В 1669 году немецкий алхимик Бранд Хенниг в поисках философского камня решил попробовать синтезировать золото из человеческой мочи. В процессе её выпаривания, дистилляции и прокаливания он получил белый порошок, светящийся в темноте. Хенниг принял его за 'первичную материю' золота и назвал 'светоносец' (что по-гречески произносится как 'фосфор'). Когда дальнейшие манипуляции с этой материей так и не привели к получению драгоценного металла, он начал продавать новое вещество ещё дороже, чем само золото.

Японцы не слышат звук 'л'.

Ежегодно в мире 150 человек гибнут от падения кокосового ореха на голову. Это в 15 раз больше, чем от нападений акул.

Для сборки Роллс-Ройса требуется шесть месяцев, а для сборки Тойоты — 13 часов.

Глава 17.

Если вам плохо — крепко обнимите кота. Вот и всё. Теперь плохо не только вам, но и коту.

Дорог тут тоже нет, как и у нас — в будущем. Так, паршивая колея от телег и тоже с жуткими ухабами. Видимо это только российская особенность — украсть на строительстве дорог, купить на них дорогую машину и разбить ее о плохие дороги.

Дороге мы обсудили, что и кому можно продать. Заодно я получил классный совет по легализации.

— А ты воеводе сразу поклонись.

Я уставился на Ивана, 'как баран на новые ворота'. Раздумывая, зачем мне нужно, только войдя в город, тут же разыскать воеводу и начать ему кланяться.

— Экий ты право глупый,— пояснил Иван, видя, что я не врубаюсь. — Сильно видно разбойники тебя ударили. Подарком поклонись!

Я ненадолго задумался. А ведь и точно! Как я буду тут легализовываться? Так, на слово поверят? Фигушки. А так взятку дал — и все, я в поряде. Коррупция — рулит! Вот за что я люблю Россию — некоторые вещи в ней неизменны. Хоть в прошлое попади — хоть в будущее. Дал... и решил все проблемы. Да. Это плохо... но только когда не касается лично тебя. А когда касается? Лучше уж так.

— Так и сделаю. Благодарствую за совет.

Наконец-то мы добрались до города. Дорога вышла из леса и мы вместе с ней. Как-то так надо говорить? В общем, лес поредел, и мы вышли к реке.

— Турея, — коротко проинформировал меня Иван, как только перед нами блеснула гладь реки.

— Река?

— Ну да. А то — Мезческ. Ране был удел. Теперь княж под Москвой.

— А в городе кто главный?

— Главный — воевода Михаил, — он сказал и так посмотрел на меня, что я понял, расспросы бессмысленны. Типа, 'кто ж его не знает?'. Просто вагиниально командор!

А я между тем, во все глаза разглядывал показавшийся город. Этот изыск местного оборонного творчества. Да-а, скорее он теперь уже нашего. Наврядли мне доведется вернуться обратно в свое время. Я, наверное, должен испытывать как же это его... — футуристический шок? Или футурологический? Да какая к свиньям собачьим разница! В общем, передо мной высилась крепостная стена.

— Сильно забороло? — с гордостью спросил меня Иван.

— Угу, — невнятно согласился я, раздумывая как назвать это сооружение.

Передо мной высилась сильно почерневшая от времени деревянная стена с тремя башнями. Кое-где она была обгоревшей с заплатами из новых бревен. Посредине была башня покрупнее — воротная. Это та, через которую проезжают в город. Стена метров семь-восемь высотой. Для этого времени — это круто. А кому тут её брать? Кочевникам? Не, не возьмут. Ах да, литвины ещё есть. Это типа правильный строй и они самые умные. Однако как показала практика, мы им всем навешивали. Я почему-то испытал гордость за предков. А перед крепостью тянулось полностью расчищенное от леса пространство.

'Это чтоб неожиданно не подкрались и не напали', — быстро сообразил я.

