Раз принцесса, два принцесса. Общий файл.

— Что угодно господину? — мясник бодро соскочил со своего табурета. Не потому, что я имел сколько-нибудь впечатляющий облик — наоборот, просто клиенты-мужчины посещали его лавку, наверно, не часто. Тётки тоже отвлеклись от мук выбора и с любопытством воззрились на меня. Времена такие: новые люди редки, каждый становится темой разговоров и пересудов. "Новостью дня", так сказать.

— Мне угодно... мне угодно... — меж тем пробормотал я, — моего кота мне угодно!

И позвал:

"Вася, ты где?"

Тут же под полом раздался мягкий удар, как если бы немалая тушка рухнула на пол с какой-нибудь полки, а затем приглушённое истерическое мяуканье. И одновременно в телепатическом диапазоне:

"Вов, я в подвале, открой люк!"

Поискал глазами искомое, но мясник уже и сам потянул за привязанную к кольцу незамеченного мною люка верёвку, тот приподнялся, и из-под него с ликующим мявом вылетела белая пушистая молния, пожалуй, даже, шаровая. В два прыжка преодолев разделяющее нас расстояние, Вася с разбега прыгнул мне на грудь. Тут же распахнулась дверь, и в лавку влетел, видимо, перехвативший васин призыв Толик, готовый рвать и спасать. Поняв, что всё в порядке, собак сел на пороге.

— Так это ваш? — спросил мясник слегка расстроено.

— Да, мой. И пёс тоже. Со мной тут произошла небольшая неприятность — в тюрьму посадили, — я показал пальцем направление. — Но теперь уже всё в порядке. Так, что спасибо, что присмотрели за моей живностью!

— Может... они погостят у меня ещё с недельку? — с надеждой спросил мясник. — Я бы им ошейники...

— Останешься, Вась? — спросил я. Но кот в ответ только обнял меня за шею лапами, что означало... понятно, что. И телепатировал:

"Я понимаю, что ты шутишь. Ты так больше не шути!"

— Ещё раз спасибо, уважаемый. И вот вам в благодарность! — я порылся в кошельке и выложил на стол серебряную монету — примерно недельный доход его лавки, по ценам Клобрука, столичных я не знал. — Купите себе крысолова! Хватит?

— Хватит, господин! И от меня тоже подарок... — мясник упаковал в вощёную бумагу самую лучшую вырезку и вручил мне. Пришлось взять, не рассказывать же ему, что нас поставили на довольствие в императорском дворце?

Да, пожалуй, для тех женщин, которые стали невольными свидетелями произошедшего в лавке и стояли сейчас с открытыми ртами, боясь пропустить хоть слово, это уже тема не на день, а на год. А то и внукам ещё расскажут. Тем более, если, выйдя вслед за нами на улицу, они обратили внимание на императорский вензель на пролётке, кучера в ливрее соответствующего цвета и прекрасную даму, которую кот, соскочив с моих рук, тут же облобызал.

Под рассказ о наших приключениях, мы вернулись во дворец. Никто не стал возражать, что с нами поселятся ещё кот и собака. Но не успели мы закрыть за собой двери, как явился лакей и сообщил, что нас давно уже ожидают посетители. Судя по торчащим из обшлагов рукавов булавкам самых разнообразных размеров, эти двое были портными. Не тратя времени даром, они, во исполнение императорского приказа, сняли наши размеры и удалились, едва ли ни бегом, поскольку "всё должно быть готово вечером!" Как они успеют до вечера, ведь швейные машинки ещё не изобретены? Или уже?

Затем был подан обед. Что же? Императорская кухня, особенно после трактирной и тюремной была великолепна! Толик пообедал вырезкой, а Вася сначала отказался, только полакал молока, впрочем, попросив, чтобы товарищ оставил ему кусочек "на вечер". Который, по размышлении, всё-таки съел, чтобы тот "не испортился".

