Сейчас почему-то финалом всей моей череды везения мне виделась такая вот нелепая смерть... Не сила характера, не инстинкт выживания — безнадега... Какой глупой выглядела теперь моя вспышка способностей и самонадеянности, когда я убедил Азиза, что мы добровольно ляжем в этот стальной гроб... Вообще после поезда я перестал себя узнавать...
Почему-то очередной впрыск мятного стимулятора вызвал у меня мрачную усмешку — как неуместен был сейчас этот маленький комфорт...
Я сидел, примостившись на резиновом основании контейнера с емкостью для топлива, а Джей, так и не примирившаяся с поражением, кружила около цистерн...
Я впал в некое оцепенение, ступор. Глядя на хаотичный танец снежинок, я словно бы пронизывал их насквозь, угадывая где-то там, в темноте, движение крупных угловатых силуэтов бездушных, холодных воинов каменного бога Гунн-Шу. Кожа под еще теплым комбезом пошла мурашками — было ощущение, что камни хотят мне сказать что-то...
Время неумолимо утекало вместе с энергией комбезов и кислородом в баллонах за спинами.
— Дэн! — Резкий окрик в наушниках заставил меня вздрогнуть. — Давай пойдем уже!
— Куда? — равнодушно спросил я.
— В сторону поселка! Не будем же мы подыхать тут просто так! Соберись! Ты же не тряпка! Давай!
— Джей, — спокойно ответил я, и мои мысли и даже тон, которым я это сказал, были мне противны. — До поселка мы не дойдем, ты прекрасно это знаешь...
— Ну, и что с того?! — закричал голос Джей в наушниках, надрывно звеня мембранами. — Ты хочешь умереть здесь? Просто так? Вот сидя?! Дэн! Вставай! Мать твою!
На меня продолжала наваливаться какая-то ватная усталость...
— Ну, хорошо, есть идея получше: давай замерзнем в пути, — медленно произнес я.
— Пошел ты на хрен, Охотник Странный! — выкрикнула Джей. — Ты сдаешься? ВСЕ?!!
— Понимаешь, Джей, — было ощущение, что моими губами шевелит кто-то другой, — люди слишком суетливы: лезут туда, где им не жить... Поэтому они часто умирают...
— Дэн, заткнись!!!
— Я и говорю, — бубнил я, — даже если мы согреемся в пути — без воздуха мы умрем...
— Ну, приедут же рано или поздно за этими цистернами??? — воскликнула Джей.
— Вот, ты очень верно расставила шкалу вероятности, — сказал я, возненавидев себя окончательно. — "Рано или поздно"...
— Дэн! Хватит!
— Надо уметь признать поражение, Джей...
— Это не ты говоришь! Дэн!
— Ладно, неугомонная ты, — проговорил я спокойно, ощущая себя персонажем одного из своих видений. — Есть план "Б", но никто не поручится, что он лучше...
— Ну-ка? Говори! — потребовала она. — Что у тебя на уме?
— Можно немного согреться, отключив питание комбезов, правда, ненадолго...
— Так...
— Привлечь к себе, так сказать, внимание...
— Ну? Это то, о чем я думаю?
— Окислитель в баллонах цистерн для дыхания непригоден... Значит... открыть штуцер цистерн, запитав компрессор от аккумуляторов комбеза, — говорил я на автомате, словно заученный текст. — Смесь поджечь... и... Даже не знаю, сколько времени будет у нас до взрыва... Если кто-то, кому нужны эти баки, успеет нас заметить... А может, и не успеет и просто припрется сюда, к раскуроченным горящим остаткам...
— Я же так и думала! — выкрикнула Джей. — Это же вариант!
— Это вариант получить пулю в лоб от сотрудников "Пантеона", — сказал я, будто стараясь выдать что-то умное. — Он мало отличается от тихой смерти в снегах, согласись...
— Соглашаюсь... — Джей подскочила ко второму люку контейнера, донесся приглушенный морозный лязг металла, и дочь Хмурого скрылась в контрольной будке...
