Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Как клубы?
— Никак. Без Фиорентина, опять же, всё летит к чертям. Просачивается слишком много людей, чистильщики работают сверх меры.
— Ты жалеешь, что сослал Габ...
— Non. Perfer et obdura; dolor hic tibi proderit olim, будь терпелив и крепок, когда-нибудь эта боль окажется тебе полезной. Я верю, что потеря Валерия для Рима со временем перейдет в преимущество.
— Куда его сослали?
— Его должны были довезти до Штутгарта, — Люций пригладил волосы. — Фиорентин — paterfamilias, его сущность уникальна. Он мог спастись от любого гнёта, только обратившись к своим сородичам, контакты с которыми он, безусловно поддерживал. Ваш двуликий живее всех живых, Анна, не стоит о нем беспокоиться.
Ханна схватилась за голову и Люций тут же оказался рядом:
— Amour de ma vie, я не хотел, чтобы это звучало так, будто ваши старания были напрасны. Ваш поступок преисполнен доблести — вы пожертвовали собственной свободой ради другого. В нашем мире это редкость, — мальчишка взял её руку и поцеловал.
— У меня есть медицинская карта при Святой Камилле.
— Я про нее не знал.
— Зато знаешь сейчас.
*Ave Roma, regina mundi — "Приветствую тебя, Рим, король мира" (лат.)
*Je t'aime, maman! Je ne peux pas vivre sans toi! — "Я люблю тебя, мама! Я жить без тебя не могу!" (фр.)
*Tu es dans toutes mes pensees — "Ты во всех моих мыслях" (фр.)
*Je veux ton amour — "Хочу твою любовь" (фр.)
Если раньше глагол "совещаться" она связывала с последней инстанцией и совершенно безвыходным положением, то теперь была вынуждена признать, что тот приобрёл совершенно иной смысл. Люций с самого вечера выглядел подозрительно, но к рассвету, когда пристроился к её шее, вышел из под контроля. Ничего не сказав, мальчишка набросился на Ханну с клыками, пытаясь задушить. Действовал чересчур внезапно, чтобы Ханна смогла ответить. Повезло, что они расположились в гостиной и рядом читал Флавий, он-то и оттолкнул молодого лемура к стене.
— ArrЙtez!
Люций зашипел в ответ, но когда попытался снова подскочить к Ханне, оказался прижатым к полу:
— Ты разум потерял? — спросил старший брат, нависая над ним. — Успокойся.
— Она беременна!
— Устыдись, если понял это сейчас.
Лицо мальчишки пошло пятнами, глаза в ужасе расширились. Флавий схватил его за ворот рубашки и поставил на ноги, как деревянного солдатика, Люций тут же отвернулся пряча лицо. Никогда в жизни она не задумывалась о плане действий при подобных обстоятельствах. У наёмных убийц не было проблем с детьми, потому что не было самих детей.
— Ждите здесь, — прошипел мальчишка, побежав к лестнице.
Но ждать она не собиралась. Местные аптеки представляли на выбор сразу несколько вариантов медикаментозного решения проблемы, но требовался рецепт врача. Что такое рецепт врача для Римской Чумы?
— Чёрт...
Бывают такие дни в жизни человека. Всего несколько часов — и вся жизнь меняется, становится с ног на голову либо наоборот, проясняется. Можно было без преувеличения сказать, что эти мгновения ожидания изменили мировоззрение Ханны Дайрон. Пелена спала с ее глаз, что-то во Вселенной щелкнуло, сверкнуло — и девушка сама ужаснулась тому заблуждению, в котором прожила все эти годы. Двуликие были ни чуть не глупее бледнолицых.
Думаю, это будет первый младенец льва за несколько веков.
Сидя на скамейке в парке, Ханна буквально отсчитывала часы с момента приема, пока голос Максимильяна пытался описать значимость того, что теперь развивалось в её чреве. Болевые ощущения появились, когда начало заходить солнце. Низ живота скрутило, но кровь пошла из носа.
Я призову их. Слишком опасно.
"Не смей".
Мы можем умереть. Плод очень силен, бессмысленно его травить.
