— Не стоит чувствовать себя виноватой — сказал я. Обнял её. — Это упростило всё, на оставшуюся часть месяца, я просто беспокоюсь о долговременной перспективе, непредвиденных последствиях или новых изменениях, и я очень беспокоюсь, что если буду слишком давить, она просто не скажет мне.
— Ладно — сказала Фенн. — Я поговорю с ней, обеспечу её безопасность, даже если ей это не понравится.
— А снаружи всё нормально прошло? — спросил я. — Было что-то, о чём мне нужно знать?
— У нас нашлось на что отвлечься — сказала Фенн, пожав плечами. — Как ты видел. Хотя ты слишком быстро это прошёл.
— Подружились? — спросил я.
— Что-то вроде того — сказала Фенн, улыбнувшись. — Дом не так плох, когда в хорошем настроении.
Она ткнула пальцем мне в грудь.
— Я надеюсь, что она ещё будет в этом настроении, когда я выйду, но я знаю, что у тебя было время подумать о том, что она сказала.
— Немного — ответил я. По правде говоря, у меня было достаточно времени, чтобы это начало исчезать на фоне, как простая история, которую я принял как вероятно правдивую. Я взглянул по коридору, из которого мы пришли. Звуки разговора были едва слышны. — Нам стоит вернуться, Амариллис не слишком ценит время вне палаты.
— Джун, если мы в итоге остановимся в этом месте, можем мы урвать себе уикэнд в палате? — спросила Фенн. — Только ты и я, без поджимающих дел и мешающего народа?
— Откровенно говоря, я не испытываю энтузиазма к возвращению туда — сказал я. — Скучно там. — Я заметил огорчение на её лице, и поспешно поправился. — Но с тобой не думаю, что заскучаю.
— Хорошо выкрутился — сказала Фенн. — Я это запомню.
— Я написал тебе письма — сказал я. — Они пронумерованы по дням, так что смогут напоминать обо мне. Это казалось лучшим, что я мог сделать, раз уж мы временно переходим на нечто вроде дистанционного общения. О, и я записал аудиокомментарии к двум фильмам, которые, эм, могут быть совершенно бесполезны для тебя, но посмотрим. И я сделал специальный запас печенок, которые хуже, чем делает Мэри, но их я сделал, так что я подумал, что, может, они будут достаточно хороши, если будешь чувствовать приступ сентиментальности.
Фенн потянулась и поцеловала меня в щеку.
— Ты так мил со мной. — Она окинула меня взглядом. — Не могу поверить, что я волновалась так напрасно.
Я кивнул, но не был так уверен, что мог бы сказать, что это было напрасно. Однако я не знал, как сказать это, не раздувая во что-то большое, так что просто промолчал.
Когда мы вернулись к палате, Амариллис ожидала рядом с ней. Её волосы были распущены, спускаясь ниже лопаток, и она ела марципановую фею, чтобы исцелить порезы на руке — полагаю, от топора Грака. Это заставило меня поднять бровь, но феи в общем-то больше не были нашим основным источником исцеления. Как и с копировальным набором, мы по большей части переросли горшок фей. Кроме того, медленно заполняющийся горшок, из которого мы доставали фей, находился в палате времени, что означало, что наш запас фей существенно увеличился; одним из бытовых дел в палате было доставать смирных фей, ломать им шеи, и класть в застёгивающиеся пакеты.
— Готова? — спросила Фенн Амариллис.
— Нет — сказала Фенн. — Но я всё равно это сделаю, поскольку такой уж я командный игрок. Хотя могу выскочить обратно через пару дней. Никто не сможет поставить мне в вину, если я не врублюсь.
Амариллис шагнула в палату, и Фенн последовала за ней, отдав мне короткий салют, прежде чем дверь снова закрылась.
Зона повернулась ко мне и окинула меня взглядом.
— У тебя было время подумать? — спросила она.
