Война - дело молодых

Теперь настал его черёд отлететь к стене. Мальчишка, мгновенно подобравшись, выхватил из-за пазухи нож.

Она перестала дышать. Ахмад, сделав шаг, встал перед нею, но человек у стены, обтерев ладонью разбитый рот, тихо рассмеялся:

— Ты боец. И ты поймёшь, что я прав. И всё равно придёшь к нам. Только, дай Аллах, чтобы это было не слишком поздно...

— Альхьамдулиллахь, — ровно отозвался Ахмад. — А теперь уходите.

— Подумай над тем, что я сказал. Хорошенько подумай... Идём, Магомед...

Скрипнула дверь, тихо и злобно зарычал Чоборз, а потом всё стихло.

Повернувшись, она кинулась Ахмаду в объятья, не в силах выговорить ни слова, чувствуя лишь, как цокают зубы. Подняв с пола упавшую шаль, он молча закутал её плечи.

* * *

— Я думала, что не переживу, когда мой Селим погиб, а у меня так никто и не родился... Иди к тётке, сан зезаг, мой цветочек...

— Почему ты не вышла ещё раз замуж, Зай? Ты же такая красавица...

— Мне двадцать четыре, Лиска. Я два года как вдова. За кого мне идти? За старика? За пацана? Или второй женой? Нет. Я вот... за твоими лучше буду смотреть... Ой, гляди, гляди, она мне улыбается!

— Да рано ей ещё улыбаться. Только-только месяц исполнился...

— Нет, я видела, честно-честно!.. Лиска... а кто ночью приходил?

— Никто.

— Мне-то хоть не ври! Я маме ничего не скажу... За Ахмадом?

— Он с ними не пошёл.

— Лиска...

— Что?

— Они от него не отстанут. Ни те, ни эти. Они его в покое не оставят, вот увидишь...

— Господи, да на что он им?! Зайка!

— Он всё равно должен будет пойти... с кем-нибудь... здесь нет третьей стороны, нет покоя, разве ты не знаешь?! Те... хотят, чтобы он опять воевал, а эти... они постараются его запачкать, обязательно. Придумай что-нибудь, Лиска, ты же можешь...

— Ничего я не могу! Мне страшно, Зай!

— Не реви, маленьких напугаешь... Вам надо уезжать!

— Он не хочет. Он...

— Захочет... Бес вам уже не поможет, если ты на него надеешься. Его тоже обложили. Ты же видишь, что творится? Поезжайте к твоим... Когда здесь всё успокоится, тогда и вернётесь.

— Когда, Зайка? Когда? Когда?!

— Ну вот, напугала всё-таки! Вот балда... Дай сюда, покачаю... Сама-то не плачь, а то мать заметит. Знаешь, а она к тебе привязалась...

— Ну прям...

— Я же вижу. Она просто виду не показывает... она у нас всегда такая... суровая... Ох, и тяжело нам будет, когда вы уедете...

— Ох, Зайка, да перестань же ты нас раньше времени провожать!

— Не буду, не буду... ну хватит, сан йиша, а то я сама зареву... Спела бы лучше. На вот, возьми маленького. Тихо, тихо, красавчик мамин...

— Ходят ко-они над реко-ою, ищут ко-они водопо-ою, а к речке не идут... больно берег крут... вот и прыгнул конь була-аный с этой кру-учи, да с окаянной... а синяя река... больно глубока...

* * *

Она тоскливо потрясла головой. Нет, не сон, не сон, нет...

Вокруг летал пух от вспоротых подушек. В кухне жалобно звенела расшвыриваемая посуда.

Чоборз во дворе заходился в хриплом лае. Раздался вскрик, ругательство, треснул выстрел, и лай перешёл в резкий, сразу оборвавшийся, взвизг.

— Унеси детей, слышишь? — перекрикивая детский плач, гаркнул Ахмад. И рухнул на пол от удара прикладом.

В глазах у неё потемнело, и, сунув заходящихся криком младенцев в руки окаменевшей Зары, она кинулась наперерез вновь поднявшемуся прикладу.

— За что?! Он же ничего не сделал!

Приклад замер.

— А то ты не понимаешь, за что, сука! Он у тебя прямо ангел, как я посмотрю! Кто к вам позавчера приходил? Шайтанов здесь прячете?

— Лиска! — Ахмад, скрипнув зубами, сплюнул кровь. — Лучше уйди!