Пошли прогуляться в сад, поскольку послеобеденная жара навевала дрёму, а спать как-то... Там нас нашёл запыхавшийся лакей, сообщивший, что Его Величество приглашает нас к себе. В коридорах дворца было не мудрено заблудиться, поэтому малый проводил нас. В приёмной народу поубавилось, но те, что остались, похоже, ничуть не выразили в мыслях своей симпатии, когда помощник секретаря снова провёл нас в вожделенный ими кабинет. Скорее всего, они пожелали нам выйти оттуда опять под конвоем, как зашли утром.

Император так и сидел за своим столом, если он и прерывал сегодня свои занятия, то только на быстрый перекусон. А как же пиры, охоты, балы? Утомительная у него работа! Завидев нас, Го, как мне показалось, грустно улыбнулся и предложил присесть, за неимением других посадочных мест, на кушетку, что мы и сделали. Затем вызвал секретаря и предложил тому зачитать пару документов.

С удивлением мы услышали, что "Настоящим, начальникам штабов и командующим предписывается немедленно издать приказы об одностороннем прекращении огня, выслать к противнику парламентёров с просьбой о перемирии и сообщить ему о намерении имперских войск полностью освободить оккупированную территорию Лёра и отойти на линию исторической границы". Войне конец?

Другой документ представлял собой личное послание Императора Го королю Утарану. Если опустить все витиеватые обращения, уверения в неизменном уважении, сожаления о недоразумениях, приведших к известным печальным последствиям, то смысл письма заключался в просьбе "царственному брату" прибыть через две недели на остров Хос, что на Кулере для подписания мирного договора и других документов, которые монархи посчитают нужным там подписать.

Имелась и приписка, гласившая, что известные Утарану госпожа Лика и её супруг Бушуй живы и здоровы и также прибудут в сопровождении императора на вышеупомянутый остров, для последующей репатриации.

Это действительно так. В Империи нас ничего не задерживало.

— Это копии! — сообщил нам между тем Го. — Оригиналы уже мчатся к линии фронта в сумках самых моих быстрых гонцов. Просто мне хотелось бы, чтобы о предложении мира вы узнали самыми первыми в Империи. Кроме меня и моего секретаря, конечно. — Го улыбнулся:

— Идите, отдыхайте молодые люди. А мне ещё нужно поработать. Послезавтра мы выезжаем!

* * *

Вечером, как и обещались, нас посетили придворные портные. Ворох пошитой ими за неполный день одежды вёз за ними на тележке подмастерье. Как уж они успели? Наверно, как-нибудь бригадой шили? Мужского там было, впрочем, немного: пара штанов, камзол и полувоенного фасона френч из тончайшего серого сукна. Хоть сейчас пришивай капитанские нашивки! Всё оказалось впору и подгонки не требовало. Зато примерки и подгонки женских платьев, пары костюмов для верховой езды и ещё чего-то растянулись часа на полтора. Увлечённая этим процессом, Лика выглядела совершенно счастливой. Хитрюга Го! Знает, как извиниться перед женщиной, не извиняясь!

Утомлённые переживаниями, мы легли спать, едва стемнело. Наверно рано по дворцовым меркам, поскольку в саду зажглись фонари, заиграла музыка, замелькали тени. То, засыпая, то просыпаясь, мы проворочались до поздней ночи, Раз даже случайно сбросили на пол Васю, который примостился в ногах. Наконец гуляние, а может, и празднование окончания войны иссякло. Я уже собрался капитально заснуть, как услышал Толика:

"Вов, слушай! Я чёт сразу не догадался, может нам с Васей пойти в саду переночевать? Может, мы мешаем?"

"Какой ты стал деликатный, Толик, я прямо поражаюсь!" — ответил я спросонок. — "Не волнуйся, нужно будет — скажу! А сейчас, дай поспать, утро скоро!"

