— Я могу понять нежелание оставаться здесь так долго, чтобы Солэс смогла развить моторные и языковые навыки естественным образом — сказал я. — Но если я загляну в её душу и в процессе она многое потеряет, то может понадобиться выращивать её в палате времени, по крайней мере достаточно долго, чтобы она пришла в себя.
— Угу — Амариллис нахмурилась. — Я это понимаю, просто меня это не воодушевляет. Даже если скормить ей формулу и выращивать по сменам, всё равно это дополнительное время в этой крошечной комнате.
— Ты справишься? — спросил я.
— Возможно — сказала Амариллис. — Я изучала земные медицинские тексты, пытаясь найти информацию о том, как вызвать роды, и насколько рано это допустимо проделать. — Она покачала головой. — Очевидно, стресс нахождения здесь — то, о чём следует позаботиться и применительно к Эсуэн, и меня беспокоит, что если я, как экспериментальный субъект, не справлюсь, то не смогу просить её это сделать. Туунг откладывают икру, так что, вероятно, можно в какой-то степени ускорить, но это тоже тот случай, когда ограничивает проблема нехватки информации.
Она вздохнула.
— Ладно, думаю, на сегодня закончили.
— Закончили? — спросил я. В комнате не было настенных часов, только маленькие в кармане Амариллис, которые она проверяла неохотно.
— Закончили — ответила Амариллис. — Разве я не прошлась по структуре дня?
— Неа — ответил я.
— Утро — для коллаборации, обмена информации, и т.п., потом у нас ланч, после чего несколько часов ты работаешь самостоятельно, занимаясь тем, на что считаешь лучше всего направить усилия. Потом у нас поздний обед, и остаток дня тратим на обязательный отдых. Мы с Граком это разработали, основываясь на моём предыдущем расписании, когда я была соло. Полагаю, я открыта для изменений, если хочешь.
Её тон, вообще-то не подразумевал, что она открыта для изменений.
— Нет — сказал я. — Всё нормально.
На ланч были жареные макароны с овощами и двумя огромными креветками, больше, чем любые креветки, что я когда-либо ел, но определённо с Земли. Амариллис была неожиданно хорошим поваром, и я задавался вопросом, насколько этот навык освоен за её время в палате. Она ела быстро, почти ничего не говоря, а затем принялась прибираться, пока я доедал. Как бы там она ни описывала сложности деликатного баланса температуры и воздуха в палате, я находил её не слишком отличающейся от душноватой комнаты в доме без кондиционера.
Я потратил время на прокачку навыков до их софткапа, насколько это было возможно сделать без помощи Амариллис. Большая их часть уже была до него догнана, и довольно давно, так что я занялся теми, с которыми было сложнее, вроде Садоводства и Инженерии, используя материалы из рюкзака. Я пытался вспоминать уроки Солэс, работая с растениями, но было сложно настроиться на то, что я полагал нужным образом мысли, не находясь на природе. Истинные маги цветов склонны к неупорядоченным, естественным садам, хотя и не в такой степени, как это было у Солэс.
На обед Амариллис достала из духовки горшок, поставленный туда перед завтраком, наполненный картошкой с говядиной.
— Домовитая ты — сказал я. — Будь это Фенн, она бы, вероятно, питалась одним фастфудом.
— Фенн умеет готовить — сказала Амариллис. — Иногда у меня такое чувство, что ты её недостаточно ценишь.
— Нет, я знаю, что она умеет готовить — сказал я. — Просто не думаю, что она стала бы, если бы была на твоём месте. Ты можешь достать что угодно из рюкзака, и я точно знаю, что горячая приготовленная еда ему вполне по силам.
— Я думаю, что вкуснее, если делаешь сама — сказала Амариллис, пожав плечами. — Предпочитаешь, чтобы я не готовила?
— Я ценю усилия — сказал я. — Я просто... может, не понимаю? Типа, Фенн не готовит, поскольку любит лениться, когда это возможно, и я думал, что ты не станешь готовить, поскольку любишь эффективность, а время, потраченное на готовку — это время, которое можно потратить на что-то ещё.
