Времени было очень мало. Нужно действовать быстро. Сорвав панель центрального компьютера, я вгляделся в сплетение проводов. Найти в этом хаосе носитель информации не было проблемой — все же, не смотря на все особенности этого мира, большинство вещей тут достаточно привычны для меня. В том числе — и архитектура ЭВМ.

От этой маленькой коробочки не тянуло опасностью — значит, самых кардинальных защитных мер, вроде заряда взрывчатки, детонирующего при отсоединении жесткого диска от компьютера или чего-то в этом роде ожидать не стоило. Смертельного риска нет и единственное, чем я рискую — это сохранностью данных на носителе. Существует вероятность, что стоит мне забрать диск — и вся информация на нем отформатируется. Хотя, если вспомнить уже продемонстрированную беспечность британцев... у меня есть очень даже хорошие шансы заполучить в свои руки под завязку забитый полезными данными накопитель. А уж как им распорядиться, я придумаю.

Выдергиваю жесткий диск и тут же отпрыгиваю назад — интуиция интуицией, но перестраховаться не помешает. Секунда, другая... ничего не происходит. Коробочка в моих руках тоже не спешит преподносить сюрпризы. С этим разобрались. Дальше — нужно выбраться из мобильной крепости. И — я вслушался в дробный топот солдат в коридоре — лучше мне поспешить. Не хочу, чтобы G-1 стала моей могилой.

Видимо, мертвая охрана у входа в координационный центр побудила британцев действовать осторожно. Прежде чем заходить, кто-то, пинком распахнув дверь, бросил внутрь небольшой цилиндр. Пшик! Помещение начал заполнять едкий дым. Хм... похоже, что это хлорацетофенон — ОВ раздражающего действия. Неплохо, вот только для того, чтобы повлиять на мои слизистые оболочки и дыхательные пути, нужно нечто посерьезней.

А вот и солдаты. Пусть я их и не вижу — слезоточивый газ выполнил часть своего предназначения, укрыв штурмующих от моего взора — мой слух никуда не делся. Британцы и не стараются вести себя тихо — тяжелые ботинки гулко ступают по металлическому полу, сообщая мне о местоположении моих оппонентов. Трое, и, похоже, в тяжелом облачении. Следует это учесть. Вскидываю пистолет, снятый с тела одного из офицеров. Методично, не спеша, расстреливаю всю обойму — семь патронов. Пришлось повозиться — все же, ведя огонь практически вслепую, невозможно выцеливать уязвимые места. Пара пуль ушла в 'молоко', еще две — увязли в бронежилетах. Но три все же настигли свою цель.

Стоит упомянуть, что мои жертвы все же попытались оказать мне сопротивление — кто-то 'веером' открыл огонь по залу, впрочем, без толку — меня все равно не зацепило.

Перезаряжаю пистолет, входя в гущу дыма. На мгновение останавливаюсь. Хриплое дыхание. Один солдат выжил. Ну... кое-что в меня вбили надежно — не оставлять живых врагов за спиной. Один раз я уже пренебрег этим правилом, результатом чего стало мое появление в этом мире. Больше я таких ошибок не повторю. Еще один выстрел — и я иду дальше.

А вот дальше начались настоящие трудности. К координационному центру вел всего лишь один прямой коридор. И мне было отлично слышно, что меня там уже ждут. Пять человек. Наверняка все вооружены и облачены в броню. Плохо. Просто так не пройти.

Что ж... я не хотел это использовать, но, похоже, у меня нет выбора. Не выходя из дыма, тянусь к разуму одного из британцев, того, что стоит дальше всех. А теперь... надавить! И подчинить! Мгновение — и я заполучил марионетку. Теперь этот солдат полностью подвластен моей воле. Мысленный приказ — и коридор огласила автоматная очередь. Чисто.

Я покачнулся, едва удержавшись на ногах. Чувствую, как из носа капает кровь. Вот она — плата за применение моих сил в таком состоянии.

