Лишь Танарт был невозмутим, он вел себя так, будто ничего особенного не случилось, и его племянник следовал его примеру. Лишь когда я поднесла кубок к губам, чтобы отведать чудесного напитка, он как бы невзначай взял чашу из моих рук и тут же осушил ее до дна.
— Налейте ей лучше сока даэли, — крикнул он рабам.
Затем оружейник поочередно представил мне всех членов своей семьи, они лишь молча кивали мне, только его молоденькая сестра Миеливи поздоровавшись, улыбнулась, сияя своими нежно голубыми глазами.
Справа от меня сидели два его брата, Иледар единственный жрец в семье и один из сильнейших, и самый старший Тиариль, нандир. Далее располагались его сестра и мать, похожие как две капли воды и юные, как утренняя заря, первая, кажется, училась в семинарии, вторая была волшебницей. Остальные трое приходились ему племянниками и все уже были данаари, за исключением самого юного Фердиса. Единственная племянница и жена его старшего брата сейчас находились в Ореноре, где жили все жрецы и маги, проходя обучение или наоборот наставляя своих воспитанников. Жены и детей у Танарта не было. Его отец и глава семьи Тэнгольфин был могучим тауроном и охранял самого эльфийского Короля.
Трапеза проходила слегка напряженно, меня старались вообще не замечать. Несколько рабынь носили различные кушанья, эльфы если почти молча, только племянники Мэльира о чем-то шушукались, игнорируя суровые взгляды своего отца. Но вот тарелки начали отставляться, и семейство стало потихоньку беседовать друг с другом, все разговоры крутились в основном вокруг свадьбы принца. Алвар и его невеста, оказывается, уже надели свадебные браслеты, которые они будут носить в знак своей помолвки. Они замыкались на запястьях так, что снять или открыть их было невозможно. Но один вопрос Миеливи все же чуть оживил меня, правда, ненадолго:
— А Его Высочество до сих пор не позволил своей невесте прикоснуться к своим волосам?, — но ответом эльфийке были только укоризненные взгляды. Такое обычно не обсуждалось открыто.
Сказать, что мне было не по себе — значит, ничего не сказать. Зачем Танарт пригласил меня в свой дом? Заставил своих родственников терпеть мое присутствие за их столом, относится ко мне, как к равной? Я не знала, куда себя деть, мне хотелось уменьшиться или вообще исчезнуть. И разговоры о свадьбе Алвара почему-то отдавались в груди тупой и вполне осязаемой болью. Мэльира интересовало только время проведения Нариль, я заметила, что к этой свадьбе он относится с явным пренебрежением и даже с оттенком негодования. Он не был явно против, но это иногда чувствовалось в его речах.
Миеливи внезапно спросила:
— Марта, ты почему ничего не ешь?
— Спасибо, я уже сыта, — вежливо ответила я.
— Поешь, не стесняйся, друзья Мэльира — друзья всей семьи, — ее голос был даже ласковым, в глазах была искренняя озабоченность, — Да на тебе лица нет. Все хорошо?
— Да, спасибо, — я попыталась улыбнуться.
Мать Мэльира, Элвавиэль, которая считалась главой семейства в отсутствие мужа, отставила свою тарелку и крикнула на кухню:
— Эй, фольб!
Я уже привычно попыталась вскочить, но железная рука Мэльира пригвоздила меня к полу. Он как ни в чем ни бывало, продолжал что-то обсуждать со своим братом.
Несколько женщин высыпали из кухни, ожидая приказов, и среди них была та самая Зарика, которая по моей вине так и работала теперь посудомойкой. Она опешила при виде меня, вытаращив глаза, помутневшие от злости, и даже не сразу расслышала, что волшебница обращается к ней.
— Убери-ка всю посуду, — мелодичный голос эльфийки прозвучал с таким презрительным равнодушием, что я поразилась — а та ли это Элвавиэль, что только что весело смеялась над шуткой своего сына по поводу платья невесты принца, чуть не опустошившего жемчужный запас в хранилищах.