— Да — сказал я, кивнув. Хотя в общем-то мне нужно было не "время подумать", а "время переварить и подстроиться к новой карте реальности, в которой то, что она говорила, было вероятно правдой, или близко к тому, или по крайней мере восходило к правде". — У меня есть кое-какие вопросы о твоей истории, как ты дошла от того к этому, но я понимаю, если ты не хочешь повторяться, или если хочешь узнать больше от меня. — Я сглотнул. — Пока я был там, я много думал об Артуре и о том, каким он был на Земле.
— Говори, в таком случае — сказала Зона.
Я заговорил.
Глава 96: Портрет короля в молодости.
Большая часть того, что я рассказал Зоне, было общей, фоновой, информацией о Земле, с которой она была знакома лишь мимолётно, из опубликованных работ о грёзотёртых. Если хочешь составить картину Артура, понадобится контекст мира, в котором он вырос, с относительно бесконечной информацией, доступной в любой момент, тем фактом, что у нас голосование и представители вместо королей, призраки отдалённых угроз вроде терроризма и войн вдали, которые можно увидеть из дома, и нашими абсолютными в сравнении с Аэрбом, миром, наполненным ужасами и несбалансированностью сил, безопасностью и защищённостью.
(Я люблю всё объяснять. Вероятно, вы это обо мне уже поняли).
Брат Артура был на девять лет старше его, и я так и не смог понять, кто из них был ошибкой, если кто-то был. Это казалось большим разрывом между детьми, настолько, чтобы во многом Артура можно было считать единственным ребёнком. Отец Артура был инженером, а мать работала на полставки в магазине, торгующем шерстью, чем она занималась в основном чтобы чем-то заняться, поскольку не то чтобы они нуждались в деньгах. Он не так много говорил о своей семье, только упоминал, что его брат довольно отдалён, и что его мать сидит на лекарствах от депрессии и тревоги. Отец Артура был олдскульным гиком, с маленькой библиотекой фантастики и фэнтези, но большая часть книг были древними и пожелтевшими — и, честно говоря, трэшеваты, из того сорта чтива, что по большей части вышло из моды.
Когда я говорил об Артуре, я пытался подчеркнуть, что он был более-менее нормальным. Он был умнее среднего, и участвовал в большем количестве клубов и активностей, чем большинство, но не был популярен, вероятно, потому, что любил пространно поговорить о том, о чём читал, или потому, что любил поспорить просто из любви к этому. Он был не атлетичен, с толикой излишнего веса, что, полагаю, тоже не улучшало отношения других детей к нему. Конечно, когда он умер, никто ничего такого не говорил, и люди, насчёт которых он жаловался, внезапно стали представляться его друзьями.
Он был, пожалуй, немного застенчив временами, хотя я никогда не замечал такого, когда он был с нашей группой, вероятно потому, что я к этому адаптировался. Мы выполняли вместе школьный проект, и он громко, с улыбкой на лице, говорил о том, как он объединил Европу в видеоигре, в которую он играл, в то время как его слушателям было совершенно неинтересно. Я всегда немного завидовал этому, пусть это и заставляло меня внутренне кривиться; меня слишком беспокоило, что подумают другие, и я предпочитал не говорить ничего вместо того, чтобы сказать что-то не то.
Я рассказал о наших настолках, и том, как он любил в них играть, суть всегда была больше в истории и персонажах, чем в правилах и результатах. Часть из этого требовала знания бэкграунда, которого у Зоны не было, но я изо всех сил старался донести суть. Моя речь "что такое настольные ролевые игры" к этому моменту прошла уже несколько редакций, и я знал об Аэрбе достаточно, чтобы иметь возможность провести параллели с их культурными традициями
Я рассказал про Артура и Тифф.
* * *
— Ладно, в нашем классе примерно полторы сотни учеников, плюс столько же в классах на год меньше и на год больше — сказал Артур. Мы шли домой из школы, с остановкой на заправке ради чипсов и газировки. — Но у классов выше и ниже штраф, поскольку с этими девчонками совместных занятий нет, что означает отсутствие эффекта близости. Суммарно в списке свиданкоподходящих девчонок сотни полторы, более или менее. Примерная прикидка.