Башни были крыты дранкой и выглядели эдак пузато. Это конечно не Псковский Кремль. Тот каменный и его я видел. И даже не Петропавловка. Рядом с ними она конечно не смотрелась. Но если что мне там отсиживаться. 'А ничего так местечко', — сделал вывод я, но на морде я изобразил восхищение, а то ещё чего подумают.

— Круто! — выдал я резюме, изобразив лицом радость и восторг.

— Чой-то ты баешь? — моментально включился в разговор собеседник.

— Э... сильна крепость-то — реку.

'Вот так и спалисся', — моментально выдал мне ехидный внутренний голос.

— Шесть башен в городу, — сказал мне Иван с таким видом как будто это он сам их воздвиг. — Даже есть огненный бой. Шесть тюфяков на стенах, — с огромной гордостью сообщил мне боярский сын.

Я на некоторое время завис... Пытаясь понять, причем тут тюфяки? 'Мля, ты б ещё перинами похвастался?', — кратко я выдал резюме про себя.

— Зело страшны они для ворога, — выдал он продолжение.

И тут я с гордостью вспомнил: 'Точно! Тюфяк — это не только кровать, это ещё и местная стрелялка'.

— Каменное жеребье иль ядры они далеко мечут, — продолжил он, — на страх ворогам, — сказал и приосанился.

А я опять раздумывал о том, какой я тупой. Вот все кто попадают на мое место... ну пусть на свое! То они — историки, то — рудознатцы, то — химики и кузнецы.... А тут? Блин, какой год не узнаешь. И что тут, при летосчислении, отчего отнимать — хз. От нынешней даты надо отнять то ли пять, то ли шесть с чем-то там тыщ лет... и все. На хрена мне это было знать в моей прошлой жизни?! А там как писали? Сразу попадется добрый самаритянин и все тут тебе разъясняет — на раз-два. И все... — ты в шоколаде. Ещё все помнят про изобретение мельниц и прочего... дюже завлекательного и дорого. А я...? Я, только про торговлю помню и всё. Ладно, придумаем чего-нибудь.

Крепость стояла на берегу реки. А на реке была куча причалов. Целых — два. В кино мостки видели? Ну на которых бабы белье полощут стоя ра... э... нагнувшись. Вот! Теперь увеличьте их в три раза и получите точное представление о портовых сооружениях.

Из катеров и яхт у причальной стенки... присутствовали только последние. О, как хорошо сказал о них поэт: 'утлые челны'. Это — да. Эти присутствовали во множестве. Часть сохла на берегу, рядом с сушащимися сетями. Часть бодро занималась промышленным промыслом. Их хозяева чего-то там вылавливали — вдалеке.

Из океанских лайнеров и прогулочных речных трамвайчиков были только первые. Трансатлантики были представлены двумя сооружениями. Одно, это скорее всего — ладья.

Ну форма у нее такая же, как у хрустальной 'плевательницы' — как называл весь хрусталь мой папа. Такая фиговина стояла у меня в серванте. Хрустальная — то ли вазочка, то ли салатница с металлической ручкой. А деревянная, на которую сейчас смотрел я, была очень похожа. Только вот вместо железной ручки у нее была мачта и веслы. Не в данный конечно момент, а только дырки для них присутствовали. Длиной, сей 'корапь', был метров двадцать, а шириной — метра четыре.

Рядом с ним был припаркован... Черт, даже и не знаю, как ЭТО назвать. Баржа не баржа. Какая-то плоскодонка. Метров пятнадцати в длину и метров пять в ширину. Че я там читал? Из названий помнились; струги, лодьи (или ладьи?), челны, дракары... в голове вертелся ещё какой-то шитик. Только вот что из них чего? Это я с трудом. У этого сооружения были слегка заваленные борта. Оно было с четким треугольным носом, сколоченным из досок и надстройкой на нем. Надстройка была с квадратными окнами, открытыми в данный момент. А сзади у нее за надстройкой типа... открытый кузов. Оттуда какие-то оборванцы таскали разные кули и свертки, и грузили их в телеги. Полным ходом шла разгрузка. Вид, весь этот 'лайнер', имел не праздничный и разноцветный, а был цвета — дров, забытых на улице на пару лет. Тоскливо-унылая такая расцветочка.