Она сама вдруг удивилась мёртвому спокойствию своего голоса:

— Ты, борз санна кIант (парень-волк), говори только то, что знаешь. У нас в доме даже оружия нет! Да, он воевал... давно... ну так все воевали...

— А вот скоро он всё нам и расскажет — когда воевал, кого скрывает, и где оружие! У нас все всё рассказывают... Поехали!

Мать Ахмада, покачнувшись, медленно сползла по стене на пол. Зара осталась неподвижно стоять, обжигая глазами людей в камуфляже, только подбородок у неё задрожал.

Те рывком подняли Ахмада и поволокли к дверям.

— Эй, командир! — вдруг крикнула она старшему. — Слушай, командир! Если ты Бога не боишься — тогда меня бойся, понял? Гур ду вай (до встречи)!

Тот рывком остановился и обернулся, часто заморгав.

— Дала лардойла вай оцу боьхачу мунепикъийн декъах хуьлучух Барт хоттучу Дийнахь (упаси нас, Аллах, от участи этих грязных мунафиков в День Суда)! — как заклинание, выпалила одним духом Зара, прижимая к груди затихших младенцев.

Снаружи заурчали моторы автомашин, и парень, так ничего и не сказав, выскочил за дверь.

Она опустилась на пол возле матери Ахмада, прижала пальцы к её шее. Пульс слабо, но бился.

— Со мной всё в порядке, не бойся... Валлахи, свои же ведь, свои... — выговорила та чуть слышно, раскрыв глаза.

— Какие они свои? — ненавидяще процедила Зара. — Разбойники!

Держась за сердце, женщина с трудом приподнялась:

— Я побегу... в сельсовет... Зара, зови соседей... А ты, йоI (дочка), детей возьми и иди к себе, приляг. Не дай Аллах, молоко у тебя пропадёт...

— Н-не дождутся! — выдохнула она, выпрямляясь, и услышала короткий дрожащий смешок Зары. — Я сейчас позвоню, Бек что-нибудь придумает...

— А Чоборз-то живой! — ликующе выкрикнула Зара со двора. — Пуля вскользь прошла, оглушила его только! Ух ты ж, хороший пёсик, покусал их...

Она обвела оцепенелым взглядом разгромленный дом и, почти свалившись на табурет, обхватила руками разрывавшуюся от боли голову.

— Сан безам, любовь моя, солнце моё... Господи, помилуй, прости и помоги, Господи, спаси и сохрани...

* * *

— Бек, только не смей говорить, что ты мне говорил... Сделай что-нибудь, прямо сейчас!

— Прямо сейчас, Лиска, я только Беса найти могу, но он, наверное, не скоро приедет... Что в ментовке говорят?

— Это же не милиция...

— Коз-злы! Чего они от него хотят?

— А то ты не знаешь? Чтоб на них работал... Бек!

— Я выезжаю. Ты уж держись там, Лиска. Дожидайся нас. Племяшек береги... Говорил же я тебе, сан йиша... Эх, чёрт, чтоб им... Ну всё, всё, не буду...

* * *

Меховой ярко-голубой рюкзачок-кенгуру — московский подарок Беса — был так неуместен здесь, что все оглядывались. Зато Иса, с удобствами там разместившись, проспал всю дорогу в подскакивающем на ухабах рейсовом автобусе. Второй рюкзачок, ярко-розовый, из которого едва виднелась круглая мордашка её столь же сладко посапывающей тёзки, Зара приторочила к себе.

Единственная из всей семьи, та знала, куда она собралась, и, конечно же, увязалась следом.

О том, что скажут ей Бек и Тимурханов, она старалась пока не думать.

Ещё успеется.

Если успеется.

Встречные провожали их глазами. Остановившись рядом с громадным морщинистым пнём, — вековое дерево, скорей всего, казнили, чтобы оно не приютило потенциального снайпера, — она взглянула на богато украшенные резьбой ворота напротив. Краснокирпичный дом, возвышавшийся за этими воротами, скорее напоминал крепость. Или тюрьму.

Колючая проволока поверх каменного забора, молодые накачанные парни в камуфляже там и сям...

— Смелая, вооружённая до зубов королевская охрана, — пробормотала она себе под нос, — смело бросилась наутёк... Это мультик такой. Про Б-бременских музыкантов... — пояснила она, еле сдерживая дрожь.

