Побег со счастливым концом.

— Г-господину Аплогию Старрею, — добила я его.

На этих словах господин Аверьен расслабился и начал тихонько похрюкивать от сдерживаемого хохота. Действительно, в этом городе только один человек мог написать любовное письмо господину Аплогию Старрею — его жена. Начальник стражи понял, что меня банально втянули в семейные разборки, пусть даже за это потом хорошо заплатят. Кевин смотрел на меня так, словно хотел тут же на месте схватить это письмо, вырвав его из моих глупых ручонок, и уже раздумывал какие еще охранные меры можно применить к королю.

— Лично в руки, — уже немного наглее подтвердила я скверные догадки господина Лесали.

Господин Лесали при этом выглядел так, будто это прозвучало не немного наглее, а ужас насколько наглее. Я наивно хлопала ресницами. Господин Аверьен, развернувшись, сматывался из комнаты отдыха охраны, куда мы пришли с ним посекретничать. Плечи его тряслись от хохота, а сердить этой немой картиной королевского адвоката он не рискнул.

— Я... я завещание напишу, напишу, сможешь меня потом сразу убить, — бодро пообещала я в ответ на громкий укор в глазах Кевина. — А где сейчас господин Старрей?

— Он здесь, как ни странно, — усмехнулся он. — Или кто-то подсказал, где его искать? — с намеком закончил Кевин.

— Чутье! — гордо провозгласила я.

— Угу, и что же еще тебе говорит чутье?

— Что ты на меня сердишься и беспокоишься. Обо мне. Сильно... — выдохнула я.

— Хорошее у тебя чутье, правильное, жаль, что ты его не слушаешься.

— Да, жаль, очень жаль, — притворно кротко выдохнула я.

— Откуда у тебя письмо? — наконец-то понял, что и ему меня не воспитать господин королевский адвокат.

— Мне показалось, что на прошлое так и не было ответа, решила пойти узнать, не напишут ли новое в надежде на ответ, — продолжала пороть чепуху я.

Кевин старательно молчал в отчет на чепуху.

— Кевин, мне правда нужно повидаться с господином Старреем. А тебе, наверное, нужно пойти со мной.

— Значит, я все-таки тебе нужен? — иронично посмотрел он на меня.

— Ты мне нужен, — прошептала я, почему-то чувствуя себя очень счастливой от этих простых слов. Я как можно безалабернее пожала плечами, чтобы не так сильно было видно мое смущение. — Ты... мне нужен, — бормотала я в пространство, совершенно по-дурацки улыбаясь.

Кевин подошел ко мне и невесомо, едва касаясь, провел рукой по голове.

— Только пообещай, что если в следующий раз захочешь что-то сделать, сначала предупредишь меня.

— Я хочу тебя поцеловать, — предупредила я и, легко потянувшись к нему, поцеловала. Молодой он у меня еще все-таки, наивный, повелевать такое не подумавши. Как только умудряется не проигрывать прокурору. Мой отец всегда говорил, что прокуроры люди очень каверзные.

Ответный поцелуй Кевина был сдержанным, но нежным. Он очень сильно старался меня не обнять как можно крепче и держал руки в паре сантиметров от моих плеч. Все-таки секретничать в караулке я уходила с начальником стражи и за тонкой стеной и едва прикрытой дверью нас ждали. Его пальцы прикоснулись к моим ладоням, я затаила дыхание. Он провел своими сильными пальцами по моим с тыльной стороны, и я начала таять. Тонкое колечко неожиданно скользнуло на палец, оглаживая его непривычным холодком. Я вздрогнула и оторвалась от проворного господина Лесали. Так вот он как с прокурорами обходится. Я быстро поднесла руку к глазам, а Кевин в это время старался удержать мою вторую руку.

— Сапфир... — растерянно констатировала я.

Мое счастье куда-то резко улетучилось. Я еще помнила тот день, когда мой отец сделал мачехе предложение, стоя перед ней на коленях посреди залы на последнем летнем балу. И я помнила, каким счастьем тогда лучились его глаза. И всегда хотела, чтобы на моей помолвке было именно это — счастливые глаза того, человека, который решить предложить разделить судьбу на двоих. Этот же поспешный жест мог значить только одно — маскировку. Конечно, мы должны быть помолвлены в глазах света. И, похоже, что уже довольно давно, раз официальный прием решили не устраивать. Если бы он одел мне его на палец вчера, когда мы безалаберно валялись на ковре в карцере, получилось бы намного искреннее. Мои губы горько сжались. Губы, увидевшего это Кевина — тоже.

— Его величество требует вас к себе вместе с господином Старреем! — бодро сунул в дверь нос какой-то нелюбитель условностей. Вслед за ним тянулись нерасторопные ручонки желающих остановить ничего не ведающего глашатая.

— Конечно, сейчас буду, — вскинул на него глаза королевский адвокат.

Он ухватил ту мою руку, на которую только что надел кольцо, скрывая его, и потянул за собой.

— А вот и прекрасная возможность передать письмо, — официальным тоном пробормотал он так, чтобы слышали все. — Уверен, его величества содержание письмо тоже заинтересует.

Под неверящим взглядом офигевшего начальника дворцовой стражи, мы утопали читать любовное послание господину Старрею прямо перед королем.

* * *

Высокий худой человек с неприятным лицом, стоящий перед троном, обернулся, когда объявили о нашем приходе. Выражение его неприятного лица стало еще неприятнее. Теперь господин Старрей не любил не только господина королевского адвоката, но и меня вместе с ним, поэтому смотреть на наше явление радостно он и не был должен. Но нужно же уметь делать хорошую мину при плохо игре! Вот гномы умеют, они вообще делают самые лучшие мины и потом их очень за дорого продают. Аплогий Старрей недовольно посмотрел на нас обоих, а потом нарочито медленно отвернулся к господину Керону, закономерно сидящему на троне. Залюбовавшись неприязнью городского стража, я чуть не пропустила цепкий взгляд короля, устремленный на наши с Кевином руки. Хотелось бы точно знать, что он жаждал там увидеть, а не только строить догадки.

Моя охрана осталась на входе — офигевать вместе с господином Аверьеном. Кажется, им будет о чем друг другу пожаловаться. Хотя господин Лесали и кивнул на прощание Ирениусу, но по возвращению расспросов мне не избежать. Можно, конечно, сделать господский вид и отрицать сам факт моего ухода к королю держась за руку со всеобщим любимцем и с несуществующим письмом в отсутствующем в нарядном платье кармане, но дружеские отношения с начальником охраны дома Оунов мне еще пригодятся. Меня отец так учил, он знавал очень много начальников и дружил с большинством из них. С теми, кому повезло с ним дружить.

— Добрый день, господа! — легко поклонился Кевин.

И я вдруг почувствовала себя лишней в этой серьезной мужской компании. Наверное, взрослею. Или наконец-то становлюсь серьезной девушкой, как угрожала настоятельница. Или мне просто не хотелось видеть в этой ситуации ни Кевина ни господина Керона. Мой хитрый план включал секретный разговор с господином Старреем и тихое сматывание из дворца, пока я не наткнулась на очередную пассию нашего короля. Или на его ребенка. Хотя эти две вещи чаще всего оказываются взаимосвязаны. По вполне понятным причинам. А может, мне просто не хотелось показывать Кевину и его отцу, что я способна не только на глупости?

— Добрый день, ваше величество! — присела я в низком реверансе перед более не анонимным господином Кероном.

Разумеется, для такого хитрого маневра мне просто жизненно было необходимо вытянуть руку с кольцом из ладони Кевина и деликатно прижать ее к груди. Надеюсь, кольцо на моем пальце при этом очень заметно блестело. В конце-концов, именно его господин Керон пытался рассмотреть. Или я — не я и сказка не моя.

— Добрый день, господин Старрей! — легко наклонила я голову в адрес городского стража.

Лицо городского стража перекосило. Кажется, он тоже заметил красиво блестящее кольцо на моем пальце.

— Что-то случилось? — стараясь сохранить невозмутимое лицо, спросил король.

Похоже, мне не стоит переживать за нашу внешнюю и внутреннюю дипломатию. Уметь делать хорошее лицо при плохой игре наш король умеет на совесть.

— У Сиэль есть что рассказать всем нам, — не долго думая заложил меня королевский адвокат.

Я бы на его месте тоже так сделала.

— Ну, у меня есть и что спросить, — непричемный вид больше сделать не получалось.

Господин Старрей смотрел на меня так, будто съел зефир, король напрягся, а Кевин просто улыбнулся.

— Что вы на самом деле вы все это время не хотели знать о госпоже Валенсии Старрей?

— Может быть то, что она одна из Несвятой троицы? — немного иронично болтанул стоящий позади меня господин Лесали.

Кажется, ему больше не придется ощущать себя таким идиотом — за то время, что мы не виделись, он уже успел нарыть интересные факты из жизни госпожи Валенсии. И явно узнал больше, чем известно мне. И еще не успел рассказать их остальным здесь присутствующим господам, о чем красноречиво свидетельствовали их вытянувшиеся лица. Причем у господина Старрея оно вытянулось по горизонтали и его лицо стало почти квадратным. Не знаю, как ему это удалось. Если бы он расплылся в улыбке, хотя бы в глупой, но нет — его лицо осталось обыденно-неприятным.

— Этого... — начал было Аплогий Старрей, но бессильно осекся, словно осознавая что-то.

— ... не нужно было сейчас говорить, — мрачно досказала я. — Не знаю, кто такая эта троица и что она натворила, но госпожа Валенсия написала в письме нечто достаточно важное, чтобы ты бросился защищать его величество, потом спасать свою семью, а теперь будешь искать, кто госпожу Старрей похитил. — Ну, вот я уже и начинаю воспитывать своего благоверного. Скоро мы сможем перейти к следующему этапу наших отношений — ссорам!

Кевин шагнул ко мне и крепко сжал плечо, словно предупреждал... или извинялся за что-то. Может быть, наши отношения и не будут так бурно развиваться, как я посчитала.

— Ты уверен? — спросил король, потирая переносицу и хмурясь так, словно у него болела голова.

— Нет, но это самый вероятный вариант, — твердо сказал королевский адвокат, одновременно опираясь подбородком на мою макушку и беря мою правую руку в свою так словно... нет, беря мою руку в свою, потому что она уже ему принадлежала. — Сиэль?

— Ее похитили вчера, почти сразу после всех этих нападений, скорее всего, чем-то шантажировали, поэтому она не сопротивлялась. Со стороны казалось, что она просто... уехала, — посмотрела я на господина Старрея.

На господина Старрея было жалко смотреть. Я сразу вспомнила слова домового о том, что он ее очень любил. Все-таки хорошо, что мне не пришлось разговаривать с ним один на один — чужие боль и тоска... как они мне неприятны! Как же бесит этот бешенный стук в сердце, как отчаянно ждешь, что это вот-вот прекратится и понимаешь, что для кого-то это прекратится не скоро. Может, правы те, кто не желает уметь этого чувствовать?

— Она... — сипло прошептал Аплогий Старрей.

— ... в опасности, карета едет на север от Вертона, — так же сипло прошептала я, падая на пол, точнее, в подхватившие меня руки господина Лесали.

Лучше бы я вот так запросто умела ясновидеть, не расплачиваясь каждый раз за это потерей сознания. Тем более, что силенки уже были потрачены на домового, и проверку жилища господ Старрей.

* * *

Когда просыпаешься после тяжелого, неприятного сна, где-то в глубине души надеешься, что хотя бы проснешься в объятиях любимого человека. Даже если в глубине души хорошо понимаешь, что ему сейчас совсем не до этого.

— Ты все правильно понимаешь, — невесело усмехнулась Алесто, сидящая в кресле около кровати, на которой я лежала.

Я приложила руку в больной головушке, провела по лицу. Кажется, в себя я приду. Хотя бы к завтрашнему утру. Обычно после использования магии подобного рода мне удается восстановиться только на следующий день, но сейчас у меня под боком была фея. И ей без меня было скучно.

— Кевин попросил меня присмотреть за тобой, — хитровато поблескивая глазами, предупредила старательно-показушно и явно фальшиво скучающая фея.

— Наверное, он с чего-то подумал, что вы сможете быть ко мне строгой, — пробормотала я, изображая притворную покорность. Судьбе.

— Конечно, подумал. У меня серьезная репутация, — гордо вздернула подбородок фея Калисто.

— У Кевина тоже, — мрачно предупредила я. — Была.

Репутацию Кевина мне было жалко, Кевина — нет. Ему со мною намного веселее будет, чем с серьезной репутацией.

Калисто не выдержала: ее заливистый смех игривыми колокольцами разнесся по замку. Она смеялась так, что чуть не завалилась под кресло, на котором сидела. Как все-таки некоторым мало нужно для смеха! Меня. Интересно, стоит ли мне попросить Кевина пригласить Калисто к себе домой на обед? Там часто бывает весело. Госпожа Виолетта Лесали подтвердит.

— Господин Старрей уже перестал себя корить зато, что вовремя не проверил все ли в порядке у него дома? — мрачно спросила я, когда Алесто досмеялась.

— Разумеется, и он уже давно-давно ищет виноватых. В ее пропаже, — улыбнулась Калисто.

— Кевин ищет виноватых вместе с ним?

— Нет, они ищут виноватых по отдельности, — разочаровала меня фея.

— И Кевин... — вздохнула я.

— Кевин ищет госпожу Валенсию на севере от Вертона, — прояснила Алесто. — Теперь пока господин королевский адвокат не найдет ее или разрешение существующей ситуации, он не вернется.

— Мне не нужно было пытаться узнать, что затеяла Валенсия? — наконец-то пришла я к невеселому выводу.

— Это было нужно. Но не тебе, — призналась фея. — Иногда покровители могут действовать только чужими руками. А у Керона очень сильный покровитель.

— Ну, не даром же у него корона на голове, — само собой разумеющимся тоном брякнула я. И только потом поняла, что именно брякнула. — Я в прямом смысле слова!!!

Калисто разулыбалась, но, по крайней мере, ничего не сказала. Только глаза у нее потом еще долго смеялись. Нет, хуже — они у нее потом смеялись каждый раз, когда она смотрела на голову многострадального господина Керона. А он корону, между прочим, носит только по праздникам!

— Значит, я могу делать все, что в голову придет и это будет во благо? — хитро поинтересовалась я.

— Все что мы делаем во благо. Хоть кому-нибудь. Не всегда нам, — якобы поучительно повела глассками Алесто.

— Оу! Это предупреждение? Надеюсь, то, что я делаю, во благо хотя бы не моим врагам. Если, конечно, я успела ими обзавестись.

Какое-то время Алесто внимательно смотрела на меня.

— Конечно, успела, — предупредила она.

Как хорошо, когда для ясновидения и предвидения не нужно тратить столько сил, что потом валяешься без них целый день.

— И мне наверняка стоит теперь быть более осторожной.

— Стоит, вне всяких сомнений, — решительно и серьезно улыбнулась фея.

— Вот теперь я понимаю, почему Кевина назначили королевским адвокатом, — столь же решительно ответила я и поднялась с кровати. Так решительно, что чуть с нее не упала. От слабости.

Алесто подхватила меня почти у пола. Даже руки ей при этом использовать не пришлось. Какое-то время я сосредоточенно рассматривала пол перед своим носом. Не самый пушистый коврик из тех, что я видела. Зато явно купленный у фархарцев, а у них все-таки делают самые лучшие ковры на континенте. Алесто медленно подняла меня от ковра в воздух и не очень осторожно приземлила на кровать.