Без памяти

Предупреждение: самое первое творение автора. Писалось и пишется на протяжении нескольких лет. Нуар с элементами мистики (именно мистики-недосказонности, а не фантастики) и древнеримскими примочками. В большинстве своем представляет отрывистые воспоминания (?) одного человека. Общее настроение меланхолическое.

Без памяти

"Памятью называют сохранение информации о раздражителе после того, как его действие уже прекратилось. Это особый вид психической деятельности, связанный с восприятием, удержанием и воспроизведением информации. Память является интегральной частью процессов мышления и обучения".

Свет полной луны фривольно рассекал темноту комнаты через тонкие шторы. Предметы искажались: ножка стола заканчивалась в настенных часах, в сторону двери медленно растягивался холодильник, проваливалось вниз панно стиля прованс. Лишь поднятая с пола громким ударом пыль бездвижно серебрилась. Маленькая девочка лежала в этом импровизированном тумане, не имея возможности пошевелиться: во рту кровоточил язык, ныли поломанные кости. Огромные челюсти, сомкнутые на нежном горле с каждой минутой усиливали хватку, вжимая тело в холодный кафель.

Глава 1: Девушка с третьего этажа

Утро того знаменательного дня началось с пения диких попугаев. Резкие, трескучие выкрики сопровождали жителей квартала всегда и, к сожалению, пока не существовало службы экстренной эвакуации птичьих гнёзд, которая могла бы облегчить муки спящих. Неохотно откинув мокрое стёганое одеяло, живущая на третьем этаже девушка потёрла виски и поплелась привычным маршрутом в душевую. Мраморный пол приятно холодил её бледные стопы, откликаясь на тягучую боль в мышцах. Зеркало в ванной тогда показало привычную картину: взъерошенные и слипшиеся от пота волосы цвета тёмного шоколада, обширный кровоподтек на плече от неудачного переката и окровавленное ухо. Любому человеку следовало бы скорее бежать в больницу, но эта девушка лишь ещё больше бледнела при мысли о городском враче. Ситуация, в которой прибывала молодая женщина, на тот момент напоминала знаменитое затишье перед бурей, когда судьба безвольной пешки медленно, но верно решалась на недосягаемых верхах. Ещё никогда браво её уровня не давали месячного отпуска и уж точно не оставляли бездействовать по его завершению.

— Чёрт.

Девушка быстро смыла кровь холодной водой и закрыла кран.

Дом, в котором находилась квартира, располагался в элитном спальном районе, густозаселённом государственными служащими. Мало зелени, узкие дорожки, плотно расставленные постройки, создающие тень: своего рода пустыня, особенно в жаркие месяцы лета. Вытянутые окна дома позволяли каждое утро рассматривать вид столицы с высоты холма. Сегодняшний день копировал вчерашний, те же тусклые цвета, невнятный запах и совершенно не рабочая атмосфера, заставляющая зевать поутру. Обмотав влажные волосы полотенцем, девушка направилась на кухню. С каждым новым глотком воды в сознание возвращалась реальность, составляя план на ближайшие сутки. Этот образ жизни был полон событий, ярких, кричащих, рискованных. Порой, было даже сложно понять, что разрасталось в душе — страх или, подначивающий к действию, адреналин. Девушка с третьего этажа уже давно забыла, что значит "иначе" и "по-другому". В ней не было морали, не было сути, внутри которой развивалась личность, она была чужими руками, чужими глазами и ушами, которые не знали ничего кроме подчинения.

— Как спалось, Стивен?

Лицо парня с фотографии на холодильнике, ничуть не изменилось за ночь, он так же потешно улыбался, а розовый магнит в форме звезды придавал юношеской улыбке особый шарм. У брата были короткие тёмные волосы, резкие черты лица и чёрные, глубоко посаженные глаза. Цвет кожи, скорее смуглый, чем загорелый, но этого нельзя было сказать наверняка, так как всю композицию, состоявшую из юноши и низкого кресла, завершал ярко светящийся торшер с красным абажуром.