Зарика молча поклонившись принялась собирать грязные тарелки и приборы, но намеренно обходила меня стороной.
Ледяной взгляд волшебницы она будто и не замечала.
— Я сказала — все убери, — руки эльфийки уже поигрывали с хлыстом, — Или мне придется наказать тебя за твою глупость.
Мое тело непроизвольно дернулось, я бы опять подскочила, если бы не Танарт. К концу трапезы у меня, признаться, отваливалось плечо, и я стала намного внимательнее следить за своими рефлексами.
Зарика пробормотала что-то вроде: 'Служу госпоже' и, подойдя ко мне, забрала и мои нетронутые тарелки. Волны ненависти исходили от нее, ее взгляд прожигал мою спину насквозь, я еще раз пожалела, что пришла сюда. Это все равно, что дразнить змею.
Я уже хотела было обратится к Мэльиру с просьбой проводить меня до дверей, и даже тронула его за локоть, но он наклонился ко мне и шепнул:
— Потерпи немного, сейчас начнутся песни.
Элвавиэль внезапно приглушила все световые огоньки, они запылали серебристыми и нежными сиреневыми оттенками и начали медленно кружиться вокруг нас. Иледар принес инструменты и его сыновья тут же взяли себе по изящной деревянной штуковине, напоминающей гитару, но в два раза меньше, они назывались флёрты. Миеливи взяла себе маленькую арфу с нежным звуком, будто проливающимся с небес, еще один флёрт достался самому Иледару, а старший взял высокий барабан с мелодичными бубенцами.
— Ну, кто удостоится сегодня чести исполнить первую песню?, — спросил Тиариль.
— Возможно, наша гостья согласится, — сказал вдруг Фердис.
Я укоризненно посмотрела на него и смущенно улыбнулась обращенным на меня взглядам. Ну что за нужда потянула меня сюда — в который раз вопрошала я саму себя. Ответа не было. Я ведь хотела послушать песни эльфов, а не петь самой.
— Давай же! Мы никогда не слышали песен людей! Мы поможем тебе, — в руках Мэльира флейта казалась просто какой-то зубочисткой. Он ободряюще хлопнул меня по моему многострадальному плечу, и я энергично закивала, скорее от боли, чем горя желанием петь.
Ясные, выразительные и прекрасные глаза эльфов выжидающе и с любопытством теперь смотрели на меня. Мое дыхание перехватило намертво. Петь для эльфов! И смех и слезы. Об их прекрасных голосах ходило немало легенд. Мэльир тихонько кашлянул в полной тишине, прочищая горло, и взял какую-то высокую ноту на флейте. Иледар тихонько тронул струны флёрта.
— Чуть ниже, — шепнула я Танарту и он, кивнув, взял на полтона ниже.
Я хотела спеть одну старую песню, еще со времен наших дедов, о войнах в скалах Гростата. Не знаю, почему мне вспомнилась именно она, у нас ведь было много веселых песен. Но я не могла думать о смехе и веселье, когда все мысли были об этой свадьбе и всех этих приготовлениях. О том, что если мне не справиться со своими чувствами — я так и буду страдать от своей, пусть и человеческой, но такой ледяной боли в сердце.
Почему я все еще на что-то надеюсь?
Что возомнила себе моя глупая головка?
Почему мне все еще кажется, что в его отношении ко мне есть что-то особенное?
И тут я тихо запела, выливая в песню всю боль моего сердца о живых кровавых туманах, спускавшихся с Гибельных гор и о тех, кто сгинул в объятиях каменной смерти. Музыканты моментально подстроились, буквально на лету ловя мелодию, и удивительные звуки их инструментов закружились вместе с волшебными огнями. Музыка лилась очень плавно, но песня благодаря искусной игре эльфов, внесших в нее свое понимание, приобрела какую-то особую остроту переживаний, она наполнилась яркими и печальными образами и затронула души каждого присутствующего в зале.
Когда я закончила петь, трепетное и почтительное молчание воцарилось в комнате, живые глаза эльфов стали чуть более влажными. Фердис тихо подошел ко мне и, опустившись передо мной на одно колено, изящно поцеловал мою руку.
