История вторая. Достаточно хорош

Харлан вытер нож о ее волосы и вылил на труп остатки шампанского.

— Вот и умничка.

— Почему ты не пьешь? — спросил Бретт.

Он скорчил забавную гримасу:

— Гепатит С... кровь — дрянь. Но мы все равно неплохо провели время, правда?

На повороте они вышвырнули тело и захватили Рэйчел. Она выглядела уставшей.

— Даже не спрашиваю, — сказала она, окинув взглядом бывшую мисс Папины Баксы, — по-моему, все о`кей. Тогда по домам.

Тут Бретт не удержался, чтобы не задать давно интересующий его вопрос.

— А где ваш дом?

— Будешь на местном кладбище, ищи самый заплесневелый склеп! — пошутил Харлан. — У готических романистов слишком богатое воображение. Конечно, мы не живем в заброшенных особняках и тем более не спим в гробах. Это было бы просто смешно. У Рэйч действительно был особняк за городом, но недавно мы его продали. Если хочешь знать, где наше обиталище на данный момент, — вот адрес. Заходи в гости.

Все это время Рэйчел молчала, закутавшись в пальто. Только когда Бретт собрался выходить у своего дома, сказала:

— Ну что же, малыш, осталось совсем немного, но это самое серьезное испытание. Не хочешь узнать, в чем заключается Жертвоприношение?

Бретт задержался. У него появилось... не очень хорошее предчувствие.

— Жертвоприношение — это окончательный отказ от прошлой жизни, окончательный порыв старых связей. Больше скажу завтра. Пока же гуляй, думай... пока у тебя есть время и мосты за спиной.

— Хорошо сказала, — улыбнулся Харлан, рассеянно поглаживая его по спине. — Ну давай, до завтра.

Тут Рэйчел обняла и поцеловала Бретта сухими холодными губами. Когда машина рванула с места, поднимая волны липкой грязи, он автоматически, как лунатик, отступил на тротуар, не сводя глаз с удаляющихся огней. Меньше всего ему сейчас хотелось оставаться одному.

* * *

Остаток ночи и утро медленно, но верно превращались в параноидальный кошмар. Бретт слонялся по квартире, не зная, чем себя занять. Он избегал думать о том, что должно произойти, знал только, что после этого все кончится и начнется совершенно новая жизнь, которая так его всегда привлекала. Что ж, новое убийство — лишь одно из убийств, он попробовал крови, но еще не знал настоящего ее вкуса. Ему только нужна была поддержка, кто-то должен был развеять его страхи и сомнения. И после нескольких бесплодных попыток заснуть — снотворное, похоже, напрочь потеряло свои свойства — Бретт оделся и вышел на улицу.

Солнце ослепило его — после двух недель мрака он совершенно от него отвык. Щурясь даже под темными стеклами очков, Бретт поймал такси и приехал к Ист-стрит. Дом был как дом, он прошел по длинному коридору, освещенному лампами, и наконец увидел квартиру, которую искал. Ему не хотелось беспокоить их, но какое-то безотчетное чувство уязвимости и отчасти мандраж заставили нажать на звонок.

Связь включилась практически сразу, Бретт услышал шум работающего телевизора и смех. Они не спали. Потом веселый голос Харлана спросил:

— Кто там еще?

— Это я, — ответил Бретт, не подозревая, как объяснить причину своего визита.

Помедлив несколько секунд, он ответил:

— Ну входи.

Бретт потянул на себя дверь и вошел.

Квартира представляла собой художественный бардак и очень напоминала детскую. Очень много розового, желтого и белого, чуть меньше голубого и зеленого. Сразу бросалось в глаза отсутствие окон за пестрыми шторами в сине-белый кубик. Посередине комнаты на дутом розовом диване без ножек по-турецки сидел Харлан с пультом в руках и смотрел "Маску".

— Проходи, не стой в дверях, — сказал он дружелюбно, не отрываясь от телевизора, и вдруг снова расхохотался, выронив пульт.