Девушка отвернулась, почувствовав как солнце начало припекать шею. Кухня наполнялась ароматом мяты и пороха. За три года она так и не нашла его, родную кровь, хотя приложила все силы. Поездка в Германию замыкала круг самостоятельных расследований, обычными способами его было не найти.

— Обычными способами его не найти. Его забрали такие же, как мы.

Было сложно признаться себе в слабости духа, нехватке внутренней силы и мотивации. Всё, что помнила девушка с третьего этажа, очнувшись в больничной койке пару лет назад — это имя. То, что Стивен был её родным братом и жил с ней, она узнала значительно позже. И это оказалось лишь подтверждением его существования, информационной добавкой к маленькому событию где-то там, в голове, которое, тем не менее, не вызывало эмоций, не заставляло сжиматься сердце или проливать слезы. Стивен Дайрон существовал, возможно, был жив и его следовало найти — это казалось очевидным, но ещё никогда девушка не вплетала переживания в мысли об утерянном.

Как кто-то сказал, человек живет не реальностями, а образами, сохраненными в памяти. У Стивена Дайрона было имя, но не было образа. Она не знала, как он говорит, пахнет, какую пищу любит или какие фильмы смотрит (и смотрит ли?). Этот юноша с фотографии был её кровным братом и найдя его, она была готова последовать за ним. В другой город, страну, могилу — не важно. Хотя перед тем как покончить с собой, она бы обязательно заставила страдать его убийц.

Страшно не было. Наверное, потому что люди без прошлого в принципе не испытывали страха. Несколько лет назад она заказала контейнер для вещей, применение и имена которым не могла найти. Сейчас стало немного проще и она частично поняла, что отказалась от телевизора, радио, игрушек, косметики и прочих предметов, среди которых, наверняка, было и что-то принадлежащее брату.

Девушка вышла на балкон и перегнулась через металлическое ограждение, услышав шум мотора. Грузчики в синих костюмах всё утро таскали из квартиры напротив старую мебель. Их хозяйкой была пожилая женщина, с рыжими волосами, которая частенько одевала коралловые бусы. Шум принадлежал черному лакированному автомобилю, заезжающему за ворота кондоминиума. Из него вышел другой сосед, побогаче старушки.

Он был худым, этот парень с верхнего этажа. Не анорексия, но что-то очень похожее. Пожалуй, про такого можно было сказать "борзой", худоба ему шла, как породистой собаке, пересчет рёбер которой считалось нормой. Помимо всего прочего, он был феноменально высок и напоминал фонарный столб, увенчанный черным гнездом, хотя был так же пригоден к труду, как и мужчины погружавшие мебель: сначала перенёс крышку стола, не заботясь о судьбе дорогого костюма, затем три стула, целую стопку досок и какую-то металлическую конструкцию. Доброта жителей этого района удивляла, казалось, все здесь приходились друг другу близкими друзьями, здоровались, помогали, спрашивали совета. Был ли Стивен таким же, когда жил здесь? Знали ли они кого-то из этих людей? Уже не важно.

Она так сильно погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как и водитель вышел на воздух и, стянув с себя пиджак, принялся помогать. Старушка ещё долгое время крутилась рядом, но видимо устала и ушла. Худощавый парень услужливо пропустил её в подъезд, но едва пожилая скрылась, лихо рванул к грузовику. Водитель последовал примеру и закинул кресло в контейнер, как мягкую игрушку. С расстояния трёх этажей было сложно сказать, какие именно эмоции выражало лицо соседа, когда он кинул небрежный взгляд на балкон, но девушке стало не по себе. Она снова почувствовала периодически всплывающую сопричастность. Подсознание говорило, что они уже встречались, были знакомы, но рассудком она понимала, что это лишь один из многих ложных сигналов, подаваемых мозгом. Обманы памяти, парамнезии, как говорил врач, происходили с ней редко, но часто были связаны с объектами, которые девушка просто не могла знать раньше. Так пару раз, она останавливалась рядом с распечатками картин неизвестных художников, объявлений и просто табличек с названием улиц. Порой чувство дежа вю посещало так часто, что хотелось зажмуриться и не открывать глаз — она просто не знала, что делать, когда ощущала это тягучее чувство.

