История вторая. Достаточно хорош

Убивающий то, что любит, будет проклят.

С. Кинг "Темная Башня"

Он понятия не имел, честное слово. Ему даже в голову не приходило, что эта история может закончиться ТАК. Подобные прозрения обычно приходят немного позднее того времени, когда их еще можно использовать. Знал бы, где упасть... Но это произошло слишком поздно. А с чего все началось? С Милагрос Моралес? Возможно. Можно сказать, с Рэйчел и Харлана, но это будет не совсем правда. С поглощения с самого нежного возраста всевозможного чтива, фильмов и информации о монстрах? Слишком глубоко. С подсознательного, а потом и сознательного желания влиться в их ряды? Уже ближе. Скорее всего, отправной точкой был Слайтли Мэд. Хотя справедливости ради нельзя не отметить, что именно у него-то и в мыслях ничего подобного не было.

Входя в чат, Бретт Раш не надеялся ни на что. Как обычно. Он всегда пассивно наблюдал за оживленными "разговорами", но встревал редко — ему не было интересно, у него даже не было своей собственной клички. Только иногда он подбрасывал мысль, сидевшую у него в голове с таких давних пор, что уже почти перестала волновать. Интересовала неадекватная реакция на нее. Это было просто какое-то колдовство — в чате как нигде всегда навалом остроязыких умников, с радостью готовых просклонять любые глупые, нелогичные или просто безумные заявления.

Только не в этом случае.

Бретт включил автоответчик. Обиженный голосок Моны сообщил, что за своими вещами она пришлет завтра. Да хоть к следующему Рождеству — кому мешает ее барахло? Все равно ведь придется мириться. Затем звонила Руби, поздравляла с повышением. Люблю тебя, милая девочка, но ты не вовремя. Потом — хозяйка квартиры...

Дальше слушать расхотелось. Он потянулся к клавиатуре, и пальцы сами отстукали привычную фразу:

Носферату: Хочу стать частью темноты.

Ничего не изменилось. Народ отреагировал на сообщение как обычно, то есть никак. Они старательно обсуждали погоду, новый сингл Limp Bizkit, новый фильм Альмодовара, и в этом нарочитом игнорировании чувствовалось какое-то напряжение, почти страх, словно Бретт способен заразить их чем-то омерзительным и неизлечимым. Это вызвало у него привычную усмешку, которая, впрочем, через секунду сползла.

S. M.: ПОЧЕМУ?

Отчего-то он сразу понял, что это именно ему, хотя вопрос был отправлен в общак. Обычный шрифт, шесть букв, ничем не отличающихся от других прочих — и такая необъяснимая уверенность. Сделав небольшую паузу, он отстукал в приват:

Носферату — S. M.: Хочу не бояться, а сам внушать страх.

Это была святая правда. Ночью город преображался; по правде говоря, в нем и днем хватало хищников, но с наступлением темноты к ним прибавлялись другие — банды сектантов, маньяки и вампиры. Последние со стойкостью крыс и тараканов пережили годы тотального истребления, хотя и всегда были в меньшинстве. Теперь, когда "смутные времена" давно прошли, люди ненавидели не-мертвых тихой ненавистью, но почти смирились с их существованием. В школе не проходили, но и как альтернативную форму жизни не отрицали. Да и как можно отрицать очевидное? Итак, в энциклопедиях им была уделена пара страниц — вот и вся любовь. Ну конечно, сами брали они гораздо больше, хотя и не так много, как могли бы. И весьма неохотно пополняли свои ряды.

Да и ненавидели их не все. Многие (кто, разумеется, лично не сталкивался) втихомолку восхищались, таких любителей андеграунда и дешевой романтики всегда достаточно на процент населения. Они не заметят кровь, пока их не ткнут в нее носом. К ним относился и Бретт. Но серьезно заболел этим после того, как однажды ночью, еще проживая в Детройте, встретил свою бывшую одноклассницу Милагрос Моралес.