Впрочем, через час ей стало все равно. От боли она едва могла двигаться.
— Падрона? Падрона.
Первое, что она услышала когда очнулось, было испуганное шептание Квинта.
— Падрона, — выдохнул прямо ей на лицо. — Ты напугала нас.
— Ничего не вижу...
— Твои глаза воспалилась.
Ханна закрыла лицо руками:
— Что с уродом? Мне удалось...
— К сожалению нет. Люций велел передать тебе, что ребёнок родится.
— Он что — гадалка?
— Это его приказ. Мы собрали вам вещи. Поезд отправляется завтра утром, сопровождать вас будет Маргерита Грамича, львица местного прайда. Она сказала, что вы знакомы.
Женщина бальзаковского возраста с тяжелыми бусами и губами раскрашенными в морковный цвет. Да, она помнила её. Помнила, как Габриэль помогал ей разгружать мебель.
— Львица сказала что принимать кровь лемуров во время беременности грозит осложнениями, а Люций сейчас... прибывает не в лучшем состоянии. Грамича едет на север вместе с двумя львятами, она поможет вам родить и потом мы заберем вас.
— Вот так просто? — усмехнулась. — Никто из вас не едет?
— Нет. Это было бы нежелательно, если мы хотим избавить вас от нашей крови. Помните, она не знает, что ребенок от льва.
Когда через несколько часов она и Квинт покидали дом, из глубины строения доносился жуткий детский крик.
Глава 11: Мерзость
— Что с ней? — женский голос на фоне объявления о прибытии поезда.
— Попыталась сделать аборт.
— Дурёха.
Мясистая женская рука схватила её за предплечье и затолкала в вагон. Сидевшие рядом двенадцатилетние мальчишки с интересом её рассматривали, поедая чипсы. Парень постарше имел пронзительный, кареглазый взгляд.
— Ну, и ну. Двуликая на крови трупов и с плодом льва Валерия, — на этот раз женщина одела белое летнее платье. — Мне всегда казалось, что в Риме одни напыщенные павлины с чистокровной родословной, но теперь, — посмотрела на сумку, которую Квинт положил на стол. — Фу, здесь даже не один. Ты пьёшь кровь всей фамилии?
Ханна заглянула внутрь поклажи и нашла обычные пластиковые бутылки, в которые Квинт набирал свою кровь. Они уже проехали Лацио и теперь направлялись на север.
— Это на случай ломки.
— Дело не в этом. Ты знаешь, что там целое ассорти?
Прежде чем ответить, Ханна оглядела тех, кто сидел в вагоне:
— Я хочу сбежать, — сказала как есть.
— Мой долг помочь.
— Они не послали за нами хвост?
— Нет. Мальчишки бы учуяли.
На какой-то миг Ханна вздохнула с облегчением, затем снова напряженно уставилась в окно. То, что Лепиды не последовали за ней ничего не значило, главный шпион таился в её голове, молчаливый и способный на всё.
Парни слева начали елозить на сидениях, пытаясь занять позу поудобнее. Оба были похожи на маленьких Маугли в шортах цвета грязной земли.
— Только подумай, эти мальки должны будут возглавить прайд через несколько лет. Хорошо, что у нас охотятся женщины. Эти лентяи только и имеют делать, что жрать и спать, — Грамича поджала губы.
Пока поезд мчался на встречу закату, Маргерита поведала, как попала в римскую общину. Оказывается, всем самки этого прайда без исключения относились к "странствующим" львам и путешествовали по Европе в парах. Их родные прайды либо были уничтожены, либо выставили старых львиц вон. Удивительно, потому что Ханне в голову не могло прийти, что в их социальных группах на десять самок мог приходиться только один самец. Сама Маргерита происходила из азиатской коалиции — у них было два мужчины, которые стремительно старились и потихоньку избавлялись от самок, распихивая их по углам. Грамича ушла сама. По пути в Европу, где согласно слухам, львы процветали, ей попалась Зузанна. Молодая львица насильно покинула свой прайд, когда у того появился новый вожак. Львы не щадили чужих детенышей, а Зузанна была беременна и вот-вот должна была понести. Маргерита помогла Зузанне с родами и позже, образовав пару, они продолжили путь вместе. Когда львица начала рассказывать о том, как встретил их римский рекс, Ханна была голова заткнуть уши. Эта львица боготворила Квестора.