На экране Джим Кэрри в образе Пита-кубинца водил за собой пляшущую цепочку полицейских. Смех был таким заразительным, что у Бретта непроизвольно растянулись губы, но смешно ему не было. Он видел во всем этом какое-то несоответствие, а подобное сводило его с ума. Суперпроницательность Харлана, конечно, не позволила этого упустить.

— Обожаю эту сцену! А ты думал, мы смотрим только ужастики?

Бретт смутился.

— Нет, конечно... А где Рэйчел? — спросил он, меняя тему.

И тут она вышла из ванной.

Впервые Бретт видел ее без косметики. Влажные волосы облепили лицо — бледное пятно с тонкими губами, слегка заостренным носом и синевой под прозрачными водянистыми глазами с крохотной точкой зрачка. Днем они выглядели совершенно иначе, как морской камень, вытащенный из воды.

На Рэйчел был белый махровый халат, а на ногах — пушистые тапки-зайцы того же дикого розового цвета, что преобладал в комнате, и с блестящими стеклянными пуговицами вместо глаз. Именно они пугали гораздо сильнее, чем все вампиры Манхэттена. Бретт застыл, не в силах оторвать взгляда, а еще сильнее — боясь взглянуть в ЕЕ глаза.

— Чего... надо? — спросила Рэйчел тихим металлическим голосом. Она была настолько напряжена, что казалось, одно слово или неверное движение — и смерть. Быстрая и бесцветная, как укус королевской кобры.

Он попятился к дверям.

— Ничего... я просто соскучился... хотел вас увидеть.

— Увидел?

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы атмосферу не разрядил Харлан. Он взял Бретта под руку, корректно отрезая его от Рэйчел, и вышел с ним в коридор.

— Я проведу его, — кинул он через плечо.

Закрыв дверь, Харлан улыбнулся, будто извиняясь:

— У нее бессонница, а отсюда и депрессия. Не обращай внимания, сейчас я приласкаю ее, и все пройдет. Все будет хорошо.

Он поцеловал Бретта в щеку и исчез за дверью.

Рэйчел стояла на том же месте, не отводя с двери ненавидящий взгляд. Когда вошел Харлан, она обняла его обеими руками и утомленно закрыла глаза:

— Спасибо... спасибо тебе...

Бретт вышел на улицу, в глаза ему брызнуло солнце. И впервые за последние годы этот свет не показался ему противным.

* * *

Комнату наполнял запах крови. Бретт выронил нож, стараясь не смотреть на маленькую фигурку, распластавшуюся у его ног. Ему хотелось плакать, но ОНИ смотрели, да и оставалось совсем немного времени до того момента, когда Бретт напрочь забудет про все, похожее на чувство вины и его производные. Скорее бы.

Условленное место оказалось закрытым кафе. Рэйчел уже ждала, она сразу повисла на шее Бретта с сияющей улыбкой.

— Ты прости меня за такую встречу. Я немного устала.

Он вздохнул, испытывая невиданное облегчение. Все встало на места. И Рэйчел снова была красива: стиль почти деловой, закрытое платье со стойкой, волосы гладко уложены в узел. У появившегося Харлана тоже был более строгий вид, впечатление респектабельности не могли испортить даже его красные волосы и сигарета с марихуаной.

— Итак, мы подобрались к последнему этапу, — сказал он и дал Бретту затянуться. — Жертвоприношение! Рэйч, ты помнишь свое жертвоприношение?

— Конечно. Это сродни первому сексуальному опыту — какие бы ощущения ни испытывал, все равно никогда не забудешь.

— Это правда. Сделав это, из послушника ты станешь неофитом — новообращенным. Такова наша иерархия.

— А потом? — поинтересовался Бретт.

Они переглянулись.

— Потом и узнаешь. Ну что же, ты уверен, что готов убить?

— Да нет проблем...

Рэйчел сделала тэтчеровскую паузу и медленно сказала:

— Твой энтузиазм производит впечатление, но сначала дослушай. Убить того, кто тебе всего дороже. Кого ты больше всех любил. Тебе знакомо это чувство? О ком я говорю?

Дурман травы неспешно рассеивался, превращая голову в пустую комнату, которая постепенно заполнялась. Кто бы это мог быть? Детей у него нет. Родителей и братьев с детства ненавидел. Бретт прокрутил в мозгу каталог всех своих немногочисленных пассий.

