Дороги смертников (Время одиночек 2)

Аннотация.

Цель войны не в убийстве — солдаты просто выполняют работу, оказавшуюся не по силам дипломатам. Тысячи людей могут погибнуть из-за торгового конфликта или тонкостей закона престолонаследия. Конфликт решен, на трон посажен правильный король — армия уходит. Но в этот раз все будет не так — еще никто в современной истории не пытался затеять войну со столь странной и жестокой целью.

Но все когда-нибудь случается впервые.

В стратегически важный горный проход армия, ударившая с севера, гонит людей с захваченной территории. С юга, запада и востока туда же маршируют войска Империи и ее союзников. Здесь собираются воины со всего мира — грандиозные силы. Элитные бойцы и армейская грязь — сталь и магия против пороха и коварства. Солдаты считают, что пришли сюда ради битвы, но лишь единицы знают, что пришли они не сами — их привели.

И вовсе не ради битвы...

Дороги смертников

Глава 1

Пересекать моря и океаны можно двумя способами: нормальным и экстремальным. Первый подразумевает наличие надежного корабля, или, как минимум, крепкой лодки, способной выдержать все тяготы пути. Не стоит забывать про запасы продовольствия и пресной воды — при нормальном способе их должно хватить до конца плавания. Желательно иметь также бочонки с пивом и бренди — это помогает скоротать скучный вечерок. Подвесная койка или простецкий гамак в кубрике, а то и в личной каюте, должны быть у каждого. Если вместо судна используется лодка, как минимум потребуется полог из навощенной парусины — нет ничего худшего, чем во сне получать уколы от водяных брызг.

Тимур пересекал холодное море способом экстремальным.

Корабля у него не было. Не было и надежной лодки. То сооружение, на котором он дерзнул бросить вызов морской стихии, трудно было назвать даже плотом — у честных плотов не бывает санных полозьев. А куда деваться — ведь прежде чем спустить свое "изобретение" на воду, ему пришлось пробраться через ледяной ад, таща за собой эту неуклюжую надежду на спасение. Несколько бочонков и досок, сбитые в подобие плотика, держались на воде отлично. Но вот размер плавсредства подкачал — это было похоже на самоубийственную попытку совершить плаванье в большом тазу.

С запасами на "корабле" было туговато — кроме китового жира и отходов от вытопки китовой плоти по сути, больше ничего не было. Несколько сухарей и немного сухофруктов можно не считать. Пива не было вообще, как и бренди, но это Тима не смущало — к спиртному он был равнодушен, если не сказать более. Позорное приключение в Тувисе, из-за которого он и попал в столь неприятную ситуацию, выработало у него аллергию на алкоголь.

Подвесной койки на плотике не было, как и гамака — их просто некуда подвешивать. Ночи Тим коротал в маленькой палатке, изготовленной из свернутого в несколько слоев паруса, свернувшись в самодельном спальном мешке. И мешок и палатка отсырели еще во время перехода по ледяному аду, и плаванье по холодному морю не сделало их суше.

Еще недавно все было совсем не так — на крайний юг Тим попал с комфортом. Под ногами у него была палуба надежного "Клио", спал он в теплом кубрике на удобной подвесной койке. Корабельный кок кормил команду сытной кашей с солониной, наваристой ухой с кусочками сухариков и специями, тушеной рыбой и соленой сельдью. Жаркое из плоти кашалота матросы запивали пивом, а раз в неделю и по праздникам открывался бочонок с бренди. Тим работал наравне с опытными китобоями, чувствуя себя полноправным членом их большой семьи. Ему не нужно было забивать голову вопросом "Как пережить следующий день?", — для этого были офицеры и капитан. "Клио" шел туда, куда должен был идти и жизнь, не отягощенная излишними трудностями, была прекрасна.

