— Ух, ты!— засмеялся центурион.— Какая ты у нас... Похвально-похвально, я люблю таких... Горячих, как пряное вино! Да Марций себе такой самоцвет приобрёл... Да он ему не по зубам... Ищи себе любовника посильнее, да покрепче, тебе только такой нужен, как я...

— Вы с ума сошли!— Ацилия поправила на себе платочек, скрывающий волосы — сбился, пока вырывалась.— Оставьте меня в покое...

— Это ты зря, зря... Марций тебе не подходит — мальчишка... А тебе надо мужика крепкого...

— Уходите, прошу вас...— Ацилия дрожала всем телом, хрипло переводя дыхание. Не успела и глазом моргнуть, как он оказался снова рядом, сжал за локти, вжимая их в бока с болью, притянул к себе, пытался поцеловать в губы, но рабыня, скривившись, отвернулась, прижимая подбородок к ключице, он поцеловал только в горячую щёку.

— Я буду кричать...

— Здесь многие кричали и кричат... Пошли в палатку, а с Марцием я потом договорюсь...

Вскинула голову с огромными глазами, с растерянностью на лице. Он уже поверил в её согласие, а зря,— она крутнулась, ударила его руками в грудь, ладонью по щеке и метнулась в сторону.

Центурион закричал, схватившись за щёку:

— Ах ты шлюха! Что ты наделала? Да я тебя... — Аккуратно вытащил из щеки иголку, показалась кровь. Свирепо сверкнул синими глазами. — Да ты... Ты дура что ли? Чем ты соображаешь?.. Ну ничего... — Он мстительно сузил глаза, подбирая с земли её головной платок, она потеряла его, когда вырывалась; волосы рассыпались по плечам, а в кулаке Ацилия держала две острых шпильки.

— Не подходите ко мне... Я смогу ударить... Потом ни одна женщина не посмотрит в вашу сторону...

— Ну ничего...— Он стирал со щеки кровь, пряча за пояс её платок. — Я ещё подумаю, как отомстить тебе, как тебя ударить побольнее...Уж кто-кто, а я-то ТАМ у тебя буду, вот увидишь...

— Уходите!

Держась за щёку и ругаясь сквозь зубы, он ушёл. Ацилия обняла себя за плечи и попыталась унять дрожащее тело. Как он говорил тогда: "Попадёшь в руки солдат, можешь не орать, всё равно не отпустят..."

Вечером пришёл Марций, нахмурился, увидев её без платка, с просто уложенными на голове волосами, непривычно показалось ему, но ничего не сказал.

* * *

— Эй, Марций, всё хотел тебя спросить...

— Спрашивай...— Марций поморщился, поворачивая голову к центуриону Лелию, и уже внутренне приготовился к восприятию рыжего голубоглазого лица. Они давно уже конфликтовали друг с другом, пытались задеть при всяком удобном случае, потому что были прямой противоположностью друг другу.

— Я слышал, у тебя появилась рабыня...

— Ну и что?

— Я её видел. Ничего девка, горячая...

Марций старался держать себя в руках, но чувствовал, что сегодняшняя вечерняя встреча может закончиться неприятностями. Чувствуя накаливающуюся обстановку, солдаты подтягивались со всех сторон. Любопытные.

— И дальше что?— Марций вызывающе вздёрнул подбородок.

— Я тут подумал на досуге, зачем она тебе вообще нужна? Что она у тебя делает? Ты ведь не используешь её по назначению... Правильно я говорю?— Он засмеялся, работая на публику, огляделся на окружающие лица.— Я ведь правильно говорю?

— Какое тебе дело, Лелий?

— Ха-ха-ха! Да я прав! Ты даже не спишь с ней! Зачем она тебе? Для чего? Отдай знающим людям, тем, кто знает, что делать с женщиной...— Марций наклонил голову, глядя на собеседника исподлобья, от волнения тёмные волосы прилипли ко лбу и вискам.— Слушай, Марций, может,— он усмехнулся, обнажая белые крупные зубы в ухмылке,— я знаю, есть такие уроды среди мужчин, хотя, даже не знаю, можно ли их назвать мужчинами... С натяжкой...

