| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А как же Бренн? Я беспокоюсь за него.
— Оставь его. Что может сделать существо, которое считает, что он кот, и у которого лучшее время в жизни — это сон?
— Не знаю... Ну ладно, завтра увидим.
Едва мы зашли в мастерскую, как она спросила:
— Так это правда, что маги едят подснежные грибы?
— Маги их используют для снадобий, а ест их Бренн. Роксан, я так не хочу уезжать отсюда. Штормхолд — это единственное место, где я чувствую себя в безопасности.
— Ты не знаешь других мест. Тебе нечего тут делать. Ты должен ехать, хотя я очень сильно хочу, чтобы ты остался.
— Я не понимаю, почему я не могу, как все люди. Чтобы меня каждый день дома ждала дорогая жена.
— Ты должен ехать. Тебе это надо.
— А как же ты?
— Мой отец хочет найти для меня высокопоставленного человека, как он говорит.
— Зачем еще?
— Он хочет, чтобы его внуки принадлежали сословию выше, чем он сам. И сказал мне, что сделает все для этого.
— Как же он заботится о своем потомстве!
— Да, и за это я его ненавижу.
— Кстати, я уже не торговец, а маг.
— Я знаю, Эльси, но дело не в этом.
— А в чем?
— Все уже решено.
— Что это значит?
— Это значит возвращайся поскорее, я люблю тебя больше всего на свете.
— Я хочу заколдовать тебя, чтобы ты всегда была моей.
— А знаешь ли ты магию любви?
— Я знаю все заклинания этой школы.
— Тогда сними с меня платье.
— Каким же заклинанием мне его снять? — Задумался я и
— Тебе для этого не нужна магия, сделай это своими руками.
Я снял с нее платье и заодно раздел ее полностью. Мне показалось, что голем с любопытством смотрел на нас двоих, хотя, скорее всего, мне это показалось. Могу сказать лишь одно. При всей своей внешней мужественности, в ту ночь она хотела, чтобы я чувствовал себя мужчиной и распоряжался ею, как желал.
Наутро я проснулся, чувствуя внутри какую-то пустоту. В моей груди зияла огромная дыра. Я с тоской глядел на Роксан, которая сладко спала рядом, понимая, что увижу ее еще очень нескоро, и долго отказывался подниматься. Я cобирался в темном доме, взял приготовленный с вечера рюкзак, зашел на балкон и неожиданно наступил в огромную кучу дерьма, которую, очевидно, за ночь сотворил наш новоиспеченный кот. Cтоит заметить, что это был самый здоровый кусок дерьма на свете, оставленный вовсе не котенком. Все-таки будучи котом и знатоком искусства, Бренн оставался свиньей. Негодуя, я разбудил его ударом подушки по лицу и сказал:
— Шут с тобой, Бренн. Несчастный Сольнир еще только месяц назад выбросился с этого балкона, а ты уже воздвиг поминальную кучу говна в его честь.
Бренн лишь ошарашенно посмотрел на меня и произнес:
— Дилемма!
И только когда я уже выходил за порог, он сказал:
— Давай там, заходи еще.
Глава 10. Начало охоты
Сменялась утром очередная безлунная ночь. Едва я вышел из дома, как сразу же почувствовал морозное дыхание города. До рассвета, в самое холодное время дня, оно пробивало насквозь, и я был безумно рад тому, что уезжаю из Штормхолда в самое холодное время года, в сезон Больших холодов. Я помню туманное утро, твердый, сплошной слой белого снега лежал на земле и хрустел под моими ногами. На еще темной улице не было никого, и почти сразу же вышло солнце и осветило мой путь до места городского сбора, коим традиционно была центральная площадь.
Полутра я думал об охоте, полутра я думал о Роксан. И иногда посмеивался, вспоминая о нашем коте Бренне. Когда я подходил к площади, солнце светило мне в лицо, и казалось, что оно радуется мне. Облака рассеялись по всему небу, их не было видно, но благодаря им небо окрасилось в белый цвет. Как и в день форума, воздух был невероятно свеж, в моей голове стало легко и пусто, и в ней не осталось совсем никаких мыслей.
