— И потом он сказал: 'Ты будешь жить с этим', — тихо проговорил он, потерев лицо рукой. — Но я не думаю, что смогу.
Это была простая констатация факта, которая пугала до ужаса. Слез у меня больше не было, но мне казалось, будто я смотрю в черную бездонную пропасть и не могу отвести взгляд.
Я глубоко вздохнула, пытаясь придумать, что сказать, затем вытащила из кармана платок и дала ему.
— Ты дышишь, Йен?
Его губы слегка дрогнули.
— Думаю, да.
— Пока это все, что тебе нужно делать, — я поднялась, отряхнула сено с юбки и протянула ему руку. — Пойдем. Нужно вернуться в хижину, пока нас здесь не занесло снегом.
Снегопад усилился, и порыв ветра задул свечу в моем фонаре. Но это не имело значения, я могла бы найти хижину и с завязанными глазами. Йен молча шел впереди меня, прокладывая тропу через только что выпавший снег. Узкие плечи его сгорбились и голова склонилась против бури.
Я надеялась, что молитва хоть немного помогла ему, и задумалась, может у могавков есть какие-нибудь более эффективные способы борьбы с несправедливой смертью, чем у католической церкви.
Тогда я поняла, что точно знаю, что могавк будет делать в таком случае. И Йен тоже знал. Он и сделал это. Я поплотнее закуталась в плащ, чувствуя себя так, словно проглотила огромный кусок льда.
ГЛАВА 4
НЕ СЕЙЧАС
ПОСЛЕ ДОЛГИХ ОБСУЖДЕНИЙ оба трупа аккуратно вынесли на улицу и положили на краю крыльца. Внутри совершенно не было места, чтобы разместить их должным образом, к тому же, учитывая обстоятельства...
— Мы больше не можем позволять старику Арчи находиться в неведении, — сказал Джейми, положив конец спорам. — Если тело будет на виду, он, может, выйдет. А может, и нет, но он будет знать, что его жена мертва.
— Будет, — сказал Бобби Хиггинс, тревожно оглядываясь в сторону деревьев, — и как вы думаете, что он тогда сделает?
Джейми постоял немного, глядя в сторону леса, и покачал головой.
— Будет горевать, — спокойно проговорил он. — Утром посмотрим, что делать.
Это не были нормальные поминки, но мы их провели со всеми формальностями, какие могли себе позволить. Для миссис Баг Эми пожертвовала свой собственный саван, который сшила после первого замужества и бережно хранила, а бабулю МакЛауд облачили в мою сохранившуюся запасную сорочку и пару передников, наспех зашитых для приличия. Тела положили по обеим сторонам крыльца, нога к ноге, с блюдечком соли и кусочком хлеба на груди у каждой, хотя пожирателя грехов не ожидалось. Я наполнила углями небольшой глиняный горшок и поставила его возле трупов. Мы договорились, что всю ночь будем сидеть над умершими по очереди, так как крыльцо не выдержит более двух или трех человек.
— И на груди вновь выпавшего снега искрится свет блистающей луны (строки из детской поэмы К. К. Мура 'Визит святого Николая' или 'Рождественская ночь', это одна из самых популярных рождественских сказок в англоговорящих странах, — прим. пер.), — проговорила я тихо. Так и было. Буря миновала и чистый холодный свет неполной луны резко и тонко вычерчивал каждое заснеженное дерево как на японских рисунках, выполненных тушью. И в далеких развалинах большого дома остов обгорелых бревен прятал все, что покоилось под ним.
Мы с Джейми взяли первые часы. Когда он объявил об этом, никто не возражал. На эту тему не говорили, но образ Арчи Бага, одиноко затаившегося в лесу, был в мыслях у каждого.
— Думаешь, он там? — тихим голосом спросила я у Джейми и кивнула в сторону темных деревьев, безмолвно стоявших в своих пушистых саванах.
— Если бы это ты лежала здесь, a nighean (девочка (гэльск.) — прим. пер.), — проговорил он, глядя вниз на неподвижные белые фигуры на краю крыльца, — я был бы рядом с тобой — живой или мертвый. Присядь.
