Королевская кровь-4. Связанные судьбы

Няня сделала вид, будто ничего не слышит, наклонилась, чтобы подобрать кольцо для прорезывания зубов. Старушка поначалу побаивалась мужа своей воспитанницы, считала его слишком суровым и тяжелым человеком для девочки, любящей печь пироги и читать любовную поэзию. Но за этот месяц она изменила свое мнение. Да, он подавлял окружающих и в семье он был главным, но при этом ловил каждое слово ее Васеньки, был всегда рядом и выполнял все ее просьбы.

— Представь, что ты сидишь в повозке, запряженной понесшими лошадьми, — объяснял Байдек. — Нельзя их уговаривать — не послушаются, нельзя кричать в панике — испугаются еще больше. Нужно взять поводья твердой рукой, потянуть на себя, не дергая, и громко, жестко сказать: "Стоять!"

Щенки вскочили, завиляли хвостами. Василина улыбнулась, с обожанием глядя на мужа.

— Ко мне! — попробовала она снова. Псы не отреагировали.

— У тебя обязательно получится, — пообещал муж, целуя ее в лоб. — Все задатки есть. И у вас получится, Дарина Станиславовна. А я все, от меня зависящее, сделаю.

Марина

С Катькой Симоновой мы теперь встречались по средам, о чем было торжественно доложено моей старшей сестре, отцу, Мариану и господину Тандаджи. Клянусь, меня и в детстве так не контролировали. Иногда мне кажется, что я скоро должна буду сообщать о марке духов, которыми пользуюсь, и докладывать, какой пастой чищу зубы.

Хотя, уверена, сотрудники госбезопасности и так это знают.

В чем отличие принцессы от обычной девушки? Если обычная девушка хочет встретиться с подругой, она просто звонит ей или заглядывает после работы. Если принцесса идет на встречу с подругой, то это превращается в событие государственного масштаба и девичьи посиделки становятся пыткой для полутора десятков человек. В холле скучает и упивается чаем парочка охранников, еще несколько, уверена, подглядывают с помощью биноклей в окна. Руководитель охраны, ответственный за безопасность принцессы, утирает пот со лба и мысленно материт ее высочество, выслушивая донесения типа "она съела шоколадное пирожное, начальник", "девушки смеются и обсуждают модели нижнего белья, капитан".

И над всем этим парит зловещая фигура полковника Тандаджи, который, судя по его взгляду, предпочел бы запереть меня с сестрами в одиночных камерах и кормить только пюреобразными блюдами — чтобы их высочества, не дай боги, не подавились. На этот взгляд я имела удовольствие полюбоваться после работы, когда зашла в Зеленое крыло решить очередной государственный вопрос.

Тандаджи с момента знакомства напоминал мне большого отожравшегося крокодила. Зеленый крокодил в Зеленом крыле. Лежит такая махина на песочке, бревно бревном, почти не дышит. Но стоит подойти ближе — клац зубами, и нет смельчака.

Игорь Иванович Стрелковский лично мне был поприятнее. Да что там говорить — он был моей первой девичьей влюбленностью. Высокий, стройный, светловолосый, в форме, он всегда легко общался с нами, а Поля с ним даже дружила своеобразно.

Лет до двенадцати я страдала по Игорю Ивановичу. Потом влюбилась в одноклассника, потом в другого, третьего, потом в популярного тогда певца Василия Луча — и каждый раз страшно переживала, плакалась Катюхе, мучила ее восхвалениями очередного избранника. Пока не поняла, что все мои сердечные порывы длятся не больше месяца, затем становится скучно, и я с недоумением гляжу на предмет своих воздыханий, гадая: что же я в нем нашла? Со временем я смирилась с тем, что на глубокое всепоглощающее чувство не способна. Точнее, они все у меня были всепоглощающими, только быстро заканчивались. А семь последних лет не было и этого. Если не считать, конечно, мои вздохи по Мариану, но, надо признаться, здесь было больше восхищения и зависти к тому, что Вася нашла своего мужчину. Сейчас я вполне отдавала себе отчет в том, что мне с таким, как Байдек, было бы очень тяжело.

