Агентство "Другая Сторона" - 2 (рабочее)

— Да? — заинтересовалась Кира. — А какая она? На меня похожа?

— В чем-то да, такая же любопытная. В чем-то нет — слишком много думает там, где надо действовать. Хорошая, старательная. Если не сгинет в надвигающемся шторме — выйдет толк. А еще она — японский красный волк.

— Ух ты! А можно с ней познакомиться?

— Да чего ж нельзя. Приезжай в Нижний, всех своих ребят и девчат покажу. Мы гостям рады.

Прозвучало немного двусмысленно, но Кира оттенков смысла, похоже, не воспринимала.

— Сложно, — призадумалась она. — Ну, может и соберусь. Старшие говорили — полезно будет. А эта твоя волчица — она тебе нравится? Ну, как самка?

Настолько прямой вопрос застал меня врасплох. Когда-то — почти год и целую жизнь назад, я дал себе — да и Мегуми — вполне однозначный ответ. Но мог ли я быть уверен, что был с самим собой до конца честным?

— Знаешь, будь я помоложе — однозначно сказал бы "нравится". Но она ровесница моей дочки и моя подчиненная, потому если б было можно — то было и нельзя, понимаешь? У меня подружка есть — и вот она мне точно нравится, без всяких на то "может быть". Да и у нее тоже, кхм, вроде бы друг есть, — я немного замялся, вспомнив о приключении Василия прошлой ночью. — Но она замечательная, правда-правда.

— Умный. И глупый, — констатировала Кира. — Я тебя про твоего внутреннего самца спрашивала. А ты мне — про душу. И отношения зачем-то приплел. Это другое, неужто все объяснять надо? Да и вообще. Славная самочка радует глаз, даже если зачем-то и держишь прочие части тела в узде.

— Радует, — улыбнулся я. — Ты вот тоже глаз радуешь, если интересно.

— Конечно. Это же я. Как же я могу не нравиться? — подмигнула она. — Не против, если я тоже на звезды посмотрю?

— Да на здоровье. Где-то слышал, что звезды любят, когда на них смотрят.

— И не только звезды, — Кира растянулась рядом со мной и оглушительно, с подвыванием, зевнула.

Надолго ее не хватило. Несколько минут мы молчали, но потом она сперва снова раззевалась, а потом вдруг единым хищным движением поднялась на ноги.

— Звезды сегодня хороши. И ты хороший. Но что-то я переоценила свои силы, — Кира потерла глаза. — Пойду смотреть сны. Может, что интересное покажут.

— Пушистых снов, — выдал я ей вслед странноватое напутствие.

И вскоре последовал примеру — насыщенный день меня вымотал, а созерцание звезд пусть даже в компании шебутной Киры, помогло успокоиться и наконец настроиться на сон.

Утренняя делегация Леса была еще более представительной, чем вчера. Но за ночь я успел скорректировать план разговора, и считал себя чуть более готовым, чем пока мы сидели с Владимиром Петровичем в его избе.

Реальность, однако, показала свою нелюбовь к моим хитрым планом.

После ритуальных приветствий и расшаркиваний, Шелест, хитро прищурившись, прямо спросила:

— Михаил, важнее всего для нас знать, кого представляете вы. Имена мы и так знаем, скажите другое. Ваш князь — он собирается править?

Кажется, я заметно скрипнул зубами, поймав обеспокоенный взгляд Василия. Этот вариант я не прорабатывал вовсе, но кой-какие размышления у меня были.

— До конца в его планы я не посвящен. Но могу поделиться своими наблюдениями, — такой ответ был честнее всего. — Организация князя и его инициативы уже заметно перерастают пределы нашего города и области. Многое из его начинаний больше похоже на пилотные проекты, которые потом можно будет тиражировать в большем масштабе. И Евгений Мещерский — совершенно точно не тот человек, что бросит дело на полпути.

— Он уже немолод. Для человека, — дриада склонила голову набок. — А мы привыкли работать вдолгую.

