Грации солнца. Приманка для зверя

— Я сам, — с готовностью ответил Маниус, побежав к недавно убранной гальке. Лучезарная не стала помогать, следуя слову юноши. Вместо этого древняя внимательно наблюдала за его действиями, оценивая быстроту и сообразительность человека.

Изгнанник обсыпал палатку, любуясь на блестящие трубки и прочную плёнку. "Сколько же может стоить, всё это? Не меньше сотни рубинов! — мысль озарила сознание, дав повод для волнения. — Чем же мне отплатить потом?" Ромей закончил обсыпать палатку и повернулся к старейшей. Губы шевельнулись, готовясь расспросить о цене.

— Думаю, из тебя сможет получиться охотник на мыйо, — опередила Ано.

— Правда?! — восторженный баритон заполнил пространство. Априка кивнула, улыбнувшись.

— Но сейчас нужно придумать, как тебе питаться, — нарочито недоумённый тон содержал в себе нотки паники. — Есть идеи?

— Надо-то только найти ягоды, — удивился Маниус. — Да тут их целый лес...

— Для сохранения здоровья этого недостаточно, а ты у нас ещё растёшь, — напомнила Ано.

— Хорошо бы немного мяса, но ведь нельзя же убивать животных? — спросил ромей, с надеждой глядя в тысячелетние глаза.

— Точно, нельзя, — подтвердила Ано. Юноша поник.

— Но это не значит, что нельзя добыть себе мяса, — продолжила априка. Маниус сконцентрировал на древней всё своё внимание.

— Идём со мной: кое-что покажу.

На этот раз идти по тропе пришлось намного дальше. Маниус понял, что они слегка обогнули гору, спускаясь всё ниже к лесу. Вскоре кирпичи под ногами сменил твёрдый грунт, но юношу это только порадовало. В воздухе всё громче слышалось непрерывное гоготанье, карканье и чириканье. Любопытный взгляд обнаружил источник шума — ровную отвесную скалу, сплошь усеянную гнёздами. Ано вела именно к ней.

Атон подбирался к горизонту, готовя землю к очередному закату. Подножье "птичьей" скалы приближалось с каждым шагом. Забираясь на очередной крупный камень, Маниус заметил в небе силуэт орла, неторопливо нарезавшего круги прямо над гнездовьями. Априка выбрала подходящий камень и опустилась на корточки, пригласив порядком отставшего ромея присесть рядом.

— Красивая скала, не правда ли? — спросила Ано, когда Примус удобно расположился на валуне.

— Скала-то может и да, но тут шумно и птицами воняет, — ответил Примус.

— С непривычки запах действительно сильный, — согласилась Лучезарная.

— Но как можно взять мясо не убивая? — не вытерпел ромей. Птицы загоготали громче, будто разделяли его любопытство.

— Смотри за орлом, — посоветовала древняя. Юноша отыскал хищника взглядом.

Прошло несколько мгновений, и орёл вошёл в пике, поймав на лету сорвавшегося с утёса птенца.

— Ну и что? — спросил изгнанник, уверенный, что Ано тоже проследила за хищником.

— Некоторые срываются и достигают земли. Орлы собирают лишь половину. Иногда больше, иногда меньше. Некоторых поедают бескрылые птицы. Остальных ты можешь забрать для пропитания: бедняги всё равно погибают.

Договорив, Ано встала и побежала к самому краю утёса. Маниус рванулся за ней, но так ловко прыгать по камням оказалось непросто. Когда изгнанник догнал Лучезарную, априка успела собрать нескольких птенцов и положить в неизвестно откуда взявшуюся сетчатую сумку, связанную из полупрозрачной нити. Априка продолжила искать, не обращая внимания на спутника, но найти получилось лишь ещё одного мёртвого птенца.

— Сухой хворост за тобой, друже, — сообщила древняя довольным тоном.

— Сейчас!

Маниус завертел головой, выбирая удачное направление. Спустя мгновение юноша скрылся между камней.

