Один Червь

Великолепно! И вдвойне великолепно, что за первым зеленокожим неслись десятки таких же, оглушая масок своим рёвом. Как же хорошо — с тобой друзья, против тебя враги. Сильные враги, которых надо убить!

Ящер швырнул навстречу врагам свои триста килограмм стальных мышц и ярости, закованные в лучшее, что смог предложить самой богатой банде Мэдисона Ящик Игрушек, группа независимых Технарей, торгующих со всеми и на полученные доходы защищавшая себя ото всех же.

Два зеленокожих медленно завалились вперёд, верхние половины их тел коснулись земли секундой раньше, чем упали нижние, вываливая внутренности и забрызгивая всё вокруг, словно пара неисправных фонтанов. Через ещё вздрагивающие трупы переступил Ящер. В левой руке злодей держал огромный прямоугольный клинок, почти с себя самого размером — скорее кусок громадного пропеллера, чем меч. Волны непонятной синей энергии зловеще перекатывались по его руке, стекая к оружию.

О да, ему была свойственна кровавая ярость. Но если Комедиант чему его и научил, так это тому, что преуспевают не самые сильные, а самые терпеливые и целеустремлённые. Ящер чувствовал, как все инстинкты буквально вопят броситься на врагов — втоптать в землю — закончить всё в ближнем бою! Но вместо этого он проревел, подманивая уродов в удобное ему место и под огонь союзников.

— И это всё, на что вы способны ?!!! — пожелав своим инстинктам гореть синим пламенем. Если всегда им следовать, то даже сильнейший может подставиться и погибнуть.

Ему ответил слитный радостный рёв сотен глоток:

-WAAAGGHHH!!!!

* * *

Появившиеся неизвестно откуда монстры как будто явились из самых глубин кошмаров Говарда Филлипса Лавкрафта, просочившись через сознание Ганса Рудольфа Гигера.

На лидера Пик надвигался слой человеческой плоти. Масть узнавал руки, ладони с пальцами, растопыренными так широко, что больно было смотреть. Длинная змея выгнутого позвоночника, рёбра, торчащие веером, как лапки мерзкого насекомого. Он пытался понять, что видит. Масти и раньше доводилось смотреть на расчленённые тела. Он узнавал в длинном мотке скрученных веревок человеческие внутренности. Злодей видел расширение кишечника, переходящего в прямую кишку. Проглянули характерные очертания черепа.

Но среди знакомой анатомии смерти и расчленёнки виднелось иное: спирали раковины наутилуса, толстые пучки мягких черных волокон, бледный клок чего-то, похожего на кожу, прорезанную дюжиной жаберных щелей, полуоформленные конечности, напоминавшие одновременно ноги насекомого и эмбриона, — но не являвшиеся ни тем, ни другим. Оно должно было выглядеть нелепо. Но внушало ужас.

Кроме того, эти штуки двигались слишком быстро и слишком целеустремлённо для простого куска мяса.

На фоне этого более простые монстры напоминали людей, если не считать того факта, что руки у них были превращены в какие-то подобия лезвий, которыми они размахивали со скоростью хорошей газонокосилки, а тела казались оплывшими, будто их плоть начала гнить, стекать с костяка, но процесс остановился на середине.

Но опасными монстров делал вовсе не внешний вид. Они слишком быстро перетекали в желаемое положение. Их искажённые тела не делали никаких лишних движений, не цеплялись за невидимые препятствия и не протестовали против любых движений, насколько бы неестественными они на первый взгляд не казались. Более того, взаимодействие монстров внутри их отряда находилось на совершенно невообразимом уровне. Как будто идеально подогнанные детали механизма или как атакующая стая пираний. Грамотно выбирая направления атаки, вынуждая сильных масок прикрывать слабых, срывая попытки перегруппироваться или контратаковать. Быстрые, умные и очень, очень живучие.

Масть был социопатом, но вовсе не дураком. Он прекрасно понимал, что в одиночку, без прикрытия даже он много не навоюет. Ситуацию надо было переломить. Поэтому злодей, чисто технически не способный испытывать чувство вины и сострадания, пошёл в атаку, вызывая огонь на себя.

Прорыв казался жестом отчаянья только на первый взгляд. Сильнейший злодей Мэдисона прекрасно знал, что делает. Потянувшись внутрь себя, он щедро зачерпнул тщательно накапливаемый ресурс. Физическая сила, украденная у самого себя за часы слабости, наполнила его тело, увеличивая мышцы, укрепляя костяк, на минуты делая его буквально в разы больше и сильнее. Скорость, получаемая куда более сложно и оттого значительно ценнее, в сочетании с весом, мгновенно накапливаемым и изымаемым, сделали Масть невероятно манёвренным. Зрение, купленное ценой слепоты, позволило при повороте с такой скоростью не расплыться окружающему: уродливые тела мелькнули перед глазами, не потеряв четкости, даже несмотря на то, что он смотрел на них периферическим зрением. Суперспособности не решат всех твоих проблем, но их умелое использование позволит нести те проще и скидывать дальше.

Мертвечина не спит, не ест, не устаёт и не может умереть. Но ни способность выдерживать эпическое количество урона, ни общее поле зрения, ни телепатическая координация действий, ни яды, не помогут против настолько превосходящего врага. Как видно, концепция избыточного урона была Масти прекрасно известна. Он безумным коллекционером промчался сквозь вал тварей, оставляя после себя лишённые конечностей, но всё ещё 'живые' обломки тел.

Вот только у стоявшего за опасными мертвецами разума были собственные чемпионы.

* * *

Обелиск нельзя было назвать старым. Его даже нельзя было назвать древним — это было бы великим преуменьшением. Ему были целые эоны лет.

Обелиск видел расцвет и угасание сотен тысяч различных цивилизаций. Наблюдал за жизнью и смертью целых звёздных систем. На его глазах сама галактика дважды обернулась вокруг своей оси. Даже по космическим меркам его возраст был более чем внушающим. Он по праву считал себя одним из старейших разумных созданий в сущем.

Если бы можно было перевести концепции мышления додревнего на понятную человеку основу, то можно было бы сказать, что Обелиск заинтригован. Уж больно этот новый мир был... оригинальным. Впервые он видел настолько необычный способ эволюции многомерных сущностей. Не то, что бы это что-то меняло... Что могут едва разумные воры знаний и способностей противопоставить ЕМУ?

Обелиск думал на сотнях языков одновременно. Голосами давно мёртвых рас. Ими он и оставил сообщение, прикоснувшись к чужому разуму, включавшее смысл своего существования, пообещав длительную войну на истребление, с угрозой, злорадной насмешкой и предвестием неминуемой гибели сразу:

— Мы станем Единым...

* * *

Несмотря на проявляемую масками достойную стойкость, дела их шли откровенно неважно. Основа сражения с Губителями была в рассредоточении по пересечённой местности, постоянном движении на сверхвысоких скоростях, маневрировании, сближении с врагом и столь же быстром отступлении. Прямого удара этих существ не выдерживал никто. И сейчас эта тактика играла против масок, ибо их нынешние противники шли нескончаемой лавиной в плотном строю, неся потери десятками, на место каждого из которых вставали сотни. Мелкие отряды одарённых буквально втаптывались в землю.

Выдающаяся доблесть отдельных паралюдей, не давшая смять их сходу, создала очаги сопротивления, укрепляющиеся с каждой секундой. Способности Движков позволили крайне быстро провести перегруппировку, подтянуть подкрепления. Эпицентры превратили просто укреплённую позицию в настоящий бастион, могучий, с толстенными стенами и отлично простреливаемыми подходами, набитыми ловушками. Стрелки и Технари, собравшие свои причудливо-смертоносные рельсотроны, плазмоганы, бластеры и Акаша знает что ещё, накрыли зеленошкурых смертоносным ливнем. Вот уже рядом с Ящером стеной встали другие Бугаи и Изломы, встречая орков, прошедших сквозь поток снарядов, промораживающей до костей бури и испепеляющего огня. Но против них вышли совсем не простые Парни.

Отдельная толпа гигантов, один вес которых заставлял землю трескаться под их ногами. Закованные в бронепластины тела, придавшие им сходство со вставшими на задние лапы бронированными медведями, и размер делали их ещё более угрожающими — самый высокий человек в мире не дотянулся бы руками им до подбородка, а самый широкоплечий вряд ли сумел бы обхватить за пояс.

Угрожающие личины утоплены в полостях над широкими грудными клетками. Рубиново-красные провалы глаз злобно зыркали равно на друзей и на врагов. Броня поднималась и выше, со всех трёх сторон окружая шлемы непробиваемой стальной стеной.

Обычный орк не смог бы носить такую броню. Один её вес раздавил бы даже его в кашу. Даже если бы такой подвиг был возможен, колоссальный костюм серьёзно ограничил бы его движения. Орк оказался бы пойман в тяжелом панцире, защищённый, но неспособный атаковать.

У этих воинов не было таких ограничений.

Силовая броня обеспечивала прочность и мощь, необходимые, чтобы выдержать и двигаться. Сервоприводы обеспечивали громадный прирост и без того впечатляющей силы каждого воина. Их обеспечивали энергией огромные генераторы, размещённые на спинах доспехов. Каждый доспех был грубым и нелепым технологическим чудом сорокового тысячелетия, работавшего тем грознее, что непонятно как.

Оружием являлись массивные боевые цепные топоры и огромные дробящие кувалды, по торцам которых ветвились молнии. Гудение питающих их генераторов было невыносимо для ушей.

Всё это размалёвано угрожающими чёрными рисунками и украшено частями тел поверженных ими противников. Среди останков неведомых зверей на плечах пары колоссов проглянуло что-то, похожее на невозможно огромные человеческие черепа.

Орки не забыли о технологиях. Они просто даровали их своим величайшим чемпионам.

Меганобы.

Уже перемолотые сражением, толпы орков были ордой, недисциплинированно бросавшейся в ближний бой на верную и славную смерть и не отступавшую до последнего бойца. Свирепость аристократии орочьего племени была укрощена и оттого казалась безмерно опаснее.