Зара, ошеломлённо глянув на неё, фыркнула:

— Ну, ты вообще, Лиска...

— Я... п-просто мультики люблю... — Она решительно шагнула на дорогу. — Сейчас начнётся следующий сеанс... П-по вашим заявкам... Называется — Бобик в гостях у Барбоса...

Зара зажала себе рот ладонью. Огромные глаза её были полны смеха и ужаса.

— Де дика хуълда шун (добрый день)! — обратилась она к старшему из шагнувших им навстречу охранников. — Мне нужно поговорить с вашим... хозяином.

— Диканц яхийл (день добрый), — после паузы отозвался тот стандартным ответом, переглянувшись с остальными. — Хьо нохчи юй (ты чеченка)?

— Со нохчи яц, гIазкхи ю... (я не чеченка, я русская) — машинально пробормотала она скороговорку, которой вечность назад учил её Бек.

Нет, не так.

но ты должна сказать — со нохчи юй, поняла?

Прищурившись, старший пристально оглядел их с Зарой с головы до ног, задержавшись взглядом на ярких рюкзачках.

Она спокойно посмотрела ему в глаза:

— Там не взрывчатка... Там мои дети. А у вас — мой муж. И мне нужен ваш хозяин.

Бесстрастно оглядев их ещё раз, парень достал телефон.

* * *

— А он у тебя, как это... крепкий орешек, да? Но мы бы его всё равно разломали... не хотелось пока просто... успеем ещё...

— Ну что ж, попробуй рискнуть... здоровьем...

— А ты меня, никак, пугаешь, женщина? Больно храбрая, да?

— Да что ты, куда уж мне, тебя, да напугать... Хасан аль-Басри сказал: "Займись лечением своего сердца, ибо Аллаху нужно от рабов лишь то, чтобы сердца их были праведными"...

— Как это Бес тебя сюда отпустил? Или... он что, не знает, что ты у меня?

— А никто не знает.

— Да ты что, дура совсем, мне такое говорить?!

— А мне без него всё равно, что со мной будет...

— А дети?

— Ты ведь с детьми никогда не воевал, нет?

— У меня своих четверо... А ты ничего... где твой тебя только нашёл?

— Это я его нашла...

— Мы про вас обоих много чего знаем.

— Скотланд-Ярд заботится о семействе Баскервилей...

— Че-го? Что ты там бормочешь?

— Отпусти его. Делан дуьхьа, ради Бога...

— А на коленях попросишь?.. Стой! Ты чего?!

— Ты сказал...

— Бешеная!.. Ладно, забирай его, я позвоню сейчас, распоряжусь... В конце концов, ты мне, может, и пригодишься... когда-нибудь... если люди правду про тебя говорят... Ну, что ты смотришь? "Чтобы сердца их были праведными", ишь ты... надо же... вы-ыучила... ДIаяла кхузара (уходи отсюда). Быстрей, пока не передумал!

* * *

Снова перейдя дорогу, они с Зарой так и остались стоять возле огромного пня. Она опёрлась на него, боясь упасть — ноги всё ещё тряслись.

Иса недовольно хныкнул в своём кульке, и она тревожно склонилась над ним.

— Лиска... — чуть слышно выдохнула Зара.

Перед воротами стоял Ахмад.

Дорогу они перелетели.

— Тихо, тихо... — проговорил Ахмад, почти не разжимая губ. — Пойдёмте отсюда...

Хромал он опять так же сильно, как когда-то.

Она опять задрожала, обеими руками сжав его локоть.

— Сан безам... что? Что?!

Он глянул искоса, чуть улыбнулся:

— Нормально всё. Не бойся... Это ты меня... выпросила? Как?

— Да вот... — пробормотала она. — Есть у нас методы против Кости Сапрыкина...

Ахмад помотал головой:

— Вы как сюда?.. Автобусом? Так что, выходит, Бес не знает?

— Уже, наверно, знает... — упавшим голосом отозвалась она, глядя на разворачивавшийся в конце улицы, слишком хорошо знакомый, джип.

Бек распахнул дверцу и выпрыгнул из него, едва машина подъехала поближе.

— Да ты что, совсем, да?! — заорал он во весь голос. — Да ты, да ты... Ага! На вот! — он сунул её в руки заходившийся трелями мобильник.

— Ну? — только и спросил усталый голос в трубке.