Атон уже начал закатываться, озаряя палатку красным багрянцем. Ано подставила под последние густые лучи небольшую лупу и зажгла пучок травы, быстро подложив его под сухие ветви. Маниус смотрел на Лучезарную без обычного интереса, но с нетерпеливым ожиданием. Временами ромей поднимал взгляд на априку, вопрошая, когда же он сможет подставить уже давно ощипанную и нанизанную на сухую ветку тушку под алые языки пламени.

— Терпение, друже, — сказала Ано в очередной раз, — дай пламени разгореться.

— Да, да, — отговорился ромей и продолжил ждать.

Вскоре алые языки прекратили расти, и Лучезарная разрешила готовку лёгким одобрительным кивком. Тушка тут же оказалась над костром; старейшая в свою очередь принялась ощипывать очередного птенца. Запах готового мяса, дошедший до носа юноши, раззадорил аппетит.

— Не торопись: дай огню хорошенько прожарить, — советовала Ано, сидевшая напротив ромея.

— А вы едите птиц? — спросил Маниус, глядя на пламя.

— Мясо не едим, хотя априки могут питаться и им, — ответила Лучезарная.

— Откуда тогда вы знаете, как его готовить?

— Я же старейшая, — напомнила Ано. Изгнанник улыбнулся.

— Вы с Анэ знаете всё на свете...

— Всё? Я никогда с этим не соглашусь. Просто нам посчастливилось жить немного дольше, чем другим, — мягкое сопрано показалось ромею грустным.

— А дольше, это сколько?

— Много.

— Ну а сколько лет?

— Я давно перестала считать.

Ано улыбнулась.

— Вы ведь были ещё до Города? — уточнил Примус.

— Это так, — подтвердила априка.

"Немного дольше..." — мысленно оценил Примус, сказав:

— Значит, много веков назад вы уже жили. Наверное, видели войны богов?

— Нет. Мы же тогда жили в пустыне.

— Точно.

— Сейчас можно, друже, — информировала Ано, вращая в пламени своего птенца. Юноша накинулся на еду, обжигая губы об обуглившуюся тушку.

— Два месяца уже не ел мяса, — поделился изгнанник, когда проглотил первую порцию, — вкуснятина.

— Косточки кидай в костёр, — посоветовала Ано. Ромей кивнул и продолжил жевать.

Восьмой птенец оказался последним, но желудок не просил больше, передавая телу приятное чувство насыщения. Ано давно перестала подкидывать топливо в костёр, и тот обратился в груду раскалённых углей, светящихся приятным ало-оранжевым светом.

— А вы вообще едите? — спросил Маниус, потянувшись. — Я видел, как Йоко пила, но ни разу, чтобы ела.

— Когда растём, беременеем и кормим детей, мы пьём питательные соки и иногда едим плоды, — информировала Ано, поднявшись. — В остальное время обходимся соками.

— Сегодня нужно ещё что-то сделать? — спросил Примус.

— Нет, нет, друже. Отдыхай. Завтра я покажу тебе лучшие плоды — любимую пищу априк, — наметила Лучезарная, потянувшись.

— Простите, госпожа! — взволнованно начал изгнанник. — Я не знаю цены одежды и крова, но когда-нибудь я отплачу вам...

— Если ты ещё раз назовёшь меня госпожой, я обижусь, — мелодичный голос прозвучал без обычной мягкости; по спине юноши пробежал холодок. — Имени вполне достаточно.

— Простите, — повторил отверженный.

— И не беспокойся об оплате, друже. Априки ничего не продают и не покупают. Подобно щедрому Солнцу, дарящему нам жизнь, мы дарим вещи друг другу, не требуя ничего взамен, — мягкое сопрано разлетелось по округе. Древняя привстала, намереваясь уйти.

— Но разве грех взять достойную цену за свою работу? — спросил бывший ремесленник.

— Всё, что мы делаем, принадлежит Атону, друже. Ведь из его света появляется наша плоть, кровь, душа. Из его света появляется вся жизнь вокруг. А время, которое тратится на бесконечные раздоры из-за цены, полезней употребить в дело.

