Паутина свободы

— Хм-м...

Кеноби глубоко задумался. Неожиданная образовалась проблема. Да, Бэйл, конечно, ему друг — во время Войн Клонов столько пережито вместе! — но он назвал Лейю дочерью, взял на себя ответственность. Вправе ли теперь сам Кеноби или Йода вмешиваться в чужие семейные отношения? С другой стороны, один раз уже не вмешались, и к чему всё привело? Ладно, другие магистры, но он-то сам, у которого были давние доверительные отношения с Падме! Неоспоримо, наибольшая вина лежала на Анакине. Амбиции, неудовлетворённое честолюбие, попытки решить все вопросы собственными силами, даже когда прямо предлагают: поделись, расскажи, подумаем вместе... Наверное, то, что произошло в тот день на Мустафаре, так или иначе, было неизбежным. Но именно тогда, на борту яхты, мчащейся к Полис Масса, сидя рядом с бесчувственной Падме, он впервые подумал: а не были те самые амбиции и слабости Анакина всего лишь отражением его собственных? Не отразил ли Избранный, подобно вогнутому зеркалу, все их в искажённом и усиленном виде? Позже он несколько раз возвращался мыслями к этой теме и в итоге пришёл к выводу, что напрасно накручивает себя. Слабости у него, безусловно, имелись, и в отношениях с женщинами ему всегда было непросто, что с Сири, что с Сэтин, что с Асаж. Но тем главным, что погубило ученика — непомерным честолюбием — Кеноби не страдал никогда, как и его наставник Квай-Гон Джин. По этой части среди магистров был, скорее, Мэйс Винду. Анакину, выросшему в неволе, всё время было мало свободы, признания, одобрения, в этом и заключалась его беда. Не оттуда ли проистекала и его недоверчивость, стремление держать всё в себе? Возможно. Но могло быть и так, что царская доля ответственности за это лежит на наставниках, прежде всего, на самом Кеноби. В данном вопросе он не пришёл к определённому мнению за все эти годы. Или... боялся признаться себе самому, что, выбери он путь ближе к тому, что говорил и делал Квай-Гон, Анакин не замыкался бы в себе? Да нет, какой страх! Кеноби давно уже ничего не боялся, полагаясь на путеводную нить Силы. Как говорили древние, рядом со Светом все страхи мира умирают, даже страх смерти. Просто очень сложно непредвзято судить о вещах, которые настолько задевают за живое... Так, что-то он отвлёкся. А нужно ли вообще говорить с Йодой о Лейе? Вести долгое обсуждение, уговаривать, что в данном случае вмешаться необходимо. Зачем? Чтобы переложить со своих плеч груз ответственности? Нет уж. Квай-Гон взялся бы за дело сам. И ему, Оби-Вану Кеноби, следует поступить так же. Несмотря на возникшее предчувствие, что эта встреча ещё отзовётся ему в ближайшие несколько лет, мало не покажется.

Латс ждала решения отшельника, не прерывая его раздумий, сидела неподвижно, будто её и вовсе здесь не было.

— Вот что, — Кеноби поднялся на ноги. — Не будем тратить время на дискуссии с Великим Магистром. С Бэйлом я встречусь сам. У Вас есть график его поездки?

— Конечно, он официально опубликован в Голонете. Вот копия.

— Каков гиперфактор Вашего корабля?

— Ноль семьдесят четыре, это кореллианский средний перехватчик.

— Успеваем пересечься вот здесь.

— Я примерно так и планировала, — кивнула тиилинка. — Корабль ждёт.

— Позвольте ещё один вопрос, Латс? — произнёс Кеноби, когда они уже шли по улице между возвышающимися округлыми стенами посадочных "лунок". — Почему именно Вас выбрали в качестве посланника?

— Всё просто. Мы — последний резерв корпорации. Вы, вероятно, знаете о недавних событиях в системе Мандалора?

— В общих чертах. Видел новости.

— Тогда Вы должны понять. Потерять заводы Внешней Луны корпорация не имеет права. Встанет и Калевала, и наши собственные верфи, слишком тесная кооперация.

— Говорите как управленец, — усмехнулся в усы Кеноби.

— Знали бы Вы, сколько раз мне приходилось летать к разным смежникам в качестве tolkacha, — махнула рукой Латс. — Поневоле начнёшь разбираться во всех деталях.