Марций бросился к нему, скрипнув зубами, что аж в ушах зазвенело, но кто-то из деканусов удержал его за локоть, успокаивающе зашептал рядом.

— Ха-ха-ха!— засмеялся Лелий.— Сегодня будет жарко!

— Отвали!— Марций пытался всеми силами держать себя в руках, деканус удерживал его с трудом, начали подтягиваться другие. В любой момент столкновение могло перерасти в драку.

— Я её видел и даже пощупал немножко...— Многозначительно изогнул рыжие брови.— Она девственница, Марций! Девочка...Ты держишь у себя под боком девушку... Может, ты не знаешь, что с ней делать?.. Ты меня позови, я тебе покажу! Даже научу немножко!.. А то ты так и помрёшь в незнании... Бедная душа!

— Лелий, успокойся, чего ты взялся сегодня на ночь глядя?— вмешался ещё один центурион, но Лелий даже взглядом его не удостоил; сейчас перед ним было лишь бледное с румянцем на скулах лицо центуриона Марция.

— Признайся, сколько девок ты попортил в Нуманции за эти три дня?— усмехнулся.— Да отдам своё жалование — ни одной! Зачем ты тогда у себя её держишь? Продай её мне! Она — девочка, Марций, я даже накину тебе за это лишнюю сотню, а? Давай, договоримся!

— Да пошёл ты!..— Марций дёрнулся в руках державших его людей, закричал:— Да что вы держите меня? Вы лучше его держите!

— Ха-ха-ха!— расхохотался Лелий.— Молодой петушок залетел на забор!.. Подождите, ребята, сейчас он начнёт кукарекать!.. Да сдаётся мне, эта курочка не для тебя, ты у нас вообще какой-то расслабленный... А, может, ты не способный? Может, ты не можешь, а?..

Марций сбросил с себя всех, кто пытался его удержать, в мгновение оказался рядом, сбивая последние слова с губ обидчика коротким сильным ударом кулака. Лелий опомнился в миг, одним махом двинул в ответ, а второй рукой — под дых, выбивая воздух из лёгких. Марций упал на колено от неожиданности, конечно, драться с Лелием один на один — сплошное безрассудство! Не давая опомниться, ударил ногой сверху по лицу, и Марк упал на локоть, но в падении, уже больше на инстинкте, толкнул Лелия в ноги. Тот в пылу драки не удержался и рухнул на колени, Марций бросился на него, начал бить по голове кулаками, но тот лишь заворочался на земле, мотая огромной рыжей головой, словно всё ему нипочём — провёл короткий удар в грудь, больше дистанция не позволяла! Марций осел на землю, прижимая руки к груди, а Лелий, обхватив его рукой за горло, сдавил руки в замок, удобно укладывая подбородок противника в локоть. Зашептал на ухо поверженному врагу разбитыми губами:

— Всё равно она будет моей... Рано или поздно... И ты сам увидишь это... из нас двоих... она... она меня предпочтёт... И я у неё буду первым... Я первым возьму твою рабыню, а ты останешься с носом. Ведь это всё, что у тебя есть... Х-х-х...— усмехнулся, сжимая локоть, и Марций захрипел, задыхаясь кровью.

— Лелий! Лелий, ты что? Ты же задавишь его! Остановись! Что ты делаешь? Что делаешь?

Подлетевшие солдаты и офицеры начали разнимать их, растягивать тиски рыжего центуриона. Показался трибун:

— Драку устроили! А ну как палок всем прикажу выдать! Это что такое? Прекратить!

Лелий поднялся сам, а Марция подняли деканусы. Он стоял, стирая кровь с разбитого калигом лица, шипы сапога сорвали кожу на щеке и подбородке.

— Это кто здесь у нас такой?— Трибун вышел в свет горящих костров.— Марций? Лелий? Центурионы? Вы что, с ума посходили? Какой пример для подчинённых! Сейчас легату доложу и получите палок!.. Что, Марций, совсем пьяный, что ли? — Смотрел прямо в глаза, но центурион выдержал взгляд, даже жестом не ответил на вопрос.— Пораспустились! Чем соображаете? — кричал, а сам смотрел на Марция, прямо в глаза.

Все молчали, лишь, когда трибун ушёл, загомонили, разводя оппонентов в разные стороны.