— Мне нравится готовить — сказала Амариллис, пожав плечами. Нахмурилась. — Но да, это взято из бюджета времени.
— Извини, еда хорошая, я не имел в виду, что тебе не стоило, я просто — я остановился и заткнулся. — Просто это непохоже на тебя, фокусироваться на чём-то эстетическом и преходящем.
— Пожалуй, посчитаю это комплиментом — сказала Амариллис. — Судя по тому, что ты мне говорил, на Земле ты фокусировался исключительно на эстетическом и преходящем.
— Ой — сказал я. — Сурово, но честно.
— Разве это не то, как ты описывал игры, в которые играл? — спросила Амариллис. — Ты сравнивал их с представлениями.
— Я уже сказал, что честно — ответил я. — Но я думал больше о времени, которое проводил онлайн.
Я съел ещё жаркого, задумавшись об этом.
— Знаешь, думаю, ты бы любила интернет.
— У меня есть часть его — сказала Амариллис. — Рюкзак не даёт мне доступа к компьютеру, лаптопу, или умному телефону, но он позволяет распечатку сайтов.
— Это... на самом деле не то, поскольку ты упускаешь интерактивность — ответил я. — Но, полагаю, это самое близкое, что у нас будет. Нашла что-нибудь интересное?
— Многое — сказала Амариллис, кивнув. — Невероятно, как много всего Утер принёс с Земли. Когда я начинала, я думала, что найду несколько месте, где было очевидное влияние того, с чем он вырос на Земле, но почти ошарашивает, сколько имеется параллелей. Даже его имя взято из Земной легенды, знаешь?
— Ну, обычно это "Пендрагон", но угу, я знаю — ответил я. — Но его нельзя за это судить, сложно винить подростка за выбор имени. Имя Пенндрайг просто ждало его здесь, на Аэрбе. По крайней мере, он не назвал себя Мегатрон.
— Я не уверена, что ты понимаешь, кем был Утер Пенндрайг — сказала Амариллис, нахмурившись. — То, как ты говоришь о нём, это словно ты знаешь все детали, но не осознаёшь, как он выглядит для нас.
— Он — самый важный человек в истории — сказал я. — В ответе за Первую Империю, и по некоторым свидетельствам, случайным образом отвечает за Вторую Империю, вызвал небольшую научную революцию, продолжившуюся даже без него, возглавлял миллионы, если не миллиарды народа — угу, я знаю.
— Ты знаешь, но ты не знаешь — сказала Амариллис. — Ты повторяешь факты, но для тебя он всё ещё твой друг детства. Плёнка могу я говорить об этом?
— О том, что говорила Зона? — спросил я. У меня снова возникло ощущение подташнивания, и я отставил то, что осталось от моей еды. — Конечно.
— О нём всегда были слухи — сказала Амариллис. — Он был... Он был Донни Осмондом, Шекспиром, Джонни Ф. Кеннеди, Никола Тесла, все они вместе. Любым, кто значим, важен, популярен?.. Ну, разумеется будут слухи и истории, даже если ничего из этого неправда. Это просто как народ взаимодействует с величием, они ощущают потребность разорвать его, чтобы не давило так, или создать отговорки, почему это величие на самом деле не достижение. Говорят, что он продал душу, чтобы достичь содеянного, или что это всё враньё, или даже что он был глубоко порочным человеком, который тем не менее многое сделал для мира.
— Что-то из этого может быть правдой — сказал я, сглотнув. — Угу, я... я никогда не считал его идеальным, дома на Земле. Хорошим, возможно, лучше меня, определённо, но не идеальным. Я просто думал, что изъяны будут, не знаю. Не в этом направлении. Не то, что он использует других. Я думал, что может быть неуверенность, отсутствие целеустремлённости, что-то вроде этого. Или, может, отдавание предпочтения семье и друзьям вперёд остального. Невнимательность к другим? Не знаю. Что-то, с чем я мог бы справиться чуть лучше.