Я села возле него. Горшок с углями стоял около наших закутанных в плащи коленей.
— Бедняжки, — сказала я немного погодя. — Так далеко от Шотландии.
— Да уж... — произнес он, взяв меня за руку. Его пальцы были не теплее моих, и все же их размеры и сила успокаивали. — Пусть и не среди своих родных, но они будут похоронены среди людей, знавших их обычаи.
— Верно.
Если внуки бабули МакЛауд когда-нибудь вернутся, они, по крайней мере, найдут надгробие на ее могиле и будут знать, что с ней обошлись по-доброму. У миссис Баг не было никаких родственников, кроме Арчи. Никто не придет искать ее могилу, но она будет среди людей, которые знали и любили ее. А что же насчет Арчи? Он никогда не говорил, есть ли у него родственники в Шотландии. Его жена была для него всем, как и он для нее.
— Ты, хм, не думаешь, что Арч может... покончить с собой? — спросила я осторожно. — Когда узнает?
Джейми уверенно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Это не в его характере.
С одной стороны, я была рада это услышать. Но моя более низменная и менее сострадательная сторона не могла сдержать тревожного любопытства, задаваясь вопросом: "Что может совершить человек с пылом Арчи, пораженный таким смертельным ударом: отныне лишенный женщины, которая большую часть жизни была его якорем и спасительной гаванью?"
'Как поступит такой человек? — размышляла я. — Покорится судьбе, отдавшись воле волн, пока не наскочит на риф и не затонет? Или привяжет свою жизнь к спонтанному якорю гнева, а в качестве нового компаса выберет месть?' Я видела чувство вины, угнетавшее Джейми и Йена. Насколько Арч был выносливее? Способен ли человек вынести подобное? Или ему следует выплеснуть это наружу, чтобы просто выжить?
Джейми свои предположения не озвучивал, но я заметила у него на поясе как пистолет, так и кинжал. И пистолет был заряжен и взведен — помимо смолистого аромата елей и пихт я уловила запах черного пороха. Конечно, это могло быть для отпугивания бродячего волка или лисы...
Некоторое время мы сидели в тишине, наблюдая за мерцанием угольков в горшке и за игрой света в складках саванов.
— Должны ли мы помолиться, как думаешь? — прошептала я.
— Я не перестаю молиться с тех пор, как это случилось, Сассенах.
— Я тебя понимаю.
Так и было. Страстная мольба о том, чтоб этого не было на самом деле, сменялась отчаянной молитвой о собственном наставлении. Потребность что-то сделать, когда ничего, действительно ничего уже поделать нельзя. И, конечно, молитва за упокой недавно почивших. По крайней мере, бабуля МакЛауд ожидала смерть, и, мне кажется, приветствовала ее. Миссис Баг, наоборот, вероятно, была страшно поражена тем, что так внезапно умерла. Мне представилась удручающая картина: она стоит в снегу недалеко от крыльца, глядя на свой труп, руки — на тучных бедрах, губы поджаты в досаде на такое грубое освобождение от телесной оболочки.
— Это был, скорее, шок, — извиняющимся тоном сказала я ее тени.
— Да, так и было.
Джейми полез в карман плаща и достал оттуда флягу. Откупорив ее, он наклонился вперед и осторожно вылил несколько капель виски на голову каждой из почивших женщин, потом поднял флягу в молчаливом тосте сначала за бабулю МакЛауд, а затем за миссис Баг.
— Мурдина, жена Арчибальда, ты была великая стряпуха, — сказал он просто. — Я буду помнить твое печенье всю жизнь и думать о тебе за утренней кашей.
— Аминь, — произнесла я дрожащим от смеха и слез голосом. Я взяла фляжку и сделала большой глоток. Виски обожгло зажатое горло и я закашлялась.
— Я знаю ее рецепт пикалили (маринованные острые овощи. — прим.пер.). Я запишу его — он не должен быть забыт.
Совершенно неожиданно мысль о записи напомнила мне о незаконченном письме: оно так и лежало сложенным в моей рабочей сумке. Джейми ощутил мое легкое напряжение и озадачено повернул голову.
