* * *
Испуганный человек бежал, что было сил, но в конце концов измученно упал на землю. Он лежал на покрытой опавшей хвоей лесной почве и тяжело дышал, глядя в светлеющее небо. Наконец он успокоился — его дыхание стало ровнее, пот на груди под разорванной рубашкой высох, и человек начал замерзать. Он сел на земле, потирая озябшие руки и проворчал юношеским тенорком:
— Вот холера, ну где же он? Вот так всегда: как дело делать, так я один.
Из-за широкой ели беззвучно вышла тёмная фигура.
— Опять меня ругаешь, Ромуальд? — вкрадчиво спросил мягкий голос.
Тот вздрогнул.
— А, это ты, Кирбит? Нет, я просто ждал тебя. Мне пришлось бежать с горы. Там какая-то страшная птица прилетела и заговорила человечьим голосом.
— Ага, а ты напугался и задал дёру. — насмешливо сказал Кирбит, подходя поближе и присаживаясь на пенёк. — Три дня трудился, чтобы подкатить камень, а потом взял и птички напугался.
Ромуальд хотел что-то ответить — даже рот открыл, но передумал. В смущении он опустил глаза: вот дурак!
— А я, между прочим, тебя предупредил: дал знак, чтобы точно попасть камнем по врагу. Они все спали и даже не пошевелились бы, обрушься на них вся гора.
— А ты где был?! — запальчиво ответил Ромуальд. — Отчего не остался мне помочь?! Я все руки ободрал об этот камень, нож единственный сломал! Я голодный! А у меня даже никакого снаряжения нет с собой, чтобы поохотиться! Те подонки в трактире ободрали меня, как липку! Сапожки мои обманом сняли и обули в какие-то старые опорки! Кафтан нарядный отобрали, холеры! Кошелёк срезали! У меня не осталось подарков для невесты!
Ромуальд по-детски заплакал, утирая грязные щёки исцарапанными кулаками.
Кочевник легко усмехнулся, сверкнув жёлтым ястребиным глазом. Он достал из-за пазухи свёрточек и кинул изголодавшемуся пану.
— На, ешь, жених. Я, между прочим, тоже зря времени не терял. Еды вот тебе добыл, коней отвёл в безопасное место. А что касаемо трактира, так сам виноват во всём — не надо было хвастать. Место людное — народ всякий ходит. Зачем ты так наклюкался с этими проходимцами? Они тебя обхаживали, в рот заглядывали, хвалили дурачка, а ты и рад — давай байки баять. Так что, мальчик мой, кто-то другой сейчас носит твой бархатный кафтан да щеголяет в сапожках с набойками. А тебя, мой сокол, пришлось одеть в сброшенную твоими хитрыми дружками одежонку — куда ты голый бы пошёл? Тебе папа разве не говорил, чтоб с незнакомыми не пил?
— Да папе наплевать на меня. — огрызнулся Ромуальд, откусывая крепкими зубами от куска сала и заедая его чёрствым хлебом. — Он добро копит — всё хочет старшему отдать. Все братья устроились путём, а я, как неприкаянный. Нужен я ему! Я и на свет случайно появился — папаша меня прижил со служанкой. Так я у старших братцев был в прислугах.
— Н-да. — задумчиво ответил Кирбит. — Значит, ты нежеланный сын у папы — байстрючонок. И решил всех своих братьев обойти — жениться на царевне. Да, это точно был бы триумф.
— Чего? — спросил Ромуальд, оторвавшись от еды.
— Да ничего. Ты всем-то не болтай, что ты служанкино отродье. Говори, что из богатого семейства. Кстати, откуда ты добыл все драгоценности, которыми хвастал?
— Папашин сундук подломал. — угрюмо признался Ромуальд.
— А кто у нас папаша?
— Ростовщик.
Кирбит расхохотался, откинувшись на пне:
— Ой, парень, ну ты и хитрец! Вот правильно сделал! Раз папаша тебя не обеспечил, бери всё сам и устраивайся в жизни. Ты молодец — сразу высоко махнул: в цари!
— Я думаю: тут страна дикая, люди — варвары. — сразу заблестел глазами от похвалы пан Квитунковый.
