснил, король был просто старым или деревенским джентльменом из Мадуры. С другой стороны, устное обращение к агентам британской компании в Форт-Джордже, похоже, встретило другой прием, и 18 мая Пибус, член Совета, появился в Ганноруве, проехав через Коттиар. Дневник, который он вел во время своего визита, сохранился и представляет интерес как подлинная запись придворного этикета того времени.
Сенкадагала Шривардхана Пура — официальное название столицы, которую португальцы, путая столицу с княжеством — Канда Уда Рата, — обычно называли Кандия. Ее положение в долине, между грядами высоких холмов, естественно повлияло на ее развитие. Она состояла из двух главных улиц длиной в милю каждая, идущих с севера на юг и соединенных поперечными улицами. Дворец находился на юге, упираясь в густой лес, который был специально сохранен в качестве убежища, и имея большое ограждение с северной стороны. Большинство домов в наиболее важной части города были крыты черепицей и построены у подножия холмов, как правило, на высоте нескольких футов над улицами. Каждую ночь около 8 часов звонили в колокол, и после этого никто не мог выходить на улицу без света.
Пибус поселился в Ганноруве в Танаяме, которая содержалась там для использования посла Компании. Она состояла из дома с глинобитными стенами и соломенной крышей, построенного по сингальской моде вокруг открытой площади, с множеством небольших апартаментов, а также складами для подарков, которые обычно привозило с собой посольство. Посередине площади находилась нечто вроде святилища, где письмо, адресованное королю, хранилось под белой тканью. 24-го числа Пибус был принят королем на аудиенции. Он выехал из Танаямы в 7 часов пополудни среди приветственных залпов из огнестрельного оружия и бой барабанов, письмо королю, которое лежало на серебряном подносе между несколькими складками белого полотна, несли перед ним под шелковым балдахином. Все шли пешком, Пибус и сопровождающий его министр шествовали, держась за руки; и только за полчаса до полуночи, уставшие и голодные, заляпанные грязью, вызванной сильным проливным дождем, они оказались в пределах видимости от дворца.
Здесь процессия остановилась до тех пор, пока не было получено разрешение от короля проследовать дальше, что она и сделала, пока не достигла внешних ворот дворца. Пибусу было приказано стоять лицом к воротам, пока не появится министр и не проводит его вовнутрь, после чего он снял шляпу и вошел. Вторые ворота привели их в квадратный двор, где стояли несколько лошадей и слонов в богатой сбруе; Пибусу пришлось снять обувь, и его принял Паллегампахе Адигар, который с множеством приветственных речей провел его в другой двор. Здесь находились двенадцать алебардистов в белых кабайях, или длинных пальто, доходящих до колен, занимали этот двор, который, в свою очередь, вел в Зал аудиенций, вход в который был скрыт белой занавеской. Теперь Пибус взял серебряный поднос в руки и поднял его над головой, а затем занавес раздвинулся, открывая находившуюся за ним вторую занавесь красного цвета.
Таким образом, шесть занавесок подряд поднимались так, пока не стал виден дверной проем, скрытый еще одной белой занавесью. Наконец, она тоже была отодвинута в сторону, и посланник увидел короля, сидящего на покрытом красивой резьбой позолоченном троне, который стоял на возвышении в три фута высотой. Король был одет в роскошный золотой накидку, поверх облегающего жилета, с широким вышитым золотом поясом вокруг его талии. На его голове была алая шапочка, увенчанная маленькой украшенной драгоценными камнями короной; рядом с ним был кинжал, украшенный драгоценными камнями, а большой широкий меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью был прислонен к трону. На ногах у короля были туфли из малинового бархата и золота, а над ним висел балдахин из белого шелка.
Как только последний занавес был отдернут, придворные шесть раз простерлись ниц на земле, в то же время призывая благословение на короля, который кратко ответил на их приветствие. Пибус стоял с подносом на голове, пока его не потянули вниз за полу сюртука и не заставили встать на одно колено. Эта церемония повторялась четыре раза, группа постепенно продвигалась, пока не достигла края большого персидского ковра, расстеленного перед троном. Затем Пибус поднялся и, встав на колени на самой нижней ступеньке помоста, протянул письмо королю, который его принял. После этого он отступил к краю ковра и снова опустился на колени, пока ему не разрешили сесть так, как ему было удобно, чему он был очень рад.