— Твой голос похож на пение восходящего солнца, нежный и чистый он взлетает к самим небесам, подобно золотым лучам, я никогда не слышал ничего более прекрасного, — сказал Иледар.
— Он прав, Марта. Ты поешь изумительно и достойна называться Эрали, — кивнул Мэльир.
— Это просто чудо!, — добавила Миеливи.
— Ты споешь нам еще?, — спросил Фердис, все еще стоя на одном колене передо мной.
Я смутилась и опустила глаза.
— Я бы с удовольствием послушала и ваши песни..., — ответила я, — Уверена, они намного красивее...
— Тогда может после?, — не унимался телендир, наконец, вернувшись на свое место.
— Фердис! Спой нам тоже что-нибудь?, — вмешался Мэльир.
Эльф улыбнулся и взял один из флёртов из рук своего брата.
Совсем другие звуки, настроения и чувства полились к своду зала, легкие парящие мотивы кружили мои мысли в водовороте романтических эмоций. Фердис пел сильным и красивым тенором, но внезапно в него вплелся чарующий узор кружевных нот Миеливи. Вместе они звучали просто восхитительно, тембры иногда сходились, тут же разлетаясь на разные октавы. Мурашки пробежали по спине и не угомонились до конца этой песни. Оба его брата также вступили позже, почти под конец мелодии, и я чуть не потонула в водовороте восхитительных звуков и вызываемых ими эмоций. А пел эльф... о вечной весне в его сердце и о горько-сладкой боли любви.
Как только отзвучали последние аккорды, в зале снова повисла тишина. Эльфы как бы пробовали на вкус новые ощущения от песни, пытаясь прочувствовать каждый звук, каждую интонацию.
Немного погодя Фердис нарушил это едва колышущееся послезвучие.
— Я сочинил эту песню только вчера..., — певец старался не смотреть в мою сторону. Он чуть ссутулился и задумчиво облокотился на флёрт.
— Это такая чудесная и красивая песня!, — от моих слов Фердис чуть улыбнулся, но так и не поднял глаз, — Но ты ведь только вчера ее придумал, как же Миеливи подпевала тебе?
Эльфы внезапно дружно рассмеялись.
— Марта! Это ведь эралвё, песня. Ты же изучаешь эльфийский. Ты поймешь однажды, — улыбнулся мне Мэльир.
— Фердис, — хихикая, промурлыкала Миеливи, — Почему ты не расскажешь нам о своей подружке? Ох, и повезло же ей!
Юный эльф передал флёрт обратно Илие и растерянно улыбнулся своей тете.
— Ну, настала моя очередь, — спас его от расспросов Танарт, — давненько мои пальцы не касались струн...
Голос Танарта удивил меня своими насыщенными интонациями и не присущей ему плавностью волн спокойного океана. В этот вечер я услышала очень много песен, эльфы все пели и пели и, наверняка могли так просидеть хоть всю ночь. А то и две. Меня заставили петь еще дважды, и оба раза их восхищению не было предела. Когда я поняла, что мои глаза начинают слипаться, я тихонько ткнула Танарта в бок. Я не хотела обидеть кого-то из поющих, заснув на середине эралвё.
Глава 26
Жрица
Мы тихонько вышли из зала, и Танарт отвел меня на маленький балкончик, усадив в одно из мягких кресел, расставленных там, тихо сказав:
— Подожди здесь немного, я пока обо всем позабочусь.
Когда он ушел, я даже начала дремать, отсюда было немного слышно их чудесную музыку, но все же проснулась, когда на балкон тихо скользнула Миеливи.
— У тебя такой чудесный голос!, — пропела она.
— Твой голос намного красивее!, — ответила я, поднимаясь с кресла.
Эльфийка откинула тяжелую прядь иссиня-черных волос.
— Ничего подобного. Нельзя сравнивать по красоте день и ночь, восход и закат, они совсем разные и во всем есть своя прелесть и красота.
