Хозяйка логова

— Нет! — Я слетела с его колен, вырвалась из рук и в мгновение ока оказалась у противоположной стены. — Ни слова... Не было его! Не было меня... ничего не было!

— Понимаю, ты не хочешь вспоминать... — начал воин, медленно поднимаясь с кровати.

— Нечего вспоминать! Ничего не было, ни смертей, ни разрушенного города, ни крови... — выкрикнула я, уже совершенно не контролируя поднимающуюся в душе панику. — Ты сказал, что убережешь меня! Что я буду под защитой рода! Ты...

— Сдержу свое слово, — он неожиданно оказался рядом, сжал кисти моих рук почти до боли, помолчал немного и вкрадчивым тоном произнес: — но если Урос заикнется о том, что ты была в его власти...

— Нет, — помотала головой, борясь с подступившими слезами.

— А он заикнется, — жестко продолжил воин, и я задрожала, словно бы опять возвращаясь назад, в беспросветное безвольное прошлое, и застыла расслышав: — Твой супруг должен будет явиться и защитить тебя, даже если... если он заложник долга перед Адо.

Первоначальные чувства перебила оторопь:

— Талл на службе бога, вашего бога? — не поверила я. Правда, тут же оборвала себя потому, что вспомнила, сколько невероятностей вокруг происходит. Проклятый маг, нелюди, огромные посылки, недодемон, демон и старая легенда, в которую хранитель решил меня посвятить... — Ты что же, хочешь сказать, что это будет не просто защита, но еще и гарант его возвращения?!

— Может быть. Как вариант. Хотя, мы его не рассматривали, — ответил Дори и покачал головой, пресекая все мои возражения. — Со всеми вопросами разберемся по мере поступления. А сейчас вернемся к сказке.

— Не... — попыталась возмутиться, но он закрыл мне рот рукой и продолжил инструкцию.

— Ты пыталась втолковать Темному, что не свободна, но так как он тупой осел, а Таллик придурок недальновидный, тебе не вняли. Дальше. Шесть месяцев, поджог, побег и ты использовала дарственную мужа на участок земли в пределах заставы с пометкой 'Последнее строение' по улице Клин, где твой супруг обещал тебя найти.

Его хватка ослабла, а затем рука и вовсе соскользнула на мое плечо.

— А... — хотела возразить, заметив некоторые нестыковки, но Инваго не позволил, оговаривая историю уже с нашей с ним встречи.

— Где наследник Дори и нашел тебя по прошествии еще трех с половиной лет. Приехал в ночь с немногочисленным отрядом, одним магом и двумя своими друзьями. Проговорил с тобой до рассвета, а поутру повел обновить клятвы, — пауза, а затем насмешливое: — и три дня подряд без устали завершал обряд.

— Те самые три дня, во время которых я без чувств провалялась?

— Три самых восхитительных дня в вашей жизни, после которых он абсолютно счастливый умчался в абсолютно неизвестном направлении. А ты невероятно счастливая осталась с невероятно ценным... даром.

— Ты о посылках?

— Нет. — И красноречивый взгляд на мой живот.

— Я что, еще и беременна?!

— Может быть. Как вариант. И хотя мы его рассматривали, я до сих пор сомневаюсь в необходимости его осуществления.

— Да, чтоб тебя! — посмотрела на деверя со злостью. Как он может так спокойно обо всем говорить? Как может, так распоряжаться моей судьбой? — Дори, я на это не подписывалась! Ты вначале говорил одно, а теперь совершенно другое, я не хочу врать твоей матери! Я не...

Движение, и он вжимает меня всем корпусом в стену и безотрывно смотрит в глаза. Горячий, твердый, будто каменный он навис надо мной, вгоняя в морозную мелку дрожь. Я опять забыла, с кем беседую, и вот результат.

— Торика, дорогая моя... наша, — быстро исправляется и со сталью в голосе продолжил: — Не я активировал родовую книгу через свиток копии, не я напоил хранителя коньяком, не я привязал тебя к нашему древу! Но расхлебывать вынужден я. И если ты мне не поможешь, я не знаю, что с тобой сделаю!

