Дороги смертников (Время одиночек 2)

— Не знаю. В этой темноте ничего не понять.

— А что вы вообще знаете?! Немедленно отводите полк на юг, за реку. Двигайтесь в темпе — враг вот-вот начнет атаку. Я с Третьим Риольским попытаюсь их задержать. Ваша задача — сожгите мост при приближении противника. Если мы перед этим не успеем вас догнать, не ждите — мост важнее. Навалите дров на настил и под него — по берегу сушняка хватает. Затем без привалов двигайтесь дальше на юг, ко второму мосту, и тоже его сожгите. Учтите — если промедлите, полк уничтожат. Судя по всему перед нами очень сильный отряд хабрийцев — у простой разведки не бывает боевых машин, способных причинять такой ущерб.

Глупый Грониус даже сейчас рискнул допустить промедление:

— Для того чтобы сжечь мосты, хватит и сотни солдат во главе с грамотным сотником. Не лучше ли мне остаться здесь, поддерживать вас?

— Выполнять!!! В темпе!!! — яростно заорал Кан. — Каждый потерянный миг это подарок хабрийцам!!!

Полковника будто ветром сдуло. Все — теперь надо продержаться немного, чтобы этот рохля успел подготовить мост к уничтожению. Генералу никто это не приказывал — он действовал по своей инициативе и при этом не сомневался, что делает все правильно. Пусть даже его потом накажут за самовольство — так тому и быть.

Жалко только ребят из Третьего Риольского. Если атака будет столь же серьезна, как обстрел, потери окажутся огромными. Если бы была возможность, Кан бы оставил в заслоне Шестой Ирийский. Этот полк не жалко — пусть хоть целиком поляжет. Но увы — это невозможно. Такие горе-солдаты и на миг хабрийцев не задержат. Нет, здесь нужны настоящие головорезы — вроде риольцев.

— Солдаты! Ваш полковник убит, теперь я лично командую вашим полком! Сейчас мы организованно, в боевом построении будем отходить на юг, вслед за Шестым Ирдийским. Враг силен и нам придется несладко! Я прошу немного — отбить первую атаку! Это будет кавалерия! В темноте они не понимают, что мы не превратились в стадо, и отходим организованно! Они думают, что мы драпаем без оглядки, и мечтают рубить нас на скаку! Выстроим каре, примем их на копья и накроем из луков и арбалетов! Это их остудит — прыти поубавится! А потом, пока они не очухались, доберемся до реки! Сожжем мост и будем идти на юг всю ночь, без привалов! Мы оторвемся! Но не забывайте — сперва надо отбить одну атаку!

* * *

Сегодня Фока впервые в жизни увидел настоящего имперского генерала. Под словом "настоящий" он подразумевал армейского офицера, а не тех хлыщей, которые с разными миссиями появлялись в Хабрии во времена "великой дружбы" кетра с Империей. Их он за вояк не считал. Щеголи с зеркально отполированными пуговицами, с ног до головы в позолоте и побрякушках, с тщательно завитыми париками и напомаженными губами. Глаза сальные, голос слащавый, брюхо выше носа. Выпусти такого на поле боя, у солдат от смеха щеки порвутся.

Этот на щеголя не похож. Никакой позолоты, парика тоже не наблюдается, а уж о помаде на губах и заикаться не приходится. Пуговиц не видать — их скрывает простецкая черненая кираса, заменяющая модный камзол. Металл попорчен многочисленными царапинами и вмятинами — судя по блеску, повреждения свежие. Крепкие штаны тоже без изысков, да и не особо чистые. На правой ноге высокий сапог, левая босая. Глаза мрачноватые, затаенно-сердитые, под доспехом, судя по косвенным признакам, имеется брюшко, но в рамках приличий — толстяком не назвать. Больше всего генерал напоминал взъерошенного воробья, пострадавшего в неравной драке с целой стаей (что, впрочем, близко к истине). Весь какой-то нахохлившийся, обозленный на пакости судьбы, но готовый клевать обидчиков и дальше.