— Ага! — подхватил Кирбит. — А ты им окно в цивилизацию прорубишь!
— Чего? — опять не понял Ромуальд.
— Да ничего. Тебе сколько лет, пан Квитунковый?
— Восемнадцать. — ответил пан.
— Ну да, конечно. — серьёзно отвечал Кирбит. — Ты красивый парень, ты нравишься мне. Оттого я и покинул тех двоих, что нахожу тебя лучшим кандидатом на царство. Ты ведь обещал мне сделать меня первым советником при своей персоне? Это лучше, чем второй советник. Тот дурачок, которому царевна налила вина, не достоин царской доли. А при нём ещё его приятель — вот кто тут главная персона! Ты представляешь, он волшебник! И он задумал своего приятеля протащить на место жениха! Вот было бы чудесно: мужик-лапотник на троне!
— Он смерд! — скипев от гнева, крикнул Ромуальд. — А я благородных шляхетских кровей!
— Ага, ага! — кивал головой Кирбит.
— Но отчего царевна налила ему вина? — сник сразу же жених.
— А ты не догадался? — спросил кочевник. — Не оттого ли, что у смерда было на пальце вот эта штучка?
И в руке Кирбита появился перстень белого металла с огненным глазком.
— Вот что пропало у царя много лет назад. Это его фамильный перстень — не смотри, что прост. И царь поклялся, что отдаст в жёны свою дочь тому, кто вернёт ему этот перстенёк. Долберу случайно попалась в руки эта вещица — он даже не понял, что она значит для царя. Думал — дрянь какая.
— Я тоже думал — дрянь. — признался Ромуальд, разглядывая перстень в руках Кирбита. — А как он попал к тебе?
— Я его украл. — хладнокровно ответил демон. Он оглянулся по сторонам, словно желал знать: не подслушивает ли кто разговор. И добавил, не обращая внимания на острый взгляд, которым Ромуальд окинул его:
— Я отдаю эту вещь тебе, чтобы ты мог предстать перед царём. Тогда у тебя более не будет соперников. Но торопись: твой враг может опередить тебя: царь уже решил, что перстень к нему не вернётся никогда, и потому избрал в женихи для дочери этого красавца Долбера.
— Этого смерда?! — вскричал, теряя всякую осторожность, Ромуальд.
— Да, его. Ведь он отправился в поход на поиски царевны.
— И я отправился! — Квитунковый даже вскочил на ноги.
— Да, но Долбер вернулся с дороги во дворец и принялся обхаживать царя, наобещал ему с три короба. Папаша-царь поверил и снабдил его всем необходимым для дороги, дал с собой отряд. И вот теперь ты видишь, как пышно твой враг едет на поиски царевны.
— Ах, пся крэв проклятый! — застонал Ромуальд, рухнув в отчаянии обратно на землю.
— Ну да. — продолжил Кирбит. — И, надо то сказать, что цель недалека.
— Как?! — снова взмыл с земли пан Квитунковый.
— А ты что думал? Ещё два перехода, и они достигнут того места, где томится похищенная царевна. Зря я разве советовал тебе свалить на них этот камень? Я точно знаю, куда они едут, и где будет проходить их путь. А ты сплоховал — не выполнил дела. Вот и давай после этого тебе царский перстенёк. Может, зря я оставил Долбера? Пойду, пожалуй, вернусь да попрошусь на службу.
— Не надо, Кирбит! — взмолился Ромуальд, падая перед своим спутником на колени. — Оставь мне перстень! Скажи, что делать — я всё исполню!
— Опять так же плохо, как с камнем? — безжалостно отвечал кочевник, сидя на пеньке и глядя своими ястребиными глазами на оборванного и исхудавшего пана Квитункового. — Хотя, надо признать, затея оказалась слишком сложной. Ты просто не успел, мой мальчик.
— Да, я просто не успел! — зарыдал Ромуальд. — Этот камень такой тяжёлый!
— А они припёрлись раньше срока. — заметил Кирбит.
— Да! Они припёрлись раньше срока!
— Надо придумать что-нибудь попроще.
