Он медленно остановился, с таким недоумением глядя на меня, что не сразу стало понятно, в чем дело. Платье, конечно! После шорт и летних сарафанов и вдруг такое! Я бросила сумку на обочину и покрутилась кругом, чтобы он лучше рассмотрел.

— Ничего себе, — наконец выдавил Кирилл. Потом вышел из машины, подобрал с земли сумку.

В этот момент ворота дома Мелены стали подниматься и с нетерпением, почти их задевая, оттуда выскочила длинная черная машина и как торпеда, понеслась по дороге. Я даже не оглянулась — мне плевать, кто это! Спокойно уселась в машину, глядя как рядом садиться Кирилл и его лицо темнеет.

— Что он тут делает? — злость удивительно изменила такое знакомое лицо и даже голос прозвучал неожиданно зло.

— Кто? — я прикинулась дурочкой, тщательно хлопая глазами.

— Ты знаешь, о ком я, — медленно заговорил Кирилл, видимо струдом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. — Артур, черт его дери!

Похоже, тут все знали какую-то огромную общую тайну, страшно интересный секрет, который мне почему-то поведать забыли.

— Понятия не имею, — отчеканила я, — это не мой дом и гостей не я приглашаю!

Мы зло смотрели друг на друга. Потом он перевел глаза ниже, на платье, на ноги. В огромных зрачках что-то щелкало, будто части складывались в некую целую картинку. Он вдруг так странно улыбнулся и чуть не застонал.

— Ах, эта Мелена, — отвернувшись, Кирилл нервно смеялся, хотя, похоже, смешно ему не было. — А я то думаю, зачем она тебя оставила. А у нее, естественно, свои игры, как же без этого!

— Ты о чем? — опять какие-то секреты, от них жутко устаешь!

— Она хотела свести тебя с Артуром, — ровным голосом сказал Кирилл и только увидав на вцепившихся в руль руках белые костяшки я поняла, что он с трудом сдерживается от всяких неразумных поступков.

— Она тебе помогла? — хрипло спросил Кирилл.

— Да, — я согласилась скорее чтоб ему было спокойнее, хотя она и правда помогла.

Руки немного расслабился.

— А... он тебе понравился? — так же ровно поинтересовался Кирилл и будто замер, ожидая моего ответа.

Я вдруг, не обращая внимания на наши негласные договоры и всякие мешающие в машине предметы, забралась к нему на колени, и не сдерживаясь, стала целовать. Так соскучилось по его теплу, по его телу, запаху и волосам, в которые так приятно запускать руки. Вот, перестав целовать, я провожу губами по его щеке, дойдя до ямки у уха и попробую ее на вкус. Такая мягкая, уютная и бьется, как его сердце.

— Что ты делаешь? — судорожно спрашивает Кирилл, пытаясь меня оторвать. Еще несколько секунд я не позволяю ему этого сделать и только чувствуя, как тяжело он начинает дышать, отстраняюсь.

— Отвечаю на твой вопрос, — удивительно, голос у меня совершенно спокойный. Похоже он не сразу вспоминает о чем спрашивал, и когда его глаза проясняются, объясняю:

— С ним мне не хотелось так сделать.

Его глаза странно смотрят на меня.

— Если я плохо объяснила... — тянусь к нему снова.

— Хватит, я понял, — быстро отвечает Кирилл.

Я возвращаюсь на соседнее сидение и теперь платье жутко мешает, Кирилл пытается помочь и делает только хуже, левая нога застревает где-то внизу и мы хохочем, непонятно, как мне удалось оказаться на его половине так быстро и в процессе ни за что не зацепиться. Наконец я на месте, пристегиваюсь и мы пускаемся в обратный путь.

— А можно прямо домой? — спрашиваю. Кирилл кивает.

— Заедем в гостиницу за вещами и сразу в аэропорт, — пейзаж за окном незнакомый, интересный и это занимает меня больше, чем воспоминания о Мелене.

— А что ты говорила про танцы? — вдруг спрашивает Кирилл и вспоминается наш первый телефонный разговор. Я удивлялась, зачем Мелене заставлять меня учиться танцам.

— А, ничего серьезного. Просто я теперь мастер по танцу живота.

Кирилл неожиданно улыбается, открывает рот:

— Пок... Нет, лучше не надо, — резко сам прерывает свой вопрос.

— Когда-нибудь покажу, — соглашаюсь.

Мы заезжаем за вещами в гостиницу, где он оказывается все это время жил. В номере переодеваюсь в обычную одежду, мое платье странно бы смотрелось в самолете и теперь можно и в аэропорт. По дороге Кирилл с кем-то договаривается чтоб забрали и куда-то отогнали машину.

Мы так быстро уезжаем, как будто бежим. Вокруг слишком много людей, в самолете Кирилл опять бледнеет и закрывает глаза — не хочется его беспокоить. В Волгограде нас встречает Борис Сергеевич и везет в Волжанск. Когда мы подъезжаем в городу он спрашивает:

— Федора, тебя домой?

Мы с Кириллом растеряно переглядываемся. Так и не подумали, что делать дальше, просто летели домой и все.

— Да, домой, — я беру Кирилла за руку и несколько последних минут дороги проходят, как один миг.

Когда машина останавливается у подъезда, Кирилл выходит первым и достает мои вещи, собираясь провожать.

— Завтра можешь отдохнуть, а в четверг выходи на работу, — говорит мне вслед Борис Сергеевич.

— Спасибо, — благодарю сразу за все: и за то, что встретил, и что не уволил, и что Кирилла любит и заботится о нем. За все сразу. Он кивает, Кирилл уже у подъезда, я спешу следом. На этаже никого, мы заходим в лифт и больше ничто не мешает задать вопрос, который накрепко засел в голове.

— Мелена сказала у тебя большая семья, — осторожно интересуюсь я. — Это... правда?

— Теперь моя семья — это ты, — просто отвечает Кирилл.

Он уходит до того как я открываю дверь, но его слова еще долго остаются со мной, согревая, как теплое одело после дождя.

Дома никого нет, проведя полчаса в душе я сразу же заваливаюсь спать. Просыпаюсь от звуков в коридоре — вернулась мама, причем вернулась одна, что не может не радовать. Мы так давно не виделись, я по-настоящему соскучилась. Выглядит мама замечательно, подстриглась и надушилась, это значит была в прекрасном настроении. От сердца отлегло, меня все-таки мучила совесть из-за того, что я оставила ее одну так надолго.

Я рассказываю про отдых. Собственно только переношу место события с реки на море, а отдых — в послерабочее время. Не сразу замечаю, что говорю про Кирилла, упоминая его присутствие мимоходом, как нечто само собой разумеющееся, вместе с солнцем, теплой водой и хорошей погодой.

— Так там Кирилл был, — говорит мама тоном "теперь мне все совершенно понятно".

— Ну, да, — проболталась и отпираться было бы глупо, — и еще пару человек из московского офиса.

— И как у вас дела? — спрашивает мама с легко различимым любопытством.

— Все хорошо, — пытаюсь отделаться общей фразой. Не тут-то было!

— Я к тому, что дети конечно, цветы жизни и все такое... — начинает мама и мое лицо само собой перекашивается. — Но лучше, когда они запланированы, — менторским тоном заканчивает она.

— Да мама, я все знаю, — стараюсь вложить в ответ побольше убедительности, такие разговоры тяжело даются и ей, и мне.

— Тогда все в порядке, — легко отступает мама. Чувствует, что выполнила положенный родителям долг, предупредила о последствиях, а я рада, что разговор не развился. Дальше болтаем о всякой ерунде, вроде того, как жаль что лето так быстро закончилось. Потом отправляюсь разбирать вещи, она идет помогать и сразу же отыскивает новое платье. Подхватывает его бережно, как живое хрупкое существо — ее оно тоже мгновенно очаровало.

— Какая прелесть, — мама ощупывает необычную ткань рукой. — Кирилл подарил?

Согласно киваю, это проще, чем объяснить правду, хотя приходится выслушивать про непозволительность принимать подобные подарки, наверняка дорогие. Когда звонит телефон и я бросаюсь в комнату, мама тихо смеется мне вслед.

— Да, — хватаю трубку. Это Кирилл.

— Встретимся вечером? — спрашивает.

— Конечно.

— Придешь ко мне? — после заминки добавляет.

— Да.

— Зайти за тобой?

— Нет, я сама. — Странно, впервые в жизни подумав о сплетнях, я ничуть не смутилась. Было по-настоящему все равно.

— Давай, буду ждать, — в его голосе улыбка.

Возвращаюсь к делам. Раскладываю вещи, закидываю стирать партию одежды в машину, приходиться еще сходить в магазин и помочь маме на кухне. Ближе к вечеру приходит в гости мамина давняя подруга — тетя Вера и когда они устраиваются на кухне, я совершенно свободна.

Одеваюсь наспех, кричу от входа:

— Я к Кириллу, — бегу по лестнице через ступеньку, день без него и так слишком затянулся. Идти совсем недалеко, но кажется, что проходит целая вечность.

Он открывает дверь как только палец отрывается от звонка, но мне приходиться подождать пока Кирилл отойдет — я хорошо помню наш договор. Когда-нибудь мне не придется так старательно держаться от него подальше и это зависит только от моих собственных усилий. Пока же придется довольствоваться тем, что он рядом. Закрыв входную дверь, иду за ним на кухню .

— Нужно решить как устроить все дальше — говорит Кирилл, наливая мне чай. Кружку он выбрал поменьше, это радует.

— Я еще не думала, — рассеяно говорю. За ним очень приятно наблюдать, чтобы он ни делал.

— Ты сможешь себя контролировать пока луна не совсем сильная? — спрашивает Кирилл.

— Думаю, да.

— Можем оставить все как есть, а дня за три уедем на дачу, — предлагает.

— А еще есть варианты? — за время, проведенное на даче так привыкла к его присутствию рядом, что теперь невыносимо тяжело переносить его отсутствие.

— Ты говорила, брат звал вас к себе в Канаду?

— Я говорила? — не помню такого. — Ну да, звал...

— Мы можем помочь твоей маме принять решение уехать.

— Помочь? — морщусь я, как будто он собирается заставить ее силой.

— Просто показать ей преимущества, которые перевесят при выборе, — спокойно отвечает Кирилл, размешивая в чашке сахар. Даже такое простое движение вызывает у меня довольную глупую улыбку.

— Думаешь, она меня оставит? — скептически спрашиваю.

— Одну нет? — уточняет Кирилл.

— Нет, конечно.

— А со мной? — спрашивает Кирилл.

— И с тобой нет, это даже хуже.

— Я имею в виду, если мы с тобой распишемся? — также ровно спрашивает Кирилл. — Тогда оставит?

— Пож... — запинаюсь я.

— Поженимся, именно так, — спокойно заканчивает, продолжая неспешно помешивать чай.

— Ты... что сейчас сказал? — сомневаюсь в услышанном.

— Если мы поженимся, то этого будет достаточно, чтобы люди перестали нас обсуждать и мама была уверена в серьезности моих намерений? — четко выговаривая слова, спросил Кирилл.

— Да, но... — путаюсь с ответом.

— Что но? Тогда мы сможем жить постоянно вместе и никого не бояться.

— Я никого не боюсь, — упрямо возражаю.

— Ну да, конечно, — усмехается он. — Ну так что? По-моему прекрасный вариант, поставим штамп в паспорте и можем делать что угодно, — он задумчиво покосился куда-то вверх, как будто собрался делать что угодно прямо на потолке.

— Ну так что? — как будто очнувшись, перевел взгляд на меня. — Поженимся?

— Женятся не для... удобства — раздраженно ответила я. Все как-то не так складывается, не по правилам. Где преклоненное колено и обещание любить до конца жизни?

— Разве? — удивился Кирилл, — странно, по-моему очень удобно, — пробормотал еле слышно.

— Нет, не для этого! — уперлась я.

— Ну ладно, ладно, — не стал спорить. — Так что скажешь?

— Женятся, когда... любят, — я попыталась объяснить ход своих мыслей.

— А у нас этого недостает? — мягко поинтересовался он.

— Ну, — отвела я взгляд, — и предложение вообще делают не так! — не выдержала в конце концов.

— Ох, — только и сказал Кирилл.

— Да, конечно, — радостно продолжил чуть позже. — Конечно не так, я и не подумал! Но ничего, мы все исправим — я явлюсь поздним вечером прямиком к двери твоей квартиры, причем в сопровождении горячего мачо с гитарой и под его жаркие песни упаду на колени, умоляя стать навечно моей.

Так и представилась эта потрясающая картина. Очень живо. Грязная лестница... Любопытные лица соседей...

— Я могу взять в зубы розу, — поднял он брови, внимательно за мной наблюдая.

— Нет! Зачем розу, можно купить целый миллион роз, насквозь алых и засыпать ими весь подъезд! Тогда уж точно никто не засомневается в моих намерениях! — похоже, он вовсю веселился.

— Не надо, — сдалась я. — Я приму предложение в том виде, как оно сделано и обещаю подумать.

— Хорошо, — легко согласился Кирилл. — А пока оставляем все как есть.

— Ладно.

— А теперь давай о деле — что тебе сказала Мелена? — при ее имени Кирилл хмурится. Все еще злиться, а вот я вспоминаю теперь только хорошее.

— Она сказала, мне нужно договариваться с ведьмой, искать какой-то компромисс между нашими желаниями. Что-нибудь ей позволить.

— А чего она хочет?

Я тяжко вздохнула, не отвечая.

— Говорила с ней? — меняет тему Кирилл, понимая, что ответа на прежний вопрос не дождется.

— Да, она не отзывается, — и от этого становится невыносимо грустно.

— Надо дать то, что она любит, — размышляет Кирилл вслух, — ведьма любит красивые новые вещи и может вертеться перед зеркалом часами. Тебе нужно побольше разной одежды вроде того зеленого платья, может, — он заминается, — нижнее белье, но обувь точно не понадобиться.

— Плащ, — вспоминаю я. — Она раньше просила, длинный, до пола, темный, из настоящего мягкого шелка.

— Плащ, хорошо, — кивает Кирилл, — это я достану и посмотрим, будут ли изменения.

— Твоя... семья не очень-то любит таких, как я? — внезапно вылетает вопрос, раньше, чем успеваю его остановить. Ну теперь уж можно сказать все! — Ты все время говоришь обо мне, как о каком-то то ли диком звере, то ли полоумной, помешанной на шмотках дуре.

Он со вздохом отводит глаза, но лицо серьезное, когда начинает говорить я понимаю, что Кирилл решил сказать правду:

— Да, они таких не любят. Всегда слышал про вас только всякие страшилки — меня с детства учили, что даже если ведьма ведет себя безупречно, однажды ей это может просто надоесть. Мне говорили, что чем старше ведьма, тем она сильнее и злее, и это невозможно изменить. Тогда меня это не сильно заботило, — тут он посмотрел на меня, очень строго. — Я вообще не так уж и много о вас знаю, но теперь, когда у меня появилась ты, я пытаюсь сложить в единое целое мой старый опыт и свою теперешнюю уверенность в тебе. Я так живу и это очень непросто!

— Так что, — уже спокойнее продолжил, — если я и выдаю временами разные не очень лестные для тебя вещи, просто вспоминай, что я сообщаю единственную известную информацию, но это не значит, что и сам так думаю.

— Тебе непросто с ними пришлось, так? — прошептала я, поняв как сильно его расстроил мой вопрос и необходимость на него отвечать.

— Ну, они очень обо мне волнуются, — уклончиво отвечает. Подробностей сообщать, ясное дело, не собирается.

— В общем, — решительно выпалил Кирилл, — я всю жизнь слушал, что ведьмы — самые страшные на свете существа, а потом встретил тебя и теперь не уверен, что это правда.

Да уж, приятного мало. Как будто приходишь в компанию незнакомых людей и не успел даже рта раскрыть, как они кивают, а, это же та самая Федора, злобная дикая зверушка без шансов на исправление! И все отворачиваются и даже слушать меня больше не хотят. А ведь они меня даже не знают!