"Клио" остался в ледяном аду, вместе со всей командой. Судьба иногда любит пошутить — убив опытных мореходов, она пощадила безусого паренька-кочевника, сына накхов и человека с неба, выросшего в степях Эгоны и вышедшего в море первый раз.

Хотя насчет "пощадила" не факт — возможно, просто растягивает его мучения.

Труднее всего было пережить первый день. Налетевший шквал, срывая пену с гребней волн, попытался, заодно, сорвать палатку вместе с куцым парусом. Тим, спасая ценное имущество, едва не вылетел с плота. Вряд ли он смог бы потом его догнать — вода ледяная, а на теле стесняющая одежда в несколько слоев. После этого происшествия он привязал себя за пояс к мачтовому гнезду.

Волнение, усилившееся к вечеру, заставило его понервничать. Неуклюжий плотик могло попросту перевернуть, и Тим бы замерз в ледяной воде. Но странное дело — неказистая конструкция вела себя на диво устойчиво. Поразмыслив над этим фактом, Тимур нашел целых два объяснения. Первое: размеры плотика невелики и там, где длинная лодка теряет устойчивость, он ведет себя будто изометрическая крошечная соринка — постоянно пребывает на ровной плоскости, даже когда его возносит на гребень волны. Второе: массивные полозья, оббитые с боков досками, работают будто сдвоенный киль.

Тима поначалу волновали льдины и айсберги — их носило по морю сотнями. Если днем он может избегать столкновений, то ночью это будет невозможно. Но и эту проблему решил легко — попросту спустил парус после заката. Течению все равно, что тащить — кусок льда или плотик: оно несет на север все с одинаковой скоростью. Если даже ветер увлечет Тима навстречу опасности, вряд ли столкновение выйдет слишком уж сильным. Да и можно заранее услышать шум от разбивающихся о преграду волн, успеть поднять парус, и избежать опасности.

Ночью он почти не спал — с тревогой прислушивался к шуму моря, подскакивая при любых его изменениях. То волна вздохнет прямо под плотиком, то вдалеке с грохотом лопнет погибающая льдина или с угрожающим гулом перевернется подтаявший айсберг. Разве тут поспишь?

К качке он был привычен, ведь степняк вырастает в седле — разница с кораблем невелика. На "Клио" ему не приходилось страдать от морской болезни, но здесь наутро столкнулся с первыми ее симптомами. Пологие валы волн то подбрасывали плотик на вершины, то низвергали в водные провалы. Если корпус большого корабля благодаря своей инерции кое-как смягчал жесткую болтанку, то здесь ничто ей не препятствовало. Как бы ты ни был закален, но сутками трястись, будто костяной шарик в детской погремушке, без последствий не сможешь.

Пережидая приступы тошноты Тим, в промежутках между ними, пытался запихать в себя куски застывшего китового жира, запивая их морской водой. Подобная диета желудку не нравилась, и морская болезнь набрасывалась с новыми силами.

Низкий плотик не защищал от брызг волн — здесь вымокло уже все, что только могло вымокнуть. Сырая одежда кое-как хранила тепло лишь за счет своей толщины — Тим напялил на себя все что было. Чувствовал он себя сейчас как тяжеловооруженный имперский аристократ в кованых доспехах — об этих железных крепостях любил рассказывать дед Ришак. Сырость тревожила — здесь, конечно, потеплее чем в ледяном аду, но тоже несладко. Если не доконает вода, то доконает холод.

Сколько дней ему придется провести в море? Этого Тим не знал. Карта, по которой он проложил маршрут, была не слишком надежна — крайний юг исследован слабо, белых и "полубелых" пятен хватало. Да и то, что изображено детально, не внушало доверия. Хотя один раз ему с ней повезло — отталкиваясь от картографических данных, он сумел проложить маршрут к западному краю паковых льдов и спустил свой плотик на воду. Тим рассчитывал, что течение само потащит его на север — останется только с помощью паруса стараться уходить к западу, чтобы в итоге добраться до побережья Атайского Рога. К сожалению, при такой болтанке он не мог проводить астрономические измерения и точно определять широту, так что оставалось продолжать доверять капитанской карте в этом вопросе и надеяться, что течение достаточно быстрое и его плаванье не затянется.