— ... Мало того, что дал нам крышу над головой, защиту и общество себе подобных, так ещё и детей разрешил оставить. Правда, не уделял им много внимания, но и не ненавидел. Зузанна была так рада!
— А где Зузанна теперь?
— Долгая история, — Маргерита вздохнула. — Нашего рекса звали Габриэль Фиорентин. Хороший парень. Молодой, полон сил, так сказать. Но почему-то детей не хотел и оставаться в его доме разрешал только старым женщинам. Ну, у нас-то всё путём. Секс не так важен когда живешь в общине. Но мы, конечно, волновались... вдруг чего не так у? Может, болен чем? Нет. Оказалось, что у него вроде как одна дочка есть. Приёмыш. Ханной звали. Малышка совсем, как вот эти оболтусы, — львица кивнула на дремлющий парнишек. — И не наша. Вроде из псовых. Души в ней рекс не чаял. В отпуск возил в горы, на пляж. Подарки дарил постоянно. В общем — как ни зайдем к нему — картина маслом — либо девчонка на кухне хозяйничает, либо на кровати его дрыхнет. Ну, мы прочувствовались и больше лезть с интимом не стали, да и не особо горели желанием. Многих в старых прайдах так намучили, что даже мысли вызывали отторжение. А потом девчонка сама куда-то делась. В то время как раз его отца убили. Мы прикинули и подумали, что неспроста. Как-то связано. Вобщем... ходил наш рекс сам не свой... В работу ушел. А года полтора назад такой кавардак начался. Кто-то пожар устроил. Весь этаж сгорел. Велел рекс держать оборону, лемуров не подпускать. Мы удивились, какие лемуры, какие не подпускать? Век жили и не пересекались, уж рекс позаботился, а они и правда штурмовать вздумали. Месяц отбивались. Вот и погибла Зузанна.
— Что это были за лемуры?
— Не знаю. Мы не приглядывались. Но их было много. Детишек удалось спасти, а мать — нет. Так и получилось, что теперь я — ближайшая им родственница.
— А куда делись остальные львицы?
— После ухода рекса? Разбежались кто куда. Нам ни в первой кочевать.
Ханна потёрла руками лицо. Женщина кажется не догадывалась, что она и есть та самая девчонка из за которой и начался весь сыр-бор. Вероятно, в их прайде не практиковали омоложение, а Фиорентин не рассказывал им об этой особенности своего рода. Никто не подумал, что девочка никуда не уходила.
— И ты не собираешься как-то связаться с рексом?
— Зачем? — Маргерита удивилась. — Я старая львица с двумя детьми. Ему впору найти молодую и если уж обосновываться то подальше от этой римской истерики, из-за которой убили его отца. Никогда не интересовалась его работой, но рекс бока не отлеживал. Человек движения, во! Постоянно где-то шлялся. Вот и теперь умотал. Наверное, поступило предложение слиться с каким-нибудь прайдом на востоке. Рекса буквально атаковывали просьбами. Видела бы ты его! Красив! Тебя не тошнит, деточка? Бледная какая-то.
Ближе к ночи они выключили свет над столиком. Сон не шел к Ханне, а она не делала никаких видимых попыток идти ему на встречу. Руки тянулись к беретте на каждой станции. Под утро ей все же удалось задремать, но едва поезд остановился, как Ханна на автомате разлепила глаза. Маргерита подкрашивала губы, смотрясь в круглое зеркальце. Одиннадцать часов и никакого намека на преследование. У них получилось?
— А можно я буду спать рядом с тётей? — пропищал двенадцатилетний двуликий, вываливаясь из вагона.
Маргерита вопросительно уставилась на Ханну. Пришлось подыграть.
— В одной кровати — нет. В комнате — возможно.