— Что поделать, люди смертны. Как и большинство других разумных, — я развел руками. — Потому так важно собрать команду единомышленников. Вроде той, что я вижу здесь.

— Мы можем себе позволить подобие вашей демократии, — хмыкнул Владимир Петрович. — В случае вашей организации и ее целей — меня терзают смутные сомнения.

— Меритократии, — поправил я, и, увидев непонимание, уточнил. — Власть наиболее достойных. У вас я вижу примерно такую систему. И надеюсь, что подбная получится и у нас.

— А кто определит достойных? — ожидаемо спросила Шелест. — И как он это сделает?

— По делам их судите их, — выдал я давнюю домашнюю заготовку. — Круг талантливых и сильных разумных, объединенных общей идеей, вполне способен решить такую задачу. Главное — не застыть и не забронзоветь. Но это риск, бороться с которым можно, придумав механизмы обратной связи. Чтобы оценка была не только внешней, но и внутренней. Хотя самое важное — это именно идея.

— Интересный извод конфуцианства, — покачал головой Владимир Петрович. — И как вы видите идею вашего князя?

— Россия для всех. Людей, магов, Детей, духов — кого угодно, кто желает видеть ее сильной и процветающей. Чтобы каждому нашлось дело по способностям, к которому будет лежать душа. Я не политик и не экономист, но добавлю к этому еще медицину и образование, лучший сплав того, что может дать мудрость всех разумных, населяющих нашу страну. И некоторые соседние.

— Не политик, не экономист — но детектив. Что означает ум, логику и наблюдательность, — снова прищурилась Шелест. — А что скажет ваш юный спутник?

Василий, немного ошалело наблюдавший за разговором, резко посерьезнел и спрятал руки в карманы.

— Михаил Евгеньевич — хороший пример для собственных слов. В нашей команде — самые разные разумные. И мы делаем общее дело. То, которое нам всем интересно. Помогаем и поддерживаем друг друга, когда что-то идет не так. И не отказываем в помощи другим.

— Особенно охотно, когда эта помощь оплачивается, — хмыкнул Владимир Петрович.

— Не упрощай, — укоризненно посмотрела на него Шелест. — Служба у разумных такая. Простите, Василий, а как быть с тем, что обычных-то людей в вашей команде и нет? Не приведет такой подход к проблемам в дальнейшем? Мы все знаем историю, и то, к чему оно приводит.

— А кто их видел, обычных людей? — мягко улыбнулся стажер. — У каждого — свой дар, только не все его знают. Да и у шефа его способности только недавно прорезались. Но и до этого ему в работе ничего не мешало.

— Так что мой дар в гораздо большей степени детективный, чем магический, — я поддержал неожиданно удачный ход моего стажера. — Князь Мещерский не делит разумных на сорта и виды.

— Обучение, лечение, зародыш полиции и вооруженных сил, — Шелест задумчиво поджала губы. — Похоже на государство в государстве. Это интересно.

— А как оно у вас? — отбиваться мне надоело, а благодаря Василию у меня появилась возможность хотя бы ненадолго перехватить инициативу.

— Мы не ограничиваем друг друга. Но помогаем, если нужно. Не воюем, но у нас бывают и конфликты. Общаемся и обогащаем, хотя у каждого есть свои секреты. Нам не нужно государство. Мы — Лес, — неожиданно пафосно вступил в беседу древолюд.

Шелест снисходительно посмотрела на него и покачала головой.

— Мы действительно живем по-другому. Но с тем, кто равно ценит всех разумных, у нас вполне могут найтись и точки соприкосновения.

— Будет хорошо, если они все же найдутся. Что-то, что пойдет на пользу всем, — подчеркнуто туманно ответил я. — А какое у Леса отношение к Другой стороне и ее обитателям?