Да оно и не может затянуться — он просто не продержится долго. Уже первым утром Тим заметил, что плотик начал подозрительно скрипеть, а левый бортик в ритме скрипа движется вперед и назад. Несмотря на гвозди и веревки конструкцию все же начало расшатывать.

На третий день плотик заметно наклонился на правый борт. Объяснение этому было лишь одно — в одну из бочек, придававших сооружению плавучесть, проникла вода. Тим выбирал для этого строительства самые лучшие — крепкие и новенькие, щедро промазывал швы китовым жиром, оборачивал навощенной парусиной. Увы: не помогло — вода нашла лазейку.

Всего в плотике было восемь бочонков-поплавков — потеря одного сказывалась на плавучести не фатально. Но ведь это может оказаться только началом беды — если вода проникнет в еще один бочонок по правому борту, то крен уже выйдет очень значительным. Это резко ухудшит устойчивость конструкции. Рано или поздно волны перевернут плотик, и Тим погибнет.

Бороться с этим он не мог — в море бочонок не починить. Оставалось одно — делать то, что делал и раньше, не обращая внимания на угрозу. Днем Тим чутко следил за ветром и при малейшей возможности поднимал парус, направляя плотик к западу или северо-западу. Ночами, свернувшись в сыром спальнике, он дрожал от холода и проклинал всех, из-за кого здесь очутился: деда Ришака и тайное общество степных воинов, пославших его за море; имперцев, в давние времена ставших причиной появления глупого пророчества о мальчике, сразившем дракона; коварных тувисских шлюх, из-за которых он устроил резню в борделе. Киты и кашалоты также получили свое — их он проклинал за то, что они злодейски исчезли с курса "Клио", из-за чего капитан завел корабль в смертельную ловушку южного материка.

* * *

Утром пятого дня Тим заметил, что крен исчез — плотик выровнялся. Он не верил в чудеса: вода из затопленного бочонка уйти не могла. Значит, она затопила новый бочонок, уже по левому борту — это и стало причиной выравнивания. Увеличившаяся осадка плотика говорила о том же. Теперь даже самая мелкая волна норовила обдать Тима тучей брызг.

Это конец — еще одна-две бочки, и ему придется сидеть по уши в воде. Хотя разница с нынешним положением невелика — одежду хоть выжимай, как и спальник.

Странное дело — он выбирал лучшие бочонки и был уверен, что они способны продержаться чуть ли не год. Почему они "сдуваются" один за другим? Что он сделал не так? Может просто стоило задержаться у "Клио" подольше, добыть смолу, и законопатить щели понадежнее? Что сделано, то сделано...

Погода, будто издеваясь над пленником моря, решила сегодня побаловать. Низкая облачность растворилась, остались лишь редкие белые облака. Солнце светило вовсю — от сырой одежды иногда пар начинал подниматься. Будь дело на корабле, Тим бы легко просушил сейчас все свои тряпки. Но как это сделать на крошечном плотике? Никак...

Наблюдая за ветром, Тим не забывал поглядывать и за горизонтом. В этих местах, богатых добычей, нередко появлялись китобои. Встреча с таким кораблем станет спасением. Хотя, если честно, шансы мизерные — южные моря огромны, а судов вроде "Клио" очень мало. Обитатели этого мира еще только начинали осваивать охоту на жирных гигантов, и китобойный промысел оставался большой экзотикой.

Да и китов не видать — за все пять дней Тим ни разу не заметил этих гигантов. Из живности ему попалась лишь огромная неизвестная рыбина, тащившаяся за плотиком пару часов, да еще на айсбергах иногда замечал отдыхающих морских птиц. Похоже, киты не только от "Клио" прятались, а и от всего с ним связанного. Даже Тима до сих пор избегали, хотя он не представлял для них ни малейшей опасности.

