Телепупс. Роман-фантазия. Постмодернизму посвящается.

— Так вы продаете? — уточнил Иванов, во время беседы не сводивший с меня изучающих глаз.

Первый раз в жизни я ощутил себя экспонатом, место которого на полке или на музейной стене. Вася Чапаев — реликтовая секвойя в дендрарии, коллекционная букашка из мезозоя в янтарном камушке, уродец заспиртованный в пятилитровой банке. Кунсткамера.

Бороться. Бороться. Бороться. Бороться...

Тамтамы звучали исчезающе тихо. Неслышно. Для своих.

— Конечно, продам.

Предки отвернулись от меня.

"Гость" понимающе моргнул и пододвинул ко мне бумаги.

* * *

Мне нечего терять.

Я раб.

Я большое теплое солнце.

Я червь.

Я солнце и мне хорошо.

Я Бог...

После того как в Индии мне показали позолоченное изваяние Будды с лицом умственно неполноценного и полузакрытыми глазами человека под кайфом, я подумал, что на такое количество золота он мог бы купить ширялова на всю недолгую жизнь наркомана. Легко ему уходить в нирвану после того как у него были сотни наложниц, несчетное количество комнат во дворце и сознание того, что он владеет половиной вселенной. Он же был настолько ограничен, что думал об Индии, как о центре всего цивилизованного мира. Как, наверное, это приятно. Центр вселенной...

Я Будда. На хуй всех предков.

— Удешевление Шоу!

Я достиг просветления. Один обойдусь.

— Российская экономика растет больше чем на 12% в год.

Я познал мир и себя. Кругом предатели и завистники.

— Но не всякий рост полезен!

Я знаю, что нужно мне и миру. Мы с ними разной крови.

— Удешевление Шоу! Оно нам очень пригодиться, особенно, после того как пузырь перегретой экономики, лопнет и начнется стагнация.

Ступеньки неспешно спускались все ниже и ниже. Таня шептала монотонные мантры про спокойствие, выдержанность, будущее, а сама больно вцепилась мне в руку. Ее по-французски белые краешки ногтей впивались в мою ладонь, царапая кожу. Боли не было. Боль осталась в прошлой жизни.

— Наш рост будет еще лучше, когда ему будет соответствовать падение расходов. Важно создать предпосылки роста не количественного, а качественного, то есть роста производительности, основанной на переходе к новым технологиям.

В этой жизни были гармония света, модерновый дизайн, медный блеск, ступени эскалатора и голос нашего, но уже не моего, директора по развитию. Этот урод буквально несколько недель назад профукал конкурентам реформу судебной системы и шоу "Верховный суд". Истина не открылась ему. Он остался наверху и давал краткий брифинг для других таких же непросвещенных. Но меня это уже не касалось.

Я солнце.

— Мы признаем, что продвижение проекта "Все у нас получится!" было непродуктивным. Многие до сих пор задаются вопросом, что это вообще может значить? У нас и так уже давно все получилось. У нас все хорошо. Вот уже десять лет как у нашей компании, а значит и у нашей страны все замечательно.

Внешне директор по развитию был гораздо ближе к позолоченному индийскому Будде, чем я. Лопающийся от жира мужик с по-восточному тупым выражением лица. Подобные физиономии нравятся важным чиновникам из всевозможных администраций и менеджерам заинтересованных компаний. При встрече, разрез глаз, форма носа и строение надбровных дуг затмевают любую одежку. Люди думают, что обладатель всего этого физиологического богатства дурак, и легко попадаются на пренебрежительном отношении к недалекому собеседнику. Но меня это уже не касалось.

Я солнце.

— Тоже самое относится к серии передач "Так делалась Победа". По многочисленным просьбам зрителей мы снимаем этот проект с эфира. Будет особенно показательно зачитать типичное письмо возмущенного зрителя-пенсионера: "Какая к чертям собачьим победа?! Мы уже который год как 9 мая не отмечаем! У нас уже все ветераны передохли! Над кем победа?! Нечего Европу пугать! Это наш самый главный торгово-идеологический партнер!"