Большой тускло освещенный зал, в котором проходил прием, был полностью задрапирован белой тканью, а декоративные арки, украшенные рюшами (ruffs) из белой и красной ткани, называемой "Reli-pallan", разделяли его в длину и образовывали проходы с обеих сторон. По бокам зала сидели три человека, державших в руках "Ран Авуда" или Золотые Руки Короля; узкая полоска ткани висела у них под подбородками, и ими они прикрывали рот всякий раз, когда им приходилось приближаться к трону. Последовавший за этим разговор носил чисто формальный характер и заключался в обмене любезностями. Король обращался к Адигару, который стоял на коленях у подножия трона; он простирался ниц и передавал вопрос одному из дисав, который находился рядом с Пибусом. Дисава, в свою очередь, передавал его присутствовавшему здесь малабарскому врачу, который адресовал его на тамильском переводчику Пибуса, а тот повторял его Пибусу на английском. Каждый задаваемый вопрос и каждый полученный ответ немедленно записывались секретарем, который сидел за квадратным столом, на котором стояла восковая свеча и были разложены письменные принадлежности. Наконец аудиенция закончилась, и измученный посол получил разрешение удалиться, достигнув Танаямы с восходом солнца.
Последовавшие за этим переговоры ни к чему не привели; это неудивительно, поскольку британская компания не собиралась помогать королю. Ее инструкции Пибусу заключались, во-первых, в том, чтобы получить разрешение основать поселение на Цейлоне и, во-вторых, выяснить, каких уступок можно было добиться от короля. Придворные, однако, оказались столь же искушенными, как и Пибус; они указали, что король просил британской помощи, и хотели знать, какую цену за нее придется уплатить. Вслед за этим Пибус составил длинное изложение своих требований, которое, в случае их удовлетворения, предоставило бы англичанам те же привилегии, которыми пользовались голландцы.
После того как эти требования были рассмотрены, Пибусу был задан вопрос, придут ли англичане на помощь королю, если они будут выполнены; он не смог дать однозначного ответа, и на этом дело закончилось, Пибуса отправили обратно на свой корабль со всеми церемониями.
Глава VIII
Между тем боевые действия не прекращались. Правда, директора в Европе искренне стремились к миру и посылали соответствующие инструкции, но ван Эк не подходил для ведения деликатных переговоров. Королю, со своей стороны, нелегко было отдать территорию, которую он оккупировал, и война стала неизбежной. Чилав и Путталам были атакованы с моря и без особого труда захвачены, а в 1763 году большая армия снова двинулась в путь через горы. Вместе с ним прибыла группа мавров, которых сильно привлекла высокая зарплата и обещание освобождения от половины ульяма, или повинности, которую они должны были оказывать Компании.
Вся экспедиция шла плохо. Сезон был выбран неудачно; проливные дожди сделали продвижение через пояс лесов чрезвычайно трудным; мало было предусмотрено для перевозки багажа и боеприпасов или для поддержания линии связи. Авангарду армии удалось достичь холмов, но он был отброшен с тяжелыми потерями. Он соединился с основной частью армии, но положение дел было настолько безнадежным, что войска были рады поспешно отступить к Коломбо.
Результат был унизительным для голландцев, и сингальцы были рады повторению своего успеха. Пока Компания была занята незнакомой боевой задачей, иностранные купцы воспользовались возможностью, чтобы посягнуть на ее торговлю, и сорока четырем их судам было разрешено прийти на Цейлон в течение двенадцати месяцев. Оставить поражение неотомщенным было невозможно, и директора, хотя и с большой неохотой, дали согласие на подготовку новой экспедиции. Все необходимое было привезено из Батавии; Ванни из Катукуям Патту и Коттиара под влиянием посулов объявили себя на стороне Компании. Двести человек заняли залив Венлоос, чтобы не допустить оказания какой-либо помощи извне; и туземные рекруты были тщательно организованы.
В 1762 году был проявлен более либеральный дух по отношению к католикам, и была признана законность их крещения и их право на вступление в брак перед специальными уполномоченными. Как следствие, священники приложили все усилия, чтобы обеспечить носильщиков для предполагаемой экспедиции, которую некоторые из них сопровождали лично. Дон Жуан Иллангакон, наследник еще одного великого имени, был отправлен в ссылку на Мыс по подозрению в соучастии в беспорядках в Галле, но через два года правительство Батавии приказало его вернуть. Благодаря своему происхождению, а также богатству, которое считалось огромным, он обладал большим влиянием, которым Эку очень хотелось заручиться для поддержки Компании. Поэтому он назначил Иллангакона полевым Маха Мудальяром, надеясь, что его личные интересы хотя бы сохранят его верность. Экспедиция не прошла без некоторого уныния, и дон Симон Дисанаяка, который командовал ласкаринами из Галле и Матары, составил свое завещание перед началом экспедиции 2 декабря 1764 года, оставив свои два меча и золотую цепь, полученные от короля, своим трем малолетним сыновьям.
Наконец все было готово, и в воскресенье 13 января 1765 года ван Эк выступил из Коломбо во главе армии, в которую входили большие силы малайцев. Вторая армия двинулась в путь из Путталама, а к 12 февраля авангард, состоявший из 1200 человек, включая кавалерию и артиллерию, отбросил сингальцев и занял Веуду. Ходили слухи о том, что короля предали его военачальники; и вскоре после этого Адигар и некоторые другие придворные явились в голландский лагерь и вступили в переговоры с ван Эком. Однако это не остановило его продвижение. Перевал Галагедера, защищаемый шестью батареями и небольшим каменным фортом, был занят, и 16 февраля армия захватчиков быстро продвигаясь вперед, достигла сада удовольствий королей в Катугастоте на берегу Махавели Ганги.
Постоянные и срочные послания теперь приходили от короля, который очень беспокоился, что захватчики войдут в его столицу. Ван Эк был настолько доволен достигнутым успехом, что написал в Коломбо, чтобы объявить, что королевство было завоевано, и что побежденные сингальцы были вынуждены просить мира и получить его в качестве подарка от Компании; поэтому он попросил, чтобы была проведена особая молитвенная служба и благодарение Всемогущему Богу за милость, которую он оказал оружию Компании.
Действительно, король был готов пойти на самые щедрые уступки, лишь бы его столица не была осквернена враждебной оккупацией. К сожалению, предложенные им благоприятные условия не были приняты, поскольку Йохан Герард ван Ангелбек, политический секретарь, подчеркнул важность восстановления престижа Компании, который так сильно запятнали недавние события. Действуя по его совету, ван Эк настаивал, среди прочего, на том, что король должен оплатить военные издержки в размере двухсот тысяч пагод, с ежегодной данью слонами, и что вдобавок он должен сложить свою корону и снова быть коронован как вассал Компании.
Излишне говорить, что эти условия были отвергнуты, и король приготовился продолжить борьбу до конца. Драгоценная реликвия Зуба Будды, охраняемая его верными служителями, уже была перевезена в безопасное место. Братья короля вместе с королевами, их младшей сестрой и самыми ценными из королевских сокровищ скрылись в одном из таинственных убежищ, которые были подготовлены на случай крайней нужды. Невозможно было забрать чиновников Компании, которые были в плену, и им нельзя было разрешить воссоединиться со своими друзьями. В результате капитан Матары был казнен, а двум другим офицерам позволили застрелиться. Затем король удалился в Хангуранкету, и противник переправился через реку вопреки совету военачальника полковника Фебера.
Ван Эк проследовал прямо во дворец, где основал свою штаб-квартиру.
Это великолепное здание было построено в последнее царствование, и на его разграбление ушло три дня. Голландцы захватили много добычи, состоявшей из золота и серебра, драгоценных камней и дорогих тканей; и с деревянных дверей были сняты покрывающие их серебряные пластины. Однако Компания ничего не получила от всего этого богатства, которое в основном пошло на обогащение офицеров. Затем был разграблен дворец Кундасала, и 24-го девятьсот человек были отправлены в Хангуранкету в погоне за королем. Они успели только увидеть, как сингальцы исчезают за горами со своими гружеными слонами, поскольку король отступил в Бадуллу; тогда они разграбили и подожгли дворец, после чего начали возвращаться.
Однако сингальцы терпеливо ждали своего часа; каждый проход и тропа были перегорожены засеками; из каждой чащи летели стрелы и пули от невидимого врага; и вскоре голландцы превратились в беспорядочную толпу, спасающуюся бегством. Наконец, полумертвые от усталости и голода и с тяжелыми потерями они добрались до своей штаб-квартиры, и ван Эк осознал, что совершил серьезную ошибку. Соответственно, он послал королю три послания подряд, предлагая принять условия, предложенные королем, но его письма были возвращены непрочитанными. Тем временем было сделано все, чтобы опустошить страну. Все живое, носившее имя сингальцев, было убито; все, что можно было сжечь, сожжено; и все, что можно было уничтожить, уничтожено. Храмы в окрестностях столицы были особыми объектами вражеской алчности; к счастью, священники во главе с Сангха Раджей вовремя сбежали, забрав с собой свои драгоценные книги и реликвии.
Сингальцев нельзя было принудить; не было видно никаких признаков капитуляции. Болезнь, которая в прошлом так часто оказывалась верным союзником, снова пришла им на помощь, и 4 марта Ван Эк был рад вернуться в Коломбо. Священный Зуб был для него недоступен, но он взял с собой в память о своей пирровой победе большую серебряную Карандуву, — ковчег, в котором он хранился, а также золотой хаудах, в котором его обычно носили в процессии. Его отступление, каким оно стало, прошло не без особых проблем. Дороги кишели бандами враждебных сингальцев, но, к счастью, Дассанаяка, мудалияр из корала Хапитигам, знал тайную тропу, по которой голландцы смогли ретироваться в Семь Коралов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