На площади полным ходом шло походное построение. Я увидел Веззела, Урсари и Виба с Эдвардом, и встал вместе с ними в одну колонну под флаг, объединявший всех, кто недавно сдал экзамен на магический чин. По завету Сольнира, я взял с собой только самую красивую одежду и никаких книг. Семья Веззела заботливо одарила его тяжеленными тюками, и у него было столько поклажи, что ее с трудом можно было снести. Большую часть ее составляли книги. Бережные родители обложили беднягу Веззела тяжеленными томам, и даже составили ему план чтения книг.
Магов было около ста человек: гораздо меньше, чем покупателей на рынке в праздничный день, но для врагов Штормхолда мы представляли страшную силу. Все маги были в теплых разноцветных мантиях на меху, а я, чтобы было не холодно, надел старую зеленую шубу Сольнира, в которую укрывался, когда спал. Рядом в таких же колоннах с флагами стояли гремлины. Самым почетным магам давали добротных коней, тем, чей статус был пониже, выдавали коней похуже, а кому-то и вовсе достались полудохлые коняги, на которых было страшно садиться. Нам, волшебникам без высокого чина, повезло еще меньше, чем гремлинам: их кучей сажали в повозки, а нас заставляли идти пешком.
Многих провожали жены, гремлинов-охотников провожали все остальные гремлины, живущие в городе. Из-за них на площади стоял такую шум, что не было слышно самого себя. Руководителем похода, как ни странно, являлся не Верховный маг, а некий Хазартек. До этого дня о нем никто ничего не знал, и, по всей видимости, он был правой рукой Верховного мага, который тоже присутствовал во время сбора:
— Вы сейчас на дело святое собираетесь! Я обеими руками и ногами буду поддерживать вас из Штормхолда! — Произнес он и скрылся с площади, не дожидаясь нашего отправления.
— По двое! Понеслась! — Скомандовал руководитель похода.
— Магия и порядок! — Отозвались маги на площади и, выстроившись по двое, отправились по направлению из города.
Прозвучала команда, протрубил походный рог, и наш отряд двинулся в путь. Я помню бой барабанов в тот момент, когда мы тронулись. Сперва первый барабан заиграл где-то вдалеке мотив. Затем второй барабанщик с большим барабаном подошел к нам, достал из кожаного чехла свой инструмент, подстроился под ритм первого и начал отстукивать основную партию. Лошади, ступавшие подковами по замерзшей земле, отбивая еще один ритм, покидали площадь и уносили на себе самых почетных магов. Флаги выстроились в линию, и одна большая разноцветная колонна уносилась с площади и уходила прочь из города.
Мы покидали страну долгих закатов и ночного сияния, как иногда поэтично говорили о нашем городе. Некоторые же иногда шутливо называли Штормхолд страной больших возможностей, поскольку редко кому из жителей города удавалось хоть как-то изменить свою судьбу. Тот, кто рождался магом, умирал магом, а тот, кто рождался торговцем, соответственно, умирал торговцем, ремесленник никогда не становился богатым, и любого гремлина неизменно ждали шумные гремлинские похороны.
Выехав из Штормхолда, мы взобрались на небольшой холм, с которого открывался вид на лежащие впереди долины, и снег на них, при взгляде с возвышенностей Штормхолда, казался синим. Как только мы вступили на первую из тысячи равнин, которые нам предстояло преодолеть, сзади от нас, с одной из крыш города повалил дым. Дым поднимался высоко в небо и затем уплывал в сторону ветра. Это начинала производить големов наша фабрика, и я попытался представить, что дым из трубы вылетает под музыку. Впервые в жизни я уезжал из своего родного заснеженного города, его дома уменьшались, выстраивались за мной в прямую линию, затем в точку и в конце концов исчезли вовсе. Можно было сказать: 'Наконец-то я впервые покидаю родные края'. А можно было сказать: 'Неужели я впервые покидаю родные края?'
