Прежде чем спустить Алену он полез сам, хотя это казалось ему преступлением. Подвал, так же как и само здание был частично завален. Чутьё подсказывало, что тут опасно не будет. Вскоре он вылез и тихо утащил Алену за собой. На все у него ушло не больше минуты. Он мог гордиться собой.

* * *

Тишина стояла такая, что ломило уши. Воздух не был чист. Доля примесей в нем была, поэтому Павел не стал снимать шлем. Первым делом он обследовал место, которое выбрал новым логовом. Вход завалил камнями, скрепив их быстро застывающим раствором. Раствор закончился. Скоро от всех его материалов и инструментов останется одно воспоминание. Зато теперь их не найдут. Жизнь важнее. Они ведь и так не знают где искать. Не найдут, можно не сомневаться. Накопители были полностью заряжены. Их на несколько суток хватит. Да и на что тратить энергию? Фильтры очищать? Так запас есть. Еда тоже есть. Вода есть. Своя, да и та, что в виде льда позаимствована у покойников. Но её он решил пить только в крайнем случае, мало ли...

Алена спала. Павел достал светлячки. Это её игрушки. Когда он ухитрился содрать их там, в бункере, сам не помнил. Он осторожно прикрепил их к стене и включил очень мягкий и тихий свет. Каморка представляла собой огромную трубу, с одного конца придавленную чем-то. С другого конца, заложенную самим Павлом камнями, склеенными специальным веществом. В прошлом по ней шел какой-то мощный поток. И наверно горячий, судя по керамической структуре трубы.

Определенно тут был огромный завод. Гудели станки, ревели двигатели, шипело железо. Вычислительные приборы что-нибудь высчитывали. Пашке казалось, что завод этот был невоенный, несмотря на весь свой масштаб. Что ты производил, завод? Железные повозки, может быть летающие, или плавающие, лишь бы не стреляющие. Или сверхточные приборы для людей. Да мало ли...

Мысль жгла и сверлила измученный эмоциональными перегрузками мозг. Время... Это другое время. То самое время, о котором он упрямо не хотел думать. Какие там к свиньям ряженые!! Это настоящая война. Тут где-то подземники, пока ещё не исчезнувшие. А это — чистильщики, которые пытаются их перебить. Просто потому, что инструкция такая.

Такое иногда бывает. Люди исчезали и раньше... Но потом возвращались! Принцип бумеранга. Надо просто дожить до этого момента. Сколько бы он не продлился. И она до него доживет. Как минимум. Если же оба, то больше в эти игры он не игрок. Хватит, наигрался досыта. А если он и не вернется, то вернется она. В этом Павел даже не сомневался. Он это просто знал. Это успокаивало.

Он свернулся калачиком недалеко от неё, как тот пес, и уснул мгновенно. Без снов.

* * *

Без снов люди не спят. Этот подарок природы дан всем независимо от желания. Но человек и тут сумел себе все изгадить. Сначала он разучился управлять снами, а затем и вовсе перестал их запоминать. Так и стали спать люди без снов. И бодрствовать без мечты. Создав себе суровую реальность, без радости.

Но Павел не мог быть таким. Для него хорошее настроение это залог выживания. Без оптимизма и чувства избранности — смерть. Он расслабился и представил, как идет по Вечной Пустоши. Это бывшая степь, выгоревшая в свое время от всплеска. Нечто безмолвное, величественное и вечное. На фоне этой степи все людские проблемы всегда кажутся ничтожной мелочью. Все беды, победы, проблемы и заботы. Все суета. Суета сует.

Он потянулся и зевнул. Хорошо. Все кругом паршиво, а внутри хорошо. Это гораздо лучше, чем наоборот.

Тут же невольно поежился. Сколько не закаляйся, а мерзнуть от такого вот поганенького холодка не перестаешь. Особенно спросонья, когда организм ещё вялый. Алена наверно утеплила скафандр. Скорее всего, это посадит её аккумуляторы быстрее, чем можно было, надо бы предупредить. Хотя ладно, у него два комплекта запасных. А он и на одном комплекте может прожить долго. У них запас фильтров раньше закончится, чем заряды. Павел сел и проделал несколько разогревающих упражнений.

