Машины кортежа, проглатывая километр за километром и постоянно меняясь местами, промчались по проспекту Вернадского. Когда выскочили на набережную, из-за темной громады высотки на большой скорости выметнулась пара БТР-ов. Они наверняка стояли наготове, с работающими моторами. Еще пара присоединилась к кавалькаде машин уже на подъеме.

Боровицкая башня. Виктор не мог видеть, но точно знал, что охрана уже заменена, линии связи под контролем, караульную службу несут ополченцы.

Водитель вежливо уточнил:

— Куда сейчас?

— К Сенатскому дворцу, — ответил Виктор.

Справа и слева заскользили почти сливающиеся с сумерками в тусклом свете фонарей стены. Машина остановилась точно напротив парадного входа. Шофер выскочил из-за баранки, рванулся открыть дверь, но его вежливо отстранили.

— Товарищ Председатель Совета Народных Комиссаров! Добро пожаловать в Кремль! — сказал один из них.

Виктор сразу же узнал по голосу Рябцова. И спросил у него, едва выбравшись из машины:

— Так я выполнил приказ, товарищ генерал-лейтенант?

— Я генерал — майор, — недоуменно ответил Иван Владимирович.

Потом вытянулся в струнку и ответил по уставу:

— Служу России!

И помолчав мгновение, все же ответил:

— Я просил сделать невозможное, а получилось — невероятное! Безумие, просто безумие, но все получилось! И никто до сих пор не понял, как.

— Общими усилиями, — улыбнулся Виктор. — И вот что: до завтра приведите форму одежды в соответствие, товарищ генерал-лейтенант.

— Есть!

Вторым встречающим был Рохин. Вояр крепко пожал обоим руки. Генералы смотрели без улыбки, их явно колотила нервная дрожь.

— Ну что тут стоять, — решил Вояр и сделал шаг вперед, к центральной двери великого творения Казакова. Рябцов махнул рукой, привлекая чье-то внимание. И едва Виктор сдела первый шаг по ступенькам, дверь распахнулась. Сенатский дворец встречал нового хозяина.

Сзади, в полушаге, шли спутники. Охрана и прочие близко не подходили.

Не оборачиваясь, Виктор попросил:

— Войдем вместе, товарищи! Дверь достаточно широка, и это наш общий триумф. Жаль, Фролова нет.

— Завтра прилетит.

Прошло всего несколько секунд, и под ноги троих комиссаров легло великолепие Шохинской лестницы, украшенной изрядно потертой ковровой дорожкой. Богиня правосудия благосклонно глянула на пришедших.

В бьющий по глазам роскошью Екатерининский зал они вошли вместе. — Рабочий кабинет подготовлен, — проинформировал Рохин.

— Как ... все прошло?

— На удивление спокойно, — разочарованно ответил Рябцов. — Даже удивительно. Охрану заменили буквально за сорок минут. Признаться честно, мы настраивались на жуткую кровавую драку. И людей инструктировали в том же духе. А тут — тишина, как на погосте. Никто даже не шевельнулся лишний раз. Только и слышали: да, конечно, чего изволите.

Вояр понимающе пожал плечами. Он видел: оба генерала не то чтобы в шоке, но явно обескуражены, что им не оказали даже видимости сопротивления.

Он тоже настраивался увидеть поражающее до глубины души дворцовое великолепие, а тут оказалось, как в средней руки провинциальном музее. Много лепных украшений и осыпающейся позолоты. Не хватало только табличек: руками не трогать. А так, обычный музей, причем не в лучшем состоянии.

Осталось только еще раз пожать плечами и сказать:

— Все прогнило. Сверху донизу. Сгнило и воняет! Если даже отборные войска не пожелали это защищать, значит, Кремль стал помойкой. И действительно, что общего у воинов со сборищем жуликов и воров, которых по недоразумению именовали АП и Правительством?