Ежедневная газета говорила обо всем на свете, кроме правды, обещая дождь, ветер и новые жертвы. Последняя страница гласила о пропаже семи девушек в провинции, прилагая фотографии и описание внешних данных вплоть до роста. Прошло три дня с момента их пропажи, родители не стали бить тревогу сразу, так как посчитали это очередным молодежным капризом. В поисках были задействованы все отделения полиции. Отбросив газету, Ханна вышла квартиры и направилась по привычному маршруту к кладовым на нулевом этаже. Маленькие комнатки, один на два, они представляли собой сырые, забытые помещения, куда люди часто складывали то, что оставалось после ремонта, она приходила сюда и вчера вечером, но безрезультатно. Было бы не корректно спрашивать, почему они сами не звонили ей, как делали раньше. Возможно, ожидали определенной реакции, показателя нестабильного эмоционального состояния, слабости. К счастью, из переднего кармана лежащей среди побитой плитки сумки торчал кончик бумаги, обёрнутый красной лентой.

— Мы поможем тебе, Ханна Дайрон, если ты поможешь нам.

Это место навевало тоску. Внутри широкого лесного участка, погрязшего в тумане, скрывалась современная парковка и одноэтажное каменное здание, больше похожее на маленький коттедж, в котором вполне могла разместиться дружная, но ограниченная в финансах семья. "Пандора", закрытый клуб или, как говорили в народе — запретный плод. Ведь многие люди были подвержены зависти, элементарному желанию соответствовать, а ночные клубы со всеми атрибутами — веселой толпой, грохочущей музыкой и стреляющим солнечными зайчиками дискоболом, выполняли функцию буфера между тем, что один хотел получить и тем, что имел. Собираясь в клуб, человек подтверждал свою юность, бодрость, перспективу жизни и чем строже был фейсконтроль, чем умопомрачительней список гостей, чем баснословней цены на напитки, тем больше удовольствия он получал, попадая внутрь. Почти все мало-мальски развитые клубы питались от эго посетителей, но не все знали, что непомерный пафос — совсем не обязательный пункт. Публика в закрытых клубах была разная, посетителей объединяла сложность попадания. Зато уже внутри счастливчиков ждали настоящие богатства. Вся эта система "элитности" прочно сидела в голове людей и укреплялась с каждым новым отказом, которые уже нельзя было назвать редкостью. Пандора не особо афишировалась, у неё не было ни сайта, ни рекламных объявлений по всему городу, но человеку, посвятившему поиску всё своё время, не составило бы труда найти это место. Как показала жизнь, ему бы даже могло посчастливиться зайти внутрь, как некому студенту с факультета журналистики год назад. Оказавшись внутри, он заснял на плёнку "ритуал жертвоприношения", когда двое мужчин и прирученный пёс продолжительно насиловали, расчленяли и ели человеческое тело с женскими половыми признаками. В своём документальном фильме, который, к слову, так и не опубликовали, парень утверждал, что давно подозревал несколько закрытых клубов столицы, чьим символом была коронованная львица, в устойчивой практике сатанизма, доказательством чего и должна была стать запись "древнего Люциферского Ритуала поклонения животным".

Ханна воспользовалась парковочным местом и проверив сохранность оружия, прошла внутрь. Охрана располагалась во внутреннем зале и пропустила девушку без слов, слишком решительный у той был шаг. Внутри мало что изменилось, смехотворно богатая на всякого рода декорации и шумную музыку берлога выглядела как самый обычный частный, элитный клуб любителей оттянуться. День был подходящий, людный. Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к ярким вспышкам. Барменом теперь работал высокий загорелый парень с отбеленными зубами:

— Что будете? — спросил, скользя взглядом по новому лицу.