Они столкнулись буквально лоб в лоб, и Бретт просто рот открыл, даже забыв испугаться. Серая мышь, "грязная мексикашка", забитая, презираемая за неумение и нежелание нормально выглядеть, противно картавящая, с вечно немытыми волосами, заплетенными в жидкие косички — от нее осталось ровно столько, чтобы он все же узнал — превратилась в шикарную и опасную бестию с волшебными глазами-звездами. Она тоже узнала Бретта, и то, что в школе они находились примерно в одной социальной прослойке, возможно, спасло ему жизнь. Милагрос отступила, отбросив назад роскошные черные волосы, негромко сказала: "А... привет!" и неторопливо удалилась, закутавшись в кашемировое пальто. Бретт пришел в себя только через минут двадцать. А на самом деле — так и не пришел.

Уже после переезда в Нью-Йорк бывали времена, когда он по ночам мог часами шататься по закоулкам в поисках не-мертвых, пока вдруг его не посетила дикая и очевидная мысль: Милагрос ведь — частный случай, а встреча с кем-то другим, скорее всего, оказалась бы для него последней. И вместо ожидаемой свободы и бессмертия в облике монстра он получил бы... в лучшем случае, предполагаемое бессмертие души. От этого озарения волосы у него чуть не стали дыбом, и Бретт очень порадовался, что не попался ни одному за это время. Но благодарностью к Высшим Силам он не проникся и вместо ухода в монастырь начал продумывать другие пути контакта.

Жизнь еще не научила его, что планировать такие вещи глупо. Они или произойдут, или нет. Может быть, лет через двадцать. А может быть, прямо сейчас.

S. M . — Носферату: "Ты не подозреваешь, во что хочешь влезть".

Бретт нахмурился. Он ожидал услышать мнение такого же одержимого, как и сам, а нарвался на скептика с претензией на какие-то потусторонние знания предмета, который так его занимал. Он придвинул к себе клавиатуру.

Носферату — S. M.: "С кем я говорю?"

Тот помедлил, и пауза эта показалась какой-то... обидно высокомерной, что ли. Словно он решал, стоит ли вообще тратить на этот разговор свое время. Но, видимо, времени у него было более чем достаточно, потому что на экран нанизалась строчка:

S. M .— Носферату: "Слайтли Мэд".

Носферату — S. M.: "И кто ты, Слайтли Мэд, чтобы давать мне советы?"

Бретт усмехнулся. Меломан, поди ж ты...

И в следующую же секунду по его спине пробежал мерзкий холодок, а лоб стал скользким, как гнилая банановая шкурка. На этот раз ответ не заставил себя ждать.

S. M .— Носферату: "Если бы я хотел давать советы, то первую очередь посоветовал бы не хамить. В любой из вечеров, во время прогулок по подворотням, которые ты так любишь, мы можем случайно увидеться. И боюсь, тебе не понравится то, что ты успеешь увидеть".

Бретта прошиб холодный пот. Что-то было в этих чеканных строчках... некая самодостаточность, которой он завидовал всю жизнь. Нечто, редко присущее людям.

Носферату — S. M.: "Я прошу прощения... я не понял, кто вы".

S. M . — Носферату: "А теперь понял?"

Кажется, да. Кажется, теперь он понял. Но у него слишком дрожали руки, чтобы ответить.

S. M .— Носферату: "Мне, в сущности, безразлично, — продолжал между тем Слайтли Мэд. — Но все совсем не так, как тебе представляется. Просто не могу удержаться, чтобы не сказать это".

Одним пальцем, чуть ли не придерживая трясущуюся руку, Бретт набрал:

Носферату — S. M.: "Я хотел бы убедиться". — Ничего больше ему на ум не пришло. Но это было правдой — он хотел убедиться. В обратном.