— Верно — сказал я. — Угу.
— Половина из них ниже среднего — сказал Артур. — Однако можно использовать много разных метрик, и они будут ниже среднего по разному. Взять Хейди. Супер-горяча, тупа как кирпич. Так что если половина ниже среднего по интеллекту, и половина ниже среднего по внешности, то остаётся что-то около четверти тех, кто выше среднего по обоим пунктам.
— Эм, нет — сказал я. — В смысле, я так не думаю. Внешность и интеллект взаимосвязаны, как минимум из-за здоровья, но и из-за социоэкономики тоже, вероятно.
Примерно в то время я открыл слово "социоэкономика", и часто его использовал, вероятно больше, чем стоило бы.
— Ладно, ладно — сказал Артур. — Это я с тобой говорил про эффект Флинна?
— Звучит незнакомо — сказал я.
— Ну, неважно — продолжил Артур. — Это просто примерные прикидки. Если взять четверть от полутора сотен, это будет тридцать семь, но это все те, кто хотя бы едва выше среднего по первым двум метрикам.
— Я не уверен, насколько важна внешность — сказал я.
Артур закатил глаза.
— Ты бы стал встречаться с Кайбер?
Я нахмурился.
— Она неплоха — сказал я. — Умная. Умнее меня, вероятно. Я как-то раз зависал у её брата, и она приготовила миндальное печенье, это было довольно клёво.
— Ты уклоняешься от вопроса — сказал Артур, снова закатив глаза. — Я думаю, что нормально просто сказать "нет, она мне не подходит", уверен, многие девчонки так обо мне скажут, меня это не напрягает. Возможно, можно назвать это третьей метрикой, и даже если это порежет пятьдесят на пятьдесят, останется восемнадцать. Однако, собственно, стоит учитывать много метрик, и даже если некоторые из них взаимосвязаны, в итоге достойных девчонок в нашей школе остаётся меньше десятка, причём в первой половине, по крайней мере, насколько я вижу.
— О как — сказал я. Я не был уверен, что согласен с этим, но, возможно, дело в том, что у меня не было реальной подружки (у него, впрочем, тоже). В нашем классе было много девчонок, которые меня интересовали, возможно потому, что у меня была тенденция уходить в фантазии относительно отношений.
— В общем, я говорю, что есть набор метрик, так? И что суммарное количество меньше пяти — это просто девчонки, которые выше среднего во всех категориях, ни одна из них, скорее всего, не выделяется особо. — Он вздохнул. — Однако Тифф входит во многие-многие из них.
Я сохранил молчание. Я знал, что она ему нравится, поскольку он это уже упоминал, но мне в общем-то нечего было добавить, а разговоры о романтике всегда вызывали у меня странное чувство неуверенности. По идее, мне стоило как-то поддержать, или сказать, что рад, что он нашёл кого-то, кто ему нравится, но всё, что приходило на ум, звучало пусто. (Это было до того, как у меня развились собственные чувства к ней, она ещё только присоединилась к группе, и рядом с ней я чувствовал только неловкость и неуверенность, не зная, как держаться с девочкой).
— Вы с ней часто спорите — сказал я. Пнул камень с дорожки в траву. Я хотел бы, чтобы он поговорил об этом с кем-то другим, но он был тем, с кем я говорил о девочках, в тех редких случаях, когда было о чём.
— Она любит спорить — сказал Артур. — Некоторые люди уходят в глухую оборону, когда говоришь им, что они неправы, Тифф просто исполняется энтузиазма, словно наконец-то нашла кого-то, с кем можно сразиться.
— Угу, как-то так — сказал я. С моей позиции я не был так уверен. Иногда она казалась оживлённой, и угу, это выглядело так, словно она нашла родственную душу, но иногда она закрывалась и хотела оставить тему, какая она там была. Я всегда старался перевести тему, когда видел такое. У Артура была склонность временами цепляться к людям по разным глупостям, так что не то, чтобы я делал ей какую-то особую услугу. Я старательно относился к ней точно так же, как к парням.