Чувствуя себя полным слизняком и придурком, я спокойно восседал на резиновом буфере контейнера с цистернами, медитируя на кружащие вокруг снежинки. Я думал... правда, о чем конкретно, я не знал — просто думал, и все... Я вспоминал, как нас с Азизом повели на расстрел в "Изумруде", как я впервые поцеловал Ирину, как мы выползли из-под горящих танков у Башни... Как Ирина доставала пулю из моей руки... Йоргена, Сибиллу... Вспоминал дрезину и купе поезда... Где мне было так хорошо и я чувствовал счастье... И всякий раз до меня доходила досадная мысль: "Ты, Дэн, маленький слабый идиот, который вздумал мнить себя самым правильным и непогрешимым, — не смешно ли это, с твоей же точки зрения?"
А мог ли я иначе себя повести? Мог ли избежать своих ошибок? Отказаться от любви? Плюнуть на врагов? Мог конечно же... Все я могу. Значит...
— Вот здесь намудрили в каскадах, — сказал в моих ушах голос Джей.
Я взглянул на хронометр своего КПК — у нас оставалось кислорода ровно на один час одиннадцать минут... Красивая все же штука — этот снег, которым мы скоро станем... Так искрится и играет в лучах света...
Лучах? Света? Что это? Рычание, визг и хруст... Желтоватое пятно света резко выделялось в синей мгле ночи...
— И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а-а! — послышался резкий, леденящий душу окрик.
Даже у меня спала меланхолия. Достав револьвер из кобуры, я присел на корточки, соскользнув с буфера.
— И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а — ху-у-у-у-у-у-у-у-у-у! — вновь повторился резкий звук, перемежаемый хриплым лаем церберов.
Пятно света во мгле превратилось в яркий кружок с ореолом снежинок, а на площадке показались изрыгающие пар морды собак-мутантов с обледенелой шерстью. На них были кожаные ремни с постромками, тянущиеся к легкой тележке на алюминиевых полозьях. Со стойки на ней и светил яркий фонарь, скрывающий в темноте седока. Я успел заметить, что на собак надеты специальные намордники с небольшими шлангами: собаки тоже имели аппараты для дыхания! Церберы! Мне почему-то стало обидно...
— Кел хар! — последовал громкий окрик.
Я скатился под буфер, выставив вперед револьвер, выданный Азизом, но в то же мгновение грянул громкий выстрел, и сугроб рядом со мной взметнулся мелкими многочисленными фонтанчиками снега.
Кучность этого дробовика меня испугала — больно уж рядом ложились дробинки.
Джей громко выругалась в эфире и, вынырнув из люка, замерла на одном колене со своим "стечкиным" в правой руке.
Медленно, поскрипывая снегом, большими войлочными сапогами, бесформенная фигура в огромной меховой шубе, будто сшитой на великана, с торчащей из-под меховой шапки дыхательной маской приближалась к нам.
Глухо рычали собаки, а мне примерно в область лобной кости был нацелен черной дыркой стальной раструб самодельного дробовика огромнейшего калибра.
— Гош тэ, се рэ? — последовал вопросительный возглас. — Бюшоро тохча?!
Кожа человека под стеклом была загорелой, но какого-то неестественного цвета, а дыхательная маска покоилась на широких скулах, обмотанных вязанным вручную шарфом.
— Хаар да! Шепера бестах! — быстро произнес он, и его собаки зарычали громче.
— Нам нужна помощь! — крикнул я, включив внешние динамики и опустив револьвер.
— Это что еще за чучело? — спросила Джей.
— Спроси его сама, — негромко произнес я.
— Бихта берембе, — сказал человек в шубе с задумчивыми интонациями и стал внимательно осматривать цистерны.
Он обошел их вокруг, сунул голову в один из люков компрессорного отсека, посветив туда налобным фонарем. Затем он пошарил в соседнем люке. Когда вернулся к нам, вид у него был немного разочарованный.
— Шепера тох дун ху! — сказал человек, указывая рукой на цистерны.
Чисто интуитивно я замотал головой и показал на себя ладонью.
— Охотник! — громко и четко произнес я через внешние динамики, указывая на себя.
— Тохча! — гордо выпятив меховой воротник, сказал пришелец.
Я показал себе за спину, туда, где были кислородные баллоны.
— Дышать! — сказал я.
— Бешме! — отрывисто произнес человек, назвавшийся "тохча".
— Да вот, как-то так вышло, — неуверенно произнес я, кивая в сторону контейнеров.
— А-а-а-а-а-а! — гортанно произнес пришелец, запрокинув голову. — Гурбаше, ушун?!
— Ну, — кивнул я, — наверно, как-то так...
— Тохча бесше! — сказал он, оторвав руку от приклада ружья и указывая на свои сани.
— Это типа он нас зовет?! — Джей прерывисто дышала.
— Я искренне надеюсь, — сказал я во внешние динамики, слегка повернув голову. — Жаль, я по-ихнему ни бельмеса, а ты?
— Я тоже не очень, — призналась Джей. — Первый раз горца такого вижу.
— Ротхон до, — сказал человек, и из-за краев его маски показались уголки улыбающихся губ.
— Бешме, — наобум сказал я, вновь показав за спину.
— Тохча гиш кин бешме, — кивнул человек, — шепера!
— Пойдем-ка, Джей, — тихо сказал я, — только волыну спрячь.
— Ага, — сказала Джей, — а он нас не схавает сырыми?
— Вот и поглядим, — ответил я неуверенно. — Нам-то, в общем, без разницы.
— И то верно, — с плохо скрываемой радостью сказала Джей, медленно подходя ко мне.
— Тох дун, карах, — сказал абориген, показав в небо. — Бешме, шепера! Гурда...
Он отвернул ствол ружья и пошел в сторону саней, а мы последовали за ним, аккуратно обходя собак-мутантов, опасаясь быть укушенными...
— Каше! — крикнул, перекрывая ветер, наш водитель вполоборота.
Мы сидели на каких-то ящиках, покрытых собачьими шкурами.
Собаки тащили алюминиевые сани на удивление легко, а возница довольно ловко управлял поводьями, держа их чуть натянутыми, что доказывало, что это настоящий местный житель, который привык к таким вот условиям и чувствует себя уверенно. Самое удивительное, что он помог нам. Было уже не столь важно, куда он везет нас. На всякий случай мы установили на цистернах радиомаячок среднего радиуса действия, в надежде, что нам удастся хоть как-то проследить их путь.
Через какое-то время в снежной мгле возник заснеженный силуэт каменного разлома горной породы, напоминавший формой большой ледяной торос.
Не снижая скорости, наша упряжка вильнула по некоему лабиринту выветренных валунов, в конце которого открылась панорама основания самого разлома, теряющаяся в темноте. Вдруг мы увидали в глубине разлома мерцающий свет.
Мы двигались по направлению к нему, прямо под нависшую скалу. Здесь снег был в основном только на земле, и то явно натасканный вручную, так как скала монолитным навесом прикрывала эту террасу. Тут я заметил, что огонек светит из темного отверстия в основании разлома — тут начиналась довольно просторная пещера.
Снег по дну пещеры был также накидан вручную: при такой температуре он не таял и позволял проехать тут на санях. Снаружи я бы никогда не заметил входа в эту пещеру, так как открытую часть преграждала группа валунов, через лабиринт которых мы только что проехали. Наконец мы добрались до источника света — им был небольшой светодиод, висевший на вбитом в стену крюке. От него по неровной бугристой стене пород тянулся ветхий кабель дальше, в глубь пещеры. Мы проехали несколько поворотов с аналогичными лампами. Кое-где в стенах шли глубокие трещины.
Наконец мы попали в небольшую залу, в которой света было больше и трещин тоже.
Некоторые из них являлись проходами дальше, а некоторые были просто глубокими нишами.
