Все совпадения названий, дат, имен и географических названий совершенно случайны. Действие книги происходит в иной реальности, отличной от той, в которой живем мы. Помните, это фэнтези.

Глава 1.

Село замерло от удушливой, нехарактерной для ранней весны в предгорьях жары. Загребая пыль стоптанными форменными туфлями, одышливо отдуваясь, по улицам ходил участковый из местных. Он здорово разжирел на спокойной и необременительной службе. Тяжелое, с присвистом дыхание, лицо, покрывшееся красными пятнами, суетливые, порывистые движения — все выдавало, что служивый спешит. Как ни странно, его интересовало только одно: на месте ли зарегистрированное оружие.

В тот же день на доске объявлений возле клуба появилось распоряжение районной администрации: все имеющееся оружие — сдать! Чтобы требование дошло до всех — продублировали через громкоговорители, установленные на полноприводном микроавтобусе, на котором не спеша, методично, от дома к дому, перемещались милицейские чины, сопровождаемые парой непонятных, заросших щетиной до глаз субъектов в камуфляже. На рукавах у абреков болтались красные повязки с облупившиеся надписью белой нитрокраской: дружинник. Вероятно, ничего более подходящего в клубе не нашлось.

Четверка приезжих сноровисто собирала охотничье оружие, оставляя хозяевам заранее заготовленные казенные бланки с бледно-синей неразборчивой печатью. Там, черным по белому, было написано, что изъятое оружие будет возвращено владельцам в месячсный срок или даже раньше. А за утерянное — выплачена достойная компенсация.

В пахнущем потом и соляркой салоне микроавтобуса понемногу набиралась внушающая уважение куча оружия и коробок с патронами. Народ в предгорьях хоть и законопослушный, но основательный, и охота в тех краях неплоха. Потому, из некоторых домов выносили по три-четыре ствола. Нередки среди них были охотничьи карабины, мало чем отличающиеся от боевых винтовок.

Как только микроавтобус доехал до дальней, обращенной к горам, околицы — началось. Вошедшие в село боевики резали людей и в домах, и на улице. Безнаказанные убийства, как это бывает всегда, сопровождались издевательствами.

Бородатые частенько развлекались так: один из них сплевывал на землю. После чего жертве предлагалось этот плевок слизать. Отказался — вспорят живот. Согласился — чиркнут ножом по горлу, как барану.

Симпатичных девчонок либо насиловали сразу, либо куда-то уводили. Говорили, в подарок уважаемым людям из Эмиратов.

Люди, прожившие без войны полвека, цепенели от ужаса. Горцы методично зачищали землю от русских.

Работали они безостановочно. Утром, днем, на закате и в обморочной от страха ночной тиши были слышны крики людей, которых резали и насиловали в собственных домах. Испытывая презрение к выродившимся и обильно пьющим трусам, бородачи почти не стреляли. Они рубили людей топорами, перепиливали пополам двуручными пилами, прибивали гвоздями к дверям и деревьям, наматывали сизые человеческие кишки на колодезные ворота и заборы.

Один из ваххабитов, в одиночку, ходил по центральной улице. Заходил в дома. Стрелял. Переламывал дробовик. Вкладывал в дымящийся патронник очередной заряд, и снова стрелял. Так он убил более ста человек. Когда патроны кончились, стал просто резать людей ножом. Потом пошел отдыхать — очень уж устал, да и годы...

— Тьфу, собаки неверные, — попытка усталого палача сплюнуть не удалась. Вязкая дорожка слюны поползла по бороде. — Ни мужества, ни достоинства. Нет, это не люди, это животные, самим Всевышним предназначенные нам в рабы. Да будь в них хоть капля человеческого достоинства и мужества, они порвали бы меня голыми руками!

Сильнее всего палач-любитель удивлялся тому, что многие жертвы сами подставляли горло под нож. Наверное, чтобы кошмар закончился как можно скорее. Он был прав: такие права на жизнь не имеют.