Вдох. Выдох. И я почти что в норме. Жаль, но больше такой фокус у меня сегодня провернуть не выйдет. Придется обойтись одними лишь возможностями тела... и только что порабощенным солдатом. На губы невольно наползла улыбка. Кажется, я уже знаю, как мне следует поступить...

* * *

Изобразить из себя умирающего солдата было несложно. Для начала я сменил свою потрепанную форму офицера британской армии на штурмовое облачение одного из солдат, убитых моей марионеткой. Жесткий диск был спрятан между прослойками бронежилета. Носитель информации был достаточно компактен для того, чтобы его не смогли обнаружить при поверхностном осмотре. Там же — рядом с диском — я уложил образец крови Си Си. От снятых с солдат колец, цепочек и прочего пришлось отказаться — я старался по максимуму снизить риск.

Раздетый труп, вместе с моей старой формой, был спрятан в системе вентиляции — если мне повезет, то его обнаружат слишком поздно.

Дальше — упираю пистолет в бок британца, не прикрытый бронежилетом, и нажимаю на курок. Солдат даже не дернулся, когда пуля ушла в глубь его тела. Одежда начала быстро напитываться кровью. Ранение серьезное, но марионетка протянет еще несколько минут. Мне этого хватит.

Следующий шаг был сложным чисто с психологической точки зрения. Горячий — после недавнего выстрела — ствол пистолета коснулся кожи в районе ключицы. Глубокий вдох и... спускаю курок. Выстрел. Пуля, пройдя через мягкие ткани и прошив легкое, застряла в нескольких миллиметрах от сердца, не сумев пробиться дальше через мою плоть, куда более плотную, чем у обычного человека. Боли нет — я заранее отключил нервные окончания. Зато крови было много — хоть я, с моей возможностью контролировать работу практически каждой клетки в собственном теле, мог спокойно передавить основные сосуды в зоне ранения, поступать я так не стал. Иначе картина потеряла бы всю реалистичность. А так... потеря пары литров крови не была для меня чем то фатальным.

Солдат, повинуясь моему приказу, взвалил меня на плечо и, шатаясь, направился к выходу.

Все прошло именно так, как я и задумывал. Зомбированного мной британца, вместе с моим телом на плече, перехватили уже ближе к выходу из G-1. Нам тут же начали оперативно оказывать первую помощь... но слишком поздно. Я 'умер' первым — все-таки, мое ранение было смертельным для обычного человека. Спасти марионетку у британцев тоже не вышло — он скончался от потери крови через минуту после моей 'смерти".

Я впал в состояние анабиоза. Никаких внешних признаков жизни — ни пульса, ни дыхания. Тело медленно остывало. Зрачки не реагировали на свет. Естественно, что меня посчитали 'готовым'.

Меня уложили в мешок для трупов. Зажужжала молния — и я открыл глаза. Сосредотачиваюсь на кусочке свинца, лишнем в моем теле. Минута — и деформированная окровавленная пуля выпадает из пулевого отверстия. Теперь можно и позволить регенерации сделать свое дело, избавив меня от ранения.

Меня куда-то понесли, загрузив на носилки. Вокруг много шума. Я слышал топот бегущих солдат. Грохот от перемещения найтмаров. Рокот двигателей машин. Отдаваемые офицерами приказы.

Мешок со мной переложили с носилок на твердую поверхность. Я медленно втянул воздух через нос. Даже через плотный мешок я ясно ощущал тот самый запах. Запах смерти.

Убедившись, что рядом никого нет, я открыл мешок и осмотрелся. Принесли меня в широкую, брезентовую палатку, от края до края заставленную металлическими столами. На них лежали тела в таких же серых мешках, как и тот, в котором принесли меня. Рядом с моим мешком лежал еще один, размерами поменьше. Я посмотрел на бирку, прикрепленную к нему. Все ясно. В нем — вещи, что сняли с меня. А значит — там же и бронежилет со спрятанным внутри жестким диском и образцом крови Серой Ведьмы между двух идентификационных карт.