И тут Слайтли М. исчез. С полчаса Бретт не сводил с экрана глаз, но там тонкими строчками проносилась жизнь, к которой, как ему казалось, он отношения не имел и иметь не хотел. В горле застрял противный комок, но он не мог поверить, что ниточка так просто взяла и оборвалась. Разговор с не-мертвым мог ему и привидеться...

Бретт метнулся на кухню. Достал переполовиненную бутылку виски и несколько раз хорошо глотнул прямо из горлышка. Это было горячо — убойная смесь крови и ракетного топлива рванула к мозгу, он покачнулся, оперся о стену и... издалека увидел, как в общак выбегает очередная строчка.

Чтобы подползти к компьютеру, понадобилось некоторое время. Пол и потолок методично менялись местами — поесть сегодня было некогда, да и не хотелось — нормальная человеческая еда раздражала. Но перед тем как улечься спать прямо на ковер, он прочитал:

Прирожденный Убийца — Носферату: "Клуб "Разоренная могила". После захода солнца там интересно".

И что тебе нужно, Бретт Раш? Отличная работа, прекрасная девушка, с которой всегда можно помириться, квартира, машина... Американская мечта. А тебя несет в самый рассадник местной городской нежити, где ты можешь быть мертв, еще не успев туда войти. Неужели ты пойдешь?

И почему-то ему показалось, что загадочный SM не имел к этому сообщению никакого отношения.

* * *

— Что ты здесь застрял?! — крикнул кто-то прямо ему в ухо, стараясь пересилить музыку.

Бретт столкнулся с Рэйчел прямо в дверях клуба и чуть не завопил от ужаса, потому что она оказалась холодной как лед. И не только ее рука, прикосновение которой он почувствовал, а вообще все: улыбка, голубые глаза-льдинки, даже снежно-белые волосы казались покрытыми инеем. Он даже не успел осмотреться, оценить публику. Понял только, что устроителям клуба более симпатичен фильм "Птичья клетка", чем "От заката до рассвета". Где люди, где монстры — не разобрать ни за что. Каждый мог быть как тем, так и другим. А все вместе было веселым, разноцветным, мелькающим, не останавливающимся ни на секунду. И очень шумным.

— Не привлекай внимания, если хочешь выжить, — сказала снежная королева и отпихнула его в угол. — Нельзя же быть таким идиотом.

— Я... меня пригласили... — выдавил он из себя, словно от этого что-то зависело.

— Это были мы, — сообщила она. — Как тебя звать?..

У него закружилась голова. Этого просто не могло быть! Она говорит с ним! Она хочет знать его имя! Она бессмертна! Она прекрасна...

— Ты оглох?

— Бретт Раш.

— Хорошо, малыш. Сейчас я познакомлю тебя с Харланом, и мы обговорим все в более спокойной обстановке. Вон он, у бара.

Бретт с трудом оглянулся, не в силах отвести от нее взгляда. Фунт косметики, но ею не скроешь потустороннего огня. Никакая косметика не сделает вампира похожим на человека, разве что на какое-то время.

Он взглянул в указанную сторону. Там стояли двое — сами по себе, но оба смотрели в их сторону. Один отдаленно напоминал юного Робби Вильямса, коротко подстриженные красные волосы торчали во все стороны под немыслимыми углами. Он слегка приплясывал под музыку.

Второй сильно отличался от здешней публики прежде всего стилем одежды — на нем был просто кожаный пиджак, никаких наворотов, и — насколько мог рассмотреть Бретт (а смотрел он почему-то именно на этого) — очень четкие черты лица. Не то, чтобы запоминающиеся — четкие. Как рисунок тушью. Так, наверняка, и должен выглядеть не-мертвый.

Бретт обернулся к Рэйчел, но она испарилась, и через секунду появилась совсем с другой стороны. И с ней был "Робби Вильямс". Он улыбался во все тридцать два.

У бара уже никого не было.