— Посмотри на эту красоту, Миеливи, — неожиданно начала я, указывая на раскинувшийся под нами город эльфов, — Я была очарована, впервые увидев это, но милее родных пейзажей все равно нет ничего на свете!
— Я понимаю, — с легкой грустью в голосе ответила она, — Ты хотела бы вернуться?
На минуту я задумалась над этим вопросом, и сама удивилась своему ответу:
— Не знаю даже... У меня никого не осталось, а наши земли покинуты. А теперь те, кого люди считают врагами, дали мне новую жизнь, пищу и кров. А мои сородичи, которые по-хорошему должны были бы держаться вместе, чтобы противостоять всем трудностям, обернулись против меня. Танарт роднее для меня, чем все они!
Ее лицо становилось все печальнее, по мере того, как я говорила, но на последней фразе она звонко рассмеялась.
— Если ты сумела завоевать расположение Мэльира — знаешь, это дорогого стоит, для этого надо сделать что-то, что бы действительно потрясло его. Но можешь не волноваться, в ваши тайны я влезать не буду. Он ясно дал нам понять — эта не тема для обсуждения в семье. Но ты не совсем обычный человек, Марта, вот тебя и не принимают свои.
Я, признаться, устала от всех этих тайн. Я знала, что известие о моем даре к магии может создать мне много проблем здесь, но мне так хотелось сказать об этом хоть кому-то, поделиться тем, что так долго было причиной моих злоключений. Я чуть было не сказала об этом Миеливи, но потом решила промолчать.
Каково же было мое удивление, когда я услышала:
— Не волнуйся, Марта, за свою тайну, те из эльфов, которые еще не знают кто ты, уже кое о чем догадываются, но Мэльир мне сам рассказал о тебе. Не переживай, секреты мы хранить умеем. Но я сейчас совсем не об этом. Я о том, что ты очень чистая душой и потому особенная.
Я от изумления аж подскочила в кресле.
— Ты читаешь мысли?
— Ну... Немного.
— Тариэль говорил, что этот дар был утрачен...
Эльфийка немного смутилась.
— Ну да... Вообщем. У меня ведь не всегда это получается.
— Значит, ты тоже жрица и, наверное, очень сильная!
Ее красивое лицо потемнело от каких-то мыслей.
— Жрица... Ха! Может быть, я и стала бы ей. Но никто из эльфов не хочет, чтобы я лечила их раны! Да, я еще молода, но это не значит, что я ничего не умею!, — эльфийка обиженно надула свои нежные губы и с силой сжала перила руками.
Я посмотрела на нее и мне вдруг пришла в голову одна интересная мысль...
— Миеливи, я ведь тоже телендир.
— Да, я знаю, — сказала она, тяжело вздыхая и вдруг подскочила на месте, воскликнув, — Но не хочешь ли ты сказать?..., — эльфийка оживилась и ее глаза вдруг загорелись такой радостью, что я сразу поняла — я угодила точно в цель.
— Мне иногда сильно достается от твоего племянника в поединках, а жрецы не очень-то любят лечить людей.
— Ох, ну я... Спасибо тебе, Марта! Я обещаю, что буду очень стараться! А Фердису скажу, чтобы был полегче с тобой.
Абсолютно счастливая Миеливи упорхнула в зал и даже от радости сама налила золотистого напитка себе в бокал, обычно для этого она подзывала рабынь. На балкончик вдруг вышел Мэльир и озорно прищурился.
— Не пожалеешь?
— Ты все слышал, да?
Легкая улыбка внезапно исчезла с его губ, он облокотился на перила и посмотрел куда-то вниз.
— Ты еще не знаешь, что она была одной из самых худших Риш в храме и чуть не убила одного из данаари, когда перепутала потоки. Ее хотели изгнать из жреческой семинарии, но я вступился за свою сестру и упросил дать ей еще один шанс. Но с тех пор никто не позволял Миеливи лечить себя. Если хочешь, один из жрецов будет страховать ее, тайно, конечно. Она даже не узнает.
— Нет, Танарт. Если она так хочет быть жрицей — пусть будет ей и учится лечить меня.
Оружейник широко улыбнулся.