— Да, надо что-нибудь попроще!
— Например, вырыть яму на дороге и воткнуть в дно колья.
— Да! Я готов! Я всё сделаю, как ты прикажешь!
— Тогда вперёд, мой мальчик. Пока они спят, мы опередим их и сделаем всё, как ты решил.
* * *
— А зачем ехать на охоту так далеко? — удивился Долбер.
— О, мой друг! — отозвался царь Лазарь. — Это я на радостях. Ваш товарищ избавил меня от каменной девицы, а я уже столько лет не удалялся от дворца!
— Так разве она за вами охотилась? — простодушно поинтересовался собеседник, жизнерадостно оглядываясь по сторонам — вокруг и в самом деле была необычайно красивая местность: поросшие лесом утёсы, бурная река, а между ними извивалась едва заметная тропинка, по которой и ехал отряд. Впереди царь со своим гостем, позади — егеря с поклажей.
— Это же демон. — объяснил царь. — Кто знает, что у неё на уме. Не зря же с наступлением темноты все прятались. Но, сейчас в моём дворце по случаю избавления от демоницы идёт большая уборка и переделка, так что приятнее будет провести это время в путешествии, нежели слоняться среди суетящейся прислуги и вдыхать пыль.
Царь засмеялся, и Долбер поддержал его. Находиться в обществе царя Лазаря было очень приятно: тот был замечательным собеседником — остроумным, вежливым, обаятельным. Он относился к своему гостю — человеку явно не высокого происхождения — как к равному, что очень льстило честолюбию Долбера.
— Вы знаете, — немного со смущением сказал он. — На самом деле меня зовут не Долбер. Это просто прозвище, которое мне дала лесная ведьма, когда я учился в её школе. Она не раз говорила, что вдолбить в мою голову магическую науку просто невозможно, вот оттуда и пошло — Долбер да Долбер.
— А как же звать вас на самом деле? — поинтересовался царь.
— На самом деле меня зовут Александер. — признался Долбер после некоторой заминки.
— Вот и прекрасно. Отныне я буду звать вас Александер.
Дорога была неблизкой, и царь со своим гостем развлекались в пути тем, что рассказывали про своё прошлое житьё-бытьё. Истории Долбера, вернее, Александера, были гораздо увлекательнее однообразной царской жизни, поэтому царь Лазарь охотно слушал про учёбу в лесной школе у Фифендры. Смеялся, слушая рассказ о том, как трое учеников были превращены в зверушек и попали в хоромы болотной кикиморы. Слушал про нашествие вурдалаков, про Сидмур и бегство из него. Особенно его насмешила история про Верошпиронскую башню — он хохотал над проделками Вещего Ворона.
— Как вы, волшебники, занятно живёте! — удивлялся он.
— Да сам я не волшебник. — признался Долбер. — Но, знаете, у Фифендры попасть в садок и жрать червей — проще простого.
Долбер очень радовался этому выезду — в кои веки выпадет случай поучаствовать в царской охоте! Всё восхищало его и всё изумляло: и пышная обстановка шатра, и великолепно сервированные завтраки, и благородная трапеза на природе, когда молчаливые слуги сооружали вертела, на которых жарили фазанов, перепелов, куропаток в то время, пока царь и его гость прогуливались по берегу реки, вдыхая запахи леса. Сам Долбер был уже не в своём потрёпанном кафтане, и не в разбитых сапогах — царь щедро одарил своего гостя из благодарности за освобождение от демоницы: на Долбере был щегольский бархатный кафтан с шёлковым шарфом на поясе, новые замшевые штаны, атласная рубаха с богатой вышивкой, благородные кожаные сапоги, шапка, расшитая жемчугом. Выглядел Долбер, как настоящий королевич, и оттого чувствовал себя превосходно.
— В том месте, куда мы едем, в изобилии водятся дикие туры. — распространялся царь, отгоняя слепня от лошадиной шеи. — Вот это добыча, а стрелять по уткам — занятие для простолюдинов.
Долбер согласно кивнул, хотя не столь давно он весьма охотно стрелял по уткам.
— Однажды я охотился на тура. — мечтательно сказал он. — Правда, не я его убил, а мой товарищ.