Генерал стоял на обочине дороги, почти равнодушно наблюдая, как мимо него на юг движется монолитная колона хабрийской армии. На свиту кетра и на самого кетра он не обратил ни малейшего внимания. Или не понял, кто к нему подошел, или это ему было неинтересно.

Но Фоку это не обидело — он не настолько гордый:

— Приветствую вас, имперский бригадный генерал Кан Гарон. Любуетесь нашей армией?

Пленный офицер, не оборачиваясь, мрачно ответил:

— И вам привет, кетр Хабрии Фока. Нет, не любуюсь... Размышляю, сколько же сил у нас уйдет, чтобы эту ораву похоронить.

— Имперский генерал шутит? Приятно, что у вас еще сохранилось чувство юмора. Скажите, генерал, вы по своей инициативе занялись уничтожением мостов, или выполняли приказ?

— По своей.

— Как интересно — у вас не только чувство юмора имеется, но и собственное мнение. Вы одаренный человек, даже странно, что нам удалось вас схватить.

— А что тут странного? Ваших кавалеристов было раз в пять больше, чем солдат в моем заслоне. Будь их хоть три к одному, мы бы, может быть, сумели выдержать, а так... Нас просто растоптали толпой...

— Совершенно верно. Но все же ваши солдаты сумели ошарашить моих кавалеристов. Мы потеряли около трех сотен убитыми и ранеными — при таком неравенстве сил потери серьезные. Я так понимаю, вы остались у деревни, чтобы позволить второму отряду уничтожить мосты? Вы хотели задержать нашу армию?

— Да.

— Поздравляю — вам это удалось. Реки здесь несерьезные, и саперы быстро восстановят мосты, но часов пять-шесть вы у нас отвоевали.

— Думаю больше — пехоту вы переправите легко, а вот телеги обоза по поспешно наведенным мостикам не перевезти.

— Ошибаетесь — вы просто не знаете, каковы наши саперы в деле. Три часа максимум, и мост готов. Конечно, будь эти речушки пошире, все было бы не так, но, увы — это почти ручьи. В этих горах серьезных преград нет.

Генерал не стал расстраиваться:

— Ну что же — пять-шесть часов это тоже неплохо.

— Да. Вы действовали грамотно и сумели нам досадить. Но ведь сумей вы уйти, вас бы за такую инициативу наказали. Нам известно, что ваше командование приказывало мосты беречь. Ваш отряд оставили в деревне заслоном, чтобы не давать моим солдатам выйти к рекам. Получается, вы не просто проявили инициативу — вы нарушили прямой приказ. Зная ваши порядки, не удивился бы, если б вас разжаловали. Не правда ли смешно — наказать офицера за умелые действия?

Кан пожал плечами:

— Могли и разжаловать, я бы тоже не удивился.

— Ваш отец в опале — ему запрещено появляться в Столице. Ваша сестра вдова при живом муже — он заперт в темнице якобы за участие в заговоре. Вам двадцать девять лет, а вы всего лишь бригадный генерал с сомнительными видами на повышение. Служили вы в самых дальних дырах, по сути, разделяя опалу вашего отца. Этой ночью вы доказали, что на голову выше того серого быдла, что именуется "имперские офицеры". И заметьте — никто этого не оценит. Зачем вам это надо? Ваша Империя огромна и сильна, но это лишь внешняя мишура. Вам в свое время повезло — вы ухватили лучшие земли, почти не тронутые Древними, ухитрились на основе сохранившихся знаний создать уникальную школу боевой магии и отобрали драконов у кочевников. Все это позволило стать Империи главной силой этого мира и кичиться своей великой цивилизованностью на фоне отсталых дикарей. Но вечного не бывает — у вас уже прогнило все, что только могло прогнить. Зависть и многочисленные обиды повернули против вас весь мир — даже преданные холопы только и мечтают о том, чтобы всадить нож вам в спину. Ваши командиры почти поголовно шпионы — мы узнаем о ваших планах раньше, чем приказы доходят до офицеров вроде вас. Немало достойных представителей имперских родов служит у меня. Они делают это не за деньги — они хотят справедливости. Империя привыкла давить, и делает это не задумываясь... Трудно жить раздавленным... Мы не остановимся на границе — мы пойдем дальше. Наш поход это начало конца вашей Империи — она не выдержит серьезной войны. Да, силы Хабрии не слишком велики, но задавит Империю не Хабрия — ее начнут рвать со всех сторон, почуяв слабость. Я говорю прямо — присоединяйтесь к нам. Вы хороший офицер, и у нас таких ценят. Никто из тех, кто служит мне верно, еще об этом не пожалел. А когда все это закончится, вы получите награду по заслугам. Выбор за вами.