Возле корабля ждали семеро существ. Двое из них — человек и оранжевая твилека — носили мандалорские доспехи. Твилека, видимо, была снайпером: хорошо знакомый магистру плоский ранец с плазменным ружьём стоял у её ног. Ещё двое были одеты в расписанную под пустынный камуфляж клонскую броню "фаза 2", один из них, судя по цвету кожи и характерной чёрной татуировке, происходил с Мириала. Молодой фоллин с характерным султаном волос на бритой голове щеголял в мягкой армированной броне, традиционной для его вида. Наиболее штатскую внешность имели человек в зелёном комбинезоне с обилием карманов и женщина в длинной холщовой куртке нараспашку, рубахе с поясом и длинных сапогах. Если бы не посох из тёмного дерева, её можно было бы принять за обычную сельскую жительницу.

— Кейран Килиан, Ваш пилот. Достопочтенная Аллая Дьё с Датомира, — представила их Латс.

Кеноби пожал руку Килиану, учтиво поклонился ведьме:

— Большое счастье, что Вы оказались здесь, госпожа.

— Стечение обстоятельств, — ответила та. — На станции Орд Пардрон находилось несколько тяжелораненых, состояние их не улучшалось, руководство корпорации пригласило меня. Боевые травмы моя вторая специальность.

— А первая?

— Боевые заклинания.

— Тогда я могу лететь со спокойным сердцем, — удовлетворённо кивнул магистр. — Только, прошу Вас, примите меры, чтобы на ферме, которую вы будете опекать, никто ничего не заподозрил.

— Планировала с этого и начать, — ответила ведьма. — Скверно, если наши посты раньше времени заметит злоумышленник, но не лучше будет испугать своим присутствием семью фермера.

— Племянник хозяина — очень активный юноша, за ним придётся приглядывать особо.

— Всё организуем, не волнуйтесь, — сказала Латс.

Ступив на борт горбатого кораблика, такого знакомого и уютного, магистр Кеноби испытал приступ ностальгии. Две крохотные каюты, длинная лестница в рубку, шуршание вентиляции, ровный едва слышный гул генератора... От всего этого веяло спокойствием, благостной довоенной атмосферой. Кеноби вспомнил, как на точно таком же корабле они с Анакином летали в последнюю поездку перед тем, как на них обрушился шквал событий, связанных с покушением на Падме и закончившихся на арене Геонозиса. Только тот был окрашен не светло-серым, а красным "посольским" лаком. Здесь даже интерьер состался оригинальный. Магистр задумчиво тронул сенсор возле правой двери. Створка сдвинулась, но только до половины, затем, словно слегка поразмыслив, негромко пшикнула и убралась в стену совсем. Кеноби вздрогнул. Это был не такой же, а именно тот корабль! Вот на этой мягкой полке-койке спал он сам, а верхнюю занимал его падаван, ныне — беспощадный лорд Вейдер. Магистр не верил в случайности, он любил говорить, что нет таких вещей как везение или совпадение. Всё имеет свой исток, определяется предшествующими событиями. Тех, кто поступает правильно, Сила ведёт к успеху, а совершающих ошибки или полагающих, что высокая цель оправдывает низменные средства — к закономерному фиаско. Теперь он на сто процентов был уверен, что принятое им решение абсолютно верно.

* * *

Тринадцать Комендантов Главного Штаба планеты Мандалор угрюмо взирали из-за овального стола зала заседаний на вновь прибывших. Не требовалось быть опытным физиономистом, чтобы понять: вошедшие министрам активно не нравятся. Ладно ещё Фенн Рау, он всегда был достойным противником, стойко держал удар, а вот теперь оказался в числе победителей. Что ж, таковы превратности войны. Гораздо больше негативных эмоций вызывала его спутница, вернее, повелительница, которой он присягнул на верность после гибели своих подчинённых на Конкорд Даун. Что с того, что она принадлежит к уважаемому дому? Один её вид вызывал негодование в душах правоверных мандалоров. Броня Корпуса Ночных Сов, входивших в состав Стражи Смерти, сильно облегчена и, вдобавок, сверху донизу размалёвана в цвета дыма и пламени. На левом наплечнике вместо знака воинов или, на худой конец, эмблемы фракции изображена какая-то невразумительная птичка, правый — в клетку, словно у прислуги на гоночном треке, а поверх нанесена чёрным цифра 5. Двоим из Комендантов этот символ напоминал о крайне неприятных эпизодах биографии. Во время войны, в бытность наёмниками у графа Дуку, они не раз сталкивались с клоном, носившим на виске точно такую татуировку. Одному из них, коменданту по делам транспорта, очередная встреча с ним стоила правой руки выше локтя и половины лёгкого. Вот будет чёрный юмор, если мать девчонки принесла её в подоле именно от того искусственного ублюдка! Ведь, согласно традициям планеты, именно эта малолетка являлась теперь Верховным Мандалором. Все формальности были соблюдены. Тёмный Меч, символ власти, добыт её в поединке с Гаром Саксоном, который на тот момент обладал верховной властью на планете. С другой стороны, перед тем малявка просто стащила этот меч из сокровищницы того, кто завоевал его в честном бою, обезглавив Пре Визлу. И, того хуже, путалась с джедаями, извечными врагами всего населения системы Мандалора, ну, кроме нечестивых калевальцев.