У дверей кабинета на втором этаже, того самого, что так часто показывали в фильмах про войну, их встречали двое мужчин. Один — грузный и бородатый, теребил в руках папку с тисненой надписью: к докладу. Второй, слегка постройнее, с явно угадывающейся военной выправкой и бесстрастным лицом, держал в руках обтянутый черной кожей чемоданчик.

Рохин сделал отстраняющий жест и трое вошли в кабинет. Тот самый, отделанный дубовыми панелями. Огромный письменный стол с узнаваемым орнаментом на переднецй стенке. Два потертых кресла коричневой кожи перед ним. Над столом — портрет Ленина, читающего "Правду".

На краткий миг Виктору захотелось проснуться. Он даже прикрыл глаза, мотнул головой. Вновь открыл. Но ничего не изменилось. Высокие двери, ковровая дорожка, лампы с зелеными абажурами, стол для совещаний, зеленое сукно, радующее цветом усталые глаза.

Тишина, царящая в самом сердце Кремля давила плечи, как многотонная каменная глыба. Слышно собственное, обычно беззвучное дыхание, биение сердца и ток крови. Голоса спутников то звучат набатным колоколом, то кажутся тонкими и высокими, будто писк комара.

Устало опустившись в кресло, Виктор в полной мере ощутил всю непомерную тяжесть взятой на себя ноши. Той самой ноши, сбросить которую на Руси чаще всего можно лишь вместе с головой.

Разговор в заводской курилке .

— Кругом такая задница! Заводы стоят, колхозы да совхозы разорили хлеще чем в прошлую войну. Пенсионеры, веришь ли, по помойкам куски подбирают. Люди рады, если зарплату всего лишь кварталом позже платят. Даже не знаю, как Команданте выкрутится. Кроме ополчения ему особо и опереться не на кого, да и оно, по большому счету неоднородно.

— Ну мы-то без заказов не сидим, слава богу. Из рук готовую продукцию выдирают! Особенно новые автоматические винтовки Светличного. В три смены пашем. Так что не переживай. Только вот скажи, почему ты Командующего Команданте окрестил?

— Так ты не слышал? Фидель письмо ему прислал. В газете было. Так и назвал: Команданте Виктор.

— И о чем он писал?

— Да ничего особенного. Поздравил со вступлением в должность Председателя СНК, а дальше там про идеалы революции. Обычное дело, в общем.

— Так почему Команданте?

— А потому, что получилось у нас почти как на Кубе. Званий выше капитана в ополчении не присваивали. А старший над капитанами, это команданте и есть. Старая испанская традиция. А что, мне нравится, — вступил в разговор незаметно вошедший в курилку Светличный. — А то последние годы идешь по столице, а навстречу сплошь майоры да полковники. Капитана почти и не встретишь, а ведь известно было, что большинство этих старших офицеров Арбатского округа разве что бумажки со стола на стол перекладывали.

И вот что мужики, не переживайте за Вояра, справится он, придумает, вывернется. Это напоминает мне одну старую историю, про бетонные батареи. Точнее, про способность принимать нестандартные решения. Как раз про то, что Вояр умеет делать превосходно.

— Расскажи, Юрий Иванович, — заинтересовались курильщики.

— Про что?

— Да про батареи те бетонные. Тут много кто заново отстривается, а отопление, сам знаешь, в копейку встает.

— Пожалуй, расскажу, — задумчиво начал Светличный. — Чисто как иллюстрацию к той простой мысли, что умение думать порой позволяет сберечь серьезные деньги.

В общем, дело было так: приехал я к приятелю на дачу, а он как раз из трехчетвертной трубы "калачи" гнет. Опалубка какая-то рядом стоит. Но ничего не понятно. Ну, я его и спросил, как, мол, да что. — И что?

— А то, что денег у него в обрез было. А отопление сделать надо было позарез. Вот он подумал как, почитал пару старых книг, и сделал.

Над приятелем моим смеялись все, кому не лень было. Аж животики надрывали. Говорили, не будут, дескать, твои каменюки дом греть. А они согрели, да как бы не лучше, чем чугунные!