Попутно заметил, что Алена зябнет. Значит, не утеплила. Бережет энергию. Молодец! Энергия им может пригодиться не только для обогрева.

— Проделай разогревающие упражнения, поможет — посоветовал он.

— Делала, это ненадолго.

— Мало закалялась — пробурчал он. Потом подумал, что она вообще, скорее всего не закалялась. Значит, эти упражнения и впрямь не сильно помогут. Плечо легонько болело. Так, не мешало, но чувствовалось. Упал, когда от огнемета отпрыгивал.

— Жутковато — сказала Алена, мотнув головой.

— Ничего, зато, судя по всему это место обитаемо — попытался пошутить он.

— Поэтому и жутковато — тихо сказала она.

И что ей сказать? То, что надо или соврать что-нибудь. А толку? Все равно рано или поздно...

— Есть хочу — признался он и улыбнулся невидимой из-за маски улыбкой.

— Сейчас — она довольно ловко извлекла весь провиант. Все та же дребедень. Опять ловко украшенная другой дребеденью. И опять стало вкуснее, хотя вкусу взяться было неоткуда, приправ осталось совсем мало, она их теперь экономила.

— Спасибо — сказал он, прожевав обед. Сделал глоток воды. Маленький. Не так её много чтобы шиковать.

Алена смотрела на него. Внимательным, вопросительным взглядом. Что-то надо было сказать. Может какие-нибудь сопли с сахаром. Или сразу все вывалить.

— Хочешь, анекдот расскажу? — начал он с не очень ловкого манёвра.

— Про то где мы оказались? — ответила она, не оставляя ему возможности уйти в сторону — расскажи

— Думаешь, я тут все знаю? Зря...

Она села, поправив под собой надувной матрац. Павел поразился такой хозяйственности. Интересные вещи хранятся в дамских сумочках. Он уже хотел спросить, нет ли у неё там раскладушки, но она начала первой:

— То, что сейчас происходит, для тебя, скорее благо, чем трагедия. Ты теперь в своей среде. Это дома постоянно бегаешь от общества, а теперь тебе надо найти этих отморозков, которые подземники и всё, ты счастлив!

— Это с чего бы?

— Потому что ты маньяк, если называть вещи своими именами!

Павел улыбнулся. Интересно мыслит. Для комнатных людей он действительно маньяк. Кроме Алены это же самое говорит его сестра Оленька, впрочем, она, знает его с пеленок. Со своих, правда, пеленок...

— Почему маньяк? Могу доказать. У тебя есть знакомые — продолжала Алена, поскольку он её не остановил — Но это просто клуб по интересам. Ничего кроме вашего увлечения вас не связывает. Впрочем, наверняка ты даже бывал с ними в местах всеобщих развлечений. Но, похоже, что желание быть в компании у тебя начисто отсутствует. Поэтому тебя с ними не связывает даже совместные попойки.

— У нас не может быть попоек — улыбаясь, сказал Павел — организм должен быть в чистоте.

— Разве? — у нее вопросительно поднялась бровь — Ну прямо совсем-совсем?

— Ну... — смутился он — Редко...

— Но метко. Хотя действительно алкоголь тебя видимо не увлекает. Разве что желание иногда побыть дураком на законных основаниях. В остальное время ты всегда держишь себя в ежовых рукавицах.

Алена говорила и при этом внимательно в него вглядывалась, пытаясь определить реакцию. Павел был уверен, если на его лице отобразится недовольство, она тут же остановится. Но ничего кроме снисходительного любопытства он сейчас не излучал. То, что она говорила, было несколько скучноватым, всё та же логика комнатного человека. Раз рискует значит любит риск. Ну да ладно хай, болтает, человеку выговориться надо. Это можно сказать большой плюс. Любительница цветов, прошедшая через ад всего несколько часов назад, сидит вот так запросто и болтает об особенностях его биографии. А ведь он всерьез боялся, что она вот-вот умом тронется.