Он может и не знает, а глаза выдают... знакомый блеск и кровожадный оскал. Сердце забилось с удвоенно силой, пальцы заледенели. Только бы отпустил, только бы отступил... Пусть немедленно уходит!

— Хорошо, — просипела я, едва дыша, — все вопросы по мере поступления. Я встречу свекровь и сделаю все, как ты сказал.

Шумный вдох, выдох, и скала сдвинулась в сторону, освобождая меня от давления. Отодвинулась от него по стеночке, внимательно отслеживая каждое его движение и выражение лица. Вот горечь перетекла в едва заметное раскаяние, а затем в решимость и с губ воина слетело:

— Маму. Ты встретишь ее как родную, и сделаешь все, чтобы ей понравилось в 'Логове'. И она задержалась хотя бы на два дня, а лучше на две недели. — он нахмурился и пошел рябью, как озерная гладь во время дождя. Вначале мелкой едва различимой, а затем все крупнее, крупнее...

— Дори!

Проследив за моим взглядом, поднял расплывающиеся руки к лицу, вздохнул повторно и исчез со словами:

— Ты слышала меня. Без глупостей.

Я слышала, а вместе со мной должны были услышать еще и домочадцы потому, что исчез Дори не бесшумно, как вампир, а как демон — с треском. Но никто не явился.

Живы ли?

Воспоминания из прошлого подстегнули немедля проверить Торопа и Тимку, а затем девчат. Все спали, беспробудно, а потому и беззащитно. И я неспособная заснуть после всех потрясений просидела в столовой, терзая себя тяжелыми мыслями и прислушиваясь к ветру за стеной, скрипу ставен и треску угольков в камине.

6.

Матушка Талла прибыла отнюдь не в одиннадцатом часу, а в восьмом в компании хрупкой девицы и женщина преклонных лет, с ног до головы укутанные в меха. Ожидая рогатого хранителя и свекровь, я предположила, что это чьи-то заблудившиеся на заставе гости, попросила Асю подать горячее вино и поспешила навстречу со словами приветствия, но была остановлена ехидным замечанием:

— В жизни не поверю, что мой красавец взглянул на одну из них!

Статная гостья скинула капюшон, явив миру и мне крупный нос, цепкий взгляд глубоко посаженных серых глаз, тонкие искривленные скепсисом губы и нездоровый румянец на пухлых щеках. Смуглая и темноволосая она мало походила на чистокровных тарийцев, но имела легкое сходство с Инваго и не только во внешности...

— Эта тощая, — указующим перстом она ткнула в сторону Риси, — эта толстая, — теперь в Асю, застывшую в дверях кухни, — этим двум нет и двадцати к тому же страшные, — удостоились тыка, пренебрежительного взгляда и низкой оценки Уна и Марро, споро менявшие чехлы на стульях, — а эта... — наконец-то и я удостоилась неприязненного взгляда, — стара как...

— Как и подобает, — отрезала я, подойдя вплотную. Гостья фыркнула, но пальцем тыкать не стала. И правильно сделала, иначе бы я его ей сломала. После бессонной ночи и открытого оскорбления моих помощниц, предупреждение Инваго стерлось из моей памяти, как надпись на песке. Не позволю оскорблять моих людей, ни за что и никогда!

— Кого имею честь приветствовать в моем 'Логове'?

— В твоем?! — возмущенно переспросила, теряя всю свою импозантность и надменность. — Правильнее говорить в нашем! Эта харчевня, как и постоялый двор принадлежат роду Дори, а ты...

— Полноправная хозяйка.

Медам задохнулась и умолкла на мгновение, чтобы с новыми силами, как старая торговка, вскричать, обращаясь к своей пожилой спутнице:

— Ты смотри! Мало того, что стара и страшна, так еще и хамка!

— А вот отойди и посмотрю, — раздалось из-за ее спины, и возмущенно сопящая тарийка нехотя сдвинулась в сторону, говоря при этом: ' Он бы не позарился на это убожество, только не Талл'.

— Твой может и не позарился бы, а мой вполне, — ответили ей, и на меня посмотрели с невероятной теплотой. — Здравствуй, родная.