* * *

Киты появились перед рассветом шестого дня.

Тим не спал. Ночью очередной бочонок сдался под напором стихии, и плотик серьезно склонился на левый борт. Теперь волны не просто пускали брызги, но и перекатывались иногда через крошечную палубу. Если раньше Тим по ночам просто замерзал до мозга костей, то теперь и кости, и мозг в них, похоже, оледенели. При каждом движении ему чудилось, что в суставах трещат кристаллы льда. Тело болело так, будто его неделю палками дубасили — сказывался сырой холод и почти постоянное существование в скрюченном состоянии. За все эти дни он ни разу на ноги не поднимался, да и не распрямлялся полностью.

Мозг, видимо, тоже замерз — он не сразу осознал, что рядом с плотиком резвятся киты. Повернув голову, в предрассветных сумерках различил, как чуть ли не в десятке шагов по левому борту под водой скользнула огромная масса. Фонтан выдыхаемого пара поднял за собой тучу брызг, несколько угодили Тиму в лицо. Он даже не поморщился — все равно на нем уже нет ни одного сухого места. Странно, что он до сих пор еще жив. Видимо море не столь уж ледяное, или мокрые тряпки все же создают хоть какую-то защиту. Было бы неплохо, если бы кит сейчас разнес плотик ударом хвоста. Это деяние взаимовыгодно — морской гигант смог бы отомстить за гибель сородича, убитого рукой Тима и одновременно избавил бы почти околевшего парня от долгих страданий.

Глядя, как мимо плота проходит стая кормящихся кашалотов, Тим отчетливо понял — вряд ему удастся пережить этот день. Человек, попав в холодную воду, живет считанные минуты. Он пока просто мокрый, но это всего лишь оттягивает неизбежный конец. Ненамного...

Киты, не обращая внимания на курьезное сооружение, прошли мимо. Это было достойное стадо — не меньше четырех десятков исполинов. Повстречайся они "Клио", китобои при минимуме везения надолго были бы обеспечены работой. Пару туш принайтовили бы к бортам, еще несколько пустили бы "на флаг" — дрейфовать по течению, издалека маяча бело-оранжевым полотнищем на длинном флагштоке буйка, привязанного к гарпуну, вонзенному в бок кита.

И "Клио" бы не отправился на Крайний Юг в поисках добычи.

И не нашел бы свою смерть...

Тим с трудом переборол апатию — шевелиться не хотелось, да и напрягать ноющие суставы не хотелось еще больше. В старости они ему припомнят все — отомстят букетом болезней, нажитых от этой пронизывающей сырости. Вот только не дожить ему до старости, если обстановка не изменится в лучшую сторону. Причем немедленно не изменится...

Присев, Тим склонился над бочонком-кладовкой. К его крышке была прикреплена медная банка корабельного компаса. Взглянув на плавающую стрелку, покосился на тонкую ленточку, развевающуюся на макушке короткой мачты. Ветер юго-восточный — то, что надо. Придется выдержать новую битву с апатией, и поставить парус. У него одна надежда — добраться до Атайского Рога быстрее, чем его доконает холод.

Солнце выглянуло из-за горизонта, его лучи заиграли на верхушках волн, подсвечивая гребни. Плотик вознесся вверх, Тим, взявшись в этот момент за веревку, поднимающую рею, смотрел на запад и успел заметить какую-то несообразность. Понять, что именно было не так, он не успел — плотик пошел вниз, проваливаясь в водяную впадину.

Дождавшись, когда море вновь потащит своего пленника наверх, ухватился за мачту, привстал, жадно уставился на запад. Есть! Суша! Меж оторванными ледяными полями и айсбергами, где-то на горизонте из моря вздымались серые угловатые вершинки, подсвеченные солнечными лучами.