Я и мой кот (завершено)

Колдун пришел, когда я завершила осмотр комнаты и направила стопы к двери, которая, как подсказывала логика, должна была вести либо в соседнюю комнату, либо к удобствам и возможности умыться. Дверь в коридор помнила, даже не смотря на то, что вчера была в странном пограничном состоянии.

— Доброе утро, любимая, — мягко поздоровался со мной Даэн и протянул мне руку.

Поколебалась немного, но радость от того, что вижу его, оказалась сильнее и через мгновение я стояла, прижимаясь к нему, вдыхая его запах, слыша биение его сердца. Его губы скользящие по моему лицу, его дыхание, запутавшееся в моих волосах, тепло пальцев, переплетшихся с моими... Тихо млела от счастья, мечтая только об одном, чтобы оно длилось вечно.

— Тебе нужно одеться, — мужчина неохотно отстранил меня и мягко улыбнулся. — Я выбрал для тебя наряд. Позавтракаем и в путь. Я хочу показать тебе меняющийся мир...

Светло улыбнулась в ответ, сожалея только о том, что объятия так быстро прервались. Повиновалась его приказу, тая только от одного только тона, каким он был отдан. И всё утро я как будто летала, ловя улыбку мужчины, захлебываясь бесконечным счастьем от того, каким светлым становилось выражение его лица, когда он обращался ко мне с каким-либо словом. Звёздное ожерелье сияло теперь и днем, доставляя мне радость. Ведь это украшение подарил мне он! И этим было сказано всё. Пробежалась пальцами по звёздочкам, радуясь тому, как каждая из них будто ткнулась мне в пальцы, одарила теплой волной ласковой энергии.

Хорошее настроение бурлило в крови, лопалось пузырьками счастья на языке. Хотелось смеяться и танцевать. Съела все, что было на тарелке, заслужив одобрительную улыбку Даэна и веселое:

— Готова?

Кивнула, подымаясь из-за стола. Мне предложили руку, на которую с удовольствием оперлась, предвкушая интересное путешествие. Легкий поцелуй в плечо, и кровь прилила к щекам, и сердце забилось сильнее. Мужчина нежно провел рукой по моей косе, которая после этого движения расплелась. Волосы окутали меня пушистой волной, но протестовать не стала. Если любимому хочется так, если ему нравятся мои распущенные волосы, пусть всё остается как есть.

Мир встретил нас сильным ветром, сухим и злым. Он кидал горсти пыли нам в лицо, выдирал из сухой земли колкие травинки. Удивлённо распахнула глаза, не веря тому, что видела и тут же зажмурилась. Держать глаза открытыми на таком ветру оказалось сущей глупостью.

Даэн стоял, широко расставив ноги, придерживая меня за руку, на губах его играла победная усмешка, которая быстро сменилась беспокойством, стоило песку попасть в мои глаза. Мужчина ладонями провел по моему лицу и грустно сказал:

— Извини, любимая. Я не подумал о том, что тебе нужна защита от стихии. Можешь наказать меня.

"Ничего" — ответила мысленно. Вместо лёгкой улыбки получилась гримаса, слёзы наворачивались на глаза, даже после воздействия Даэна.

— Я не подумал. Прости, — он снова провел по моим глазам ладонью, и теперь могла видеть нормально.

Это навело меня на кое-какие мысли. Например, возник вопрос, почему Даэн не смог вылечить себя сам, пусть даже его слепота это плата за возврат меня. И тут же болью отозвалось в сердце осознание того, как дорого ему обошлась та история, которая когда-то случилась с нами в прошлом. О себе я не подумала, а вот о нём...

"Как же ты жил все эти годы?" — мысленно прошептала я, забыв об удручающей картине мира, сейчас выглядевшего безрадостным и недобрым.

— Только воспоминаниями о тебе и твоём возвращении, — как-то странно улыбнулся он, задумавшись о постороннем. — Теперь тебе не страшен ветер. Можно продолжить прогулку. Мир меняется. Безболезненно пройти это не может, — задумчиво сказал Даэн, поглаживая меня по тыльной стороне ладони, которая лежала на сгибе его локтя. — Улыбнись, милая. Этот мир ждут большие перемены. Как прежде уже не будет. Но новое даст этому миру двигаться дальше. Он застыл в своем косном невежестве на событиях тысячелетней давности, пора уже ему сдвинуться с места и идти вперёд.