Никто, слышите: никто не пришел на помощь соседу! Обыватели, добрые соседи и знакомые мертво сидели по домам, трясясь от страха. Один из них даже подвел под это дело "идеологическую базу". Тенью мелькнув у забора, он невпопад ответил на приветствие:

— Мой дом — моя крепость!

Через пару часов его кишки намотали на забор. Так оно и было... Кстати, кишки хозяина дома на заборе — это был один из принятых в среде тряпкоголовых басмачей знаков: дом свободен от хозяина. Оставшихся женщин обычно убивали потом, вдоволь натешившись и всяко поразвлекавшись. Молодняк у мусульманских хищников, к примеру, частенько заставлял женщин, попавших в их руки, принимать коленно-локтевую позу. Им нравилось кидать в славянок, негодных для "любви", ножи. Куда они старались попасть, надеюсь, поймете. Потом, конечно, женщин тоже убивали. Иногда просто резали. Беременным вспарывали животы. Если оставались силы, с особым наслаждением топтали ногами до смерти. Так, чтобы потекла кровь, лопнул живот, затрещали кости. Тела или только отрезанные головы (тут все зависело от фантазии) крепились на заборы. После этого считалось, что пахнущая скотобойней недвижимость полностью готова к заселению новыми хозяевами.

Трусливых и глупых вырезали поодиночке, не сильно напрягаясь. В те дни беда коснулась не одного села. И даже не одного города. Обильно профинансированные из-за рубежа фундаменталисты размахнулись широко — вся автономия превратилась в зону кошмара. Десятки тысяч были зарезаны как скот, тысячи попали в рабство и гаремы неизвестно откуда взявшихся новых мусульманских "владык". Сотни тысяч бежали, куда глаза глядят, в нижнем белье.

Ушел из родного села и Виктор Вояр. Стреляя в упор и ломая глотки встретившимся на пути. Можно сказать, что повезло. А можно вслед за древним философом повторить: "Боги всегда милостивы к тем, кто умеет задушить страх. А люди их ненавидят".

Все, кто в тот день встал у него на дороге, умерли легкой и быстрой смертью. С навечно застывшим удивлением на мохнатых лицах.

На малой родине делать Виктору было больше нечего. Родители давно жили в столичном пригороде. Деда он успел похоронить в последние спокойные дни. Девушка, так искренне обещавшая дождаться, успела выйти замуж и уехать. Судьба ветхого дома в сложившихся обстоятельствах занимала его менее всего на свете. Вообще-то, от краткосрочного отпуска по семейным обстоятельствам оставалось целых пять дней, но посвящать их мести за тех, кто безропотно подставил горло под нож, Вояр счел неразумным.

Жизнь кровью подтвердила старую истину, поколениями исповедуемую в семье: в доме обязательно должно иметься оружие, о котором ничего не известно ни власти, ни другу.

Всем известно: предают именно друзья, потому не стоит им знать лишнего.

— Зарегистрированное оружие в доме, — терпеливо растолковывал дед, — это повод для любой сволоты с корочкой без ордера запереться в жилье и осквернить его своим присутствием.

Еще важнее, чтобы у мужчины была постоянная готовность убить, защищая дом, близких и себя. Без этого мужчины действительно становятся лишь говорящей рабочей скотиной.

— Отбиться в сложном случае, скорее всего, не удастся, — запоминал приехавший на каникулы студент. — К такому повороту событий следует быть готовым всегда. Но, по крайней мере, за твою шкурку заплатят кровью, а не возьмут бесплатно.

В итоге, дедово наследство и уроки оказались как нельзя кстати.

Перед тем, как уйти, Виктор разлил на дощатый пол керосин из бидона, скрутил газету в жгут, поджег ее, и бросил в пахнущую нефтью лужицу.

— Негоже оставлять добро нелюдям. Даст Бог, потом построю что-то получше, — подумал он.

Райцентр встретил криво написанным на бывшем рекламном щите лозунгом: "Русня! Оставайтесь дома! Нам очень нужны рабы."

Как это было ни удивительно, автобусы ходили. Правда, цена на билет сильно выросла. Можно сказать и так: стала космической. За билет просили ни много, ни мало, тысячу рублей. На тот момент, пять лейтенантских зарплат.

И все-таки, Виктору удалось купить билет за обычные три рубля. Наглый, переполненный сознанием своей важности водила моментально сдулся после того, как ему в глаз уперся пахнущий пороховой гарью ствол.

А потом на автостанцию заявился бывший одноклассник со товарищи. Анвар был обвешан оружием, как елка под новый год — игрушками. От его ватаги остро пахло потом, ружейной смазкой и пороховой гарью. К этому букету примешивался печально знакомый сладковато-гнилостный запах, всегда сопровождающий убийц.

Анзору было скучно. Потому Виктора не пристрелили, а предложили либо вылизать асфальт, либо схватиться на ножах с одним из воинов Пророка. Оказалось, и уродов мучает сенсорное голодание. Panem et circenses, это когда еще сказано.

Вояру кинули нож. Он не слишком уверенно взял его в руки — никогда не увлекался ножевым боем. Противник оказался выше на голову и намного шире в плечах. Решив показать удаль, от ножа абрек отказался. Тогда Виктор тоже бросил нож на асфальт.

Сошлись в рукопашной. Здесь кое-какие шансы у лейтенанта были. Все-таки местный, с вайнахами драться приходилось лет с восьми.

Мгновенно организовавшая неровный, пахнущий чесноком и грязью круг толпа дышала ненавистью. Еще немного, и его бы точно добили. Даже если бы удалось завалить противника.

Бой остановил отец Анзора.

-Прекратите, — негромко и сказал он. — Я знаю этого парня. Давно. Правильней будет сейчас его отпустить.

— Почему, отец?! — спросил Анзор.

— Потом , — резко и коротко ответил похожий на нахохлившуюся хищную птицу старик. — Пусть едет.

Они с Вояром действительно были знакомы. С тех пор, как он камнем разбил голову одному из его соплеменников и обрезком трубы поломал руки другому. Удивительно, но старики неправоту соплеменников тогда признали. И даже удостоили стакана чая и беседы. Загрузили, конечно, адатами по полной программе, но сочли человеком, и отпустили. Похоже, пригодилось...

— А рассуждали бородатые верно, — думал Виктор, тяжело переводя дыхание. — Их дети — действительно выросли бойцами, а мы, русские, зачем-то оторвались от своих корней, перестали слушать стариков, спились, заторчали и перестали быть народом, которого опасались все. Наглядных тому подтверждений слишком много.

Закинув на плечо почти пустой, сморщенный рюкзак, и прихрамывая, пошел на посадку. Выброшенный нож так и остался лежать в грязи. Похоже, он был с подвохом. От удара о землю лезвие переломилось прямо у рукояти.

— Да, хорош бы я с ним был...

Парочка сломанных зубов, разбитые губы и отдающая болью на каждом шаге голова — не слишком высокая плата за жизнь. В автобус Виктор сел беспрепятственно. Горбоносый водитель набрал воздуха, чтобы что-то сказать. Встретился с русским взглядом, поджал губы, и рывком тронул машину с места.

Доехали до первого перекрестка. Так и не примирившийся с потерей прибыли водитель затормозил. К автобусу по диагонали перекрестка, хозяйской походкой подходила группа из десятка аборигенов. Пришлось стрелять, и вываливаться из транспорта через разбитое остекление.

До части Вояр добирался пешком. Благо, было не слишком далеко. В эпоху перестройки и гласности стало возможно служить поближе к дому — военное ведомство отчаянно экономило на перевозках. Пусть дорога была нелегка, пусть приходилось двигаться скрытно, используя для движения сумерки и часть ночи, а днем дремать вполглаза, но наверное, так было лучше и безопаснее.

Для тренированного человека вполне посилен суточный переход километров в 100-110. Дорога заняла пару суток и прошла практически без приключений.