— Ты не можешь справиться с тем фактом, что он не тот человек, которого ты знал — сказала Амариллис. — Или, скорее, просто не хочешь этого признавать.
— Я не знаю — сказал я. — Прошли десятилетия, да, но он же не мог полностью измениться, верно?
— Ты думаешь, что будешь хоть отдалённо схож с тем, каким был в школе, после того, как проживёшь на Аэрбе ещё сорок лет? — спросила Амариллис.
— Нет — сказал я. — Вероятно, нет. — Я не был уверен, кем я буду, но инстинктивно ощущал, что останутся лишь мизерные частицы моей старой жизни. — Наступит момент, когда я был на Аэрбе дольше, чем на Земле.
— Я иногда думаю об этом — сказала Амариллис. — Не о тебе, а о себе. Я была в этой комнате дольше, чем знакома с тобой. Большая часть моего времени как члена этой группы будет потрачена на ожидание прогресса беременности. И мои взгляды на вас четверых тоже изменятся, с достаточным временем на размышления.
— О? — спросил я. — Ты поэтому меня не обняла?
— В прошлом месяце? — спросила Амариллис. Она слегка отвернулась и не смотрела на меня. — Не хочу, чтобы ты думал обо мне хуже.
— Не буду — сказал я. Моё сердце забилось быстрее. Я взглянул на стену, где было управление палатой времени. Это был рычаг, ничего сложного. В зависимости от того, что она скажет, я могу уйти. — Если ты имеешь дело с чувствами, то, думаю, тебе стоит о них поговорить.
— Грак тоже так думал — сказала Амариллис. — Погоди, дай приберусь, если ты закончил.
Она протянула руку в перчатке и прикоснулась к своей тарелке, которая исчезла через десять секунд, а затем проделала то же со столовыми приборами, салфетками, и, наконец, столом.
— Стулья тоже — сказала она. — Думаю, сегодня посмотрим фильм, и даже если нет, хорошо иметь свободное пространство.
— Разумеется — медленно сказал я, глядя, как она убирает стулья в перчатку. Она подошла к стене и установила на столик кинопроектор, а потом поставила перед ним диванчик.
— Ты тянешь время? — спросил я.
— Немного — сказала Амариллис. — Я собираюсь с мыслями, в пятый или шестой раз.
— О — сказал я. Присел с ней на диванчик. Он был синий, набивной, достаточно большой, чтобы между нами было пространство, за что я был признателен.
— Ты будешь думать обо мне хуже — снова сказала Амариллис.
— Скорее всего, нет — сказал я.
— Ну, я об этом беспокоюсь — сказала Амариллис. — Я бы думала. Уже думаю.
Она прочистила горло.
— Есть часть меня, которая думает, что случится, если Фенн умрёт. Такое чувство, что мы уже какое-то время выживаем на лезвии ножа, и Фенн прошла ближе всех. Когда её разрубили... это было до того, как мы разобрались между собой, но я не думала, что она выживет, и я думала, что ты найдёшь утешение в моих руках.
Она помедлила поджав губы.
— Часть меня в тебя влюблена. — Она бросила взгляд на меня, просто на миг, и я заметил в её глазах влагу зарождающихся слёз. — Из нас вышла бы ужасная пара. Мы оба это знаем. Бывают моменты, когда из нас даже друзья посредственные.
Она сложила руки на коленях и взглянула на них, вместо того, чтобы смотреть мне в глаза.
— И есть часть меня, которая рассматривает тебя как нечто завершающее меня, словно романтика между нами — нечто недостающее в моей жизни. Я вижу теплоту, что ты даёшь Фенн, и рада за вас, но ещё и завидую.
Моё сердце колотилось. Хотя наверняка часть этого просто реакция "бей или беги".
— Я обсужу всё это с Фенн — сказал я. — В смысле, я расскажу, поскольку хочу, чтобы она сделала то же, если кто-то скажет что-то такое ей.