Наш директор по недоразвитию так и не понял, что напоминая о славном прошлом и о том, что у нас "получится" мы повышали капитализацию национальной идентичности. Хотя, правда, какая к чертям собачьим "победа"?! До проекта я и не вспоминал о ней. Что-то там... Германия, Франция, поляки какие-то... Давали мне аналитическую записку, но, если честно, я ее не дочитал. Победили и ладно. Что-что, а это меня точно не касалось.

Я солнце.

— Мы ПОБЕДИЛИ! Мы! Главное ни кого, ни когда, а кто. МЫ. Понимаете? Надо продвигать наши победы. НАШИ. Наши, а не чужие! Нашего времени, нашего поколения, нашей эпохи. И если их нет, то мы будем их — победы — создавать! Это есть основная задача и цель, цель и задача "Президент-Шоу".

Пол холла был выложен наборным псевдомрамором. Каблуки гулко стучали по светлому, натертому до блеска камню. Рабочие снимали со стен фотографии, где был я и Шура. Выше человеческого роста постеры падали на пол, хлопая своей картонно-пластиковой основой. Их тотчас подхватывали и трупами волокли за ноги, за руки к дверям служебного лифта. Там внизу, наверное, печи крематория. Или сначала для верности безотказные газовые камеры?

Я солнце.

Я мудрое солнце Востока.

Я понял, что значит просветление.

Оно сродни чувству собственности. Ты владеешь миром и не владеешь в этом мире ничем. Ты ничто и одновременно все. Человек снимает с себя вериги, мешающие свершиться акту творения, и начинает самовыражаться. Начинает искать учеников и последователей, кому можно открыть глаза и поделиться истиной. А всякая другая шняга его вовсе не интересует.

Я большое теплое солнце. Я солнце и мне хорошо. Я нахожусь высоко над миром и мир не может без меня жить. Я большое теплое солнце. Я солнце и мне хорошо.

В общем, к народу я вышел полный духовного благолепия.

* * *

Народ, заметив мое потусторонне состояние, тут же поддержал меня реанимирующим свистом и улюлюканьем. Они хотели меня спасти. Они не догадывались, что Чапаев уже утонул.

— Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю!

Спасателей было много. Больше половины автостоянки занимали люди, переживающие за судьбу Васи. Народную озабоченность уже транслировал непонятно какой канал, а DJ пытался крутить митинговую музыку.

— Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю!

Скандировали они недружно и как-то вяло. Тренировались. Кое-где мелькали плакаты с аналогичным текстом, флаги и даже мои портреты. Не хватало размаха. Не до конца смонтировали звук, — установка шла прямо во время действа. Мессия в образе Васи Чапаева появился раньше, чем его ожидали. Почему-то опоздали с подвозом пива. Зато, как только я вышел из здания, заработали экраны-подсказчики. На центральном сценическом, по мере моего приближения к микрофону, все дальше в бесконечность убегало "...в-в-в-в-в-а-а-а-а-у-у-у-у...". Меня сразу же признали за своего.

— Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю! Не-тро-гай-Ва-сю!

Крик стал слаженнее. Казалось, что перед офисом собрались самые голосистые жители России. Однако численность митингующих и уровень их громкости явно не соответствовали физическим возможностям человека. В дело включились бригадиры с мегафонами-кричалками.

Я поднял руки в приветствии и показал большие пальцы, все мол "П-р-е-к-р-а-с-н-о!", а потом произнес очередное нетленное слово, многократно усиленное динамиками:

— ЛЮДИ!

Именно так.

— ЛЮДИ!

Ни "товарищи", ни "господа", ни "граждане", ни даже стандартно-нейтральное "друзья". Для них нужно было подобрать что-то сверхобобщающее. Им почему-то с давних пор нравится ощущать себя единым биологическим видом с общим самоназванием.