"Сколько же ему лет" — и только тут до меня дошло, что мужчина отвечал на мои невысказанные вопросы. Испуганно выдернула свою ладонь и уставилась на Даэна широко открытыми глазами.

— Я очень долго живу. Непозволительно долго, по мнению некоторых божеств, — небрежно улыбнулся мне, взял мою руку и склонился, целуя пальцы.

Вздрогнула, пытаясь справиться с вдруг проснувшимся беспокойством.

— Не пугайся, я слышу только то, что ты обращаешь в мыслях ко мне, — протянул он руку и коснулся пальцами моей щеки.

Медленно, под его прикосновением, отступало беспокойство и возникший из ниоткуда страх. Тепло и нежность затапливали душу, и скоро я улыбалась Даэну, забыв о том, что меня волновало недавно.

— Вот и замечательно, — мягко сказал он мне и обвел рукой нерадостный пейзаж. -Запоминай, как выглядела эта эпоха до перемен. Больше у тебя такой возможности не будет. Дальше только сами перемены.

Не скажу, что мне нравилось то, как выглядел окружающий мир. Тяжёлые тучи с огромной скоростью неслись по небу, грозя обрушиться сплошными потоками воды на землю. Но ни одна капля не срывалась вниз, чтобы прибить носящуюся по полю пыль. Деревья в далеком лесу гнулись под сильными порывами ветра. Ни одного цветочка, ни одной травинки не осталось на поле, и пришла страшная мысль. Если так везде, то, что люди будут есть? Ведь с таким ветром и без дождя погибнет урожай. С немой мольбой посмотрела на недобро улыбающегося Колдуна и получила непреклонное:

— Не сломав — не построишь!

Сердце облилось кровью, и заноза сегодняшнего сна всплыла в памяти вопреки всему. Отшатнулась от Даэна, кусая губы и силясь закричать. То, что казалось неважным, то, что не хотело вспоминаться, вернулось. Ненависть в этом сне, ненависть Даэна была обращена не к Богам, а ко мне. Ко мне умершей, ко мне, в чьей груди торчал нож с резной рукоятью. Схватилась рукой за горло, пытаясь вспомнить, как нужно дышать, но боль, адская, нечеловеческая боль раздирала душу, прокладывая кровавыми следами дорожки в сердце.

На мгновение лицо Колдуна исказили ответная боль и понимание, а потом он снова стал собой, холодным и безразличным. Протянул руки ко мне, я отшатнулась. Но что я слабая могу противопоставить его могуществу? Ничего...

— Алинэя, — позвал он меня мягко и тепло, и сердце толкнулось в груди, отзываясь на этот зов. — Сны, это всего лишь сны... А твоя настоящая память ещё спит. Ей пробуждаться и пробуждаться... Не бойся меня, я не причиню тебе зла. Я люблю тебя, слышишь?

Не слышала того, что он говорит, только боль в душе постепенно сходила на нет, реагируя на ласковый голос, на энергетический посыл слов. Медленно, неуверенно подходила к Даэну, не веря и веря одновременно.

— Я рассказал тебе правду о нас, — нежно произнес он, когда уткнулась носом ему в грудь и вцепилась руками в его одежду. — Так получилось, что тебя убили. Вероломно, подло убили. Виновные уже наказаны. Наказание ты сама видела. Я ненавидел тебя в тот момент за то, что ты ушла, за то, что оставила одного... И это тоже правда. Это было минутное чувство. Моя любовь пережила века... Не делай мне больно. Не отталкивай меня сейчас. Я так долго ждал твоего возвращения. Целую тысячу лет. И был так счастлив, когда ты вновь появилась в моей жизни.

Слушала то, что он говорил, и его слова убаюкивали меня и проснувшиеся страхи. Постепенно душа отмерзала, распускалась и снова училась радоваться его нежной улыбке. Так мы и стояли, ветер натыкался на нас, огибал и продолжал свое чёрное дело — уничтожение растительности в округе. Я держалась за одежду Даэна как утопающая, боясь снова потеряться в реальности под воздействием снов.

— Не понимаю, почему не подействовало заклинание, и тебе снова приснился этот глупый сон, — сказал мне Даэн и провел ладонью по распущенным волосам. — Но найду причину, и больше он не будет тебя беспокоить. Мне не нравится то, какую боль он тебе причиняет. А я не хочу, чтобы тебе когда-нибудь ещё было больно.

Склонился надо мной и поцеловал, нежно, чувственно, заставляя забыть о недавней моей вспышке. Постепенно воспоминания о том, что мне приснилось, стирались из памяти, и скоро я уже не могла сказать, из-за чего недавно так сильно расстроилась.

— Прекратим прогулку, — озвучил решение мужчина, когда оторвался от меня. — Продолжим её как-нибудь потом.

Перенес он нас в свою комнату, где провел рукой по моим волосам, грустно улыбнулся и перед исчезновением сказал:

— Отдохни. Тебе надо поспать, — и я, повинуясь его словам, хоть и чувствовала себя выспавшейся, покорно легла в кровать, даже не раздевшись, и тут же уснула.

Три года назад

Князь Оттар, даже несмотря на данное слово, так просто любимую отпускать не собирался. Алинэе и Оитлоре пришлось уходить ночью, вспоров кинжалом бок шатра. Наличие охраны у выхода недвусмысленно намекало, что желание почётных пленниц прогуляться на ночь глядя вряд ли порадует кого бы то ни было. Старшая из двух Ведающих продумала всё заранее, отказавшись от сонного зелья — а все ли питье попробуют? — она решила действовать более дерзко и неожиданно. Несколько дней после беседы князя и Алинэи Ведающая не напоминала мужчине о данном слове, прекрасно разобравшись в характере предводителя, она понимала, что, несмотря на обещание, он сделает всё, чтобы помешать девушке уйти. Ведающая постоянно сгущала краски, описывая состояние больной, таким образом, умудряясь держать одержимого страстью мужчину на расстоянии.

И одним прекрасным вечером Оитлора шепнула на ухо воспитаннице:

— Сегодня ночью не спи.

Алинэя вскинула удивлённый взгляд на наставницу, но та только улыбнулась и тяжко вздохнула:

— Недосмотрела я за тобой.

Вот так и получилось, что две неслышные тени выскользнули из прорези в шатре и ушли в темную ночь. Оитлора уверенно выбирала направление в темноте, Алинэя же шла за ней, боясь потерять её из виду. Спать не хотелось, отвар Ведающей, которым она напоила больную перед уходом, придал сил и энергии.

Так и шли, не сомневающаяся в своем решении Оитлора и покорная её воле воспитанница. Ведающая уверенно держала путь в земли майстера Люидера эр Риоли. После изгнания и отречения от дочери — наслушалась знахарка сплетен в стане — вряд ли князь догадается искать беглянку именно там. Девушке там было опасно находиться, если её поймают, наказания не избежать. Но и это Оитлора предусмотрела. Плащ с глубоким капюшоном, обычная одежда для Ведающей в холодные дни, да голубая туника. Волосы, убранные в косу, и никто, если приглядываться не будет, не признает в странствующей знахарке дочь местного аристократа.

Шли быстро, без оглядки на темноту. У Оитлоры зрение было, как у кошки и вела она спутницу вперёд очень уверенно, умудряясь вовремя ту поддержать и провести наименее травмоопасными тропами. К утру, уставшие, но довольные они подошли к небольшой деревеньке. Алинэя почувствовала себя несколько более свободно, избавившись от гнета присутствия князя за спиной и его страстных взглядов. Мужчина до сих пор не вызывал в ней ничего кроме страха и, пожалуй, сочувствия. Не по сердцу он ей был, совсем.

Оитлора действовала уверенно, выспросила у пастуха, который гнал скот в поле, какой домик принадлежит старосте и прямиком направилась туда. Постучав и окинув серьезным взглядом женщину, отворившую дверь, спросила:

— Работа для меня и племянницы найдется? Есть хворые?