Не считать же за таковые зрелище навечно замерших на обочине автобусов, наполненных раздувшимися трупами беженцев, десятки сожженных легковых машин в кюветах и шайки мародеров на перекрестках... В итоге Виктору на глаза попался и тот автобус, на котором он начал свой путь. Падалью от машины еще не несло, но это было всего лишь дело времени.

— Повезло, что вовремя выскочил, — подумал он. — И ведь читал же, что из зон конфликта следует уходит пешком и вне дорог, а как дошло до дела, поперся на автовокзал. На голых рефлексах...

...Солдатик на КПП долго смотрел вслед вернувшемуся из краткосрочного отпуска офицеру. Нет, все отметки в пропуске были на своих местах, срок их действия не прошел, но вот фотографию следовало срочно менять. Лейтенант Вояр поседел. Полностью, включая усы и брови. Редко, но бывает и такое.

—

Глава 2.

Личный состав, 1 роты, сосредоточенно сопя и отдуваясь, проходил полосу препятствий. Не посачкуешь, в армии действует незыблемый принцип: зачет по последнему.

— Товарищ капитан! Лейтенант Вояр. Представляюсь по случаю прибытия...

— Отставить! Проходи в канцелярию, лейтенант. Там и поговорим.

Ротный совершенно не удивился тому, что отпуск Вояр не догулял. Хотя целых три дня мог бы просто валяться с книгой на кровати или просто жариться на пляже. Погода была подходящей.

— На службу пришел, это правильно, — удовлетворенно высказался капитан Кузовлев, аккуратно прикрывая дверь. — Не запил, опять же. У нас же проверка скоро, Витя. Так что пиши конспекты, готовься к занятиям, командуй своим взводом, и не бери дурного в голову.

Вояр тяжело посмотрел на ротного. Потом вздохнул, и спросил:

— Товарищ капитан, и ради такого напутствия Вы тащили меня со спортгородка ?

— Да нет, конечно. Понимаешь, лейтенант, у меня в тех же примерно краях, куда ты ездил, родственники живут. Вестей о них нет. Вот и волнуюсь.

— Зря волнуетесь, товарищ капитан. Не появились, значит, мертвы или в рабстве. Они по возрасту как?

— Пятый десяток меняют.

-Вероятнее всего, мертвы. Веруете, так помолитесь.

— С чего ты взял?!

— Видел. Стариков в рабы не берут. В ямы сажают тех, кто помоложе. И те долго не заживутся. Русский вопрос в республике решен. Вычистили нас. Как грязь из-под ногтей. Или вымели, как сор из избы.

— Соображаешь, что говоришь?

Лицо ротного потемнело. Вокруг глаз четко обозначились ранние морщинки. Губы сжались в нитку.

— Соображаю, товарищ капитан. Но что видел, то осознал. Вы тут все больше слухами питаетесь, да успокоительную чушь по ящику смотрите. Пересказывать лишний раз, поверьте, желания нет. Такое на слух не воспринимается.

К примеру, можете себе представить рейсовый автобус, битком набитый телами зарезанных русских, к которому из-за смрада ближе двадцати шагов не подойдешь, да и то, с наветренной стороны?

Можете себе представить деток малых, насаженных на столбы от дорожных знаков? Или женщин, ровненько так разрезанных вдоль бензопилой. Кишки, с выдумкой намотанные на забор — это так, мелочи...

Как, представляете себе такое, товарищ капитан?

— Да что ж это деется?! — выдохнул ротный. — Дядька с теткой меня, фактически, вырастили, а я их защитить не смог. И замполиты молчат и прячутся, а по телевидению больше про какие-то беспорядки говорят...

— А что вы хотели?! У нас теперь демократия. Пока соберут информацию, пока доложат ее лицам, принимающим решения, пока эти решения будут согласованы в Вашингтоне, проговорены в Думе и в АП, время и уйдет. Опять же, армия — она от внешних врагов, такие вопросы, по идее, МВД решать должно.

123 ... 272829

↓ Содержание ↓