— Не обиделся? — осторожно поинтересовалась она, наблюдая незаметную непосвященному картину целой гаммы чувств и мыслей, отразившихся на лице.

— Конечно, обиделся — удивленным тоном сказал Павел, еле сдерживая улыбку — Но ты продолжай, интересно же.

— А нечего больше — сказала Алена, тоже улыбнувшись — типичный образ человека, недовольного уровнем современной культуры. Именно это прямой путь к маньяку.

— Ясно — подвел черту Павел — Когда меня страх прошибает, я анекдоты начинаю рассказывать. А тебя, вижу, на психоанализ тянет.

— Стало быть ничего из сказанного тебя не зацепило?

— Одно зацепило сильно — признался он — то, что ты подземников отморозками прозвала. То, что мудрый телевизор тебе это вбивал в голову с детства, ещё не означает что так на самом деле.

— Тоже самое я слышала не только из телевизора.

— Но и от людей, которые тоже смотрят мудрый телевизор. Прошу заметить, бегаем мы сейчас не от подземников, а как раз от горожан.

Она кивнула

— Вот именно. Зачем мы от них бегаем? Не потому ли, что они враги в первую очередь для тебя?

— Не враги они мне — возразил Павел — Мой прадед в Легионе воевал. Ты просто не знаешь всех тутошних реалий, вот и строишь замки на песке.

— В смысле?

— Дай попробую угадать — он подсел к ней поближе, и открыл верхнюю часть шлема — Ты считаешь, что поисковая группа взяла бы нас в плен, даже извинившись за своего взбесившегося летающего охотника?

— Ну...

— Ну, так. Так вот, дорогая моя, стоило бы им тебя увидеть, как в лучшем случае пристрелили бы на месте. Это в лучшем случае.

— За что?

— За то, что мы отверги — глухо сказал он, нехорошо блеснув глазами.

Алёна замолчала, и какое-то время переваривала информацию.

— Кто такие отверги?

Павел усмехнулся. Даже этого не знает. А сразу — маньяк, дурак и т.п.

— Перед Глобальным противостоянием, наметилась тенденция ухода людей из городов в пригороды, а потом и вовсе в Пустошь. Кое-кто уходил прямо к подземникам. Это был период, когда серия катаклизмов уже закончилась, а серия масштабных войн ещё не началась. Людям, сумевшим понять, что они находятся в тотальном подчинении у СверхСистемы, это не понравилось. Большая часть человечества этой системы даже не замечает ни тогда, ни сейчас.

— Её уже нет, её убрали почти шестьдесят лет назад — возразила Алена.

— Вот и я о том же — кивнул Павел — Одни её видят, а другие спят и во сне сказочки смотрят.

Алена прищурилась, и кивнула. Правильно, девочка, маньяк, самый настоящий маньяк. Никакие доводы тебя не переубедят, пока не поживёшь долго вне излучателей.

— И что насчет отвергов — осторожно вернулась она к прежней теме.

— Эти люди, а их было где-то пять-шесть процентов от общего числа горожан, пытались выйти за пределы излучателей.

— Что такое излучатели? Установки такие?

— Уфф... короче говоря, всё в городе, что делает тебя законопослушным гражданином является излучателем. Телефоны, СМИ, образование и т.п. Всё это ненавязчиво формирует жёсткое общество, которое само не замечает куда катится и что творит.

— А...

— Давай не спорить. Я маньяк, делай вид, что все хорошо. Этот спор мы с тобой продолжим через пару месяцев, когда ты выйдешь из активной стадии. Хорошо?

— Ты оптимист — пошутила она.

— Я реалист — жёстко отрезал он — И давно. Теперь про отвергов. Эти люди бежали из городов. Отвергов ловили. Против них шла настоящая кампания. Их презирали всеми фибрами средств массовой дезинформации. А туда ближе к войне, начали отстреливать. Сначала тихо, неявно, а потом уже в открытую. СверСистема не терпит, когда кто-то пытается жить не по её законам.