Целыми днями мы шли по снегу, оставляя за собой многочисленные следы, высокие и низкие холмы, замерзшие реки и озера. Только чуть светлело небо, и мы трогались в путь. Все маги жаловалось, что вставать приходится очень рано. За день солнце венчало над нами круг, а вечером я очень любил смотреть на закат морозного солнца. Большой огненный шар каждый раз окрашивал ясное небо и его туманный воздух. Как будто раскаленный металл испускал пар, погружаясь в ведро с водой. Закат был моим любимым временем дня, после которого наступал последний ночной привал.
Целыми днями мы шли один за одним, скрепя снегом под ногами. Привал объявлялся три раза в cутки или во время метели: говорят, целая коллегия магов всю неделю до начала похода совещалась, спорила и в конце концов приняла решения сократить количество дневных привалов до трех. На привалах горели костры, которые разжигали для всех маги огня, и мы грелись от них, пока не звучала команда в путь. Я быстро собирался и долго ждал остальных. Дольше всех собирался Веззел, который пытался прочитать как можно больше из тех книг, что взял. Несмотря на то, что он был очень стройным, на время чтения он обрастал огромным горбом.
Под вечер идти становилось совсем невмоготу, и к тому моменту, как объявлялся большой ночной привал, у меня уже заплетались ноги. Каждую ночь становилось так темно и холодно, что было невозможно продвигаться далее, и мы ставили шалаши из заранее подготовленной древесины прямо на дороге, оставляя около лагеря часовых, которые каждые два часа сменяли друг друга. Первый раз за свою жизнь Веззел ночевал вне дома. Я ждал странностей в его поведении, но чуда не свершилось, и он даже поначалу не захотел курить табачок, как делали некоторые маги и большинство гремлинов. Они выходили на улицу из шалашей, беседовали и курили почти каждую ночь.
Одно время поднялась большая метель, мы стояли несколько дней лагерем и никуда не двигались. Затем, когда метель чуть ослабла, мы продолжили перемещение в стону Низины. Но лишь по несколько часов в день. Eще много времени мы потеряли из-за того, что руководитель похода оказался не лучшим следопытом и частенько заводил нас в ледяные тупики. Хазартек говорил, что если попытаться добраться до Низины по Туманной реке, то это выйдет гораздо быстрее, хотя старожили твердили, что это вранье и брехня, и выбор такого маршрута может лишь затянуть поход еще как минимум на неделю. Так и получилось, вместо положенной недели мы шли целых две, но то, что охота затягивалась, нам было только на руку: за каждый день обещали заплатить по пятнадцать золотых.
Весь путь до Туманной реки занял две недели. Две недели мы шли в одну сторону.Две недели я провел, любуясь морозной природой, глядя вперед и по сторонам, и изредка оборачивался назад, вспоминая Штормхолд. Странно, но я очень редко думал о нем и совсем не скучал по нему. Мы шли на юг, и чем южнее мы продвигались, тем любопытней мне казались растения и деревья, и тогда я увидел, пожалуй, самые красивые виды в своей жизни.
Cуровые пейзажи Штормхолда, который все узнавали по снегу, голой растительности, редким животным и узким, но красивым рекам, покрытыми толстой коркой льда, сменялись на зеленые луга, казавшиеся золотыми на рассвете, неподвижную воду и скалы. Поначалу, когда мы еще несильно отъехали от города, снежная равнина с редкими холмами была абсолютно пуста. Затем сквозь нее начали пробиваться островки навечно замерзших деревьев и трав, но вскоре они исчезли и снова сменились белой равниной, на которой не было ничего, кроме холодного и тяжелого снега. Чем дальше было от Штормхолда, тем меньше его лежало на земле. Корка льда на реках становилась все тоньше и тоньше, а вскоре и исчезла вовсе. Тогда я узнал, какого цвета может быть вода в реках. Чаще всего прозрачно-голубая, по вечерам темно-синяя, светло-зеленая у берегов, бирюзовая чуть ближе к середине реки, и ярко-ярко желтая, даже оранжевая и красная, как небо утром и поздним вечером. Затем уже не бледно-желтые, а зеленые травы вдруг появились на заснеженной поляне. Зеленые островки в белом море снега превращались в белые сугробы в море зеленого, и вскоре мы пересекали огромные зеленые равнины.