— ЛЮДИ!... Спасибо, что вы решили поддержать нас в трудную минуту!

— У-у-у-в-в-в-а-а-а-у-у-у!

— Спасибо! — Искренне чувство благодарности шевельнулось во мне и я испытал прилив жалостного сострадания. Сколько эти "люди" могут заработать, за день горлопанства? Максимум десять баксов. Таким людям можно сказать спасибо. — Вы первые пришли сюда выполнить свой первейший гражданский долг — защитить Шоу и канал "Первый". Я горд за вас!

— У-у-у-в-в-в-а-а-а-у-у-у!

— Люди! Знайте! Ничто не забыто, никто не забыт! Я погиб, чтобы возродиться из пепла и спасти вас! Мы спасемся вместе! Объединимся!

Главное в таком деле не бояться толпы. Если не боишься, то для тебя в митинг-party нет ничего сложного. Выбери из множества разработанных вариантов общения с народом один и действуй. Лично я знал целых два. Первый, которого придерживается большинство, примитивен, но действенен. Исполнитель самозамыкается, воспринимая аудиторию как объект для изливания себя — речь как экзальтация. Так вещает Вождь, своей волей перестраивающий сознание людей. В результате ломки получается взаимодействие на примитивном уровне "Я и Они". Оратору повезет, если он угадает желания и чаянья стоящих перед ним "они". А если нет, если оратор скушен, неталантлив и главное неинтересен, то его ждет полный провал. Аудитория заснет и получится тихий час. Для Мессии это неприемлемо.

Для Мессии существует вариант гораздо более трудный и сложный в исполнении. Его цель формирование взаимной любви в системе "МЫ". Для этого надо чувствовать этих "мы". Надо выбрать среди тысяч качанообразных голов сотню самых близко к тебе растущих. Из этой сотни выхватить взглядом десяток наиболее созвучных твоему настроению и определить одно единственное лицо, в которое ты будешь ораторствовать. Так как твой взгляд хаотически мечется по радостно-возбужденным рожам, прицел на лицо постоянно сбивается и приходится искать следующее. Это важно, ибо твой безответный собеседник — репрезентативный индикатор доходчивости речи. Все просто. Индикатор должен показывать, что они доведены до состояния, когда им уже все равно, что ты им говоришь.

— Люди! Возлюбите друг дружку! Как себя любите, так и других любите! Так сказал один неглупый чувак! С тех пор прошло много лет, а мы до сих пор... Спасем демократию! Не дадим обанкротить телекомпанию!

Бодрая старушка, которую я выбрал в качестве индикатора, при упоминании о банкротстве вспыхнула праведным гневом. Везет мне на старушек. Ее брови выгнулись домиком, превратившись в остроконечные крыши над линзами очков. Толпа качнулась, уплотнилась и ее седая голова скрылась за моим большим портретом.

Идиот оператор, сидящий на бегущей строке, пустил "банкрот" по экрану. Слово тут же подхватили:

— Ба-а-а-нкрот! Ба-а-а-а-а-крот! ...крот! ...крот! ...рот! ...рот!

— Смиряйтесь и терпите! Смирение страстей возможно только среди образованных, воспитанных людей! Учитесь в смирении! Смиряйтесь в учении! Только свободное телевидение гарантирует развитие современного информационно-воспитанного общества!

Какой-то мужик, услышав про развитие и общество, принялся неистово бить кулаками по металлическому заборчику. Он стоял с самого края огороженной территории. Его чисто выбритое лицо, белая рубашка и галстук светлых тонов свидетельствовали об обязательных обеденных перерывах в распорядке разнообразных столичных контор и о неизбежном страхе перед гиподинамией в условиях сидячей работы.

— Изгоним торговцев из Храма! Нет торговли святыми местами! Если мы позволим им, мы навсегда потеряем возможность жить так, как хотим! Этого нельзя допустить! Придя сюда мы хотим сказать, что не допустим отношения к себе как к быдлу! Мы свободные люди свободной страны! Мы хотим быть услышанными и понятыми! Мы выражаем мнения многих сотен тысяч, миллионов наших сограждан! Только возможность плюрализма мнений может объединить людей!