Моя странная зависимость от Кембритча била все рекорды — два месяца, но кто поручится, что завтра я не очнусь, как это уже бывало, с ровным сердцем и спокойной головой?

"Осталось понять, надеешься ты на это или боишься этого".

Из кабинета Тандаджи с полубезумным видом хорошо пришпоренных лошадей быстро выходили сотрудники Управления. Кланялись, здоровались и убегали на свои места. Круглосуточно они тут, что ли? Я подождала, пока выйдет последний, заглянула в кабинет. Грозный начальник сидел с отрешенным лицом, поднял на меня глаза, встал.

— Добрый вечер, Марина Михайловна.

— Добрый вечер, полковник, — отозвалась я, проходя в кабинет. — У меня к вам просьба.

— Почту за честь помочь вам, ваше высочество, — ответил тидусский крокодил, кланяясь.

Интересно, только я слышу откровенное ехидство в его голосе?

— Это не займет много времени, садитесь, пожалуйста, — попросила я, аккуратно присаживаясь в кресло напротив стола. — Я хочу сделать татуировку. И мне нужно, чтобы вы порекомендовали мне надежного мастера.

— Татуировку, — произнес Тандаджи. И посмотрел на меня тем самым взглядом, видимо, прикидывая, есть ли в его казематах свободная одиночка.

— Совершенно верно, полковник, — видят боги, мне очень хотелось рассмеяться.

Он некоторое время смотрел на меня, а я на него. Молча. Меня такими методами давления не проймешь — не после пациентов, которые считают тебя кем-то вроде воплощения зла, потому что ты после операции на желудке заставляешь их питаться пюре и кашками.

— Боюсь, — проговорил Тандаджи сухо и без запинки, будто повторял это уже много раз, — я не имею права принимать такие решения без согласия ее величества.

— Полковник, — ответила я любезно, — вы, конечно, можете доложить о моем желании Василине. Но тогда я пойду к своему старому мастеру. Он великий художник, но болтлив, как десяток сплетниц. И наверняка узнает меня по своей старой работе. Мы ведь не хотим, чтобы пикантные подробности появились в иностранных газетах? Помнится, он фотографировал мою спину для своего каталога...

Крокодил моргнул третьим веком и уставился на меня тяжелым взглядом хищника, у которого пасть замотана скотчем. Нужно было срочно смягчать удар.

— Я понимаю свою ответственность, господин Тандаджи, поэтому и пришла к вам. Вы ведь не откажете мне в этой маленькой просьбе?

— Как я могу? — леденящим тоном ответил тидусс. — Для меня счастье угодить вам, принцесса. Все можно решить проще — мы договоримся с вашим мастером на магконтракт, если вы дадите его координаты. Даже если захочет рассказать, не сможет.

— Это было бы прекрасно, полковник. — Вот что значит профессиональный подход!

— Возможно, вы в ответ удовлетворите мое любопытство? — ненавязчиво вопросил тидусс.

Победу было рано праздновать, и я насторожилась. Но кивнула.

— Почему вы дали кровь виконту Кембритчу?

— Из милосердия, полковник, — объяснила я, вставая. Надо было уходить: скотч трещал, мелькали острые зубы, и рептилия медленно подползала ко мне.

— И все? — вежливо спросил Тандаджи, поднимаясь вместе со мной. Взгляд стал острым, колким. Неужели догадался?

— Он достойный человек, полковник, — сказала я, отступая к двери — и увидев мелькнувшее на мгновение удовлетворение на его лице. — Мне этого достаточно. До свидания и благодарю за содействие.

До Катиного дома я доехала быстро, охранники привычно остались в холле, а мы болтали, глядя на ее дочерей, которые расположились тут же, на полу, с раскрасками. В доме даже запах изменился — пахло радостью, чистотой и пекущейся на кухне шарлоткой. Но снаружи он все равно производил угнетающее впечатление.

— Ты выглядишь куда свежее, — похвалила я ее, — но я все не оставляю мысль затащить тебя на ипподром. Я занимаюсь с Пастухом по вторникам и четвергам, если нет других дел; тебе бы тоже пошло на пользу. Там есть детский круг, кстати, и чудные пони. Девочки будут в восторге.

— Мариш, — рассмеялась она, — я уже сто лет не ездила верхом. Дай мне немного полениться в своем коконе. Ты так упорно выпихиваешь меня в жизнь, что я чувствую себя старушкой, которой ничего не надо.

— Я тоже думала, что мне ничего не надо, кроме работы, Кать. — Подруга была права, конечно, но мне очень уж хотелось, чтобы она забыла все, что с ней случилось. А как забыть? Только создав прослойку из новых впечатлений. — Но это как снежный ком. Сначала пробуешь одно, потом другое, а потом недоумеваешь: как ты жила без всего этого?

— Я подумаю, — сказала она деликатно. — Я вообще уехать хочу, Мариш. На побережье, поближе к монастырям Триединого. Душно мне последнее время, тяжело очень. За девочек боюсь. Если сойду с ума, кто о них позаботится?

О том, что она темная, Катя по большому секрету рассказала мне в шестом классе. И о том, что с людьми их крови иногда происходят страшные вещи — появляется одержимость, может вселиться какая-то иная сущность. Спасская готовилась поступать в МагУниверситет, поэтому ходила в храм, принимала какие-то настои, но, честно говоря, это всегда мне казалось надуманной проблемой. Странно бояться девчонки, с которой дружишь с первого класса, даже если про потомков Черного Жреца рассказывают страшные сказки, а демонами, сосущими кровь, пугают детей. В конце концов, у нее была куча возможностей покусать меня, когда она оставалась ночевать в моих покоях. Да и сейчас, несмотря на смерть мамы, я никак не могла соотнести Катюху и чудовище, ставшее причиной нашего несчастья. Тем более что, кажется, она сама себя боялась больше, чем могли бы это делать окружающие, знай они семейный секрет Спасских.

— Кать, — повторила я то, что говорила уже много раз, — ты сама мне рассказывала, что твоя бабушка была на четверть темной. То есть в тебе в худшем случае одна шестнадцатая их крови. Если уж с твоими старшими родственниками ничего не произошло, то почему должно произойти с тобой?

Она неопределенно пожала плечами.

— У тебя просто депрессия, подруга, — я пересела к ней на диванчик, приобняла за плечи. — А на побережье ты быстро заскучаешь, уверена.

— Да уж, — вздохнула Катя и отправила в рот фигурную печенюшку, — после затворничества в Симонове я себя в столице до сих пор чувствую дикаркой.

— Вот, — я легонько потрясла ее, — а что делать на побережье зимой? Там слякоть и тоска. Ну, хочешь, я договорюсь, чтобы тебе с девочками выделили покои во дворце? Пока продашь дом, пока новый купишь, чтобы не жить здесь? Может, тебе из-за этого тяжело, из-за того, что все напоминает о Симонове? Малышки в садик будут ходить с моими племянниками, все тебе полегче.

Она не успела ответить — зазвонил телефон. Я посмотрела на экран: Мартин.

— Девочка моя, — сказал он вкрадчиво, — у меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Мне уже страшно, — призналась я, вставая и подходя к окну. Горничная как раз заносила пахнущую яблоками, сладостью и корицей шарлотку в гостиную. — Но любопытно тоже. Что ты придумал?

— В следующую пятницу Серебряный бал у Инландера, — пояснил барон, — и его величество Гюнтер тоже будет там присутствовать. Я получил приглашение. Будешь моей спутницей, прекрасная принцесса?

— Мартин, — с сожалением проговорила я, — это закрытое мероприятие. Лица моего ранга должны приезжать по особым приглашениям. Представляешь, что напишут? Будто бы принцессе Рудлог не удалось получить персональное приглашение, поэтому ей пришлось стать сопровождающей.

— Какая ты правильная, — он засмеялся. — А если я тебе скажу, что это маскарад? И что даже члены йеллоувиньской императорской семьи не брезгуют появляться там под масками? Единственное условие — серебряное платье у дамы, серебряный жилет у кавалера. Соглашайся, Марин. Когда еще ты потанцуешь на Серебряном балу? Я был один раз всего, это феерично!

— Ты настоящий мужчина, — произнесла я язвительно. — До пятницы чуть больше недели. Где я за такой срок найду серебряное платье? К таким событиям готовятся месяцами, специально шьют, чтобы не было повторов. Да и работаю я, Мартин. И еще, — я поколебалась, — еще по одной причине я не хочу.

— Бал начинается в десять. А твоей причине будет не до тебя, — безжалостно сообщил он, — ему предстоит принимать поклоны аристократии. Луциус объявит его наследным герцогом Дармонширом, так что не бойся, он окажется прочно зафиксирован в окружении жаждущих выразить ему свое почтение. Ну как? Неужели ты оставишь меня в беде?

Он вымученно застонал в трубку, и я захихикала.

— Шантажист.

— Я знал, что ты согласишься, моя девочка. Чем занимаешься?

— Я у Кати. Готовлюсь уничтожать шарлотку, — ответила я, вдыхая сладкий яблочный аромат.

— Мой любимый десерт, — произнес Март с тоской. — Съешь и за меня кусочек. Я еще не ужинал. Только-только домой пришел.

Катя делала мне какие-то знаки, и я присмотрелась, пытаясь расшифровать.

— Подруга говорит, присоединяйся к нам.

Спасская закивала, шепотом попросила горничную поставить еще приборы.

— Даже не подумаю отказаться, — засмеялся он и отключился.

Катины дочки, чинно сидевшие за столом и ожидавшие лакомства, с восторгом уставились на веселого дядьку, шагнувшего в гостиную из Зеркала. А он смутился, увидев детей, помахал бутылкой вина, которую держал в руке.

— Надо было брать лимонад, — сказал Март со вздохом. — Герцогиня, — поклонился Катерине, — счастлив вас видеть.

— Рада, что согласились составить нам компанию, барон, — вежливо ответила подруга. — Располагайтесь свободно. Сейчас накроют ужин.

Я встала, забрала бутылку, поцеловала Мартина в щеку, и он ответил, чуть помедлив.

Вечер пошел куда веселее. Мы пили вино, маг шутил, Катя явно расслаблялась, хохотала со мной в голос, девочки с удивлением глядели на смеющуюся маму. Они тоже заразились весельем, бегали по гостиной, пищали, визжали, лезли к нам на руки, требовали у дяди мага показать им фокусы. И он показывал — по столу кругом скакала маленькая лошадка, сотворенная из вина в бокале, оставляла красные следы, но это никого не смущало. Раскраски порхали, махая листами, как птицы крыльями, карандаши танцевали народные танцы под наши дружные хлопки в ладони, огонь в камине то превращался в семейство прыгающих зайчиков, то окрашивался в разные цвета. В конце концов дети стащили Мартина с кресла к себе на пол, и он, очень артистично подлаивая, бегал на четвереньках трусцой, катая на себе обеих девчонок разом.

— Он какой-то невероятный, — тихо сказала мне подруга. Мы сидели, разомлевшие от вина и сытной еды, на диване, и наблюдали за этим буйством. — Если бы не видела своими глазами, никогда бы не поверила, что такие мужчины существуют. Он как большая добрая собака, Марин.

"Большая собака" упал на бок, вытянув "лапы", и девчонки со смехом стали его тормошить.

— Да, — согласилась я задумчиво и грустно. — Ты права, Катюш.

Во дворец я приехала около полуночи. Там меня ждал соскучившийся Бобби, огромный медведь в углу. И простой, перевязанный лентой букет полевых цветов с пшеничными колосьями и острыми листиками-сердечками южных вьюнков.