— Я всего лишь подумала о том письме, — сказала я, откашливаясь. — Мне кажется, что хотя Роджер и Бри знают о сгоревшем доме, они обрадуются, прочитав, что мы все еще живы, если предположить, что они действительно, когда-нибудь получат его.
Осознавая и опасные времена, и ненадежную сохранность исторических документов, Джейми и Роджер выработали несколько способов передачи информации, начиная от публикации кодированных сообщений в различных газетах и заканчивая какими-то изощренными схемами с участием Церкви Шотландии и Банка Англии. Все это, конечно, опиралось на тот факт, что семья МакКензи, совершив проход через камни, благополучно прибыла в более или менее правильное время. Но я должна была ради собственного спокойствия полагать, что они добрались.
— Но я не хочу заканчивать письмо, рассказывая им об этом, — я кивнула в сторону завернутых фигур. — Они любили миссис Баг, и Бри очень расстроится из-за Йена.
— Да, ты права, — задумчиво сказал Джейми. — И есть вероятность, что Роджер Мак будет думать об этом и переживать насчет Арчи, зная, что не в состоянии ничего с этим поделать... Да, они будут волноваться, пока не найдут другое письмо, которое расскажет им, как все обошлось, и Бог знает, сколько времени должно пройти, прежде чем все образуется.
— А если они не получат следующее письмо...
'Или если мы не проживем достаточно, чтобы написать его', — подумала я.
— Да, лучше не рассказывать им. Во всяком случае не сейчас.
Подвинувшись ближе, я прислонилась к нему, и он обнял меня. Некоторое время мы сидели тихо, по-прежнему встревоженные и печальные, но согретые мыслями о Роджере, Бри и детях.
Из хижины позади меня слышались звуки. Сначала все притихли, потрясенные, но обыденность быстро заявляла о себе. Дети не могли долго молчать, и до меня доносились пронзительные вопросы, требования еды и болтовня малышей, взбудораженных тем, что так поздно не спят. Их голоса пробивались сквозь звуки приготовления пищи: для следующей части поминок будут лепешки и мясные пироги — миссис Баг была бы довольна. Внезапно сноп искр вылетел из печной трубы и рассыпался вокруг крыльца, словно упавшие звезды, сверкающие на фоне темной ночи и белого свежевыпавшего снега.
Джейми покрепче прижал меня к себе, и при виде этого зрелища тихий звук удовольствия слетел с его губ.
— Так... что ты там говорила про грудь и выпавший снег, — слово 'грудь' с его мягким горским выговором у него получилось, как 'гххруть', — это стихи, да?
— Да. Конечно, не очень-то подходящие поминкам — это шутливое Рождественское стихотворение называется 'Визит Святого Николая'.
Джейми фыркнул белым паром.
— Не думаю, что слово 'подходящий' имеет какое-то отношение к слову 'поминающий', Сассенах. Дай народу на поминках достаточно выпивки, и они запоют 'А ну, передавай бутылку' и начнут водить хороводы под луной во дворе.
Я не засмеялась, но очень легко себе все это вообразила. Выпивки у нас было достаточно: бадья свежего, только что сваренного пива в кладовке, а из тайника в сарае по случаю чрезвычайной ситуации Бобби принес бочонок виски. Я приподняла руку Джейми и поцеловала холодные костяшки пальцев. Чувство потрясения и хаоса начало исчезать в нарастающем осознании пульса жизни за нашими спинами. Хижина была небольшим ярким островком жизни, находящимся на плаву в холоде черно-белой ночи.
— Нет человека, который был бы как остров, сам по себе (цитата из 17 'Медитации' Джона Донна, — прим.пер.), — проговорил Джейми тихо, словно собирая воедино мои невысказанные мысли.
— Вот это подходяще сейчас, — сказала я немного сухо. — Может даже слишком подходяще.
— Да? Что ты имеешь в виду?
— Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он звонит по тебе... Я всегда слышала фразу: 'Нет человека, который был бы как остров...' только вместе с этой последующей строкой.