Тут наш спаситель остановил своих псов (их было четверо), отцепил их от упряжки и куда-то увел, исчезнув в одном из проходов, жестом показав нам ждать. Минут через десять он вернулся, собрал с саней свои вещи и спрятал сани в одной из многочисленных трещин.
Этот человек уже понял, что мы не умеем говорить на его языке, поэтому старался объясняться с нами жестами. Он указал мне на небольшой кожаный мешок, и я понял, что он хочет, чтоб я помог нести ему вещи. Почти такой же мешок он взвалил на плечи поверх своего рюкзака и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним.
Никогда бы я не смог повторить того пути с первого раза, который мы проделывали по узким карстовым пещерам и разломам, иногда двигаясь в полной темноте, слезая с уступов, поднимаясь к трещинам проходов по импровизированным лестницам из наваленных камней и кусков пластика. Мы спускались вниз...
Все это уже казалось счастьем, хоть и странно выглядело: пещерные люди с собаками в кислородных намордниках — зачем им это, если они не отморозь и не психи?
Правда, пока причина нашего спасения не была ясна, и, может быть, как и говорила Джей, нас и правда захотят съесть — как ни дико, но думать нужно было про все варианты.
Я настолько измотался, что, казалось, стал простым механизмом, для которого думать было уже излишеством...
Примерно минут через сорок мы попали в сеть хорошо освещенных и обработанных человеком пещер. Давление в дыхательных аппаратах упало уже достаточно сильно, и тогда я тронул за плечо нашего проводника, указав за спину, где висели мои баллоны.
Он обернулся с какой-то странной улыбкой и демонстративно снял с лица дыхательную маску.
Его лицо выражало искреннюю иронию.
Я решился... Я снял маску...
Было холодно, но по сравнению с тем, что могло быть на поверхности, это уже тепло... И... Главное, я вдохнул сырой морозный воздух, не почувствовав спазма в бронхах.
Джей тоже сняла маску, удивленно переводя взгляд с меня на нашего спасителя.
— Тохча бешме гоштанбэ, — с неким оттенком гордости произнес он, освещенный желтоватым светом ламп.
Потом он подвел нас к каменной стене с завешенным шкурами проходом, откинул мохнатую стену и щелкнул выключателем, просунув руку к стене.
Тусклый свет озарил каменную нишу, обставленную достаточно уютно. Прямо напротив стоял собранный из пластиковых ящиков топчан, покрытый шкурами. Небольшой контейнер из-под артиллерийских снарядов играл роль тумбочки, на которой стоял СК-2000 марсианского производства. Над ним на проводах висело несколько стандартных розеток. Тут же стоял инфракрасный обогреватель, а рядом с вырезанной в камне чашей, где струилась настоящая вода прямо из стены, виднелись пластиковые пузырьки с разноцветными жидкостями, бутылка с коричневой жидкостью и распечатанная пачка сигарет "Красная Планета". Еще на стенах висели голограммные картинки с изображением земных прибрежных пейзажей. Валялось множество шкур и на полу, прикрывая собою куски армированной резины. Под потолком торчали из стены алюминиевые раструбы, явно снятые с какой-то техники. Они тихонько шипели.
Я так соскучился по табаку, что показал нашему проводнику на пачку и спросил:
— Можно?
Тот закивал в ответ, пока мы вдыхали странный разряженный воздух, потом указал на раструбы и произнес:
— Бешмэ!
Я кивнул, слегка поклонившись: я понял, что кислород идет из этих трубок.
Затем наш проводник указал на нас и на топчан.
— Шох, — сказал он.
После чего ткнул себя в грудь, потом в сторону проема со шкурами.
— Гилан берде, Тохча кэшлык. — И он указал себе под ноги.
— Типа вернется? — осторожно спросила Джей.
— Типа да, — подтвердил я, кивнув горцу.
Он улыбнулся и вышел, а мы почти сразу упали на топчан. Загорелась индикаторная лампочка обогревателя, пахло прелостью, собаками, сырыми затхлыми ароматами старых мерзлых вещей, и запах тела Джей я отметил уже в последний момент, когда мои веки закрылись и мне стало на все плевать...