— Это я, всё в порядке, Беслан Алиевич, его отпустили, не волнуйтесь, — поспешно сказала она, проглотив острый комок в горле.

— И как... все целы?

— Нормально с нами всё, я же говорю, не беспокойтесь...

— А я не про вас спрашиваю... — почти ласково откликнулся Тимурханов. — Я про... этих спрашиваю. Целы?

— Не смешно, Беслан Алиевич, — пробурчала она.

— А-а, не смешно? А мне смешно было, когда я узнал, куда тебя понесло?! Дай своему трубку!

Она передала телефон Ахмаду и молча уставилась на проплывавшие над верхушкой вяза облака, лишь бы не видеть свирепого лица Бека.

— Сейчас к Бесу поедем, — Ахмад вернул Беку мобильник, похлопав его по плечу: — Ты что, разве ещё не привык к ней, парень?

Бек только пошевелил губами, с размаху плюхаясь на переднее сиденье рядом с Малхазом. Тот, косясь в зеркало на подходивших всё ближе охранников в камуфляже, нажал на газ.

А она, не видя уже никого и ничего, сгребла детей в охапку и, прислонившись к Ахмаду, крепко зажмурилась.

* * *

— Зай, ты тут посидишь? — Она, наконец, поднялась с широкого дивана, на котором уложила малышей: те всё никак не хотели успокоиться, даже насытившись. — Или Аминка пусть пока присмотрит? Ждут же ведь...

Зара тряхнула головой, покрепче завязывая свой чёрный платок:

— С тобой пойду.

Амина посмотрела им вслед с нескрываемой жалостью и шмыгнула носом.

Перед массивной дверью в кабинет Тимурханова она чуть помедлила. Дёрнула Зару за рукав:

— Может, лучше сбежим? Пошью костюм с отливом — и в Ялту...

Распахнулась дверь, на которую они навалились, корчась от смеха, и Бек едва успел подхватить их обеими руками:

— Валлахи, они ещё и гогочут!

— Мы рыдаем... — пробормотала она, кусая губы.

— Алиса Талгатовна, — холодно проговорил Тимурханов, — вы сами, наконец, в себя придёте или вам помочь?

— Простите... я просто никак поверить не могу, что всё обошлось... я...

— Как они вообще их только туда впустили! — хмыкнул Бек, видимо, продолжая начатый разговор. — Запросто ведь могли решить, что шахидки. Не первый же случай...

— Вот шахидки из меня никогда не выйдет... — Она потёрла глаза ладонями. — Дядюшка Покус, а можно, я кину в него грязью? Что ты, Бамбино, ведь у него могут оказаться дети, которые тоже любят цирк...

— Лично ты просто обожаешь цирк! — рявкнул Беслан. — И я этим твоим цирком уже сыт по горло! Когда ты будешь думать головой, прежде чем что-то делать?!

— Не кричите на неё! — вспыхнула Зара, шагнув вперёд. — Вы бы что, штурмом этот подвал брали? Или сами пошли бы туда за него просить? Вы бы начали обычную тягомотину... А его бы там забили!

— Зара, — негромко сказал Ахмад, — йист ма хила (помолчи)!

Полыхнув глазищами, та замолчала.

— Всё верно говоришь, йоI. И штурмом бы брать не стал, и просить бы не пошёл, — с неожиданной лёгкой улыбкой согласился Тимурханов. — Но прикрыть — прикрыл бы.

— Кстати, а кто всё-таки вас накануне... навещал?

Ахмад спокойно встретил острый взгляд Тимурханова:

— А как ты думаешь, Бес?

— Они нас в покое не оставят... ни те, ни эти... — почти беззвучно повторила она недавние слова Зары. — Тот сказал... даже мальчишки берутся за оружие... а ты не святой... А этот... он сказал... что я ему могу понадобиться... Когда-нибудь...

Бек длинно присвистнул, быстро глянув на Ахмада. Тот закрыл глаза, прижав ладонь к правому боку, лицо его на секунду исказилось.

— Что? — вскочила она.

Тот махнул рукой:

— Ничего. Врач уже был тут... пока ты с детьми возилась... Со волчохь дерриге а дика ду (со мной всё хорошо).

Тимурханов глубоко вздохнул и, поднявшись, прошёлся по кабинету:

— Вам надо срочно уезжать. Надеюсь, теперь это, наконец, всем ясно?