— Он в одиночку способен завалить дикого тура? — с удивлением спросил царь.
— У него особенное оружие. — ответил Долбер. — Его меч называется Каратель. Этому мечу не только турью — драконью шею перерубить раз плюнуть.
— Значит, этим оружием он и уничтожил демоницу?
— Конечно. Ведь его цель — уничтожать всякую нечисть. Он дивоярец.
— Так он затем и прибыл, чтобы избавить наш край от каменной девы? — спросил царь, и в голосе его проскользнули вкрадчивые нотки.
— Нет, это просто так получилось. — беспечно ответил Долбер. — Мы с ним находимся в поиске — наша цель отыскать очень плохого человека.
Царь Лазарь глянул на своего собеседника с очень странным выражением лица.
— Настоящего мерзавца. — пояснил Долбер, видя, что царь задумался. — Когда Лёну встретится такой человек, наш поиск закончится.
— И зачем вам негодяй? — сдержанно спросил Лазарь.
— Так вышло. — нехотя ответил Долбер. — Лён заключил соглашение с одним демоном из лимба, что отдаст ему какого-нибудь очень плохого человека, а демон взамен укажет ему место, где спрятал нашего друга. Это очень долгая и запутанная история — всего не перескажешь. В-общем, этот демон давний враг Лёна и схватывается с ним не впервой. Однажды Лён отправил его в лимб, откуда этот демон всё же вынырнул. Так вот, Лембистор сумел всё так подстроить, что теперь Лён же вынужден искать ему новое тело. Волшебники предложили Лёну прибегнуть к помощи Эльфийского Жребия. Так что мы уже мотаемся в поисках не первый раз, а достаточного подлеца никак не сыщем. Впрочем, пару раз Лёну попадались настоящие подонки, но дело неожиданно срывалось — в последний момент их убивали. По-моему, он измотался и устал. Зачем ему было нужно ехать обратно к Оракулу? Четыре дня — с ума сойти! Ведь он же может...
В этот момент под самым носом у Долбера прошмыгнула какая-то лесная птица — словно серая молния мелькнула.
— Что за чёрт! — крикнул Долбер, резко осаживая лошадь. Каурый громко заржал и попятился от возмущения. Но тут под передними копытами его поехала земля — словно дорога проваливалась. Движение отряда застопорилось — прислуга спешилась и бросилась рассматривать неожиданно возникший на пути провал.
Под замаскированными землёй и ветками пряталась яма, на дне которой нашлись поставленные вертикально колышки. Сама яма была невелика, неглубока и явно вырыта наспех, а колышки очень слабо держались в земле — толкни их, они и упадут.
— Кому же надо было ковырять такую маленькую ямку? — недоумевал Долбер.
Западня и в самом деле была сделана неумело. Собственно, едущие впереди Долбер с Лазарем не увидали её только потому, что были очень увлечены беседой — вся хитрость была на виду! Тропа в этом месте расширялась, так что всадники могли попросту объехать яму с обеих сторон и не попасть в неё.
Следующее происшествие случилось уже ближе к трём часам пополудни, когда охотничий отряд собирался искать место для дневной стоянки.
Егеря теперь ехали впереди, оглядывая дорогу, а царь и его гость следовали за ними. Оказалось, что предосторожность была не напрасной. Неведомый враг снова приготовил путникам подарок.
Царь со своим молодым собеседником были увлечены беседой, как вдруг Лазарь спросил:
— Мой друг, не ваш ли это сокол постоянно следует за нами? Я уже третий или четвёртый раз вижу его сидящим на ветке на нашем пути.
Долбер посмотрел, куда было указано, но сокола там не увидал — вместо благородной птицы на ветке сидела нахохлившаяся серая ворона. Она глянула на всадников и, широко разинув рот, хрипло каркнула.
— Но, там был сокол! — удивился царь. — Может, он успел улететь?
Ворона опять каркнула, а в следующий миг впереди раздался глухой стук, и прямая, высокая сосна с противным скрипом стала валиться на дорогу. Егеря с криками рванули поводья, уводя лошадей, и дерево никого не задело.