— Виски.

— Сейчас будет, — улыбнулся.

Первым изменением, бросившимся в глаза, были расставленные по углам девушки. Совсем юные, почти все весьма симпатичные и слегка избитые, судя по количеству пудры на коже. Пространство вокруг них было обтянуто прозрачной, но очень острой леской, под ногами находилось нечто напоминающее канализационный сток. Безоружному и не умеющему летать человеку выбраться из такого угла живым было невозможно.

— Ваш виски.

Условия гласили, что сегодня здесь промелькнет шестерка. Холеный парень-подросток недоразвитой комплекции. По счастливому стечению обстоятельств один такой действительно находился в клубе, сидел за угловым столиком вместе с грузным блондинистым качком. Две твари разной масти, не стареющий подросток и волосатый мутант с яркими голубыми глазами, будто подсвеченными неоновыми лампами. Что они нашли друг в друге, о чем говорили?

— ... себя.

— Да, все остались довольны.

— Но мне не нравится, как они пахнут, следовало помыть их, а не покрывать штукатуркой.

— Согласен.

Пробравшись ближе, Ханна поняла, что двое обсуждали девушек в углу. С расстояния нескольких метров голубоглазый казался сделанным из груды мышц, а паренек и вовсе превратился в куклу — тонкие длинные косточки, покатые плечи, благородная осанка, даже ткань рубашки обхватывала его торс с какой-то особенной аристократичностью. Он смотрелся богато, как могут выглядеть дети из зажиточных семей.

— А эта? — спросил качек, указывая пальцем на самую ближнюю. — Мне показалось, что она достаточно... соответствует.

— Нет, — парень сделал лёгкий жест рукой, будто погладил воздух. — Бунтарка.

Дискуссия растянулась на несколько часов. Качек открыто предлагал парню товар, представляя как отборных лошадей, строил планы на некое партнерство и сильно огорчался, когда "благородный" юнец находил повод для отказа.

— А эта? — мальчишка указал на столик, за которым сидела Ханна.

— Все, что пожелаете.

Так как девушка уже смотрела на них, то воспользовалась случаем и подошла к столику сама. Парень поверхностно оглядел её и, вроде, остался доволен. Качек занялся более тщательным обследованием, попросив Ханну повернуться.

— Человек, — улыбнулся собеседнику. — Вы же знаете, как мало из них пригодных. Ты знаешь кто я, девушка?

— Двуликий, — ответила без промедления.

— Да, — удовлетворительно усмехнулся, снова поворачиваясь к пацану. — Иллюстрий, думаю, здесь вы можете завершить ваши поиски.

— Так и поступлю, — парень резко встал и звеня браслетами, обратился к Ханне. — За мной, человек.

Сквозь шум и толпу, они пробрались в тёмный коридор, где заняли одну из пустующих вип-комнат. Ночь была ещё в самом разгаре, садясь на диван, Ханна подумала, что возможно, его "босс" должен был присоединиться к ним позже. Но время шло, а компанию ей составлял лишь холеный мальчик. Поражало, сколько среди них могло быть представителей такой анорексичной комплекции: причиной ей была скоропостижная вырождаемость, ведь они могли заводить потомство лишь с носителем родственного вируса. Каждый раз встречались с подобными "скелетами", Ханне становилось не по себе. Не жалость, но что-то очень близкое к этому, пробуждалось где-то там, внутри и заставляло задумываться перед тем, как вытащить нож. Подобные чувства испытывали и люди, которые знали об их настоящей сущности. Таких было немного — из-за изолированного, асоциального стиля жизни, которому те были подвергнуты, чтобы выработать нужную степень послушания, не многие из них сохраняли рассудок и жизнь. Послушный человек здесь был имуществом, передаваемым из рук в руки, редким, но настолько важным, чтобы считаться с его мнением.