— Хмфм. Знаешь его целиком, да? — не дожидаясь ответа, он наклонился вперед и стал мешать палкой угли, взметнув небольшой бесшумный сноп искорок. — Ведь на самом деле, это не стихи... по крайней мере сам автор не рассматривал их в таком ключе.
— Не стихи? — удивилась я. — Что же это тогда? Или что это было?
— Медитация, нечто среднее между проповедью и молитвой. Джон Донн написал ее как часть его 'Обращения к Господу в час нужды и бедствий'. Довольно подходяще сейчас, не так ли? — добавил он с ноткой мрачного юмора.
— Они не более выдающиеся, чем другие, нет? Что я упускаю тогда?
— М-м-м, — он притянул меня ближе и склонился, упершись головой в мою макушку. — Дай-ка восстановлю в памяти. Не все, конечно, но есть кусочки, которые поразили меня, поэтому я их помню, — я слышала его дыхание, медленное, спокойное, сосредоточенное.
— Все человечество — создание одного автора, — проговорил он неторопливо, — оно есть единый том, и со смертью каждого из нас не вырывают из книги соответствующую главу, но переводят ее на другой язык, и перевод тот лучше оригинала; так каждой главе суждено быть переведенной в свой черед. Дальше я не помню наизусть, но мне нравится вот это: 'Колокол действительно звонит о тех, кто внемлет ему, — и его рука нежно сжала меня, — и хотя звон порой прерывается, все же с той минуты, когда он возобновляется, слышащий его соединяется с Богом'.
— Хм-м, — я немного поразмышляла над этим. — Ты прав, это менее поэтично, но немного более... обнадеживающе?
Я почувствовала его улыбку.
— Да, для меня всегда это было так.
— Где ты это взял?
— Джон Грей дал почитать мне маленькую книжку, написанную Донном, когда я был узником в Хилуотере. Это было в ней.
— Очень образованный джентльмен, — несколько уязвлено проговорила я от этого напоминания о значительном куске жизни Джейми, который Джон Грей разделил с ним, а я — нет. Но все же нехотя порадовалась, что в то суровое время у него был друг. 'Как часто, — внезапно задалась я вопросом, — Джейми слышал этот звонящий колокол?'
Я приподнялась и, дотянувшись до фляжки, промочила горло глотком виски. Запах выпечки, лука и отварного мяса просачивался через дверь, и мой желудок неприлично заурчал. Джейми не обратил внимания. Задумчиво сощурившись, он смотрел в сторону запада, где большая часть горы была скрыта облаками.
— Ребята МакЛауд говорили, в горах снега уже было по бедра, когда они спускались, — сказал он. — Если уж здесь, на земле, фут свежего снега выпал, то на высоких перевалах все три будет. Мы никуда не двинемся до весенней оттепели, Сассенах. Времени достаточно, чтобы, по крайней мере, вырезать надлежащие надгробия, — добавил он, взглянув на наших молчаливых постоялиц.
— Значит, ты по-прежнему собираешься поехать в Шотландию? — именно так он заявил после того как сгорел дом, но с тех пор больше об этом не упоминал. Я сомневалась, серьезны ли были его намерения, или это была лишь реакция на напряжение от произошедших событий.
— Да, собираюсь. Я думаю, мы не можем здесь оставаться, — проговорил он с некоторым сожалением. — Придет весна, в отдаленных районах опять все забурлит. Мы достаточно приблизились к огню, — он указал подбородком в сторону обугленных руин большого дома. — У меня нет желания зажариться в следующий раз.
— Ну... да, — он был прав, я знала. Мы могли бы построить еще один дом, но вряд ли нам позволят жить в нем мирно. К тому же, Джейми был или, по крайней мере, какое-то время выполнял обязанности полковника милиции. Кратковременной физической недееспособностью или обыкновенной неявкой он не мог отказаться от этого обязательства. А настроения в горах были отнюдь не все в пользу восстания. Я знала многих людей, которых избили, сожгли, загнали в леса или болота, либо убили на месте из-за их неосторожно выраженных политических взглядов.