— Хороший пример, — Шелест бросила быстрый взгляд на древолюда. — Я слышала, князь с ней не ладит. Мы же вообще не приемлем общения ни с Другой стороной, ни с ее обитателями, ни с поклонниками. Они органически противны сути Леса. Лес — дает жизнь, а они ее поглощают. Мы для них — еда. Как и все прочие разумные из нашей реальности. Но некоторые, к сожалению, этого так и не поняли.

— Били, бьем, и будем бить, — воинственно замахал руками-ветками древолюд. — И никакие князья нам для этого не нужны.

— Справляемся, в общем, — констатировала Шелест. — Хотя недавнее оживление старых капищ, давно заросших троп и отдельных сущностей нам не слишком-то нравится.

— Возможно, у вас найдется о чем поговорить с нашими спецами по этой теме, — кивнул я.

— Допускаю, — улыбнулась мне дриада. — Знания ни вам, ни нам лишними не будут.

— Рад, что мы видим ситуацию схожим образом. И, если позволите, князь просил меня передать одно предложение для вас. Наша организация готова помочь вам восстановить сеть страж-деревьев по всей средней полосе. Там, где это еще возможно. Найти старые и одичавшие, и вернуть им связь с остальными. Помочь высадить новые там, где необходимо — и охранять эти посадки. Возможно, что-то еще — в этой теме я не специалист.

— Пути наши небось хотят, — буркнул древолюд.

— Но битцевский парк в Москве же! И Лосиный остров! — одновременно восхитился один из волхвов. — Это же такие возможности!

— Что, сами не осилим? — набычился древолюд. — Что мы о чем-то забыли — не значит, что не можем!

— Мы обсудим, — двумя словами и одним тяжелым взглядом Шелест прервала зарождавшуюся дискуссию. — Спасибо, Михаил, возможно мы вашим предложением воспользуемся. Полагаю, на этом вопросы исчерпаны?

Я молча кивнул, и на том содержательная часть нашей встречи и закончилась.

Словно от возмущения воцарившейся тишиной, громадный валун у окраины поляны издал низкочастотный скрежет. В его верхней части открылся циклопических размеров глаз, несколько раз поморгал и снова закрылся, после чего скрежет затих.

— Я благодарен за ваше внимание, Древний, — я даже не постеснялся поклониться, так велико было ощущение присутствия чего-то бесконечно старого и столь же бесконечно равнодушного.

И очень удивился, услышав несколько смешков.

— Это просто камень с глазами, — чуть смущенно пояснила Шелест. — Очень давняя шутка некой могущественной сущности. В нем нет силы, нет разума. Он просто иногда моргает.

Я только покачал головой. Сказать тут было нечего.

Уже скоро мы в сопровождении сменившего свой кафтан на обычную одежду Владимира Петровича двинулись в обратный путь — сперва мимо страж-дерева, а потом по тропе до Подлесья. На этот раз нас никто не тревожил, а староста всю дорогу развлекал историями из сельской жизни. Хихикал даже Василий, хотя я готов был поклясться, что часть из них он слышал, а в доброй половине — принимал непосредственное участие, и частенько — на пару с шебутной Наташкой.

Уже в деревне Владимир Петрович как бы невзначай поинтересовался у стажера:

— Твои-то какие планы, Вася? Не думал дома остаться?

— Да где мой дом-то? Изба Наташке отойдет, ей нужнее.

— То еще когда будет, — пожал плечами староста. — Да и если надо — поможем новый поставить, дело нехитрое. Ну или сам знаешь.

Он подмигнул Василию, но нашего стажера так легко было не пронять.

— Работа у меня там, дядь-Володя. Друзья, коллеги, но главное — мне там нравится. Может, когда-нибудь и вернусь. Но точно не сейчас.

— Ну, ты хоть приезжай иногда, — не стал настаивать староста. — Рады видить, да и соскучились знатно.

Очень странно было видеть его в образе хитроватого деревенского мужичка после того, каким Владимир Петрович предстал в лесу.

— Телефон что ли провести наконец, — как будто про себя буркнул староста. — Полвека собраться не можем.