— Она тебе нравится? — спросил Артур.
— Я её на самом деле пока что толком не знаю — сказал я.
— Ну, если мы начнём встречаться, мы все будем часто зависать вместе — сказал он. — Я не хочу поступать как Трев, и исчезать просто потому, что обзавёлся подружкой.
Однако этого так и не случилось. У Артура была теория, что нужно дать ей время притереться к нему, прежде чем предложить ей встречаться, и всегда находились оправдания, почему сделать это позже лучше, чем сделать сейчас. В конце концов он просто, типа, принял тот факт, что этого не сделает, хотя его увлечённость так и не прошла. Думаю, вероятно, в мире его фантазий она сделала первый шаг первой, но Тифф на самом деле была не такой.
* * *
— Это отстойно, потому что она идеальна для меня — сказал Артур со вздохом. Он лежал на моей кровати, пока была моя очередь играть в Марио. — В смысле, она не идеальна, но она идеальна для меня. Даже во всём, в чём мы несогласны, у неё есть резонные причины, и это как — я заметил в периферийном зрении, как он неопределённо помахал рукой — как то, когда целое гораздо больше, чем сумма его частей.
Он помедлил.
— Гэг получается. "Её целка больше, чем сумма её частей"? (Пр. переводчика: 'Her (whole)hole is more than the sum of her parts' "Её целое" — "Её дыра", звучит похоже.)
Нам было шестнадцать, и Тифф была с нашей группой уже довольно долго, достаточно долго, чтобы твёрдо установиться как член. Она была другом, даже вне игрового стола, и мы всё чаще проводили с ней время без остальных. Время Артура было довольно плотно забито разными делами; вечер, когда мы вместе играли в видеоигры, был редкостью, и в какой-то степени Тифф заполнила мою потребность в лучшем друге. Не заменила его, но определённо играла свою роль. Я безнадёжно втюрился в неё.
— Слишком грубо — сказал я. Я слегка покраснел, и был рад, что Артур не видит. Я постарался сосредоточиться на игре.
— Угу, слишком грубо — сказал Артур. — Лучше сработает как оскорбление. Знаешь, я задумываюсь, какими на самом деле были выдающиеся люди вроде Оскара Уайлда и Уинстона Черчилля. В смысле, они подготавливались заранее, были действительно быстро соображающими и остроумными, или просто были хороши в ответках? Поскольку можно предположить, что множество лучших историй о них разрослись в пересказах.
Он вздохнул, а я запрыгнул на стену, чтобы схватить монетку.
— В любом случае, я вчера почти спросил её насчёт встречаться.
— Серьёзно? — спросил я, неожиданно обнаружив, что полностью сфокусировался на том, что он говорит.
— Угу, я спросил её, планирует ли она встречаться с кем-то в старшей школе — сказал он. — Потому что для неё это что-то типа, почему она одна, если не хочет быть? Так что я спросил, но она ответила, что она вообще-то не сторонница идеи "встречаться", и что не видит себя такой девушкой. Это было абсолютно сокрушительно. Я хотел сказать "ну, что насчёт того, чтобы встречаться со мной?", но я не ожидал, что она просто полностью отвергнет саму идею. После этого наш разговор увял.
— Угу — сказал я, ощутив сметь облегчения с напряжённостью. Прочистил горло. — В смысле, она реально не из тех, кто любят свиданки.
— Угу — сказал Артур. — Это же патриархальная традиция.
Он фальшиво усмехнулся.
— Нет — ответил я. — Думаю, дело не в этом, я думаю, она просто не любит ярлыки. Вещи комплексны, как правило, люди, традиции, пересекающиеся системы, всё это, а ярлыки — притянутый способ во всём этом разбираться. — Я чуть помедлил. — Я думаю, это более-менее буквальное значение того, что она сказала.