— Это только в нашем клане есть СверхСистема?

— Да что ты! Само устройство общества, последние двести лет это уже СверхСистема! Но давай я закончу про отвергов. Это сейчас важнее для тебя и вообще для нас с тобой.

Она кивнула.

Судя по технике и форме солдат, сейчас первая фаза Противостояния — уверенно сказал он — Где-то полгода до начала самого пекла. То есть около 70 лет назад, плюс минус пару лет.

Она молчала.

— Именно в это время началась всеобщая мобилизация. Значит, любой горожанин в Пустоши это уже не просто отверг, а ещё и дезертир. То есть дважды смертник. То что мы с тобой синтеты летающий охотник наверняка засёк. Поэтому они и прилетели нас ловить. Были бы мы подземниками, они бы не стали время тратить. Подземники всегда умеют быстро уйти. А вот отверги в Пустоши почти беспомощны. Потом уже когда прибьются к поселению какому-нибудь... Но те, кто только сбежал из города это просто мишени. Причем мишени первого уровня. Эти хлопцы прилетали за нами. Нас добить.

Алена молчала, потом тихо спросила.

— Это навсегда?

— Нет — слукавил он, сообразив, что речь идёт об их перемещении — Рано или поздно нас затянет обратно. В нашем времени пройдет несколько дней или даже месяцев. Но никак не больше года. Придется потом что-нибудь соврать, а то учёные задолбят.

Это пояснение Алену немного успокоило. Во всяком случае, Павлу так показалось. Её лицо, к тому же заслоненное наполовину маской, казалось бесстрастным. Но глаза...

Нет, и впрямь успокоилась. Он вспомнил анекдот про объявление, висящее у деканата:

Экзамен по предмету 'путешествия во времени' состоится в 9-00 в прошлую пятницу

Посмеялись...

— И что мы будем делать — наконец спросила Алена, и тут же сама себе ответила — Мы будем искать людей, да?

— Автономные поселения — кивнул Павел — они хорошо спрятаны.

— Эти... называются чистильщиками?

— Да — тихо и бесстрастно сказал Павел —

— А ты их... тебя где-то учили драться?

— Обычная военная подготовка — соврал он.

— С некоторыми дополнениями? — спросила она.

Он кивнул и улыбнулся. Хотя сам себе признал, что, боец он зеленый презеленый, даже, несмотря на сегодняшнее удачное боевое крещение.

— Я проходил несколько курсов самообороны — сказал он, поигрывая резаком — К тому же увлекаюсь историей. Неплохо знаю о тутошних временах и нравах. Может, знаю даже больше, чем они о себе знают.

Сказано было малость хвастливо, но Алена, похоже, поверила. Тем более что на руках имелись несколько трупов солдат и один расфигаченный на ухнарь киборг. Про то, что одного из чистильщиков она уложила собственноручно, он решил не напоминать. И без этого впечатлений хватает.

— А этот Киборг...

— Чудо на трех ножках? Обычный робот-сапёр. Предназначен для исследования мин и ловушек. Хотя вооружён и часто используется как машина поддержки пехоты. Со временем эти технологии начнут совершенствовать. Последним даже и пехота особенно нужна, не будет. Тем более что пехоты их хозяевам будет к тому времени сильно не хватать. Но Легион это все равно уже не спасет — зло добавил он.

— Ты так говоришь... Ты, словно их ненавидишь.

Это его удивило, поразило до глубины души

— А что их можно любить? — удивленно спросил он.

— Можно не любить — согласилась она — но ненавидеть нельзя.

— Когда мы доберемся до какой-нибудь базы, ты смотри, не ляпни — не поймут — сказал он со смешком.

— То они, а то ты — ответила она — бешеных псов нельзя ненавидеть, их надо жалеть.

— И отстреливать — добавил он.

— И делать так, чтоб их было меньше, а ненависть порождает только ненависть.

— Пустые слова — скривился он — философия.