Ано затушила костёр и попрощалась с ромеем, оставив его провожать солнце в одиночестве. Маниус залез в палатку и лёг на подстилку из белоснежной ткани. Прозрачный тент позволял рассматривать металлический каркас и всё, что творилось вокруг. Примус опасливо посмотрел на продолжавшего кружить орла; десница коснулась пояса, нежно погладив искусную работу. "Всего лишь птица. И никаких мыйо", — расслабился ромей. Руки аккуратно сняли пояс и подложили его под голову. "Главное, видно всё", — успокоил себя юноша, разглядывая вечерние звёзды.

III

Небольшое помещение, чьи стены и потолок украшены исключительно видом бескрайнего космоса, а пол устлан мягкими пружинящими подушками, оказалось единственной комнатой отдыха. Лучезарная развалилась на полу, пригласив Йоко присоединится к ней. Дева охотно легла рядом, наслаждаясь мягкостью ткани, повторившей все изгибы её тела. Взгляд на стены заставлял поверить, будто априки парят где-то на краю вселенной. Рисунок звёзд, не напоминавший ни одно созвездие, усиливал впечатление. Но главным были не комфорт и красота, а сама возможность запросто войти в личные покои старейшей. "А Йо я видела только издалека", — с грустью сравнила дева.

— Надеюсь, тебе удобно, светлая гостья, — сказала Ано, наклонив голову к Йоко.

— Очень, — призналась юная априка. — А где сейчас ваши дети?

— Далеко на юге. Одни изучают прибрежную флору. Другие разбросаны по Благой земле, в основном у гор. Многие помогают детям Анэ перерабатывать ископаемые. Иногда они навещают меня, и мы делимся всем увиденным и познанным. В последние сто остановок особенно велики успехи в горном деле. Ты гостила на Большом хребте?

— Нет. Йо запретила молодым ходить на юг.

— Вот как... — протянула Ано. — Даже в молодости я редко встречалась с Йо, чего уж говорить о недавнем прошлом. Надеюсь, у неё всё хорошо?

— Семь остановок назад достроили новый храм в честь пречистого бога, — рассказала темноокая. — Йо теперь живёт там. С тех пор я её не видела.

— А у твоей мамы всё в порядке? — спросила Лучезарная. Лицо гостьи исказилось от страдания.

— Неужели погибла?

— Я... я не знаю, — призналась Йоко. — Мне сказали — она погибла от лап мыйо, когда я была ещё маленькая. Потому я так стремилась стать охотницей, но, — дева с сомнением посмотрела на Ано. Тёплый взгляд хозяйки острова добавил храбрости.

— Когда я начала охотиться, то перестала верить старшим, даже старейшим, — шёпотом призналась Йоко.

— Как же априка могла проиграть мыйо? Один на один, — озвучила Лучезарная.

— Вот именно! — воскликнула охотница. — Тем более опытная. Среди благой земли! Анэ вон даже в тумане убивала их не напрягаясь. Мы даже Маниуса сюда привезли. А мама ведь должна была быть при оружии.

— Это действительно странно, — согласилась древняя.

— Я думаю, когда я стала темноокой, она... отказалась от меня: не захотела быть моей мамой, — переполненное страданием сопрано растворилось в воздухе. Йоко тяжело вздохнула, не в силах продолжать.

— Но я ведь не виновата. Я...

— Ты произносишь "темноокая" так, будто это болезнь или проклятье, — заметила старейшая. — Не нужно стыдиться себя.

— Но они все стыдятся.

— Они немного боятся тебя. Дай им время, хорошо?

— Я не виновата, — повторила дева.

— Не виновата, — согласилась Ано, обняв гостью. Лучезарная начала напевать тихую мелодию, пришедшую из глубин памяти: таким пением она успокаивала собственных дочерей. Молодая априка благодарно прижалась к древней. Хозяйка нежно гладила волосы гостьи, продолжая напевать.

— Люди хотя бы могут поплакать. Даже мыйо свистят от горя, — пожаловалась дева.