Слово "плюрализм" окончательно добило девушку с флагом. Вместо покачивания полотнищем с большой буквой "Ш" на бело-сине-красном фоне она попыталась обнажить грудь. Так как девушка сидела на плечах своего... того, кто был настолько силен, что держал ее на плечах, она естественно не смогла удержать равновесие и ее завалило назад.

Когда подвезли пиво, толпа была в экстазе, переходящим в дискотеку. Для его поддержания не нужны ораторы. Нужны бестелесные митингDJ. Даже пиво в этом процессе выполняет роль второстепенную. Примерно такую, какую играют энергетические коктейли на рынке прохладительных напитков и соков — image-необходимость иметь в ассортименте. Вот и пиво как запивка к оратору — повод потусоваться.

Но уйти со сцены просто так, без заключительного номера невозможно. Публика не отпустит, а если и отпустит, то с чувством глубокого разочарования. Уходить надо королем. Так, чтобы ЛЮДИ, а потом и журналюги устроили овацию Васиным талантам и достоинствам. Памятуя о петергбургском опыте, возникло желание послать их на штурм моего... уже не моего офиса. Это было логично, но попахивало несанкционированным хулиганством, которое вытолкнет его автора на культурно-политическую периферию. Следовательно, энергию толпы надо пускать в нематериальную область, оформленную хлестко-рифмованными заготовками или в меру талантливыми экспромтами. У меня заготовок не было, и я принялся креативить что-то такое, что можно оставить в веках, высечь в граните, написать на скрижалях и выковать в железе. Нечто непонятное и в своей непонятности красиво-привлекательное.

На языке вертелась французская белиберда про равенство и братство, от которой я оставил только свободу. К ней я хотел присовокупить демократию, но она плохо кричалась, поэтому пришлось вспомнить народного любимца Шуру. Получилось двузначие:

— Свобода! Шура! Свобода! Шура!

Не проканало. Не хватало контрапунктивности и я добавил уже привычное:

— Не трогай Васю! Свобода! Шура! Не-тро-гай-Ва-сю! Сво-бо-да! Шу-ра! Не-тро-гай-Ва-сю!

Не понравился мне и этот вариант. Для молитвы это звучало как-то аляповато и лишние смыслослоги появились. Воняло примитивным популизмом, начисто лишенным таинства и сказочности.

— Не трогай Васю! НтВ! НтВ! Не-тро-гай-Ва-сю! НтВ! НтВ! НтВ!

Страна еще не знала такой популяризации "НTV". На следующий день, экспромтом родившаяся аббревиатура, украсила стены домов и двери подъездов. О ней, о нас говорили новостийные каналы, а какая-то попсовая группа анонсировала одноименную песню. Так родился орден "НтВ" и начался многолетний суд с "Независимым TV".

До сих пор помню, как заразительно кричатся эти магические буквы. До сих пор ощущаю приятное возбуждение, когда их слышу. Привкус свободы. Приправа. Она хорошо идет к демократичным запахам дневного кофе.

* * *

"Starbucks". Звездные доллары. Конкретное бабло со звезд.

Американцы долго взвешивали все "за" и "против" перед тем как открыть первую кофейню в обитаемой вселенной, обозначенной на картах словом "Москва". Естественно, подобная осторожность сама по себе не удивительна. Любой здравомыслящий человек думает, прежде чем рисковать репутацией/деньгами/здоровьем. Это скучно, но такова жизнь. Здравомыслия в ней больше, чем бесшабашной оригинальности звездного первооткрывателя. Зато оригинальность требуются для завоевания внимания пресыщенных российских потребителей. Уйти от традиционности, придумать нечто особенное, свое, запоминающееся и одновременно насытить бизнес знакомыми российскими смыслами. Так они пришли к идее православного кафе.