Генерал недолго думал над ответом:

— Мой отец пьяница и кутила, он вечно в центре непрекращающихся скандалов. Из-за этого в итоге ему и запретили появляться в Столице. Моя сестра распутница, а ее муж состоял в тайном обществе, практиковавшем человеческие жертвоприношения и изнасилования детей обоего пола. Моя карьера не блестяща, но, если откровенно, я большего и не заслуживал — этот бой мой первый. Так что рано вы меня записали в ряды тех, кто озлоблен на Империю — мои родные получили свое по справедливости, как и я. Насчет Империи... Мне не раз доводилось видеть карты, и, если не ошибаюсь, по площади моя страна раза в три больше Хабрии, как и по населению. Даже если ополчится весь мир, в худшем случае силы окажутся приблизительно равны. Конечно, вы правы — у нас сейчас хватает проблем. Но принц Монк, похоже, взялся за дело серьезно — Империя на глазах очищается от грязи. Предатели, перешедшие на вашу сторону, та самая грязь. И я не имею с ними ничего общего — я давал присягу. Да и, в отличие от них, у меня хорошая память — я прекрасно помню, что вы сделали с людьми, посадившими вас на трон. И мне этот поступок понравился — я согласен, что предатели не заслуживают иного. Так что мой ответ — нет. Причины я вам изложил.

Фока едва удержался, чтобы не похлопать в ладоши — ответ Кана его позабавил:

— Браво! Вы умны, обладаете чувством юмора и впридачу ко всему еще и верны присяге. Вы понимаете, на что себя обрекаете, отказавшись от такого предложения?

— Понятия не имею. У вас за это вешают, или на кол сажают?

— И то и другое — под настроение палача. Но не стоит начинать молиться богам — таких как вы, стоит беречь. Верность это редкий товар, а в сочетании с умом и вовсе немыслимо редкий. Я уничтожу то, за что вы присягали, и после этого мы вернемся к нашему разговору. Если вы, вдруг, перемените свое мнение раньше — дайте знать.

Фока указал на генерала:

— Отмыть его, одеть и обуть, охранять с уважением — он мой гость.

Глава 9

Тим проснулся задолго до рассвета — только-только небо сереть начало. Очаг потух, в хижине было настолько темно, что пробираясь к выходу он ухитрился задеть голову Апа. Гигант и не подумал просыпаться — даже храпеть не перестал.

Обильная роса на траве и кустах обещала жаркий ясный день, но Тим едва не околел, пробираясь через мокрые заросли. Выбравшись на берег реки, он умылся и немного поупражнялся с мечом, разогревая замерзшее тело. При этом обратил внимание, что в воде то и дело плещутся аппетитные на вид рыбины. Вернувшись к хижине, он достал снасти, на столе обнаружил чудом не замеченный Апом кусочек ноги краба.

Рыба, к сожалению, предложенный деликатес не оценила — на белое крабье мясо клевать отказывалась. Тим, соблазняемый активным плеском, вспомнил, как детворой таскал мелких рыбешек из степных речушек, и решил тряхнуть стариной. Снял со снасти монету-грузило, на крючок нацепил жирную муху, беззаботно гревшуюся в первых лучах поднимающегося Солнца. Наживка, упав в воду, вызвала мгновенный ажиотаж — к ней сразу рвануло несколько рыбин. Тим даже не успел подсечь — грубый крючок обглодали вмиг.

Больше он промашек не допускал — позабыв про все, вытаскивал рыбину за рыбиной. Больше времени уходило на ловлю мух, чем на саму рыбалку. Это ему не нравилось — он с нетерпением ожидал пробуждение Апа, чтобы приставить здоровяка к этому занятию.