И только через год люди подробностями интересоваться стали: расскажи, мол, Петр Иванович, как и нам денег сберечь. До того только зубоскалили.

— Значит, слепил все же знакомец ваш пулю-то из дерьма, да? — ехидно поинтересовался Володя Мухин, характер которого после отказа от спиртного испортился окончательно.

— И вовсе даже не из него, — хладнокровно ответил Светличный, уже давно привыкший к подковыркам Мухина. — Как бы и не лучше получилось, вот в чем дело-то.

— Да не может быть! — выразили свой скепсис присутствующие. Чугун или биметалл — они вон сколько стоят, а бетон?

— Я тоже не верил, — спокойно сказал Юрий Иванович. — А потом Петр мне старый учебник показал. Автор, кажется, Киссин. Издание уже послевоенное, сорок седьмого года.

В общем, почитал я и изумился: коэффициент теплоотдачи у чугунных радиаторов 8,5 вт/м2/С, а у бетонных — 11,5 вт/м2/С, да и еще бетонные больше тепла излучают, чем отдают конвекцией, что до крайности важно.

— Это с какого бока?

— А с такого, что конвекция — это когда поток воздуха потолок согревает, а радиация — это когда на тебя будто солнышко светит. В магазинах стоят конвекторы, а человеку, чтобы комфорт был, радиаторы нужны. К тому же, при отоплении конвекторами комфортная температура — 24 градуса, а с радиаторами — 16 достаточно. Заодно и топливо сэкономить можно.

— Так почему же?!

— А кому это выгодно? Стоимость батарей — больше половины от цены системы. Какой производитель обрадуется, когда любой-всякий сам себе батареи зальет по цене в пять-восемь раз ниже, чем они в магазине бы обошлись?

— И ведь и правда, — дружно согласилось общество.

— Вот я вам про что и толкую: у Вояра все получится! Он, может, про бетонные батареи и слыхом не слыхивал, но действует именно в таком стиле — лучший из возможных результат с минимальными затратами.

Постой, Юрий Иванович, хрень какая-то получается, — очень серьезно спросил вечный балагур Мухин.

— Ведь так выходит, что имея под рукой массу технических решений, упрощающих жизнь, мы упрямо делаем как не надо. Так, что ли?

— А это смотря что считать необходимым. Помнишь песенку, где поется: "Было время, и цены снижали"?

— Как не помнить, помню.

— Так вот, как давно их не снижали и почему?

— Как Сталин умер, так и перестали. А почему снижали — бог весть, не задумывался.

— Все просто. Снижали потому, что росла производительность труда. Товар действительно становился дешевле, при тех же издержках производство только росло. А перестали потому, что это сознательно сделали невыгодным.

Лысый ублюдок Хрущев, не будучи в силах сразу отменить советскую власть, сделал ее для начала убыточной для народа. Фонды, остающиеся в распоряжении предприятий, стали зависить от прибыли. А прибыль — от себестоимости. Установили двадцать процентов. Теперь подумайте, кому это стало надо, что-то внедрять, чего-то добиваться?

— И впрямь! — раздалось несколько голосов. — Да любому директору стало выгоднее увеличить себестоимость, без разницы как. Хоть ручной малопроизводительной работой, хоть завышением материалоемкости.

— Правильно рассуждаете, товарищи! — отозвался Светличный. — Именно такая простановка вопроса планирования экономики — от прибыли предприятия, нас и доконала. Результаты сами видите.

— Не может быть, чтобы только это!

— Да не только, — согласился Юрий Иванович. Сословность, опять же. Сынок первого секретаря обкома частенько становился первым секретарем там же, где был им отец. Пример? Да хотя бы Воронеж, династия Игнатовых. Сын инженера — инженерил, рабочим тоже предлагали гордится династиями. Действовавшие при Сталине социальные лифты отключили, в итоге имеем то, что имеем.

Это, конечно не все причины бедствий наших, но они из существенных.

— Так как же Команданте с этим справится?

— Не знаю, но в нем — уверен!

Родовой замок в зеленом пригороде Эдинбурга. — Сэр Эдвард, вы говорите, что ваш сын привез ответы на наши вопросы, но категорически отказываетесь ознакомить с ними кого-либо, кроме госпожи Премьер— Министра. — Именно так дело и обстоит господа. — И все-таки, можем ли мы побеседовать с Берни? Как-никак, на все-таки следует убедиться, что он желает сообщить что-то действительно важное. -К сожалению, он устал. Не только от перелета, но и от того, что последнюю неделю спал лишь урывками, часа по два, не более. Соответственно, чтобы оставаться в форме, ему приходилось принимать стимуляторы. Теперь он дома, и потревожить его сон вы сможете, только перешагнув через меня. Я выразился достаточно ясно, джентльмены? — воинственно задрав подбородок, заявил сэр Эдвард. — Я все-таки отец ему! Даже если кое-кто этого не учитывает! — Да что же, в конце концов такое привез ваш сын, чтобы с этим нельзя было познакомить членов Тайного Совета Её Величества, — раздраженно пробурчал сэр Энтони. — К тому же, мы наслышаны о его не слишком благовидных поступках во время последнего русского переворота. — Спасение цивилизации, в том виде, как мы ее понимаем, господа, — хладнокровно ответил сэр Эдвард. — Из этого не слишком значимого обстоятельства вытекают все мои дальнейшие решения.

-А что, будет, кому спасать? — скептически поинтересовался присутствующий при разговоре джентльмен со стертыми чертами лица.

Такое лицо было у этого джентльмена, что через пару часов и не вспомнить, как память не напрягай. Безусловно, облик был благоприобретенным и безошибочно указывал на полную волнений и забот профессию.

— Вы хотели указать нам на упущенные при анализе обстоятельства, не правда ли, мистер Си? — устало спросил сэр Эдвард.

— Да сэр! Именно на упущенные вами обстоятельства. Ваш юный диктатор вскорости будет нейтрализован. Люди сведущие докладывают, что он обречен.

— И кто же эти сведущие люди? Впрочем, не отвечайте. Спрошу иное: ваши сведущие люди прогнозировали, что лейтенант, создавший полгода назад отряд ополчения, станет хозяином страны? Хоть на минуту?

— Нет, сэр.

— Тогда вам следует набрать на их место гадалок с ближайшей ярмарки. Обойдется это существенно дешевле, а качество прогнозов не пострадает. Нет, извольте уж дослушать! — сэр Эдвард сделал отстраняющий жест рукой.

— Джентльмены, Вам ведь известно, что удалившиеся от дел большевики сделали ставку на крупных собственников?

— Да. Мы им рекомендовали поступить именно так.

— И сколько же по вашему наберется таких, по-настоящему крупных, способных сопротивляться, подкармливать своими деньгами боевиков, и даже организовать покушение на тирана?! — Не более трех сотен.

— И, значит, вы уверены, что три сотни этих ваших олигархов способны уничтожить человека, в распоряжении которого все ресурсы страны и огромная армия преданных лично ему головорезов?

Вы предполагаете, что молодой человек, взлетевший силой своего ума и воли на вершину пирамиды, не способен разглядеть угроз, исходящих от не слишком многочисленных оппонентов?

— Мне докладывали...

— А мне совершенно безразлично, что вам докладывали! В Хитроу садится самолет с обезумевшим бородатым моджахедом и макетом ядерной бомбы, а вы ни сном, ни духом!

В Сенатском дворце меняется хозяин и заодно форма правления в стране. Мистер Си узнает об этом postfactum! Мы, соответственно, тоже.

В адском огне сгорают наши инвестиции в Саудовскую Аравию. Секретная служба, военная разведка, хоть кто-нибудь помешал такому развитию событий?!

Как вы считаете, джентльмены, стоит ли исключать вероятность, что где-то неподалеку нет ядерного фугаса? О котором, разумеется, мистеру Си просто забыли доложить?