— Мы не созданы для слёз, — сказала древняя, освободив Темноокую от объятий. — Нам остаётся только принять это.

— Ага, — согласилась Йоко, развалившись на полу. — Анэ права — я всё ещё дитя.

"Анэ редко ошибается", — подумала Лучезарная, и тысячелетние глаза блеснули, прежде чем скрыться под веками. Дева последовала её примеру.

IV

Влажный прохладный воздух приятно обволакивал сонное тело. Разум вторил плоти, не желая пробуждаться. Маниус всё же заставил себя открыть глаза, но синевы неба не разглядел. Серая туча, несущая влагу на просторы материка, закрыла небосвод от края до края. "Надо добыть еды", — напомнил себе Примус, борясь с ленью. Ноги и руки неохотно помогли юноше выползти из палатки. Изгнанник встал, потянулся и принялся надевать пояс, пока разум вспоминал, как дойти до утёса. Туманная дымка, скрывавшая островные пейзажи, не позволила с уверенностью определить направление. "Подождём", — решил Ромей, неторопливо прогуливаясь вокруг палатки.

— Мани! Ты тут?! — знакомое сопрано заполнило пространство. "А вот и Йоко!" — воскликнул разум, удивившись собственной радости.

— Я здесь, — сдержанно ответил юноша. Вскоре из тумана вышли две априки.

— Как спалось, друже? Не слишком холодно? — обеспокоилась Ано.

— В палатке теплынь, — поделился ромей.

— Сегодня сходим к местному саду, — сказала охотница.

— Но прежде тебе стоит омыть тело и набрать свежей воды, — добавила Лучезарная. — Идём с нами.

Маниус успел трижды пожалеть, что не остался у палатки. "Неужели нельзя было найти речку в низине?" — ныло сознание каждый раз, когда руки тянули тело вверх. Априк, казалось, не волновал подъём, они постоянно останавливались, ожидая отстающего ромея. Йоко иногда бросала на юношу недовольные взгляды, но предпочитала молчать. Ано разглядывала виды острова, не уделяя спутникам особенного внимания. Со временем тело жителя равнин пообвыкло к крутизне скал, а разум удовлетворился возможностью не отставать от априк. И, как это обычно случается, восхождение закончилось. Перед глазами ромея предстал небольшой шумный водопад, крутивший колесо, поблёскивающее отполированным металлом.

— А что оно тут делает? — спросил Примус.

— Мы забираем силу воды, — ответила Ано. Ромей кивнул, проводив глазами ось, уходящую внутрь скалы.

— Мы проверим колесо, а ты пока искупайся, — сказала Йоко. Маниус подошёл к воде и попробовал рукой. "Сойдёт", — решил юноша, смирившись с прохладой. Ромей покосился на априк, затем суетливо разделся и окунулся в холодный поток. Разогретое тело поначалу пронзил лёгкий озноб, но после неторопливого заплыва кожа пообвыкла. Вблизи водопада течение оказалось не слишком быстрым, но обилие водоворотов оттолкнуло юношу к берегу.

— Мани! Омой волосы и заканчивай, — достигло ушей знакомое сопрано. "Только ведь залез", — расстроился Примус, решив напоследок нырнуть на глубину.

После освежающего купания Маниус желал разогреться, потому путь до плодоносящих деревьев показался сущим пустяком. Вид толстых невысоких покрытых трещинами коричневых стволов, из вершины которых во все стороны росли напоминавшие гигантские перья длинные листья да гнущиеся под крупными гроздями красновато-коричневых плодов ветви, удивил изгнанника не меньше, чем строения априк. Удивил и тем, что деревья росли чёткими параллельными рядами, словно когорта ветеранов в разомкнутом строю, а вокруг, до самой низины, лежали только камни. Мгновение юноша просто оглядывал пальмы, затем спросил:

— Вы их специально посадили?

— Да. Я попыталась приучить южные деревья к холодному климату, — уточнила Ано. — Результат перед вами. Попробуй плоды, друже. Люди на юге зовут их финиками.