Поскольку про обувь Император упомянуть забыл, то при всех своих "с иголочки" и по последней моде нарядах мы остались в старье, разбитом ещё на горных дорогах. И поэтому после завтрака отправились поискать то, что в Клобруке и окрестностях обсуждалось, как очередная новинка и чудачество жителей столицы — магазин готового платья и обуви. Провинциальные обыватели сходились в том, что то и другое шить нужно по ноге и по фигуре, иначе товар никто не купит, и предприятию грозит разорение. Магазин, однако, не выглядел готовящимся пойти с молотка, но большинство его клиентов, не выглядело так шикарно, как мы с Ликой — мастеровые, лавочники с жёнами и детьми, обыватели неизвестных профессий и званий заполняли немаленький зал, прицениваясь, критически ощупывая, меряя. И, наконец, удаляясь с ботинками на верёвочке, а то и прямо в них. И с увязанной в свёрток одеждой. Все те, кто с трудом может себе позволить индивидуальный пошив, и на удовлетворение чьих интересов и рассчитывали предприниматели.

Однако имелся и привилегированный отдел, куда нас сразу же направил шустрый приказчик. Тут было немноголюдно, а по правде говоря, мы были единственными. Может, поэтому набежала толпа приказчиков обоих полов, предлагая, советуя, хваля, подсовывая примерить. Причём, нас быстро разделили: Лику обрабатывали, в основном добры молодцы, а меня, соответственно — красны девицы. Зачёт по психологии!

Вырвались мы не скоро, скандалить не хотелось. Но и купили всё, что намеревались, а вдобавок по плащу и пару кожаных кофров для имущества, которым стали потихоньку обрастать. Оказывается, и в Империи уже заметны ростки промышленного производства, которые я ранее, по незнанию, считал произрастающими исключительно в Лёре. На вопрос: куда доставить приобретённое? я ответил: "Императорский дворец, комната триста шестнадцать!" И получил десять процентов скидки в виде горсти медяшек. Да, а швейную машинку, похоже, уже изобрели!

И снова в дорогу! Теперь мы ехали в одной из карет императорского кортежа, и с виду вполне презентабельной и внутри весьма комфортабельной. Потихоньку приближалась осень, хоть и не больно холодная, но всё же! От жары мы, по крайней мере, не страдали. Даже сверхчувствительный к укачиванию и тряске Вася никаких претензий не высказывал. Забыты были клоповники сельских гостиниц, теперь мы ночевали в чистом поле, в палатках, которые устанавливала едущая впереди "бригада обслуживания". Она же варила завтраки-обеды, так, что когда Император со свитой подъезжали к месту бивака, столы уже тоже были накрыты. Если же накрапывал дождик, то столы заносили в обеденную палатку. Мы видели Го в основном издали, поскольку питались в разные "смены", а желания подойти к нему и пообщаться, как-то не возникало. Но зато он помнил о нас, приветственно кивал, насколько может кивнуть Император, но тоже своего общества не навязывал. Мучивший меня и Лику вопрос о несомненной с ним родственной связи, так и завис пока в воздухе.

Вскоре нам встретился гонец с последними новостями с фронта. Фронт, впрочем, уже был ликвидирован, лёрцы согласились заключить перемирие и теперь их войска уже почти полностью контролировали территорию оставленную имперцами. Эксцессов, перестрелок и прочих столкновений зафиксировано пока не было. На предложения Го Утаран ответил согласием.