— Гыы, — протянул второй парнишка. — Ловим на слове.
Плотно пообедав в ближайшем МакДональдсе они пересели на другой поезд и к концу дня добрались до пункта назначения. Кто станет искать сбежавшую убийцу в домике у моря, где туристов — пруд пруди? Парни всё-таки поселились с ней, притащив вторую односпальную кровать из другой комнаты. Для обычных детей они были слишком сильными и всегда шли спереди, что не ускользнуло от внимания Ханны.
— Спокойно ночи, тёть.
— Спокойной ночи.
Закрывая глаза, она видела огромную голубую звезду, лихорадочно передвигающуюся с места на место. Думала ли, что её не будут искать? Нет. Будут. Но как далеко зайдут и кого пошлют на поиски? Люция — вряд ли, слишком прирос к Риму, да и прикрытием Отца не стал бы рисковать. Дельных идей от него тоже не дождешься, не в приступах ярости. Квинт? Нет. Парень коммуникабелен, но на сыщика явно не тянет. Флавий? А что она о нем знала? У лемура имелся какой-то опыт... жизненный или профессиональный сказать было сложно, но если бы в римской фамилии существовал хоть какой-то намек на иерархию помимо должности отца, Ханна подумала бы, что Флавий занимал вторую ступень. Странно все это, старший сын, а по силе уступил мальчишке. Ещё подозрительное это смотрелось на фоне его должности в сенате, раз он разбирался в политике, значит должен быть иметь определенные наклонности к интригам. Стратег? Возможно. Умел махать руками не хуже Квестора? Очевидно. Да, наверное, пошлют его.
Ханна оскалилась во сне. Подумать только, этот женоподобный бледнолицый ни разу не заговорил с ней, обвинить его во лжи или обмане было трудно. Из-за своей пассивности этот лемур так и не продемонстрировал определенного отношения к ней, скорее, даже в чем-то был полезным. Было бы неопрятно видеть его лицо в качестве преследователя. Сложно было бы... убить.
Родовой крови в тебе ещё слишком много, чтобы думать о побеге.
— Ты сахар забыла, — нахмурился Альфонс.
— А, прости, — Ханна опустила в чашку ложку с сахаром. — Вот.
— Спасибо.
На столике в ровный ряд стояло четыре прозрачных стакана. Жидкость в первом на вкус почти не чувствовалась, будто вода из-под крана. Вторая была гуще и кислая, как лимон. Кровь из третьего стакана имела была терпкой и густой, как сгущенка.
— Они не смешивали её, наливали разную в разные бутылки.
— Да, — кивнул Ив.
— Как я раньше не замечала? — Ханна повертела в руках последний стакан и обмакнула палец. — А эта похожа на карамель. Никогда не пробовала карамель, но почему-то сказала.
— Неплохо, — Грамича одобрительно кивнула, выбирая шляпу для пляжа. — Можешь сказать, чья она?
— Нет. Я не помню... я... — нахмурилась. — Я ни разу не пила кровь у них из вены.
— Понятно.
Удивительно, почему Ханна была так уверена, что до сих пор пила только кровь Квинта. Лемуры день ото дня меняли её меню, привязывали к каждому из них.
Но если здесь было четыре вида и одна из них наверняка принадлежала Квинта, а другая Люцию и Флавия... то чья последняя?
— Очевидно, что все они, включая четвёртого дали своё согласие на такое вот... использование, — сказала Грамича. — Кровь лемуров данная против воли киснет. Бывает не сразу, чуть позже, чтобы недоброжелатель мог наверняка отравиться. Но мы здесь уже второй месяц.
— Мы. Двуликие, — сказал Ив. — Если нас много и мы живем вместе, то такие мелочи как кровь лемуров, наркотики или алкоголь быстро отпускают. Так говорила мама.
— Зузанна любила выпить, — покачала голой Грамича.
— В обществе себе подобных мы вырабатываем эндорфины. Даже надобность в сексе пропадает, — улыбнулся Альфонс. — Ты волчица, но не лань. Тоже хищник. Если захочешь путешествовать с нами, мы будем рады.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |