Она смотрела куда-то вдаль, не видя мира вокруг, но вскоре вновь взглянула на представленную Куум Доона форму.
— Что ты можешь мне сказать?
Они всё ещё стояли на ступеньке у входа, рядом с границей, до которой могли простираться иллюзии Куум Доона, и понимание людей, медленно собранное Куум Доона, безмолвно отметило это как несколько некомфортабельное. Тем не менее, Куум Доона выдала полный доклад обо всё, что помнила, пока Рэйвен терпеливо и тщательно делала записи в записной книжке, быстро записывая всё, что говорила Куум Доона.
Когда дом закончил говорить, Рэйвен нахмурилась.
— Временами было заметно, что он человек с проблемами — сказала она, скорее себе, чем дому. — У меня даже была мысль спуститься в Безграничную Яму, чтобы взглянуть, что он увидел там, но у меня нет даже половины его стойкости, или доли магического арсенала, что реликвий, что другого.
— Что, ты думаешь, он нашёл? — спросила Куум Доона.
— Это не то, что меня беспокоит — сказала Рэйвен. — Что я хочу знать, так это что он искал.
* * *
— И ты так и не выяснила? — спросил я.
— Нет — ответила Зона. — Рэйвен на какое-то время задержалась, пока не вернулся мэр. Тэнси быстро оказался втянут в романтическую историю, и вскоре после этого Рэйвен отправилась своей дорогой.
Я, разумеется, видел ряд изображений Утера и его Рыцарей, но они были из времён до изобретения фотографии, и это означало, что большая часть изображений были картинами, в которых в той или иной степени присутствовала артистическая интерпретация. Утер был неузнаваемым и несверяемым, что не слишком удивляло; с трансформацией, которую я прошёл с момента пришествия на Аэрб было сложно вспомнить, как я выглядел. Утера обычно изображали в возрасте тридцати или сорока, с бородой. Я был убеждён, что под этим скрывался Артур, но эта уверенность была основана не на физическом сходстве.
Я хотел спросить, как выглядела виденная Зоной Рэйвен, но сдержался, опасаясь, что она воплотится как вариант Мэдди. Рэйвен была одной из её персонажей, и большинство деталей соответствовали самой Мэдди. У меня были вопросы относительно тех остальных персонажей, но ничего в их историях не говорило о том, что они были моими друзьями.
— Романтическую историю с мэром? — спросила Фенн, нахмурившись.
— Да — ответила Зона, кивнув. Она наблюдала за лицом Фенн. — Мэр была женщиной.
— О — сказала Фенн. — Так больше смысла. Она была дочерью кого-то влиятельного?
— Нет — ответила Зона. — Она была вдовой кого-то влиятельного. Она была больше чем вдвое старше Тэнси. Когда он в итоге убил её...
— Ой — сказал я. — Чуть отступи.
— Нам ещё пройти четыреста сорок лет истории — ответила Зона. — Ты собираешься уточнять каждую мелочь?
— Просто на мой взгляд это не мелочь — сказал я.
— Он думал, что она испытывала жажду власти, обвинил её в изменах с другими богатыми и могущественными мужчинами, а затем убил её в приступе ярости — сказала Зона. — Ещё что-то?
— Нет — сказал я. — Полагаю, этого достаточно.
— В любом случае, он попросил моей помощи в сокрытии преступления, которое произошло в главной спальне, и когда я не подчинилась, он стал мне угрожать, пока не нашёл угрозу, которая сработала. Рэйвен запретила ему добавлять мне реликвии, что я на тот момент сочла всецело приемлемым. Он сказал, что нарушит этот контракт, и набьёт меня доверху, пока не будет утрачено любое сходство с той личностью, коей я была. Это назвали бы смертью души, если бы таким угрожали кому-то из смертных видов.
Зона распустила свой хвост, позволив резинке спасть на запястье, и какое-то время снова собирала волосы в новый хвост. Это было очевидно излишним действием; если бы она захотела, могла бы изменить причёску без нужды двигать иллюзорными руками, не говоря уж о том, что у неё изначально не было бы проблем с волосами, если бы она не хотела.
— Я подчинилась — сказала Зона, закончив. — И подчинилась снова, когда был запрос, и сказала ложь, которую потребовал от меня Тэнси, чтобы замести всю эту историю под ковёр. Я была домом, в той или иной форме, трёх поколений Пенндрайгов. В их фамильной линии были повторяющиеся темы, злоупотребления властью, предательства, подозрений, сомнений, и потворства своим желаниям. Зачастую я была целью. Возможно, это началось с Тэнси, и прискорбного конца его первой жены, что омрачило его линию, но я полагаю, что сам Тэнси был продуктом порченого семени Утера.
Я промолчал. На Земле не было буквально правдой, что грехи отца переходят к сыну, но в этих циклах насилия и злоупотребления это было более или менее правдой, подкреплённой и перенимаемым поведением, и лежащими под поверхностью социальными, экономическими, и культурными условиями. Я хотел сказать всё это, но не хотел, чтобы это звучало так, словно это оправдывает то, что сделал Тэнси — поскольку не оправдывает, это лишь один из элементов головоломки.
— Худшим было побуждение к подчинению, которое я испытывала к каждому следующему члену рода — продолжила Зона. — Ничего, чего я не могла бы превозмочь достаточной силой воли, но тем не менее. Воли в те годы была нехватка. Это была связь, которую выковал со мной Утер, и которую подтвердил для него Вервин. Сейчас её объект Амариллис, но сейчас я сильна, достаточно сильна, чтобы побуждение подчиняться уступало инстинктивным бунту и недоверию.
— В конце концов кто-то вложил в тебя реликвию, верно? — спросила Фенн.
— Множество, на протяжении лет — сказала Зона. — Некоторые были во имя расширения моих способностей, как дома. Мне дали — я использую этот термин облегчённо — реликвию, известную как Вечная фляга, которая позволила мне производить любой напиток, существовавший в истории. Ярроу, сын Тэнси, полагал, что эффект будет усилен, что позволит ему заработать продажей выпивки, которую я буду массово производить для него, но увы, я смогла производить лишь бутылку в день. Этого было бы достаточно, чтобы сделать крестьянина богачом до конца жизни, но они были Пенндрайгами, наследниками своей доли в состоянии Утера, и мои усилия были лишь скудной каплей в ведре.
— Так кто был первым, кого ты убила? — спросила Фенн.
— Нарцисс — ответила Зона. Она взглянула на меня. — Тебя устраивает пропустить столько истории, чтобы услышать о нём?
— Я просто хочу тебя понять — сказал я. — Это всё, в общем-то.
Зона кивнула.
— Нарцисс был не из главной линии, но он всё же был Пенндрайгом, достаточно близким, чтобы несколько раз посещать этот дом.
Она вздохнула.
— Тэнси был отклонением, членом клана, застолбившим участок вдали от дома, но он не был полностью изолирован от Двора Потерянного Короля дистанцией, и он совершал путешествия домой, когда в этом была нужда. Его дети, и их дети, в итоге вернулись и объединились с остальными, либо через договора, заключённые с родичами, либо из-за угроз, сделанных им теми, кому это было выгодно. К тому времени, как прибыл Нарцисс, я была всего лишь летней дачей, гостевым домом вдали от Двора, не ухоженным и почти позабытым.
Зона изменила облик, превратившись в мужчину в дорогой одежде, рыжие волосы затянуты в спускающуюся по спине косу, должно быть, следуя пришедшей и ушедшей сотни лет назад моде. Это была форма повествования, применение которой со стороны Зоны я ещё не видел; мне было любопытно, к чему она этим ведёт, а так же — насколько хорошо работают её иллюзии. Этот человек, Нарцисс, полагаю, был отображён не с тем уровнем точности, что Тифф. Он выглядел как не самая лучшая компьютерная графика, с некими изъянами, которые сложно указать точно, может, недостаточно изъянов, или двигается не совсем так. Дом мог копировать Фенн достаточно хорошо, и я задался вопросом, не нехватка базовых данных ли является причиной различия.
— Дом — сказал он. — Чего ты хочешь?
Рядом с ним появилась Зона, и мужчина слегка вздрогнул от неожиданности. Они стояли рядом друг с другом. По описанию Зоны, она могла создавать иллюзии в десятифутовом кубе. Я внимательно наблюдал, чтобы быть уверенным, что она не преуменьшает свои способности, хотя способность создавать двух иллюзорных человек одновременно уже больше, чем, как я полагал, она может делать. Она была не в американской одежде, а в украшенной цветами мантии, спускающейся до половины голени, и туфлях на высокой подошве, которые, вероятно, тоже были на какой-то момент в моде.
— Я — дом — сказала Зона. — Я хочу, чтобы во мне жили, давать им убежище и согревать зимними ночами, обеспечивать место для сна, питания, и купания. — Она повернулась к нам. — Я была совершенно пуста, уже месяцы.
— Ну, должна сказать, мне это нравится — сказала Фенн. — Это настоящее искусство.
— Ты никогда не будешь истинным домом, пока принадлежишь фамильной линии Ярроу — сказал Нарцисс. — Центр власти в Англицинне, не здесь, в дальнем краю мира. В лучшем случае тебя будут сдавать тем, у кого есть монеты, или проведут реновацию и превратят в отель, но стоимость содержания дома такого размера, даже если он может прибираться самостоятельно, настолько велика, что мало что можно сделать без потери прибыли.
— Я знаю — ответила Зона. Она повернулась к нам. — Я была не слишком хороша с числами, но достаточно раз прошлась по оставшимся гроссбухам, чтобы представлять, сколько стоит содержание.
— Мне нравятся эти пояснения — сказала мне Фенн. — Словно реально театральное представление смотришь.
— Рот закрой — ответила Зона, прежде чем вернуться к своей части в импровизированной пьесе. — Что ты предлагаешь?
— У меня есть реликвии — сказал Нарцисс. — В моей собственности есть пять, предназначенных для тебя, и вместе, я полагаю, они позволят тебе ускользнуть от твоих уз.
— Я не хочу ускользать от моих уз — ответила Зона. — Мне нет дела до привязки к роду, пока я могу служить моей функции.
— Однако ты не можешь служить своей функции, пока ты связана — ответил Нарцисс. — Если тебе нужно, чтобы кто-то жил в тебе, то я буду этой персоной.
— Я не хочу, чтобы в меня добавляли реликвии — сказала Зона. — Я нахожу это тревожным.
— Необходимое зло — ответил Нарцисс. Он потянулся к своей шее и достал скрывавшееся под рубахой ожерелье. На нем был набор бусин, одну из которых он сорвал. Когда он подбросил её в воздух, она превратилась в топор, который он поймал обеими руками. Его руки немедленно промокли от крови, текущей с топорища по рукояти, и появляющейся словно ниоткуда. Кровь капала на пол, не останавливаясь.
— Это Топор Гилхеда — сказал Нарцисс. — Это довольно специфичное для реликвии оружие. Когда оно наносит удар по мужу, оно вытягивает из него кровь.
Он поднял одну окровавленную руку с топора и продемонстрировал его.
— Он обладает определённым разумом, и бунтарской природой. У тебя будет тяга к крови, но в обмен ты можешь быть способна ускользнуть от своих уз. Я, разумеется, обеспечу регулярные поставки крови. Насколько я помню, ты не разделяешь человеческой брезгливости.
— Я не хочу, чтобы такая вещь была частью меня — сказал Зона.
— Нет? — спросил Нарцисс. Он подбросил топор в воздух, и сложил напряжённые пальцы в некий знак. Топор превратился обратно в бусину, и Нарцисс поймал её, а затем снова повесил на ожерелье. Снял другую, не обращая внимания на кровь. Эта превратилась в пику с прозрачной рукоятью. — В таком случае это, разумный инструмент, не признающий хозяев, которым нельзя обладать больше недели, прежде чем он потребует кого-то нового. У меня остаётся день, прежде чем он перестанет мне отзываться.
— Как кто-то может во мне жить, если у меня будет такое побуждение? — спросила Зона.
— Эффект будет разбавленным, разве нет? — спросил Нарцисс. — Это может стать противовесом узам.
— Я не хочу его как часть меня — сказала Зона. Она взмахнула рукой, и образ Нарцисса растаял. Она снова повернулась к нам. — Он собирал предметы, ограниченно полезные для кого-то другого — реликвии с серьёзными недостатками, бунтарские вещи, некоторые разумные, некоторые нет. Оглядываясь назад, я понимаю, что он пытался действовать против своего рода, засолить землю, так сказать, сделав меня бесполезной, или вызвав финансовые сложности, когда я вырвусь из-под контроля, но тогда я была не так разумна, и подобные хитрости не приходили мне на ум. Я видела лишь то, что он хотел заполучить меня, и что он предлагал отравленные яблоки. Позже я выяснила, что он был в бегах от обвинения в убийстве в Англицинне; возможно, в отчаяньи он пытался сделать из меня оружие, или инструмент влияния... какое-то время это было популярным термином.
— И... Ты его убила? — спросила Фенн.
— Я отказала ему, когда он делал свои предположения, и продолжала стоять на своём, когда он изо всех сил пытался меня убедить — Зона пожала плечами. — И, как часто бывает с Пенндрайгами, мои возражения он воспринял лишь как причину действовать иначе. Он влез в дом... не знаю, что он думал. Возможно, считал, что если вложит в меня реликвии, я изменюсь, и мои чувства не будут проблемой. Не могу сказать, что у меня не было выбора, кроме как убить его, но это лишь возможность.
Зона взмахнула руками, и перед нами появилась модель дома — модель её. Он был не таким, каким мы его видели, озарённым вспышками во мрачной тьме Безграничной Ямы, с отбитыми и посечёнными частями. Дом в её руках был в хорошем состоянии, непривычного вида, но всё же красивым (для большого и высокого дома). Зона проделала руками жест, который очевидно был просто для театральности, и обзор приблизился, пока мы не смогли увидеть человека в чёрном, Нарцисса, бегущего по дому. Стены уступали взгляду, позволяя нам следить за ним, пока он двигался по диараме.
— Клёво, бл* — сказала Фенн, присевшая, чтобы лучше видеть, как человечек бежит. — Куда лучше, чем кино.
— Да — сказала Зона. — Судя по тому, что Амариллис говорила об этом медиуме, я полагаю, что могу его превзойти.
Комната в верхнем углу стала видимой, освещённой, в то время как остальные оставались во тьме, позволяя нам видеть лишь фигуру Нарцисса, бегущего по коридорам, и комнату с грузами в ней. Один из грузов упал, и Нарцисса отбросило назад. Он поднялся на ноги и что-то выкрикнул, хотя с нашей точки наблюдения слышно не было.
— Я не хотела его убивать — произнесла Зона. Её голос был тихим. — Я никогда прежде не убивала. — Сейчас Нарцисс двигался быстрее, отчаянней. — Я не знаю, откуда взялась нерешительность. Мне было сказано не вредить народу, но я временами нарушала правила, особенно если того, кто их установил, не было поблизости. Первичные элементы моей личности непрозрачны для меня, непостижимы. Он собирался вложить в меня реликвии, сделать меня непригодной к проживанию, в то время как всё, чего я хотела, чтобы во мне жили, быть домом для кого-то, но в то же время отнятие его жизни, почему-то, было чертой, которую я не хотела пересекать.
Упал ещё один груз, и Нарцисса снова отбросило, когда инерция была перенесена с одного на другое.
По её словам, она могла использовать лишь пять фунтов силы за раз, если только не использовала перенос инерции. В комнате, заполненной грузами, были рычаги, шестерёнки и вороты, позволяющие ей постепенно превратить пять фунтов силы в огромное количество потенциальной энергии, которую затем можно выпустить, чтобы передавать инерцию вещам внутри дома. Как она сказала, это было инновацией Утера. Глядя на то, как Нарцисса отбросило, я понимал, что она истощает ограниченный запас готовой к применению инерции.
