"Большая прогулка". Часть1. "Две Луизы".

И ждал от Луизы разуверений в любой форме — в прозаической или стихотворной.

Людовик смотрел на апрельский календарь. Отложил перо и задумался, вспоминая события прошлого года. Тоже начало апреля.

А точнее, 6 апреля. Перенесемся же за Людовиком XIV на год в прошлое, когда король Франции давал аудиенцию виконту де Бражелону.

х х х

...Атос утром уехал в Блуа, а Д'Артаньян старался, как мог подбодрить Рауля, бледного и взволнованного.

-О Д'Артаньян! — прошептал Рауль, — Не успокаивайте меня!

-Ну, дружок, выше нос! Не раскисай! Не съест же тебя король! Что ты трусишь?

-Мне очень страшно, Д'Артаньян! А вдруг король откажется подписать мой свадебный контракт?

-С чего бы ему отказать? — буркнул гасконец. Но Д'Артаньян уже знал от Атоса, что король решил отложить на неопределенное время свадьбу Луизы и Рауля и злился на друга в душе. "Удрал, сбежал наш храбрец, а мне теперь расхлебывать. Черт побери!"

-Черт побери! — вслух сказал Д'Артаньян,— Откажет так откажет. Жениться всегда успеешь. Да не рано ли, а? Вешать жену себе на шею в таком молодом возрасте — черт возьми, милый Рауль, я еще сто раз подумал бы, прежде чем отважиться, верно, тебе говорю, мой мальчик.

-Но как же вы не понимаете, где она находится?! При Дворе! А Двор это...

-Бордель, — сказал Д'Артаньян, — Вот и проверь ее чувство, прежде чем сделать такой шаг.

-Я верю ей. А мое чувство к ней...

-Нельзя жить одними чувствами. Разум — тоже не лишняя вещь. Но ты совсем скис!

-Д'Артаньян, клянусь вам смертного приговора я не так боялся бы как отказа.

-Ч-ч-чер-р-рт побер-р-ри!

-А я предчувствую, что король откажет.

-Ну и что же тогда? Топиться? Вешаться? Жизнь еще не кончена. Право, ты меня беспокоишь. Тебе еще не пора?

Они стояли перед кабинетом короля.

-Нет, — прошептал Рауль, бледнея еще сильнее, — Меня позовут.

-Ну-ка, улыбнись! Король не любит мрачные лица. Вот, молодец! Ты замечательно выглядишь!

На Рауле была короткая модная светло-серая с рукавами до локтя, отделанная синими узорами — аппликация из листьев и цветов, вышитых серебряными нитками. Плащ из синего бархата, легкий и короткий, типа накидки, белоснежная рубашка с красивыми длинными кружевами, синие и белые перья на серой шляпе, и, конечно, его любимый сапфир под цвет глаз.

-Вы, правда, так думаете? — спросил Рауль, покосившись на свое отражение в большом зеркале, — Мне так кажется — урод уродом.

-Вот уж нет! — искренне сказал гасконец, — Я в твои годы и не мечтал о таких нарядах. Ты у нас красавец! Но взвесь хорошенько все "за" и "против".

-А что можно сказать против?

-Многое, дружочек, очень многое! Или любовь так ослепила тебя, что ты ничего не замечаешь?

-Не понимаю.

-Не понимаешь? Объясню, только без обиды, договорились? Я же желаю тебе добра, от души!

-Договорились.

-Кто родители невесты? Я как узнал, что эта девочка — а твою будущую жену и девушкой назвать язык как-то не поворачивается,

может, еще спит в обнимку с плюшевым мишкой... на место которого тебе так не терпится попасть — так вот, когда мне сообщили, что она падчерица толстого Сен-Реми, я долго смеялся. Сен-Реми! Да это же комическая фигура! Над ним, когда Двор был в Блуа, все потешались, даже мальчишки-пажи!

-Вы всегда смеетесь, — обиженно сказал Рауль.

-Черт возьми, ты, похоже, не слушаешь, что я тебе тут толкую, ты витаешь Бог знает где! Над Сен-Реми смеюсь не только не я, а весь белый свет! Жаркое с трюфелями! Да, зять господина де Сен-Реми не умрет с голоду! Кстати, знаешь, мне рассказали на днях байку о твоем будущем тесте и тупой жене Гастона Орлеанского...

-Я знаю эту байку, — усмехнулся Рауль, — Но я же не на Сен-Реми женюсь, а на Луизе! И потом, дорогой капитан, позвольте заметить, Луиза не мадемуазель де Сен-Реми, а дочь маркиза де Лавальера! А маркиз, ныне покойный...

-Знаю, знаю, — перебил Д'Артаньян, — Маркиз — дворянин из высшего общества. Но оставим де Сен-Реми. Поговорим о твоей будущей теще. Видел я эту дамочку в Блуа. Я все-таки в людях разбираюсь. Мымра! Провинциальная ханжа! Я с такой тещей от скуки бы повесился!

-А при чем здесь Луиза?

-А при том, что если, не дай Бог, эта парочка переберется в Париж, вам придется, хочешь не хочешь, а наносить визиты, никуда от этого не денешься. И ты будешь дохнуть от скуки, поедая паштет с трюфелями и выслушивая проповеди и нравоучения старой мымры. Прекрасное будущее, поздравляю!

-Глупости это!

-Это жизнь, мой милый. А паштет с трюфелями...

-Не паштет, а жаркое. И прекратите изводить меня вашими трюфелями!

-Это не мои трюфели, а коронное блюдо твоего предполагаемого тестя.

-Раз уж речь зашла о трюфелях, Луиза еще совсем девочкой отказывалась есть их, и заявила, что ее муж не будет рыскать с корзинкой по кустам в поисках трюфелей, а будет охотиться, как это делал ее отец, маркиз де Лавальер!

-Доброй охоты! — усмехнулся гасконец, — Вижу, тебя не переубедить. Ну, допустим, я старый ворчун и насмешник. Но твой ровесник, известный тебе барон де Невиль, вчера еще сказал, когда речь зашла о нашумевшей свадьбе принца: "Жениться? Я лучше бы повесился". И многие разделяют его мнение.

-Я не собираюсь жить чужим умом. У меня своя голова на плечах. Барон де Невиль имеет основания на такое мнение, но у меня своя точка зрения.

-Значит, ты в восторге от своих будущих родственников?

-Я в восторге от Луизы! И я не хочу, чтобы кто-нибудь посмел...

-Его Величество король приглашает господина виконта де Бражелона,— произнес камердинер короля.

-Ну, с богом, — шепнул Д'Артаньян, — Я подожду тебя.

Он ходил туда-сюда, кусая усы: "Лавальер, Лавальер! Малышка, крохотуля, которая когда-то чебурахнулась с поленницы дров. Таких как она — тысячи! Что он в ней нашел?" — на этот вопрос Д'Артаньян в апреле 1661 года не мог найти ответа. Он еще почти ничего не знал о девушке по имени Луиза де Лавальер.

А Рауль приветствовал короля почтительным поклоном, чувствуя себя какой-то марионеткой, куклой, автоматом. Но он, несмотря на стресс, не выдал своего волнения, и Король-Солнце любезно улыбнулся ему.

Людовик удосужился разобраться с донесениями своих осведомителей о скандале, который учинил в Гавре сумасбродный Бекингем, предотвращенном Бражелоном кровопролитии и прочих приключениях королевского посольства. И король завел разговор о вызывающем поведении Бекингема и поблагодарил Рауля. "Вам удалось предотвратить резню, дорогой виконт, — сказал Людовик, — Я этого не забуду".

Карьерист и ловкач на месте Рауля преувеличил бы свои заслуги и агрессивность Бекингема, но Рауль обратил все в шутку и попытался, насколько позволяла ситуация, выгородить Бекингема, обходя подводные камни и не говоря того, что могло бы повредить Бекингему. Но его насторожила осведомленность Людовика. Правда, начало беседы было обнадеживающее! Таким веселым и доброжелательным тоном король еще не говорил с ним. А король улыбнулся. Рауль улыбнулся в ответ.

-Хотя вы еще очень молоды, виконт, в истории с Бекингемом вы вели себя как мастер интриги, — уважительно сказал Людовик.

"Мастер интриги" поклонился.

-Мне стало известно, что между вами и милордом происходила весьма резкая беседа на английском языке на повышенных тонах, в финале которой Бекингем бросился в ваши объятия...

Осведомители Короля-Солнца не владели английским языком и не могли сообщить Людовику содержание эмоционального диалога Виллье Бекингема и Рауля де Бражелона. В комплименте "мастеру интриги" содержался косвенный вопрос. Луи учился быть королем, а Рауль придворным. Луи не задал ему вопрос прямо, но Рауль догадался, что хочет знать король. А король не страдал отсутствием любопытства.

-Принимаю ваш комплимент, государь, и благодарю вас за него. Вашему Величеству угодно было назвать меня мастером интриги, и этим все сказано.

Луи понял, что Рауль не сдаст ему Бекингема. А Рауль сказал себе, что никогда не будет доносчиком, и никакие королевские любезности, милости и награды не сделают из него шпиона, стукача, осведомителя.

Короля-Солнце разбирало любопытство. Ему очень хотелось узнать, что все-таки сказал Рауль герцогу Бекингему? Может быть, намекнул на какую-то тайну из эпохи Ришелье? Тайну, в которой была замешана его мать, Бекингем-старший и мушкетеры? Но Людовик удержался от прямого вопроса — гордость помешала. Луи чувствовал, что на прямой вопрос Рауль откажется отвечать и не хотел обострять отношения. И Рауль сообразил, что сказать, чтобы не скомпрометировать Бекингема и в то же время доставить удовольствие своему королю.

-Я затрудняюсь припомнить свои слова, Ваше Величество, — с наивным видом сказал он таким естественным простодушным тоном, что можно было подумать, что он на самом деле не может припомнить свой монолог на английском языке, — Но смысл можно выразить очень коротко: (тут наивный тон смелися на гордый) — Знай наших!

-Молодец! — воскликнул король и засмеялся от удовольствия.

Рауль опять поклонился. Этот поклон как бы подводил черту под разговором. Луи понял, что больше он от Рауля ничего не добьется.

Король Франции узнал содержание беседы Рауля и Бекингема в частной беседе несколько лет спустя от Карла Второго. Бекингем, в отличие от Рауля, посвятит своего короля в тайный разговор. Но Бекинегм не пощадил себя и рассказал Карлу Втрому все так, как и было на самом деле...

"Так я и усы свои слопаю, — думал Д'Артаньян, не без тревоги поджидая своего юного друга, — А если все-таки у него это получится? А если все-таки Рауль добьется своего и переубедит короля? Смог же он добиться согласия от Атоса. Черт побери! Не хотелось бы. Блажь это, чует мое сердце, что блажь. Вбил себе в голову, что должен жениться на ней из-за глупой детской истории с поленницей дров. Мои ребятки смотрят на такие вопросы без иллюзий", — Д'Артаньян имел в виду своих мушкетеров — барона Оливье де Невиля и шевалье де Монаваллана (Гугенота).

Вот их точка зрения на брак:

ОЛИВЬЕ ДЕ НЕВИЛЬ: Обручение, свадьба, крестины — это последовательность, аналогичная следующей, образно говоря:

врач, священник, гробовщик.

ГУГЕНОТ: А, может быть и хуже: судья, капеллан, палач.

Д'АРТАНЬЯН: Так что, ребята, вы так-таки никогда и не женитесь?

ГУГЕНОТ: Ах, мой капитан, когда-нибудь и нам, вольным птицам, не избежать семейной клетки. Но, пока есть возможность, мы предпочитаем парить в свободном полете!

ОЛИВЬЕ: Все там будем. Женитьба когда-нибудь неизбежна, так же, как и смерть. Господин Д'Артаньян, я, конечно, женюсь, как все люди, когда меня принудят к этому мои родители. Надо же когда-то обзавестись наследником, род продолжать. Но пока Бог миловал, и я надеюсь, что моя будущая супруга еще играет в куклы. Я еще не настолько деградировал, образно говоря!

ГУГЕНОТ: А моя и вовсе лежит в люльке!

Мушкетеры Д'Артаньяна относились к женитьбе как к катастрофе. С максимализмом двадцатилетних они заявляли своему капитану, что ранние браки — невероятная глупость, женщины так и глядят, как бы подцепить влюбленного болвана. Свадебная комедия хороша только для красавицы-невесты, она в центре внимания, платье, фата, драгоценности, букет, прическа — на нее все так и пялятся, с несчастный жених чувствует себя полным идиотом. "Да минует нас чаша сия!" — воскликнули Гугенот и де Невиль в один голос. Д'Артаньян скептически усмехнулся, пробормотав только: "Надеюсь, пригласите крестить ваших наследников". Он не разделял их максимализма, но отчасти был согласен с ними. А на какие ухищрения пускается женщина, чтобы заполучить мужа, Д'Артаньян знал по своему собственному опыту.

Добровольно надеть на себя эти цепи, выпросить у отца согласие на брак — это Д'Артаньяна раздражало, бесило, и — умиляло.

Умиляло, даже больше — восхищало, потому что, несмотря на иронию и насмешливость, он понимал, что у Рауля побуждения благородные.

"Нет, — возражал он себе, — Это слишком. Слишком хорошо для этого Двора, для этой девчонки, для нашего времени".

Глава 16. Людовик и Рауль.

А беседа Людовика и Рауля протекала, как говорится, в теплой дружеской обстановке. Луи не слишком огорчило, что Рауль выпутался из сложной ситуации с косвенным вопросом, дипломатично уйдя от ответа. Осведомителей у него и так полон двор.

Бражелон пригодится ему для более серьезных дел. Для той же дипломатии. Политические интриги, секретные переговоры с важными государственными деятелями, договоры международного значения — вот какие дела намеревался Луи поручить в будущем своему собеседнику. Для этого, считал Луи, у виконта все данные. Ум, эрудиция, образование, и сам по себе очаровательный малый!

Вчера в вечерней беседе граф де Ла Фер обмолвился о каких-то услугах, которые Рауль может оказать Людовику в будущем. И Людовик, располагая подробной информацией о виконте, не сомневался, что так оно и будет. Это был стиль Луи XIV — знать все обо всех и быть в всеоружии, располагая подробнейшими сведениями о своих собеседниках. Абсолютный монарх хотел знать абсолютно все о своих подданных.

Хотя короля кое-что насторожило в словах Атоса — что-то там о подавленном настроении, печали, "ум, живой и острый, омрачился..." -дальше Луи забыл. Но виконт улыбался и вовсе не выглядел подавленным и грустным. И по разговору — слово за слово — Луи убеждался, что его собеседник действительно обладает живым и острым умом. Это графу угодно считать, что его сын не в лучшей форме. Король Франции этого не находил.

"А если я сдамся и дам согласие, — подумал король, — Женится на своей бесприданнице-хромоножке, родится ребенок, молодые уедут в провинцию и — унылая жизнь в сельской глуши". Из самых лучших побуждений король решил проявить твердость. Он стремился собрать при своем Дворе всю элиту и не хотел отдавать молодого человека из элиты тоскливому захолустью.

А Рауля обнадежил приветливый тон короля, и он мало-помалу успокоился. Неуемная фантазия — эта вечная спутница влюбленных — уже успела возвести воздушные дворцы, и мечты его уносились к свадьбе с любимой девушкой, счастливым предсвадебным хлопотам... Луиза заказывает красивейшее платье, они составляют список гостей, букет в руке невесты, венчание — и так далее...

Все любезные слова, которые он услышал от короля — они, конечно, были приятны для его самолюбия. А кому не приятно услышать столько комплиментов в свой адрес от главы государства? Но он хотел услышать от своего короля главное, то, что в сказках обычно говорит Сказочный Король Сказочному Рыцарю: "Что вы хотите в награду?" А Рыцарь просит у Короля только руку любимой девушки. "И был пир на весь мир... Они жили долго и счастливо и умерли в один день..."

Но действие происходило не в сказке. И король не сказал своему верному рыцарю сказочную формулу: "Что вы хотите в награду?"