Снаружи раздались голоса. Кто-то приближался. Я поспешил занять удобную для нападения позицию — за одним из столов, так, чтобы быть вне поля зрения противника. Буквально через секунду полог палатки отодвинулся и в нее вошли двое солдат, несущих на носилках очередной мешок с трупом. Или шли в дальний от меня угол палатки. Я медленно последовал за ними. Вот носилки опустились на пол — пора! Рывок вперед, удар в затылок — и я опускаю уже мертвого мужчину на пол. Второй британец только обернулся на шум, когда я, сделав шаг вперед, одним резким движением свернул ему шею.

Сменив облачение третий раз за день, я уверенным шагом направился прочь из палатки.

* * *

Сидя в удобном кресле, в вагоне скоростного состава, я был полностью поглощен своим занятием. Я рисовал.

Да-да, именно так. Кому-то это занятие покажется пустой тратой времени, но я так не считал. Когда-то давно... очень давно, мне посоветовали заняться рисованием. В первую очередь — ради развития моторики, что в то время для меня было немаловажным. Так же, по словам умного человека, давшего мне этот совет, изобразительное искусство отлично развивало воображение да и вообще приносило художнику немалое удовольствие.

Я попробовал — и это занятие затянуло меня с головой. У меня обнаружился если не дар — то определенно талант.

После нескольких попыток я понял, что краски — это не мое. А вот обычный графитный карандаш — совсем другое дело. С ним я мог творить. Особо хорошо мне всегда удавались портреты. Чувства, эмоции, переживания — изобразить все это для меня не представляло труда. К тому же, благодаря отличному знанию анатомии, мои рисунки были очень достоверны.

Сейчас я так же рисовал портрет. Так сказать, совмещал приятное с полезным. Набросок уже обрел общие черты и я постепенно начал переходить к мелким деталям.

— Мистер! — меня кто-то потянул за рукав. Ну вот, снова я настолько ушел в себя, что совершенно перестал следить за окружением. И ведь не в первый раз уже такое! Опускаю взгляд и вижу маленькую девочку лет восьми — не больше.

— Да? — я опустил карандаш и, слегка улыбнувшись, доброжелательно посмотрел на ребенка.

— А что вы делаете?

— Рисую, — банальный вопрос — банальный ответ. Впрочем, она же еще дитя и ей такое позволительно.

— А... можно посмотреть?

— Конечно, — кивнув, я вернулся к творчеству. Девочка, забравшись на соседнее кресло, из-за моей руки стала наблюдать за тем, как я заканчиваю портрет. Так, тут немного подправить разрез глаз, чуть поднять уголки губ...

— Ну вот, готово! — я опустил альбом пониже, чтобы моя соседка могла лучше рассмотреть результат моего труда.

— Ааа... — восторженно протянула девчушка, не отрывая взгляда от рисунка, — Она как живая! И такая красивая!

— Верно, красивая, — согласился я.

Си Си — ее я и рисовал — действительно обладала потрясающей красотой. А для виденных мною прежде европеек — так и вовсе недостижимой. Видимо, сказался тот факт, что Серая Ведьма родилась задолго до того, как охота на ведьм успела сказаться на внешнем виде слабого пола в Европе. Инквизиция чаще всего обвиняла в колдовстве и сжигала на костре самых красивых девушек и женщин. Естественно, что столетия подобного варварства не могли не сказаться на генофонде. В наше время найти в Европе кого-то, кто мог бы сравниться в красоте с Бессмертной Ведьмой — практически невыполнимая задача.

— Элизабет! Вот ты где! Стоило отвлечься на минуту, как ты... — между кресел к нам быстрым шагом приближалась молодая женщина, — Ох, простите, — она, остановившись, перевела взгляд на меня, — Я сейчас ее заберу, чтобы она вас не беспокоила...

— Да нет, что вы. У вас очень милая дочь и мне было приятно ее общество, — то, что эта женщина — мать девочки, сидящей рядом со мной, для меня, как ученого-генетика, было очевидно. Достаточно было взглянуть на лицо, чтобы найти у них обеих три классических доминанты, передающихся по наследству — ямочки на левой щеке, раздвоенный подбородок и сросшиеся мочки ушей.