— Оперативная связь может помочь, — я кивнул. — Мы пока с отъездом спешить не будем, завтра поутру выдвинемся, если Василий не против. Приютите еще разок в сельсовете?

Возражений ни у стажера, ни у старосты не нашлось. Мы разбрелись кто куда, а вечером Василий зашел попить чаю.

Он выложил на стол горячие ароматные пирожки, заварил неожиданно душистые травы и довольно долго мы просто молчали, наслаждаясь моментом.

— Я только сейчас понял, — прервал тишину Василий. — А то все что-то мешало. Вы же не удивились, узнав кто я.

— Я ж не слепой, — благодушно улыбнулся я. — И, как ты сам и сказал, неплохой детектив. Умею связывать оговорки, поведение и собственные наблюдения в одну цепь.

— А я балбес, — покаянно повесил голову Василий. — Кто еще знает?

— Понятия не имею, — я отхлебнул чаю. — Мне самому интересно, кто сумел догадаться. Как насчет Мегуми?

— Не могу сказать, — вздохнул Василий. — Она тоже умная и наблюдательная, но ей еще много учиться.

Некоторое время мы болтали обо всякой ерунде, а потом Василий смущенно признался, что эту ночь он тоже собрался провести в бывшем доме Ядвиги Генриховны.

— Заодно и вещи соберешь, — напутствовал его я. — Не проспи, главное, завтра!

За Мегуми было немного обидно. Но в конце концов, это было совершенно не мое дело.

Уже в машине Василий попросил меня ненадолго задержаться в Тотьме.

— Хочу все-таки посмотреть на тот проклятый монастырь. Может, вспомню что.

— Да не вопрос, — я кивнул. — Заодно и перекусим. Пирожки у Наташи отличные, но на весь обратный путь не хватит.

— Почти все — работа ее мамы, — хихикнул Василий. — Спасибо, шеф.

Монастырь внушал. Было видно, что многое отреставрировано буквально в последние годы, но почтенный возраст большинства основных построек немного давил на плечи. Самым же странным в этой атмосфере была молоденькая девочка-экскурсовод, тараторившая без перерыва.

По ее словам, пока что монастырь завис между светской и духовной властями. Реставрация уже практически завершилась, но в Тотьме сменился городской глава и процесс передачи собственности церкви неожиданно затянулся. И уже почти готовый к приему монахов комплекс здания сейчас населяли несколько кошек, повар и пара сторожей.

Не забыла экскурсовод коснуться и недавней истории. Когда после падения советской власти никому тогда не нужный монастырь заселила псевдохристианская секта. В те смутные и странные времена их толком не гоняли, и вообще старались не трогать, если не было особого вреда.

А тронусть стоило: в конце концов часть сектантов покончила с собой, а часть — разбежалась. И, как особо печалилась девушка в модных круглых очках, жертвой тех событий стала уникальная церковь восемнадцатого века.

— К сожалению, — щебетала она, — малый Юлианский храм, до того полностью сохранный, очень сильно пострадал и был признан не подлежащим восстановлению. На завершающем этапе я проведу вас мимо руин — они и сейчас производят очень сильное впечатление.

— Врет, — шепнул Василий. — Эта хибара и при мне была готова развалиться от малейшего чиха.

Когда же мы добрались до развалин, он надолго замер, уставившись куда-то вдаль невидящим взором.

— Именно здесь настоятель пытался принести жертву в мою последнюю ночь здесь, — он отмер, когда группа уже пошла дальше, а экскурсовод уже начала нервно поглядывать в нашу сторону. — Ошибся только в том, что я не слишком подходил в жертвы уже тогда.

По окончании же мы услышали историю, что один из выживших сектантов раскаялся, решил вернуться в лоно церкви и теперь работает сторожем в ожидании, когда монастырь снова станет действующим. В общем-то, крах секты и привел к появлению у церкви интереса к этим подзабытым местам. "Пусть место свято не бывает", — рассудили они, — "Вреда и убытков от разных сект будет гораздо больше, чем затрат на восстановление и новое заселение старого монастыря".