"Робби", недолго думая, схватил их за руки и потащил в соседний зал, где было если не спокойнее, то гораздо тише. Проходя мимо бара, Бретт вдруг заметил на полу у того места, где стоял тот, второй, что привлек его, маленький черный квадратик. Это был бумажник, и он поспешно сунул его в карман.

— Привет, я Харлан! Рэйчел ничего не выдумала? Ты хочешь стать нашим? — спросил он без обиняков, рассматривая Бретта и этим давая возможность рассмотреть себя. Его волосы вблизи оказались редко промелированы голубовато-белым и привлекали внимание не хуже тореадорской тряпки, а глаза за синими стеклами очков напоминали лунные камни. Не дождавшись ответа, Харлан сунул ему в руку "чек".

— Лекарство от волнения, — сказал он. — И никаких "нет".

Доза ударила в нос, как кулак боксера, но после похорошело, наступило фантастическое чувство расслабления и полной безопасности. Втроем они развалились на кожаных креслах в лаунж-баре. Движение вокруг, не прекращаясь, обтекало их сизым дымом сигарет и вкусными дорогими запахами.

— Рэйч несколько раз натыкалась на твои сообщения, — сказал Харлан, протягивая к нему руку. Бретт вздрогнул, но он только смахнул с его щеки белую "пыль". — Мы решили, что при такой кровожадности ты нам подходишь.

Тогда подала голос Рэйчел:

— Я хочу, чтобы ты знал. Мы убиваем.

Бретт непонимающе посмотрел на Харлана. Он улыбнулся:

— Ну, ты же знаешь, что во имя собственного спокойствия вампиры обычно не убивают. Полицейские облавы, знаешь ли, неприятности, публичные казни... Мороз по коже.

— А нам плевать, — сказала Рэйчел. В полусвете лампы она казалась похожей на сияющую фею в белом облаке пушистого боа на белом же лакированном пиджаке. — Мы убиваем, детка. И если ты хочешь быть нашим, ты должен быть как мы. Тебе это по силам?

По силам ли ему это?! Расслабившись, Бретт рассказал все: про то, как ждет каждой ночи, как ненавидит свет, как презирает людей и как он, по сути, одинок и неприкаян. Он рассказал даже то, что из него никакими пытками было не вытащить. Кому доверять, как не им? Ему ни капли не было страшно, он чувствовал себя дома. Все было правильно. А как могло быть иначе?

Рэйчел выслушивала все с непроницаемым лицом, на которое периодически вдруг набегало выражение отвращения, но Бретт относил его на счет предмета разговора. Оно так же быстро и пропадало. Харлан почти всегда улыбался (похоже, жизнерадостность была частью его самого). Иногда они переглядывались, и Бретт не мог понять их реакцию. Он понял одно — судьба есть. И она не слепа и не глуха. Милагрос была знамением.

Внезапно грохот в соседнем зале стих, раздалась медленная тягучая мелодия. В ней Бретт узнал саундтрек из какой-то серии "бондианы".

— Песня! — ахнул Харлан и быстро встал, за ним подскочила и Рэйчел. Не предупреждая, они кинулись в толпу и исчезли в ней, словно капли ртути. Бретт последовал за ними. Не обладая их маневренностью, он проталкивался с трудом... и, наконец, увидел их в центре.

Они самозабвенно танцевали, сталкиваясь, как китайские колокольчики, и казалось, издавали при этом такой же мелодичный звон. Толпа расступалась, давая им свободу. Медленная музыка делала воздух осязаемым и густым, так что Бретт начал задыхаться.

"Мы знаем, когда целовать, и знаем, когда убивать" — пели Garbage, и ему внезапно захотелось быть как можно дальше от этих одержимых азартом и страстью существ, которые так неистово разбивались друг о друга, разбрызгивая вокруг осколки кровавого хрусталя.

Но только на мгновение. Песня закончилась, и через несколько часов они втроем уже брели по улице, обнимаясь, и хохотали. Уже подойдя к дому Бретта, Рэйчел произнесла: