— А я думал, у нас любовь! — притворно вздохнул полковник, и криво усмехнулся — Да ладно, парень, я все понимаю. Соратники, не друзья. В сорок лет друзей уже не обретают, в сорок — их теряют. Или хоронят. И то, и другое плохо, хотя первое гораздо хуже. Когда ты в силе, так называемых друзей у тебя пруд пруди, а окажись на скамье подсудимых — все, вроде как тебя и не знают. Морду воротят, суки!

Зимин не ответил. А что скажешь, если все так и есть? Друзья остались в детстве. Потом — только приятели, либо соратники. И любой из этих "соратников" пристрелит тебя не задумываясь ни на секунду — если поступит такой приказ. Специфика службы, ничего личного.

Шли недолго. Минут через пять следом за Уонгом вошли в большой шатер, ничем не отличающийся от шатров солдат — такой же серый, толстой, грубой ткани, с растяжками из витых веревок. Это снаружи. А внутри...внутри все было очень, очень хорошо! Роскошные ковры, по которым грех ходить в грязных ботинках, позолоченная лакированная мебель — маленькие столики, стулья, большая кровать за прозрачной занавесью — толстые непрозрачные портьеры были забраны наверх, на купол алькова. Не шатер, а будуар гламурной дивы!

— Нравится? — усмехнулся Уонг, усаживаясь в кресло — Честно сказать — я равнодушен к роскоши. Властитель настаивает, чтобы я соответствовал облику важного вельможи, но мне претит безумная расточительность наших дворян. Ради того, чтобы пустить пыль в глаза соседях пускают на ветер целые состояния! Идиоты!

Он помолчал секунд десять, и доброжелательно предложил:

— Можете присесть. На стулья. Мне нужно с вами поговорить.

Уонг щелкнул пальцами правой руки, звонко, как если бы ударил палочкой по пустой пластиковой бутылке, и в шатре откуда-то сзади, из-за кровати (видимо там была еще одна дверь) появилась девушка — молодая, стройная, лет шестнадцати-семнадцати, не больше. А может и младше. Зимин пока не мог точно определить возраст аборигенов — они все были небольшого роста, и как вьетнамцы, или китайцы — моложавы. Нет, черты лица у них были вовсе не восточные, скорее они напоминали испанцев, или итальянцев, но смуглая кожа, малый рост заведомо занижали их возраст.

— Ни хрена себе! — выдохнул Слюсарь, очумело вытаращив глаза — Вот это да!

Зимин никогда не отличался особой любвеобильностью, не думал целыми днями о том, как подцепить очередную красотку и отправить ее в свою постель, но и у него невольно перехватило дыхание. Возможно, подействовало то, что он три с лишним года был без женщины, а возможно, так на него подействовала "обнаженка" — девица была полностью, до самых ступней голой — если не считать сандалий на ее ногах, и цепочки на поясе. Он цепочки на лоно свешивалось что-то вроде прозрачного передника, практически не скрывающего выбритого начисто лобка. Выглядела девка просто-таки сногсшибательно, и в первые секунды Зимин не разглядел у нее на шее тонкого серебристого ошейника. Рабыня! Это — рабыня!

— Налей нам вина. И скажи, чтобы принесли что-нибудь перекусить. Вы ведь хотите поесть? Ага. Побольше пусть принесут.

Девушка разливала красное вино, стоя близко от Зимина, и он чувствовал мускусный запах пряностей исходящий от девичьего тела. На смуглой коже спины выступили маленькие капельки пота, и Зимину очень захотелось стереть их ладонью, размазать по бедру, провести рукой по гладкой коже ягодиц, открытых нескромным взорам...

Рабыня ничуть не смущалась тому, что ее разглядывают незнакомцы. Она была спокойна, так спокойна, что Зимин вдруг заподозрил — наркоманка? Но потом заметил, что девушка косит на него глаза и слегка улыбается одними уголками рта — не так уж она и спокойна!

— Ты понравился Дамире — усмехнулся Уонг — Хочешь, я дам тебе ее на ночь? Сегодня? Дамира, пойдешь в объятья к этому чужеземцу? Хочешь попробовать его плоть на вкус?