— Правда? — женщина подозрительно посмотрела на свою дочь — та аж вжалась в спинку под ее взглядом.

— Правда-правда, — кивнул я.

— Ну... — взгляд женщины смягчился, — Еще раз простите за беспокойство. Элизабет, идем.

Девочка, спрыгнув с кресла, с неохотой последовала за матерью, но, сделав пару шагов, остановилась и обернулась ко мне.

— Мистер... — она смущенно опустила глаза... а можно мне взять картинку, что вы нарисовали? Она мне так понравилась...

— Элизабет! — возмутилась мама девочки, — Хватит уже доставать...

— Ничего, — потянув за уголок листа, я аккуратно вырвал его из альбома и протянул девочке, — Держи. На память.

— Спасибо, мистер! — девочка, приняв мой подарок, лучезарно улыбнулась.

Когда эти двое покинули вагон, я уже взялся за новый рисунок. До станции Нарита еще двадцать минут — я успею набросать еще один портрет Си Си.

Напряжение, захватившее меня в последние дни, понемногу отпускало. Я уже почти двое суток, как не смыкал глаз, полностью поглощенный делами.

Было сложно — мои представления об окружающем мире были достаточно скудны и ограничивались лишь знанием канона. У меня не было полезных знакомств. Я не имел выхода на 'теневой мир' Одиннадцатой Зоны. Я был, фактически, без гроша в кармане, а те удостоверения личности, что в немалом количестве были расфасованы по карманам моей формы, в скором времени могли стать бесполезны — все зависело от того, как оперативно станут действовать британцы.

Первое, что я сделал — это избавился от британской формы. Ибо, проворачивать то, что я задумал, в такой одежде... ищите дурака в другом месте. Но, с этим я разобрался еще в гетто. Все же, население Синдзюку было очень многочисленно. Как один из результатов операции, проведенной британцами — многие одиннадцатые покинули свои квартиры. Найти более-менее приличную одежду в одной из них не составило для меня труда.

Покинув границы гетто, я оказался на окраине Нового Токио — столицы Одиннадцатой Зоны. Как я узнал позже, мне повезло оказаться в одном из районов, не разрушенных во время войны семь лет назад, но и не объявленных гетто. Британцы считали эти места трущобами, хотя, как по мне, это было серьезным преувеличением. Приходилось мне видеть в свое время настоящие трущобы. Окраины Токио с теми местами и рядом не стояли.

Население этих районов отличалось широким разнообразием. Одиннадцатые, жалованные британцы, представители других национальностей... Затеряться тут было очень просто. Но это была не та цель, которую я преследовал.

Мне в первую очередь нужен был человек, способный разобраться с моим трофеем — жестким диском, вырванным из британского компьютера. Даже если информация на нем сохранилась — в чем я сильно сомневался — то она, вероятно, зашифрована. Ну, это было просто. Спрашивать я всегда умел.

Китайца по прозвищу Мик мне рекомендовали, как настоящего профессионала своего дела, и, что для меня было куда как более важным — как человека, тщательно следующего букве договора. Иначе говоря, для него собственная репутация была достаточно важна, чтобы рисковать ей, подставляя клиента. И все же, прежде чем воспользоваться услугами хакера, я перестраховался — ментальная установка лишила Мика даже мысли о том, чтобы каким либо образом обмануть меня.

В компетентности китайца я имел возможность убедится лично. Я и сам неплохо разбирался в информационных технологиях, но до этого коротышки мне было далеко.

Вопреки моим сомнениям, жесткий диск не был пустышкой — все данные на нем сохранились. И Мик всего лишь за три часа смог извлечь их все, до последнего бита. По мере того, как он расшифровывал файлы, я их просматривал. Подавляющая масса данных была бесполезна — ничего не значащие бюрократические отсчеты и тому подобная дребедень. Но изредка попадалось кое-что интересное, а пару раз — так и вовсе нечто потрясающее. По итогам работы азиата я мог заключить одно — прихватив жесткий диск из G-1, я сорвал джек-пот. И никак иначе. Та информация, что была у меня в руках, стоила целое состояние.