Каждый день я ощущал прикосновение ласкового солнца, освещавшего нашу дорогу, чувствовал запах полей и дышал новым, теплым воздухом. То начиналось Приозерье, страна заболоченных рек и озер, которую гораздо легче было преодолеть, сплавляясь по Туманной реке, чем перемещаясь по суше. Так мы и сделали, оставив лошадей, наскоро соорудив плоты, мы принялись сплавляться вниз, в сторону Низины, до которой было уже совсем недалеко. Целыми днями мы плыли по реке, делая большой привал только на ночь. Все время на плоту я ни с кем особо не разговаривал, ни о чем не думал, никуда не торопился и даже, как мне казалось, не хотел, чтобы мы дошли до цели. Казалось, что весь путь на плотах я просто смотрел по сторонам.
Сменилась погода, сменились пейзажи и животный мир вместе с ними. Берега окружали реку рядом стройных деревьев, равных по высоте, и если в окрестностях Штормхолда нас не приветствовал никто, кроме редких чаек и мышей, то здесь встречались дикие кабаны, и лисы, и множество птиц, рыб и мышей. Мы щадили несчастных созданий и глядели на них с любопытством, чего нельзя сказать о гремлинах. У них вообще были удивительные отношения с окружающим миром. У гремлинов, как у детей, была какая-то власть над животными. Они нянчились с ними, даже игрались, а потом безжалостно забивали любого хряка: все-таки им можно было полакомиться на ужин.
Во время одной из вечерних стоянок Веззел наконец решился покурить табачок в первый раз, и ради этого покинул тесный шалаш.
— Ну давай, Веззел, успехов. — Сказал я ему.
— Все в наших руках. — Ответил он, и я стал ждать его возвращения.
Веззелу, очевидно, не очень понравилось курить, и он вскоре вернулся со словами:
— Мне не понравилось.
— И это все? Это все, что ты можешь сказать?
— Если честно, я никогда больше не возьму в рот эту гадость: после нее плохо пахнет изо рта!
Лишь одно непредвиденное событие произошло за это время в Приозерье. Когда мы сплавлялись вниз по Туманной реке и любовались видами, которые иногда походили на те, что были на картинах с Граалями, невысоко над нами с огромной скоростью пролетел феникс, а за ним и еще один. Они гнались друг за другом, оставляя после себя красный свет в небе и резкий шум в наших ушах. Старейшие из магов говорили, что это — плохой знак, и что-то в нашем походе не так, а мне нравилось, что происходило непонятное и несколько пугающее.
В последний вечер переправы по Туманной реке наша вереница плотов и лодок медленно продвигалась к пункту, в котором был обозначен привал. Стало понятно, что мы где-то совсем близко с местом начала охоты, когда впереди в ночи появилось несколько огоньков. Это были желтые огоньки фонарей небольшого озерного поселения, состоявшего из дюжины домов, постоялого двора, харчевни и конюшни. Это поселение стало нашим основным лагерем, где всех охотников разделяли на отряды по семь магов — примерно поровну старших магов и молодых, чтобы никаких конфликтов не возникало — или двадцать пять гремлинов и отправляли на день или на несколько охотиться на горгон. Хазартек сказал:
— Я предлагаю разделить магов на отряды и устроить между ними состязание, так что группы будут соревноваться друг с другом, и те, чей отряд забьет наибольшее количество коров, получат двойное жалование за каждый день похода. Поэтому предлагаю членам всех групп скорее поздороваться потеснее и приступить к охоте.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