— Как скажет господин! — Дамира открыто улыбнулась, и поклонилась хозяину шатра, повернувшись к Зимину спиной. От открывшегося вида у него как у какого-то школьника кровь бросилась в лицо, Зимин поспешно схватил фарфоровую кружку с красной пахучей жидкостью и выпил до дна, стараясь не смотреть на соблазнительную девицу.

— Хорошо. Потом об этом — снова усмехнулся Уонг. Быстро взглянул на кусающего губы Слюсаря, понимающе кивнул — И тебе дам рабыню. Завтра вы должны быть в хорошем настроении, а что за настроение у мужчины, если он давным-давно забыл, что такое женская плоть? У вас должна быть ясная голова, чтобы сделать все, что вам будет приказано сделать.

— А что нам будет приказано сделать? Господин... — быстро добавил Зимин, помня о палке, об этом универсальном мнемоническом артефакте ("Тупа главы твоей вершина — нужна дубина в три аршина!")

— Без церемоний — отмахнулся Уонг, наливая себе из кувшина — Вы прекрасно знаете, что вам нужно сделать. Убедить защитников крепости сдаться, и выдать нам оружие.

— Чтобы вы потом их вырезали, или превратили в рабов, как нас? — не выдержал Зимин.

— Чтобы потом мы их вырезали, или превратили в рабов — построжел лицом хозяин шатра — Я что, должен был тебе соврать? Это ниже моего достоинства. Ты ведь все равно поймешь, что я лгу, и перестанешь мне доверять. А мне важно твое доверие.

— Это еще почему? — удивился Зимин — Доверие какого-то там раба?! Вещи, которую можно выкинуть, или сломать? Да зачем тебе мое доверие? Властитель ясно сказал — мы не можем рассчитывать ни на что! Только на то, чтобы сохранить наши жизни! Так о чем речь? Приказывай, а уж как получится у меня выполнить приказ — не гарантирую успеха. Даже если бы я хотел вам помочь, искренне хотел, заручившись посулами о свободе, о деньгах, которые получу — и то я возможно не смог бы выполнить эту задачу! Ты только представь — за стеной мои тюремщики, которые считали и считают меня грязью, животным, негодяем, заслуживающим только смерти! И ты думаешь, что они выслушают меня, пойдут на ваши условия? Безо всяких гарантий? Просто на честном слове?

Уонг задумался, повертел в руках глиняную кружку. Хотел что-то сказать, но тут из-за кровати снова появилась Дамира, в сопровождении еще двух девушек, одетых не более, чем она сама. Эти девушки были ничуть не хуже Дамиры, и вообще — подобраны так, что со спины казалось — они сестры. Жгучие брюнетки, длинноногие, грудастые (грудь торчала вперед и упруго покачивалась так, что дух захватывало), большеглазые и большеротые. Если бы им еще и росту побольше! Каждая не более полутора метров ростом — карлицы, да и только. Впрочем — Зимину всегда нравились миниатюрные женщины. В отличие от многих своих знакомых ему не нравились высокие пышные блондинки. "Один любит арбуз, другой — свиной хрящ" — как сказал классик литературы.

— Ешьте! — приказал Уонг — А я пока обрисую вам ситуацию. Итак, основное направление вам задал Властитель. Вы рабы. Вы чужеземцы, явившиеся без спроса на нашу землю, а значит — должны быть рабами. Таков закон. А мы чтим законы. Но! Вы ценные рабы. Вы — двое. Вы отличаетесь от своих товарищей. Ну да, да — НЕ товарищей. Вы умеете управляться с вашим оружием, знаете тактику ваших бывших соплеменников, и можете дать много разной информации. Потому — за свое будущее можете не беспокоиться, пока...пока вы нужны. Если мы поймем, что от вас никакого толка, а все ваши слова одно бахвальство...вы видели, что бывает с плохими рабами. Но вы не видели и сотой части того, что с ними можно сделать. Я даже рассказывать вам не буду. Наши палачи очень изобретательны. Умирать вы будете долго и трудно. И чего вы перестали жевать? Ешьте, ешьте...силы вам понадобятся! И ночью, и утром... вы же не захотите разочаровать девушек? Хе хе...

Уонг отпил из кружки, задумался. Минуты две молчал, глядя на то, как два белолицых уничтожают куски пирога, копченое мясо, лепешки, запивая все охлажденным вином.

— Завтра с вами пойдет супруга Властителя, Хелеана. Его любимая жена. Его советница. Умнейшая женщина. И она очень дорога Властителю. Если с ней что-то случится...я не завидую вашим соотечественникам. И вам. Он уничтожит всех. Сдерет кожу с живых. Не обольщайтесь его внешностью изнеженного мягкотелого бездельника. Это один из умнейших и самых жестких людей этого мира.

— А почему нам не надели ошейники? — Зимин спросил о том, что занимало его последние полчаса — Мне, и Виталию.

— Его имя Виталий? Виталий, Виталий... — Уонг покатал имя на языке, и выбросив руку, указал пальцем на Зимина — Твое имя?

— Николай Зимин. Николай.

— Николай...Николай... ты хочешь знать — почему? Сам не догадался?

— Мы не буйные, не в наших интересах устраивать беспорядки. Мы могли бы сбежать, но куда бежать? За нами пустят погоню, и мы никуда не сможем скрыться, потому что выделяемся на фоне местных, как два дерева в поле. В конце концов, нас загонят, и мы погибнем. Потому — в наших интересах служить вам. А что за усиленные ошейники?

— Они душат. Если раб начинает вести себя безумно. Но к делу. Итак, вы уже решили, что будете говорить своим соплеменникам? Есть какой-то план?

— План всегда есть. Вот только все планы ни хрена ничего не стоят. Человек предполагает, а бог делает по своему...

_______________________________________________________

Их разместили в небольшом шатре, в котором не было ничего, кроме подобия матрасов, брошенных на пол, застеленный брезентом. Конечно, это не роскошь шатра вельмож, но после скудности убранства камеры, шатер казался немыслимой роскошью. Под потолком не горела неугасимая лампа, никто не может ворваться, и поставить на колени с поднятыми вверх руками, а самое главное — рядом теплое, упругое тело женщины, пахнущее мятой и ароматическим маслом.

Слюсарь уже давно занялся делом, пыхтел на своем лежаке, накачивая рабыню как взбесившаяся нефтяная качалка, Зимин же лежал, глядя на то, как девушка трудится, обрабатывая его чресла. Совсем молоденькая девчушка, за такую на Земле точно влепили бы срок, и пошел бы Зимин в тюрьму не убийцей, а растлителем несовершеннолетней — ужасная, гадкая статья, получив которую лучше сразу повеситься прямо в камере.

Только не Земля это. И законы здесь другие. И кольцо, которое охватывало ее нежную тонкую шею не было надето как украшение. По-хорошему Зимин сейчас должен был бы с гневом отвергнуть "угощение" — ну как же так?! Использовать рабыню, да еще и с такой целью, да несовершеннолетнюю?! Да где его цивилизованность?! Где совесть, воспитание — советское воспитание, надо заметить! "Мы не рабы, рабы не мы"! "Пролетарии всех стран соединяйтесь!"

Он невольно фыркнул — эти мысли показались ему смешными. Девушка оторвалась от работы, вытерла мокрые губы и вопросительно посмотрела на него:

— Я что-то делаю не так, господин? Тебе не нравится?

— Очень нравится! — не покривил душой Зимин, и девушка принялась его ласкать с удвоенной энергией.

Потом они лежали, прижавшись друг к другу, слушая стоны соседней парочки. Стоны были настолько заводными, что уже через пять минут Зимин снова был готов к "бою". Впрочем, и немудрено — здоровый, сильный сорокалетний мужчина, который три года мог только мечтать о женщине — как еще он должен был отреагировать на появление рядом с ним обнаженной молоденькой красотки? Только так, как отреагировал. Пять раз.

— Как ты стала рабыней? — Зимин задумчиво поглаживал упругую грудь девушки, легонько сжимал ее крупный сосок и слушал, как по натянутому брезенту шатра стучит дождь. Хорошо, когда есть крыша над головой! А ведь те, остальные, что в загоне — они под открытым небом...

— Я всегда была рабыней — потянулась девушка, закинула руки на затылок и сгибая ноги в коленях. На ногах не было ни единого волоска — то ли особенности здешней расы, то ли аборигены так умеют сводить волосы, но только кроме как на голове, волос у нее не было нигде. Красивые ноги, красивая грудь — модель, да и только! Могла бы быть моделью, если бы не рост — от силы полтора метра! — Я родилась от рабыни. Моя мать принадлежит Властителю.

— А отец?

— Да откуда я знаю, кто мой отец? — мелодично засмеялась девушка — Может кто-нибудь из рабов, а может из господ. Мать, как и я, служим удовлетворению мужчин, мы не работаем в полях, не готовим и не прядем. Наша работа — приносить удовольствие мужчинам. И женщинам.

— Как так не знаешь? — неприятно удивился Зимин — Это что значит, ты и от меня можешь забеременеть?! Вы что, не предохраняетесь?

— Не всегда — улыбнулась девушка, протянула руку и погладила низ живота Зимина — Какой ты...большой! Мне иногда было больно... Нет, нет — так-то хорошо! Просто непривычно... Говорят, самирцы тоже такие большие! Но у меня ни разу с ними ничего не было.

— Значит ты занимаешься сексом со всеми, с кем тебе прикажут заняться? — почему-то неприятно удивился Николай — А как же болезни? У вас есть болезни, которые переносятся при сексе?

— Ты боишься, что заразишься от меня? — снова рассмеялась девушка — Не бойся. Нас постоянно осматривает лекарь, а кроме того — у меня амулет, предохраняющий от болезней. Видишь этот черный деревянный браслет? Вот! Это он и есть. Твое семя внутри меня сейчас не найдет отклика. И болезни не найдут дорогу — ни от меня к тебе, ни от тебя ко мне. Амулета хватает на месяц. А потом дадут новый. А не дадут — значит буду рожать!

— И тебе не противно? — Зимин сам не знал почему, но его задел рассказ девицы. Так легко воспринимает то, что она фактически является куклой, бессловесной вещью, с которой любой может делать все, что захочет! Разве ЭТО нормально?!

— А что такого? — удивилась девушка — Я исполняю то, что предназначили мне боги! Если хорошо исполню, буду хорошо себя вести — в следующей жизни стану свободной! И тогда уже у меня будут рабы! Здесь я отбываю наказание за что-то нехорошее, совершенное в прежней жизни. Искуплю свою вину, известную лишь богам — и все, стану богатой, знатной дамой!

— Или знатным мужчиной? — фыркнул Зимин.

— А может и мужчиной! — рассмеялась девушка — А что, я бы хотела попробовать, как это, засовывать такую штуку в женщину! Может и попробую — в другой жизни! А вообще — мне нравится быть с мужчинами. Нравится видеть, как вы заводитесь, как вы вздрагиваете, вздыхаете, наполняя меня семенем! И я умею вызвать у вас вожделение! И довольна своей судьбой!

— Ну чего ты пристал к девке? — со своего лежака прокомментировал Слюсарь — Все бы тебе разговоры разговаривать! Дери ее, пока возможность есть, завтра может и не быть! Вот обсеремся на переговорах, не пойдут они на уступки — а не пойдут, уверен! — и загремим под фанфары! И тогда не то что бабу не увидим, как бы членов не лишиться! Так что давай, трахай ее как следует, не теряйся! А может поменяемся? Я тебе свою, а ты мне эту хохотушку? Я люблю шустрых, а то моя как автомат — только работает да стонет. Подозреваю, что имитирует оргазм. Как в порнушке!

— Отстань — поморщился Зимин, заговорив, как и Слюсарь, по-русски — Я не сторонник "перекрестного опыления". Еще я в твоем добре не бултыхался...тьфу!

— Брезгливый, как погляжу! — хохотнул полковник, похлопав свою партнершу по упругому заду, отчего та тихонько взвизгнула — А когда по джунглям ползал, небось и змеюг с ящерицами жрал, и ничего, не брезговал? А мной брезгуешь?