Появление Апа он проворонил. Просто, вытащив очередную рыбу, обернулся, и увидел, что гигант стоит в нескольких шагах за спиной.

— Доброе утро, соня. Ну ты и спишь! Слушай, помоги мне — лови мух, они вон, на стволах деревьев сидят. Ты ими занимайся, а я на них буду ловить рыбу. Да тебе даже не надо с места сходить — вокруг тебя мухи тучей вьются, хватай их, когда на куртку садятся!

Ап на слова Тима ничего не ответил и тот, увлеченный азартом рыбаки, не сразу понял, что с товарищем что-то неладно. Здоровяк был бледен как мел, а в руках держал маленький туесок, сплетенный из тонких полосок коры.

— Что с тобой? Ты заболел?

Ап ответил дрожащим, тихим голосом:

— Нет. Я не заболел. Все гораздо хуже — я увидел Суслика.

— Не понял? Суслика?

— Да. Суслика.

— Ну и что?

— Тимур, да ты не понял — я видел того самого Суслика, про которого эта чокнутая магичка все время говорит. Живот прихватило — пошел в кусты, а он там.

— Ничего не понял. И что?

— Да ничего! — обиженно-злобно выдохнул Ап. — В штаны я наложил, вот что! Потому вокруг меня мухи и крутятся — их это гадкое дело очень привлекает! Я к хижине вернулся, а проклятая магичка мне сунула вот это — золы полный туесок. "Я же предупреждала, чтобы от хижины далеко не отходили. Иди теперь Ап к реке — зола с песком одежду отмывает хорошо".

— Да что это за Суслик такой?

— Сходи посмотри! Только штаны заранее сними, чтобы не возиться потом со стиркой. Мне доводилось видеть много разного зверья, я однажды медведя-людоеда почти что голыми руками взял, но такое... Тимур — любой храбрец при виде такой образины опозорится! Это какая-то тварь из язвы. Семеро богов — это сам страх был, не иначе! Я даже не думал, что могу так перепугаться.

Тим прагматично предложил:

— Иди вниз, к заливу, там и стирайся. Я не хочу, чтобы ты рядом со мной это делал, а тем более выше по течению.

— А если этот адский Суслик туда придет? Эль ведь сказала не отходить далеко. Я уже раз отошел — спасибо, но больше неохота!

Магичка, на последних словах вышедшая из зарослей, успокоила:

— Не бойся Ап — Суслик не любит воду. К реке или заливу никогда не подойдет. Он обычно крутится к западу от хижины — поближе к язве. Да и прекрасно знает, что ты с Тимуром моя собственность, а мои вещи он трогать не станет.

— Семеро богов! Да как ты вообще с такой тварью ладишь?! Ведь при виде подобного ужаса даже некр поседеет!

Эль пожала плечами:

— Он удобен. Не подпускает ко мне других хищников язвы, помогает таскать мои вещи, иногда сам приносит полезные предметы, вроде тех ваз. С виду он, конечно, не особо симпатичен, но от него немало пользы.

— Ты это моим штанам объясни, — буркнул Ап, и направился в сторону залива.

Тим проводил его сожалеющим взглядом — за благоухающим гигантом, похоже, устремились мухи со всей округи, и теперь изловить наживку будет труднее. Но, опустив взгляд на берег, усеянный снулыми рыбинами, он повеселел:

— Эль — ну как тебе мой улов? Похоже, урон твоим запасам возмещен.

— Да, это хорошая рыба. Сейчас поставлю суп и запеку несколько в золе. Только почищу. Думаю, тебе стоит прекратить ловлю — даже твой огромный друг вряд ли столько сумеет съесть.

— Плохо ты знаешь Апа — он, наверное, корову целиком слопает, если дадут.

Эль, присев у воды, принялась ловко чистить рыбу. Ножа у Тима не было, да и стеснялся он вызываться помогать делать женскую работу. Продолжая искать мух, поинтересовался:

— Ты действительно приручила хищника язвы?

— Можно назвать это и так.

— Я о таком не слышал — ты, наверное, сильна в магии.