Кроме того, на огневые точки Технарей и Стрелков налетели, в самом буквальном смысле, целые клинья Штурмовиков на реактивных ранцах, вынуждая понизить плотность огня и заняться собственным выживанием. Сквозь появившиеся окна на укрепления масок обрушился огонь самых причудливых стрелял Грохотунов, единственных относительно точных стрелков этого племени. Оглушающе заревели двигатели варбайков.

Настоящие проблемы у масок только начинались.

* * *

В его лучшие годы в Мэдисоне проживало более трёхсот тысяч человек на двухстах квадратных километрах. С момента атаки Симург были эвакуированы окраины, немалая часть спальных районов и частично даунтаун. Тысячи остались лежать на улицах, десятки тысяч оказались заперты в убежищах. Для Обелиска это был настоящий швейцарский стол. Поглотив такое количество биомассы, некроморфы стали бы неостановимы. По всему городу, под развалинами, в подворотнях, на улицах, мёртвые тела потекли. Изменяясь. Усиливаясь.

Обелиск непрерывно излучает высококонцентрированный электромагнитный сигнал, который провоцирует изменения любой мёртвой ткани на молекулярном уровне, превращая её в ткани некроморфов, которые уже затем возвращают тело хозяина к функционированию. Это воздействие точечное, и требует от Обелиска сознательных усилий.

Инфекция способна передаваться и непосредственно через возбудителя некроморфов — бактерию, которая является основой их биологических тканей. Создавая посредника для заражения, Обелиск серьёзно масштабировал свою деятельность.

Процесс протекает чрезвычайно быстро, и в крайне жестокой форме. Клеточные функции испытывают высочайшие перегрузки, создаются новые биологически активные вещества, которые затем преобразовываются реанимированной плотью в источник энергии для дальнейшей мутации омертвевшей ткани. Костная структура дробится, после чего вновь воссоединяется в новой конфигурации, или же вовсе перерабатывается в полностью новые формы. Все эти этапы проходят в несколько секунд, при этом выделяя большое количество тепла. Часто температуры тела поднимаются до таких пределов, что вся кровь в венах и артериях вскипает, буквально разрывая кожный покров. Жизненно важные органы за ненадобностью мутируют в дополнительные мускулы, придавая некроморфам повышенную физическую силу.

Обязательным условием инфицирования является умерщвление хозяина. Именно этим орда мертвецов и собиралась заняться, предварительно сокрушив масок, занявших оборону над крупнейшим убежищем города. К счастью для гражданских, у Протектората уже были разработаны меры противодействия биологической угрозе S-класса, на случай, если Нилбог выползет из своего Эллисбурга. Среди них перекрытие доступа к биоресурсам шло под гордым номером два.

Убежища были надёжны, насколько это возможно. Стены из нескольких метров бетона и камня, стали и свинца, способные выдержать даже взрыв тактического ядерного заряда. Абсолютная автономность, исключающая вероятность проникновения заразителей. Поэтому те, что не могли умереть, восставая сильнее и крепче, пошли в лобовую атаку. На подходе некроморфов встретили.

Их звали Оружейник, Громила и Гнев. Один был героем, другой злодеем, третий чудовищем. Физической проекцией подавляемого гнева одного из сильнейших Умников мира. Их оружием были набитая физически невозможным количеством высокотехнологичных гаджетов Алебарда, отобранные у какого-то орка пара чудовищных Мега-Панчей, и собственные лапы, непропорционально вытянутые в сравнении с телом, с очень длинными и узкими ладонями — словно из детского кошмара, — они сжимались, ловя пустоту, с бешеной энергией.

За их спинами точная копия вашингтонского Капитолия очень быстро превращалась в неприступную крепость. Поэтому крайне рациональный инопланетный разум пошёл по пути, на котором вероятность победы наиболее высока.

Ранения, способные убить обычных людей (такие, как выстрел в голову), на некроморфов не оказывают почти никакого влияния. Не одна маска пала в этот день, положившись на навязанный старыми фильмами штамп — о том, что зомби надо стрелять в голову. Единственный быстрый и действенный способ убить этих существ состоит в буквальной рубке их тел на куски. Но из каждого правила есть исключения.

На масок надвигался мёртвый исполин, монструозный 'живой' танк. Так, наверно, мог бы выглядеть легендарный Кракен, реши он выйти на сушу. Мёртвая туша, состоящая, как казалось, из одних мощнейших щупалец, покрытых костяными лезвиями, и пасти, ряды зубищ в которой не поддавались исчислению. Крайне неприятен был и тот факт, что это было ещё и десантным транспортом, и артиллерийской установкой одновременно.

Громила мгновенно дал оценку ситуации:

— Вот, б**ть!!

* * *

Лидер должен быть сильным. Вне зависимости от уровня развития цивилизации, исторического периода и прочих внешних условий, именно личная сила предводителя во многом определяет потенциал выживания народа. Только вот выражается она по-разному, для каждого времени и общества поворачиваясь собственной гранью.