— Некоторые наши традиции давно следовало пересмотреть, — сказал однорукий своему соседу и давнему сослуживцу, не особо, стараясь, чтобы девушка его не услышала. — Из-за них нами будет командовать сопливая девчонка, только потому, что у неё Тёмный Меч.

Сабин Врен нахмурилась, однако, выдержала паузу. Подошла к столу, не спеша уселась в услужливо пододвинутое Фенном кресло напротив Главного Коменданта, смерила однорукого взглядом раскосых глаз.

— Я владею этим мечом по праву, — строго сказала она, отгоняя вредную мыслишку о том, что на самом-то деле просто стащила меч из жилища Мола на Датомире. — Любому, кто с этим не согласен, предлагаю дуэль. В соответствии с традициями. Желающие есть?

Коменданты промолчали. Все или почти все они были превосходными воинами... в молодости. И не в последнюю очередь поэтому отлично понимали, что возраст и руководящая работа не прибавили им бойцовских качеств. Любой Комендант мог бы в одиночку справиться с отделением имперских штурмовиков, но против молодой, прекрасно тренированной и высокомотивированной мандалорианки шансы их снижались очень сильно.

— Раз желающих нет, вернёмся в конструктивное русло, — Сабин пристукнула ладошкой по столешнице.

— Можем и в конструктивное, — не стал спорить Главный Комендант Джедиц. — Выражаю своё несогласие с Вашим, мэм, решением сотрудничать с Повстанческим Альянсом. Оно не отвечает интересам Мандалора и нации.

— Любопытная формулировка. То есть, по-Вашему, сотрудничество с Палпатином интересам нации отвечает?

— Империя позволяет нам свободно развивать нашу самобытную культуру. Не требуя за это чрезмерной платы. Более того, выполняя задания Императора, наши воины исполняют то, для чего предназначены, и одновременно совершенствуют свое мастерство.

— Предназначение мандалоров — идти в бой, это верно, — согласилась Сабин. — Но не лучше ли воевать во имя благой цели? В борьбе против Империи наши воины тоже смогут закалить себя.

— С этим я спорить не собираюсь. Однако, важно задать вопрос: чего мы добьёмся в итоге этой борьбы? Снова посадим себе на шею ту же самую Республику с теми же самыми сенаторами во главе? Вы, мэм, — второй раз это слово в его устах прозвучало ещё более саркастически, — в силу своего возраста можете не помнить...

— Хватит всё время подчёркивать мой возраст! — нахмурилась девушка.

— Простите, Моя Госпожа. Короче, я категорически против этого непродуманного решения. В Вашей власти снять меня с должности, но я и впредь буду бороться с подобными...

Бластерный заряд угодил Главному Коменданту точно в лоб, над переносицей. Голова старого воина откинулась назад, затем бессильно опустилась на грудь. Тем не менее, Джедиц не упал, а остался сидеть, опираясь на локти сцеплённых рук: привычка занимать максимально устойчивое положение сыграла свою роль и после смерти.

— Ещё спорщики будут? — осведомился Фенн Рау, поднимая ствол бластера к потолку. Обратился к Сабин: — Предлагаю вывезти этих упрямых бэрвов за купол. И назначить новых, верных.

— Нет, — твёрдо ответила та. Сабин не была столь равнодушно-жестокой, как большинство мандалорских офицеров, ещё не была. К тому же, рассудок подсказывал ей весьма веские контраргументы. Которые она и высказала Фенну: — Менять опытных управленцев только за то, что они с нами не согласны, просто глупо. "Верные" дилетанты нам наворотят такого, что поздно будет за шлем хвататься.