— Понимаю — сказала Амариллис. — Это сложности. Это плохо для группы. Я бы просто оставила, но это не помогает, и с месяцами здесь... Я не уверена, что смогу вытянуть, если сброшу этот камень, так что вот. Извини.
— Нет, всё нормально — сказал я. — Ну, не нормально, очевидно, отстойно, но нам лучше обговорить, чем оставить бродить. Может, сможем прийти к какому-то катарсису.
— Может быть — сказала Амариллис. — У меня было три месяца, чтобы это пройти, или разобраться самостоятельно. Я не просто тянула, пыталась понять себя. Я видела это — вижу это — как личную проблему, дефект, который могу устранить, как устранила многие другие. Это слабость.
— Но не повезло? — спросил я.
— Я читала книги с Земли — сказала Амариллис. — Потому и читала работу Кинси: это было частью обзора работ по романтике и сексуальности. На Аэрбе есть свои книги по этой теме, но, думаю, достаточно сказать, что у нас нет такой глубины исследования. Есть много разных видов, что усложняет исследования, а исследования какого-то отдельного вида менее экономически выгодны и менее научно важны.
— И? — спросил я. — Что-то из этого помогло тебе понять себя?
Я не стал упоминать, что Кинси несколько сомнителен как исследователь. Или она уже это знала, или говорить ей это — подрывать то, что она, по её мнению, поняла о себе.
— Я сделала обзор себя — сказала Амариллис. — Я попыталась представить, как ощущаю вещи, сексуальные, романтические, физические. Попробовала разные эмоции. Я никогда не была читательницей этого типа, кто проецируют себя в персонажей и живут ими, но я действительно попыталась, и выяснила, что могу это сделать, если приложить усилия, что помогло мне понять, что что совместимо и что нет с моим собственным разумом.
— То есть... ты читала романтические романы? — спросил я.
— Да — Амариллис кивнула. — Не только их, очевидно, но я относилась к ним как к форме заботы о себе. Очевидно, книги не отображают романтику как она есть, но они предназначены вызывать у читателя эти чувства, так что я посчитала, что они будут в какой-то степени полезны.
Она слегка потянулась, а затем положила руки себе на колени.
— Я привыкла считать себя сломленной.
— Я так не думаю — сказал я. — Ты просто... асексуальна?
— По большей части — сказала Амариллис. Она нахмурилась. — Ты это понял раньше меня?
— После нашего долгого разговора в бутылке это казалось одним из двух вероятных вариантов — сказал я, пожав плечами. — Другой — что ты лесбиянка.
Я не хотел влезать или строить предположения, но я честно надеялся, что её неприязнь к сексу со мной была не просто потому, что со мной.
Амариллис безразлично пожала плечами.
— Немного.
— Не то, чтобы с этим было что-то не так — поспешно добавил я. (от переводчика: ... Ну как же без этой священной мантры, блин)
— Мило с твой стороны это сказать — сказала Амариллис с лёгкой улыбкой.
— На самом деле нормально, по стандартам моей культуры — сказал я. — Очевидно, есть проблемы, когда ты часть пятивековой линии наследования.
— Очевидно — ответила Амариллис, улыбаясь сильнее. — Знаешь, что одно из того, что мне в тебе нравится?
— О? — спросил я.
— Ты любишь забегать вперёд — сказала она. — И даже когда твои наблюдения поверхностны, я нахожу очаровательными энергию и энтузиазм, с которыми ты это делаешь.
Она снова отвернулась от меня, нахмурившись.
— Это не помогает.
— Извини — сказал я. — Хотя бы разговор помогает? Выражение мыслей?
— Может быть. Не особо — сказала Амариллис. — Сейчас чувствую облегчение, но это не решает долговременную проблему. (пр. переводчика: гарем решает проблемы... :-D)
— Иногда, когда захлёстывают эмоции, нужен просто клапан спуска — сказал я. Слегка нахмурился. — Я не хочу менять тему, если тебе есть что ещё сказать.