— Если бы не трибун, Марций...— подал голос Лелий.

— Всё-всё, успокойся... Хватит!— Деканусы отвели его в сторону, подальше в темноту.

Марций стоял, опустив гудящую голову, смотрел в чёрную землю, сжимая виски кулаками.

— Ну как ты?— спросил центурион Фарсий.— Всё нормально? До себя доберёшься?— Марций качнул головой. — Придёшь к себе, помоешься, отоспишься и всё будет нормально... Сегодня не дежуришь?— Снова покачал головой.— Ну вот и хорошо! Иди!

"Будь проклят тот день, когда ты появилась у меня!.."

Ацилия и Гай встречали его с огромными глазами удивления и ужаса.

— Господин...— запричитал старый Гай, рабыня, ошеломлённая, стояла рядом со светильником в руке, возвышаясь над сидящим на триподе центурионом.

— Дай воды!— приказал, и раб метнулся на улицу. На Ацилию он не смотрел намеренно, стирая из-под носа выступающую кровь, она шла быстро и капала на пыльную кирасу и тунику у горла.

— Вы голову запрокиньте...

Но он лишь глянул на неё коротким пренебрежительным взглядом, и Ацилия поджала губы, решив про себя, что больше не скажет ни слова.

Вернулся Гай с бронзовой миской в руках, стал мокрой тряпкой стирать кровь с лица господина.

— Отдай ей!

Ацилия задрожала, не зная, как это делать, неловкая, несмелая. Он морщась отодвинул её руку и прямо глянул снизу вверх:

— Ты вообще ничего не умеешь!

— Извините...— Она опустила руку и отвернула голову, стараясь на него не глядеть.

— Ну?..

Она вздрогнула и качнулась на ногах.

— Я боюсь сделать вам больно...

Он усмехнулся, сверкнув в полумраке тёмными глазами:

— Больнее, чем есть, уже не будет...

Её осторожные пальцы аккуратно касались его лица, поворачивали голову за подбородок, Ацилия мягко обмыла все сбитые шипами калига раны, промывала тряпку в тазу у Гая в руках и собирала вновь выступающую кровь. Марций сидел с запрокинутой головой и всё это время пристально наблюдал за её лицом — бледные щёки, горящие глаза, поджатые губы, волосы выбились из-под платка и вились на висках.

Всё из-за неё!

Зачем ты взялась на мою голову!

— Господин, надо вызвать врача...— предложил Гай.

— К чёрту!— Дёрнул головой. Ацилия убрала руки и отстранилась в сторону. Гай ушёл на улицу уносить воду. Ацилия собралась отойти подальше, но Марций поймал её за руку, она обернулась, глядя удивлённо. Но он уже поднялся на ноги и, выкручивая её запястье, притянул к себе. Она закрылась локтем, упёрлась им ему в грудь, отворачивая лицо, подставляя щёку, смотрела искоса снизу. Хрипло дышала.

— Ты нарушила мой приказ!

— Какой?

— Я приказал, не шариться по лагерю!

— Я и не ходила... Зачем мне?

— Лелий тебя видел и даже лапал!.. Где?

— Я не знаю никакого Лелия...

— Врёшь!— Притянул её к себе, и локоть её упёрся в ребро, выбивая кашель, но он сумел сдержать его на время.

— Я всего один раз выходила... была здесь, рядом...Никуда я не ходила, честно...

— Так он что, к тебе сюда приходил?.. Может, ты уже и спала с ним на моей постели?— Его пальцы сильнее сдавили запястье, и Ацилия, сверкнув глазами, повернула к нему лицо.

— Да вы что?..— смутилась.— Никто ко мне не приходил, никуда...

— И ни разу не трогал? Нигде?

Она опустила голову, прошептала:

— Рыжий...

Он схватил её за второе запястье и встряхнул, глядя прямо в лицо, выдохнул возмущённо:

— Был! Значит, был... Лелий! И лапал тебя!

Она в страхе глядела ему в глаза, стараясь не замечать синяка под глазом и сбитых ссадин на щеке, прошептала:

— Мне больно...

— Продать тебя ему? Хочешь?