В это время сзади раздалось вредное бухтение:

— Какая она тебе родная?

— Самая настоящая, — меня потрепали по дрожащей руке, а затем ее же с нанизанным на пальчик перстнем явили задохнувшейся словами медам: — и наш артефакт достоверно свидетельствует об этом.

— Это же... это.

— Просто замечательно! — завершила за нее, по-видимому, настоящая мама Таллика.

И я утонула от ощущения горечи и невероятной радости, на меня так смотрела только мама и тетя, а теперь вот она, истинная чистокровная тарийка, мать воина, женщина, которая должна всем сердцем ненавидеть меня. Меня — вражеское отродье, покусившееся на ее сына, невесть каким образом вписавшее себя в древо и заглянувшее в родовую книгу через свиток копии.

— Я... я...

— Удивлена, понимаю. — Маленькая светлая и добрая, она подошла ко мне вплотную, обняла за шею рукой, заставила наклониться и мягко поцеловала в лоб. — Рада приветствовать тебя, Торика ЭлЛорвил Дори. Я Эванжелина Лим Дори, а это моя золовка и крестная мать Таллика... — она хотела произнести имя 'доброй' тетушки потеряшки, но осеклась из-за шипящего окрика.

— Ты шутишь?! — вновь возмутилась медам. — Она не может быть той самой Волчицей, о которой тут наперебой все говорят. Не может. Это все фикция, это... идиотская шутка!

— Я бы так не сказала, — ответила моя свекровь.

— Хран, — взбеленилась тарийка с возмущением, накинувшись на девушку, что до сих пор тихо стояла в стороне. — Это ты, несносный дух! Ты навела морок с кольцом и стараешься нас уверить, что вот это... — пренебрежительный и брезгливый кивок в мою сторону, — и есть нежная зеленоглазая брюнетка двадцати трех лет, бойкая пышка и строгая хранительница порядка, уюта и чистоты?

— Гамми, прекрати, — попыталась вразумить ее моя свекровь, но не преуспела.

— Что прекращать?! Где доказательства, где неоспоримые факты, подтверждающие, что она и есть та самая...

— Хватит! — мой окрик, оборвал истеричку на полуслове, и заставил всех замереть. Я редко позволяю себе крик, особенно такой, с надломом. Кашлянула, прочищая горло, и уже абсолютно умиротворенно произнесла: — Предлагаю отложить разговоры, пока вы не отдохнете с дороги. Рися, приготовь три комнаты с видом на пропасть, Тим, и передай Торопу, пусть разожжет там камины и натаскает воды. — И уже обращаясь к гостьям: — предположу, что вы не откажетесь от возможности попариться...

— Да! — кивнула матушка Талла. Она уже сняла с рук перчатки и споро разоблачалась при помощи, так называемой, Хран.

— Прекрасно. Ася, подай вино, — повторно попросила застывшую в дверях кухни помощницу. — А позавтракаете в столовой или...

— Или... — вновь ответила она, опережая мой вопрос. — И мы легко разместимся в двух комнатах: одна для меня и хранителя, вторая для Гаммиры Дори. — Незамужняя, определила я по наличию лишь одной фамилии и улыбнулась воинственной тарийке. Крестная, значит, ну-ну... Мои умозаключения на счет уровня ее снобизма, жадности и высокомерия оборвались, едва я поняла, что вот эта милая изящная девушка и есть тот самый дух-хранитель рода. Не демон?

Рися получив новые указания, уже повела гостий за собой, за ними следом Ася уже понесла вино, а я все еще стою напротив девушки с шубами в руках и понять не могу, где подвох. Неужели все, что мне привиделось вчера — это просто обрывок из страшного сна.

— Вот видишь, все обошлось. А ты боялась! — неожиданно знакомым, пробирающим до мурашек, голосом упрекнула меня Хран и подмигнула.

— Де-демон... — прошептала осипшим голосом, и она удивилась, теряя прежний облик благочестивой девицы. Хрупкое тело перевоплотилось в ополовиненный ужас с бугрящимися мышцами, рогами и трещинами на коже, по которым течет раскаленная лава.