— Мож найдется, мож нет, — пожала плечами хозяйка, но пустила пришлых в дом. — Проходите.

— Благодарствую, — вежливо отозвалась Ведающая. — Нам бы передохнуть с дороги. Долго мы здесь не задержимся. Кликнешь тех, кто нуждается в помощи. К вечеру мы уйдем.

— Кликну. Только мало таких, — согласно кивнула головой хозяйка. — Обходят нас хвори стороной. Слава Богине Майе... Но... — пожевала она губами и мазнула по знахаркам неуверенным взглядом. — Есть пришлый один. Плох совсем. Боимся, из беглых он, поди.

— Покажешь где, — вздохнула Оитлора, об отдыхе можно было позабыть, чутье говорило, что не будет на него времени. — Только чуток дыхание переведем. Племянница моя молода совсем, тяжело ей еще пути-дороги даются.

— Сейчас, — кивнула женщина. — Покормлю и отведу.

— А хозяин где? — спросила Ведающая, окинув внимательным взглядом светлую горницу.

— На покосе они. И ночуют там, — махнула рукой куда-то в сторону хозяйка. — Детки всё по делам. Только младшенький вот, несмышлёныш ещё совсем, — взъерошила она рыжую шевелюру мальчонки, который прятался за её подолом и смотрел на пришлых большими, испуганными глазами.

На стол она собрала споро, но долго засиживаться пришелицы не стали. Неясное чувство беды гнало Оитлору от этого чистого и уютного домика, в сторону окраины деревушки. Заметив, как неспокойно хмурит брови Ведающая, хозяйка встала с места, подхватила сынка на руки и сказала:

— Проведу вас. Хоть и не погладит хозяин по голове за то, что беглого приютили. Вот только не собакам же бросать на съедение? Не след так... — и вздохнула.

— Останься здесь, — потребовала Оитлора у воспитанницы. — Отдохни, тебе силы ещё понадобятся.

Алинэя упрямо помотала головой, то же неясное чувство беды и необходимости собственного присутствия, что и у более старшей товарки, гнало её вопреки усталости к тому, кому сейчас было очень плохо.

Оитлора покачала головой, неясное предчувствие беды стало сильнее, как и понимание того, что нужно уходить и задерживаться здесь нельзя. Но она не была бы Ведающей, если бы ради своего спасения пренебрегла своими обязанностями. Была у неё мысль отослать Алинэю одну, но её она тут же отогнала. Девушка пропадет одна, не привыкла она выживать так, как это делают Ведающие. Её ещё учить и учить жизни.

В самом крайнем домике жила одинокая старушка, которая и приютила пострадавшего молодого парня. Оитлора первой вошла в дом, жена старосты не рискнула пойти следом, просто стояла у порога, наблюдая за пришлыми. Бабуля, отворившая дверь, пропустила одну гостью, а за ней и вторую и показала где лежит умирающий.

— Совсем плох он, — шамкала она, и седенькая её голова тряслась, как и морщинистые руки. — Не спина, а живое мясо...

— Вот сейчас и поглядим, — Ведающая сделала шаг в низенькую комнатенку и так и застыла на пороге, не давая Алинэе увидеть молодого человека.

Но у девушки было своё мнение на этот счёт, и она решительно отодвинула наставницу да шагнула в комнату. На лавке, на животе лежал светловолосый парень. Глаза были закрыты, опухшая нижняя губа закушена, а в кулаке он сжимал подол окровавленной рубахи. Как только молодая, неопытная Ведающая рассмотрела заострившиеся в страдании черты умирающего, тут же бросилась к нему. Слёзы застили глаза, руки дрожали, хотелось ей выть в голос, да не было у неё такой возможности. Она схватила друга детства за ладонь, все ещё не веря в то, что, возможно, никогда он уже не сможет глаза открыть, и залилась слезами.

— В недобрый час я ушла, — тяжело уронила Ведающая и склонилась над парнем. — Что же вы натворили, дети? Алинэя, детка, слезами горю не поможешь. А поможешь, если будешь слушаться меня да силу свою использовать на дело. За что же его так?