* * *

Остров Хос, обширный и каменистый, покрытый редким лесом в своей середине и состоящий по окраинам из заливных лугов, лежал посреди Кулеры, отделённый от берегов, принадлежащих Лёру и империи только узкими протоками. То есть, кроме весеннего времени, когда из воды виднелась только его средняя часть. Теоретически граница проходила по этой средней части, и её нарушать не полагалось, но как-то так повелось, что остров находился в совместном пользовании жителей двух стран. Конечно, иногда случались потасовки и даже мордобития, если какое из стад забредало на "чужую сторону", но до властей эти факты не доводились, поскольку существовало опасение, что оные власти решат вопрос радикально: вообще запретят посещение этой территории. Ладно, если для жителей обеих стран, а если только для нашей? Это было бы обидно. Поэтому, утерев кровавые сопли и отогнав коров на свои стороны, соседи предпочитали оставаться "при своих". На время войны Хос полностью перешёл под контроль Империи, но порадоваться этому приобретению местные жители не успели. Война скоропалительно закончилась, на другом берегу Кулеры вновь появились лёрские патрули. Но на остров теперь не пускали никого. Какие-то военные люди с той и с другой стороны установили на нём палатки, затем там задымили костры и прошёл слух, что приедет сам Император. И мудрые пастухи отогнали свои стада подальше. Разумнее любить и уважать его издали.

* * *

Стук копыт сменился плеском воды, карету качнуло, в окнах видна была речная гладь. Мы пересекали протоку. Но вот экипаж снова выехал на твёрдую землю. Остров Хос, бывал я тут когда-то. Да и совсем недавно мы форсировали эту самую реку только милях в двадцати ниже по течению. Ещё пара минут, последних минут на территории Империи, и карета въехала наверно на самую высокую точку острова. Где-то тут проходит никак не обозначенная граница. Мы вышли. Рядом высилась не палатка, а, пожалуй, целый шатёр. Тот самый, переговорный, догадались мы. Около него суетились люди: военные в формах обеих стран и гражданские. Наверно накладывали последние штрихи. Невдалеке, в сопровождении двух гвардейцев, прогуливался император. Завидев нас, он подошёл поближе, кивнул в знак приветствия:

— Я попросил вас задержаться, чтобы передать письмо королю. В нём содержится просьба допустить вас на процедуру подписания договора о мире. Там вы получите ответы на вопросы, которые вас, несомненно, занимают. Вот письмо, — Го протянул мне конверт. — А я с вами не прощаюсь, увидимся завтра.

Император снова кивнул и, не дожидаясь ответа, неспешно побрёл к палаткам на имперской стороне. Кучер вытащил из багажника наши сумки и поставил их около нас. Ему дальше нельзя — другая страна.

Но от лагеря на лёрской стороне к нам уже бежали друзья. Толик помчался к ним навстречу, оглашая окрестности заливистым лаем. Вася тоже не утерпел, соскочил с моих рук и пушистым белым шаром покатился по траве к бегущей впереди всех Клиссе.

* * *

— Здравствуй, Утаран!

— Здравствуй Го!

Король и император привстали и осторожно пожали друг другу руки через стол.

— Сначала я предлагаю подписать договор о мире, — начал переговоры Го. Вы читали текст, мне сообщили, что вы его одобрили. Есть ли у вас замечания сейчас?

— Если это тот самый текст, то замечаний нет, я готов подписать, — Утаран повернулся к секретарю, тот оторвавшись от вороха разложенных перед ним бумаг, кивнул.

— Приступим же!

Просто и буднично, без фанфар и литавр, монархи подписали два экземпляра договора, каждый на лёрском и имперском, который завершал войну. По этому договору восстанавливалась прежняя граница, производился обмен пленных "всех на всех". Дополнительный протокол к договору предусматривал временные таможенные льготы для лёрских купцов. Это в качестве компенсации за временную оккупацию нашей территории. Декларировалось и желание обеих сторон в течение месяца заключить равноправный торговый договор. Наконец, с бюрократическими процедурами было покончено и секретари аккуратно сложили манускрипты в свои портфели.

— Я теперь, Ваше Величество, я думаю, что охранников, твоих и моих, нужно отсюда удалить, не против? — предложил Го. — Есть одно дело, которое касается только нас, сидящих за этим столом, лишние слухи никому не нужны. Ну и без секретарей тоже не обойтись. В рощице накрыты столы, пусть ребята отметят заключение мира. Надеюсь, они не перережут друг друга.

— Я в своих уверен, император!

— А я в своих. Выйдите!

Повинуясь знаку Го, имперцы покинули палатку.