— А ты ждала кого-то другого?

— Н-е-ет, но...

— Так в письме же вполне подробно было, — возмутился он, но расслышав зов матушки Талла, девичьим голоском откликнулся: 'Бегу' и уже мне своим пробирающим до дрожи. — Потом договорим.

И как юная прелестница, переложив все шубы на одну руку, засеменил к лестнице, на ходу приобретая первоначальный вид. Тонкий стан, длинную светлую косу, девичью грацию и звонкий голосок, вещающий о том, как прекрасно это удивительное 'Логово'.

Не думать! Не думать! Не думать! Не получалось не думать...

Пусть я и была вымотана после бессонной ночи, душевных терзаний и неожиданных открытий остановить мысленный поток я попросту не могла. Четырежды перечитав письма от потеряшки и сверившись с собственными заметками о первоначальных вариантах писем, я четыре часа подряд надраивала кухню, прокручивая в уме все произошедшее. И не могла понять, что меня тревожит и откуда появилось, это неприятное сосущее чувство под ложечкой. Вроде бы я все еще в стороне от семейной сумятицы рода Дори, и в то же время не оставляет ощущение крупного подвоха. Будь все просто и легко, узнав о скором явлении матери, о моем знакомстве с демоном, о чтении свитка копии Инваго бы не сердился так, как вчера, это однозначно. И не понятно другое, почему он сам не захотел встретить мать, уж если она дама хрупкой душевной организации явился бы хоть себя показать, а затем уже спасал потеряшку, но нет... Сам не гам, другим не дам, еще и мне запретил распространяться на свой собственный счет.

— Будто бы мне есть что рассказывать!

— Тора? — позвали тихо. Я вздрогнула и обернулась, сзади стоял немного взволнованный Тимка, который с детской непосредственностью вдруг сообщил. — Скоро обед.

— Спасибо. Но я есть не буду, — вновь взялась за щетку и уже хотела продолжить чистку плит, как мальчишка откашлялся и с улыбкой напомнил: — Ты, может, и не будешь, а вот мы все уже хотим. К тому же гостьи уже проснулись, вот-вот спустятся.

— Так пусть девочки...

— Они боятся войти, — сдал он помощниц с потрохами и улыбнулся, поймав мой ошарашенный взгляд. — Ты тут так сопела и шипела, что даже Тороп не решился.

— И послал тебя? — смекнула с улыбкой, поднялась с корточек, попутно вытирая руки о передник.

— А то! — выдал он, расправил плечи и выпятил грудь колесом, чтобы ошарашить меня неожиданной новостью: — Я не боюсь женщин в середине месяца...

— Что?! — под воздействием моей интонации быстро смекнул, что сказал лишнее и сдал осведомителя уже совсем другим голосом.

— Так Асд сказал, что вы... ну то есть, — вздернула вопросительно бровь и уперла руки в боки. Конечно, он мог, как любой мальчишка, трусливо сбежать, оставив меня наедине с собственными домыслами, но братец мой названный никогда малодушием не страдал и под моим грозным взором тихо признался. — Он сказал, что в для девушек вспышки раздражительности и слезных обвинений обычное дело, в какую-то там лунную фазу, и я должен быть к ним готов. То есть не бояться, если... вдруг...

— Ага, — вот и все что я произнесла после длительной паузы, в течении которой Тим медленно начал отступать к двери, а я мысленно расчленять словоохотливого оборотня. — Что ж предупреждение он дал неплохое с одним уточнением. Тим, — позвала я его и вкрадчиво произнесла, — для раздражения в нашем мире слишком много причин и не все они относятся к лунным фазам. Так может, ты не будешь проявлять свою осведомленность, обвиняя всех и каждую этой... — пощелкала пальцами в воздухе, но так определения и не нашла.

— Серединой месяца, — подсказал он и я согласилась.

— Да. Видишь ли у мужчин подобная фаза куда как чаще наступает. Она у них каждодневная утренняя, и что-то я не слышала, чтобы это широко обсуждалось или упоминалось в обществе...