Я не выдержал и спросил:

— А это что?

— Сё паузок* разгружают. Гость прибыл.

'Объяснил, мля!',— но я с понятливым видом, кивнул.

Между тем мы приблизились к воротам.

'На воротах стояла стража — блистая доспехами'... и как там было дальше? 'Попал я в странный, загадочный мир замков и туманов, доблестных рыцарей и могущественного колдовства'. Н-да. Попал...

Стражники при ближайшем рассмотрении оказались не блистающими ни разу. Два бородатых мужика лет тридцати, обряженные в шлемы и кольчуги, с неизменными копьями и саблями. На ногах у них кожаные сапоги. По ходу они ещё и шиты на одну ногу. Штаны из мешковины, но у одного — синие, а у другого — коричневые. Я с любопытством разглядывал все подряд. Стараясь побольше запомнить. Правда, рожу я сделал кирпичом.

— Ты ж токмо уехал, Иван? И вдгорядь возвращаешься? — задал вопрос страж пониже в синих штанах.

— Дела. Знакомца вот встретил. Ему прикупить кой-чего надо. Вот решил помочь.

Мы прошли в город сквозь воротную башню.

Город был деревянным.

Эва я сказанул! Я крутил головой по сторонам рассматривая все подряд. Только чуть позже я понял, что заполнял визуальный ряд. Впитывал информацию. Никогда в себе не замечал страсти к экскурсиям. Но тем не менее. Это был первый встреченный мной средневековый город. Пожалуй, только тут я впервые осознал, что все это — всерьез. Надолго. А может быть и совсем — насовсем.

Вот тут-то и меня приплющило. Мозги со скрипом провернулись, и я начал думать и чувствовать по-другому. Я снова оказался на грани выживания. Включился старый защитный механизм. Я четко просчитал все варианты.

Город, в смысле — строения, вокруг меня был весьма своеобразен. Из достопримечательностей кругом одни заборы. И никакой планировки.

— Тамо княжьи палаты, — Иван показал мне пальцем на двух или трехэтажные строения вдалеке.

'Не сильно-то они напоминают сказочные теремки?', — с ходу выдал ехидный мерзкий внутренний голос. В чем-то я был с ним согласен. Затейливые теремки и шатровые башенки были раскрашены в несколько унылых цветов. Ах, да. Остальные-то дома были разнообразного серого цвета.

Народ в чем только не ходил. Я почему-то думал, что тут все работали. Но нет, народу по улицам шлялось достаточно много. Нифига это было не похоже на картинку, нарисованную мной в голове.

Устроились мы на постоялом дворе Мокея Мошки.

Двухэтажное строение с конюшнями и разными сараями занимало неплохую площадь. Мужик явно не бедствует.

Из чувств обуревавших меня в данный момент был винегрет. Любопытство? Пожалуй, любопытство было вторым планом. Первым был расчет. Я просматривал людей и мгновенно оценивал их полезность.

Мне надо было найти богатого чела и быстро втюхать ему заморский товар. Это я хорошо умею.

Но самое парадоксальное, что я чувствовал в себе холодную злобу. Готовность убить, если покусятся на мое добро. Потому что пока, это был для меня единственный шанс на выживание. Только вот под выживанием я понимал, не только миску каши после тяжкого трудового дня. Не еду — политую трудовым потом в поле. Это я уже проходил — мне не понравилось. Нет, миска должна стоять на столе. На ХОРОШЕМ столе. Среди разных блюд. А стол должен быть в хорошем доме. В СВОЁМ доме. И вот за это я был готов трудиться и драться. Такая вот потребительская философия у меня. А на чужое мнение мне мягко скажем, плевать. Я буду работать, как вол. Но только то, что мне нравится, или то, что я умею. А то, что никто ничего мне даром не даст — это я усвоил давно. Но тут есть шанс. И буду я круглый дурак, если им не воспользуюсь.

Все эти мысли проскочили и оставили после себя холодный расчет. Остался только я и равнодушный мир. Мир вокруг, не добрый и не злой — равнодушный. Тот, которому нет дела до меня. Ну и хорошо.

Чего ж? И это не в первый раз. Поднимемся. Не жили богато — и не фиг начинать.

— Боле дня не задержимся? — усаживаясь за стол, спросил меня Иван.

— Да продавать-то мне особо нечего, — ответил я, положив около себя ружье поудобней.

— Мокей, мяса и пива — нам, — проорал боярин хозяину. — И кашу — им, — он показал на дальний конец стола, где устроились слуги.

Пока Иван заказывал еды на всех, я параллельно раздумывал, не сделать ли мне из ружья обрез и на что мне тогда пригодится отпиленный кусок. На дальних дистанциях мне похоже тут драться не придется, если что. А вот сделать и иметь ещё один пистолет пусть и примитивный — кремниевый будет круто. Шансы на выживание в негостеприимном мире повысятся вдвое. Интересно, а ведь тут даже кремниевого замка не придумали. Мать вашу!!! Вот же занесло же.

Что-то во мне ломалось всю дорогу, пока я шел по городу и сидел здесь. Если раньше все это воспринималось как какая-то игра, то сейчас мне резко стало не до игры. Из меня начал вылезать тот, который сидел глубоко внутри. Тот, кто смотрел на все здесь происходящее с холодным прищуром стрелка. Злой и осторожный. Давным-давно мной забытый за ненадобностью. Расслабила меня сытая жизнь. Ой, расслабила... а ведь было... было.

На этом я оборвал ненужные мысли.

В зале на четыре десятка мест, сидел народ. Присутствовала в зале и барная стойка из ошкуренных бревен. За которой стоял хозяин — сорокалетний плешивый мужик с красным носом неисправимого любителя алкоголя.

'А народ тут, как и нас... — разнообразный', — оценил я окружающее.

Было несколько мужиков обмывающих что-то. Что они пили было совершенно непонятно. Скорее всего, брагу. В полутьме зала разобрать было сложно. Присутствовал купец с охраной. Охранники — белобрысые скандинавы с мечами, сидели за соседним столиком и что-то обсуждали. Что-что, а отличить кто по какому говорит — проблемы не составляло. Была компания стражников — забежавших пропустить по кружечке пивка. Эти были более-менее одинаково вооружены.

Сам купец — пузатый мужик лет тридцати с русой бородой вкушал щи из глубокой миски. 'Этот мне не подходит',— с сожалением констатировал я.

Принесли заказ. Мясо в горшке с тушеной репой. Темный хлеб. Как сказали бы нынешние придурки — полезный, из зерна крупного помолола с отрубями и цельными зернами. Так себе хлебушек, но то, что свежий и мягкий, искупало его недостатки. Ну и пиво.

'А, самое время строить пилораму', — посетила меня дурацкая мысль, когда я посмотрел на тяжеленный стол. 'Все попаданцы начинали строить пилораму 'по прибытию'. Да-с'.

Ложек и вилок тут не подавали. Все жрали своими. Тарелок тоже не было. Купец, не обращающий ни на кого внимания, мою ложку, тем не менее, заметил. Я поймал его острый взгляд незаметно брошенный на меня. Ну ещё бы. Я сильно выбивался из местного образа. Во-первых — без сабли или меча, во-вторых — вооружен огнестрелом, что совершенно нетипично. Да и 'пищаль' моя, сильно отличается от нынешних образцов. А в-третьих — камуфляж. Хоть и изрядно замызганный, но и так видно, что вещь недешевая. В чем, в чем, а в ценах и стоимости купец разбирался. Это жизнь такая — торговая. Понятно, что он теперь пытался меня классифицировать согласно местной 'табели о рангах'. Хотя и 'Табель' пока ещё не изобрели. Нет ещё столь сильного расслоения... или есть? Черт! Не хватает мне знания деталей. Да, и жратва была совершенно не соленая. Досаливали себе сами. У меня ещё немного оставалось соли с перцем. Очень уж экономно я их расходовал.