— Мону, что ли? — спросил он неуверенно.

— Да нет, малыш. Я говорю о Руби.

Он окаменел.

Руби была его кузиной и действительно самим близким человеком. Худенькая, маленького роста, да еще и на два года моложе — недавняя выпускница университета — она успевала всегда и везде. Руби никогда не забывала посылать ему открытки или звонить на все праздники, она утешала его после любой неурядицы, и если у него не было денег, еды или настроения, Бретт всегда звонил Руби. У нее всего этого обычно было достаточно, и она была рада поделиться не столько с любым другим, сколько именно с ним. С ней было уютно, и все проблемы отступали на задний план, оставались только поп-корн и телевизор, который они смотрели вдвоем, закутавшись в плед.

Рэйчел тронула его за руку, выводя из транса.

— В твоей будущей жизни нет места для нее. Но я не хочу давить. Я знаю, она тебе очень дорога, и выбор за тобой.

— Можно подумать? — выдавил Бретт.

— Нет времени, — отрезала она. — Учись принимать быстрые и правильные решения. Ты с нами или ты не с нами. Отвечай сейчас. Если да, то уже завтра мы все вместе уезжаем в Калифорнию. Если нет... едем без тебя.

Бретт испытывал ужасный дискомфорт, как рыба на берегу, но никакого выхода не было. Внутренне он одергивал себя: возьми, мол, себя в руки, ты прирожденный убийца, а Руби скоро станет одной из многих... но в душе все равно что-то мерзко подвывало.

— Я согласен, — сказал он покорно.

— А я выиграл, — проговорил Харлан, довольно улыбаясь. — Мы с Рэйч поспорили, и теперь она мой личный шофер на две недели.

В руке Бретта оказался нож. Знакомый, он им уже "работал" во время Участия. И в тот же миг в дверь постучали.

— Бретт? — раздался голос Руби.

Харлан и Рэйчел молча отступили в тень.

* * *

— Так... — протянула Рэйчел. — Ты все-таки сделал это.

Бретта хватило только на то, чтобы кивнуть. Из головы не выходило, как доверчиво Руби повернулась к нему спиной.

— Тогда не будем медлить и мы.

— Прямо сейчас? — спросил он, шагнув ей навстречу. Скорее, пожалуйста... дышать было так тяжело. Казалось, сердце готово разорваться в прямом смысле слова.

— Да. Сейчас.

И тут Рэйчел ударила его кулаком в живот. Бретт согнулся, ловя ртом воздух, и даже не почувствовал, как ребро ее ладони рубануло по его шее. Увидел только стремительно приближающийся пол.

— Что ты... — выдавил он, но Рэйчел ударила еще раз, на этот раз ногой. Что-то хрустнуло в области ребер, боль вспыхнула и разлилась по телу. Бретт старался уклониться, хотя это было нереально. Она била, казалось, не целясь, наугад, и все время попадала в цель.

Пинками Рэйчел загнала его в угол, теперь от каждого удара он только всхлипывал и все глубже вжимался в стену. Она остановилась, только когда Бретт начал терять сознание. Тогда Харлан мягко остановил ее.

— Тише, ты его убьешь. Слишком быстро.

— Как ты мог подумать? — прошипела она. От ненависти у нее даже пропал голос. — Как ты мог подумать, что мы сделаем такого одним из нас? Ты — ничтожество. Предал один раз — предашь еще не раз, а я не хочу, чтобы подобное когда-нибудь случилось со мной.

— Тебе следовало читать не Стокера, а Ницше, — добавил Харлан, явно забавляясь происходящим. Он расположился на барном стуле чуть дальше, закинув ногу за ногу и вставив "косяк" в длиннющий мундштук. — Мы — сами себе гуру, и нам не нужны ученики. Но, как видишь, лапочка, чтобы убивать и пить кровь, совсем не обязательно быть вампиром. У тебя это и так отлично выходит.