— Как бы потом не пожалеть, — пробормотал Рау. Сабин сделала вид, что не расслышала, и обратилась к Комендантам:

— Господа офицеры. Полагаю, мы друг друга поняли. Ваше мнение остаётся при вас, но впредь попрошу делать то, что требую я. Пока.

Недоумённый шум пронёсся среди Комендантов. Пока? Что она имеет в виду? А Сабин продолжала:

— Я знаю, что я не тот лидер, кто смог бы повести Мандалор к процветанию. Мои знания и опыт ограничиваются техническими науками, в остальных вопросах я разбираюсь недостаточно. Но, обещаю вам, я найду такого лидера. И передам эстафету ему.

Однорукий Комендант покачал головой. Разумные и взвешенные слова девушки поколебали его предвзятое мнение о ней. И, кажется, не его одного. Многие решили, что девчонка неглупа, поэтому вполне годится в качестве временного главы Штаба. Другие, оставшись при своём мнении, сочли за благо смириться и добросовестно работать. Однако, у нескольких Комендантов возмущение и гнев на "сопливую командиршу" затопили мозг полностью. Эти твёрдо решили показать самоуверенной "госпоже", где въе'вийны зимуют. И пускай попробует их вычислить. Нового лидера она им, видите ли, найдёт! Это каким же, позвольте спросить, способом? Может, собралась выскочить замуж и, таким образом, легитимно передать власть? А за кого? Не за презренного ли калевальского маркиза? Хотя, по правде говоря, ему не резон связываться с Мандалором, планетой, которую часто называли "ульем, где мало мёда, но очень много злых пчёл". Гораздо выгоднее жениться на рилотской Наследнице и получить в приданое такой стабильный и прибыльный бизнес по торговле женщинами. Сами Коменданты именно так бы и поступили, а думать в какой-то иной системе ценностей они приучены не были.

Вскоре по всему Мандалору и на базах Конкордии началась незаметная, но активная подготовка к оказанию помощи Альянсу Повстанцев: оружием, техникой, добровольцами, которых, кстати, нашлось немало. Заодно главы кланов на всякий случай заготавливали и оперативные планы по уничтожению сил Империи на планете. Кто знает, как дальше жизнь повернётся? Ещё одна вязанка хвороста была брошена в костёр галактической революции.

* * *

Город бурлил уже несколько суток. Толпа демонстрантов перемещалась по улицам и площадям центра, по вечерам разбухая до угрожающих размеров, а к исходу ночи съёживаясь до нескольких сот существ. Над головами митингующих реяли разноцветные флаги и транспаранты с лозунгами. Как только митинг останавливался на одной из площадей или широком участке улицы, где-то моментально возникала импровизированная трибуна, и с неё начинали один за другим выступать ораторы. Примерно половину собравшихся составляли представители вида иториан, однако, среди выступающих они составляли меньшинство. Дело в том, что их необычную стереофоническую речь не понимали представители других видов, а звуки общегалактического языка парные иторианские рты воспроизвести не могли. Некоторые выходили из положения так: записывали речь на деку, а затем её зачитывал с трибуны на базик один из ведущих — рогатый икточи или красотка-наутоланка. Сам автор в это время стоял на ступеньку ниже и в паузах подбадривал демонстрантов короткими лозунгами. Причиной для столь длительных и неутихающих протестов послужил возмутительный факт — повышение налогов. С другой стороны, если разобраться как следует, причина превращалась в обыкновенный повод. Дело в том, что чуть меньше года назад механические заводы Такобо получили колоссальный заказ на насосные агрегаты для космических кораблей. На заводах резко увеличились зарплаты, появились новые рабочие места. Оценив финансовое состояние планеты, губернатор сектора распорядился повысить жалование коммунальным работникам, учителям и медикам, но одновременно отменил налоговые льготы. Несмотря на то, что в результате на руках у населения оставалось больше кредитов, чем до реформы, начались протесты. Сперва пикеты и короткие митинги, переросшие затем в митинг круглосуточный. Какие-то неравнодушные граждане немедленно принялись помогать протестующим, привозили воду, продукты, топливо. Прохладными ночами участники митинга грелись у импровизированных костров, сделанных из пермакритовых цветочных ваз. Делались они элементарно: растения выбрасывались, ваза наполнялась топливом из пересушенного болотного грунта и поджигалась. В общем, за неделю стихийные, вроде бы, протесты приобрели все признаки хорошо организованных.