Бретт с трудом поднялся на четвереньки. Боль была невыносимой, но слова били во сто крат сильнее. Казалось, все вокруг рушилось, оставляя за собой стены ледяного дождя. Это было отчаяние ребенка, у которого наступили на кропотливо выстроенный домик из кубиков, но возведенное в космическую степень. Из глаз непрерывно текли слезы, он пытался вытереть их, но только размазывал кровь.

— Дерьмо, — презрительно кинула Рэйчел и пнула его последний раз. — Такие, как ты, опасны и для людей, и для нас. Не переживай, я не убью тебя. От твоей гнилой крови меня стошнит. Да никто и не заставит меня прикоснуться к тебе еще раз...

Бретт слегка расслабился, и, наверное, это было слишком заметно, так как она закончила:

— ...но тебе не повезло. Знаешь, почему? Потому что Харлан гораздо менее разборчив, чем я.

Она отошла. Тогда Харлан, потянувшись, встал со своего места и присел на корточки рядом с Бреттом. Еще минуту назад тому хотелось умереть, но отчего-то сейчас это желание куда-то пропало.

— Посмотри, Рэйч, что мы наделали, — проворковал Харлан, убирая со лба Бретта слипшиеся от крови волосы. — Мальчик напуган. Мальчик боится до смерти.

И это было так. Каждая мышца Бретта была напряжена так, что самому себе он казался каменным. Смерть, которая в последнее время стремительно удалялась, превращаясь в миф, оказывается, никуда не уходила. Она все время была здесь.

Харлан бережно накрыл ладонью его судорожно стиснутый кулак, подышал на него, и рука Бретта упала, расслабившись, будто оттаяв. Потом взял за подбородок и заставил поднять голову.

— А ты оказался совсем не крутым, — заметил он и толкнул его к стене. Она, как и пол, была ледяной, но Бретт чувствовал только нарастающий жар, который заглушал даже боль. И прикосновения Харлана казались даже чем-то приятными. Такими нежными, успокаивающими... хотя Бретт знал, что нежность эта обманчива, и Харлан умеет не только ласкать, сейчас это не было важно.

Его пальцы мерно перебирали волосы на затылке Бретта, не давая даже пошевелить головой. Неторопливо расстегнув пуговицы на его рубашке, Харлан наклонился, и Бретт задержал дыхание, почувствовав движение его губ по груди, шее — над ней он приостановился и коснулся языком горла, видимо, получая удовольствие от того, как бешено колотится пульс. Тепло снова знакомо разливалось по телу, сладкое, неумолимое, и Бретт наконец сделал вдох, чтобы сказать что-то вроде "нет", но... Вряд ли это было бы "нет", вряд ли он хотел, чтобы это прекратилось. В конце концов, он заслуживал смерти не худшей, чем близнецы-каннибалы.

Рэйчел наблюдала за всем этим молча. Потом сказала:

— Не пойму, ты убить его хочешь или трахнуть?

Харлан засмеялся и встал. Когда Бретт открыл глаза и по инерции потянулся следом, он обернулся и толкнул его ногой — опять-таки не грубо, хотя достаточно сильно, чтобы пресечь попытку.

— Он уже убит, не находишь? Достаточно убит.

* * *

Когда они вышли, Бретт еще некоторое время пролежал в той же позе, потом с трудом сел и закрыл лицо ладонями. Это все: Рэйчел, Харлан, Жертвоприношение, мертвая Руби — должно быть просто кошмаром, который закончится с первыми лучами солнца. Но убедить себя в этом оказалось более чем сложно. Дрожа, он уткнулся в пол... когда вдруг услышал шаги.

Может, кто-то из них вернулся?

Тот, кто вошел, подошел поближе, но из своего положения Бретт мог видеть только обувь и полы светлого плаща. Почему-то он сразу отметил, что на нем нет ни единого пятнышка, хотя на улице недавно прошел дождь.

"Легкая походка", — подумал он и отключился.

Но долго пребывать в блаженном беспамятстве ему не удалось, так как на него голову полилось мартини. Бретт поднял голову. На месте Харлана сидел Слайтли Мэд.

— Померкни, взор мой, коль тебя страшит то, что рука любой ценой свершит... — сказал он насмешливо.