Она замотала головой, все слова застряли в горле. И тут его пробрал кашель, болезненный, отрезвляющий, отвернулся, толкнув девчонку от себя. Ацилия споткнулась и упала на колено, но поднялась быстро и оглянулась на него. Он всё ещё кашлял, держась руками за грудь, прямо через ремни кожаной кирасы. Сказывались кулаки Лелия.

Подлетел Гай, ухватился за локоть:

— Господин, господин, надо врача вызвать...

Центурион замотал головой, шепча:

— Толку?..

— Что это с вами, господин, что случилось?..

— Да-а...С Лелием ... подрались...— Глянул на неё.

— С центурионом Лелием? Ух-х...— Стал помогать снимать кирасу, расстёгивать ремни, стянул через голову тунику, забрызганную кровью. Всё это время центурион покашливал, держась за рёбра.

Ацилия впервые рассмотрела его. Он был выше среднего роста, атлетического телосложения, но в отличие от рыжего Лелия, был суше, легче, изящнее даже. Темноволосый. От шеи и по груди тянулся тонкий светлый шрам. Ацилия глядела на него, пока центурион не бросил ей в лицо свою тунику, что Гай помог снять через голову, приказал:

— Постираешь...

Она еле успела увернуться, не сводя с него глаз, он был лишь в кожаной юбке, подвижный, но сейчас переживающий боль, и губы его дрожали от этих переживаний, а он думал, что она этого не видит.

Гай набросил на плечи господина тёплый сухой плащ, всё что-то причитал по-стариковски, говорил о враче, увёл центуриона к нему за перегородку. Ужинать он отказался, только сдался требованиям раба и выпил горячего молока с мёдом. Ацилия всё это время стояла неподвижно, потом подобрала с пола грязную тунику.

"Подрались из-за чего-то... И что мир не берёт?.. Все мужчины одинаковые... Дерутся, а другим расхлёбывать..."

Посмотрела на грязную тунику в руке и вздохнула.

* * *

На следующий день Гай всё-таки вызвал врача, тот простукал грудную клетку, заверил, что переломов нет, но два дня запретил чем-либо заниматься, только отдыхать.

В эти два дня Ацилия оказалась с ним на одной территории и очень тесно, пыталась избегать, но столкновения были неизбежны.

Он придирался, о чём-то спрашивал, недовольно качал головой, кривя губы, критически осматривал выстиранную тунику, и, конечно же, потребовал перестирать.

Когда он занимался составлением приказов, писал письма, она отдыхала. Сидела в своём углу, перебросив через плечо волосы, расчёсывала их гребнем.

Центурион подошёл вдруг и встал рядом; Ацилия опустила руки, гребень сверкнул в полумраке светильников отбеленной костью; смотрела в его лицо с тревогой: что ещё ему надо?

— Я с тобой поговорю? Ты не против? Или у тебя слишком важное занятие?

Ацилия смутилась, перекинула волосы за спину, а пальцы сами собой нащупали в складочках одежды на полу острые шпильки.

— Я слушаю вас...

Он присел на полу на согнутую ногу, один кулак положил на колено подогнутой ноги, вторым упёрся в пол.

— У меня возникли вопросы и сомнения, я хотел бы их разрешить...

Ацилия осторожно облизала пересохшие губы.

— Человек, мнение которого я не оспариваю, в этом, конкретном вопросе... И Овидий — тоже... У них двоих разные мнения...— У Ацилии задрожали пальцы на руках, она избегала смотреть ему в глаза, отводила взгляд в сторону.— Один мне сказал, что ты девушка, что мужчин у тебя ещё не было... А у Овидия я брал тебя сам... Если я не ошибаюсь, у тебя было платье м-м... Разорвано... — Он развёл руками. — Да и держал он тебя за горло не за ради безделья... Так? — Смотрел прямо, и она поджала пересохшие от волнения губы.

— Спросите его сами...

— Я его ненавижу...— коротко и холодно ответил.

— В кости же вы с ним играете...

— Только потому и играю.

— Что вы от меня-то хотите? Что вам надо?.. Каждый кого-то не любит, даже ненавидит... Причём тут я?

Он вдруг резко выбросил руку, ту, что лежала на колене, качнулся навстречу, сжимая пальцы на её горле. Ацилия шарахнулась назад и упёрлась в полотняный полог — дальше некуда бежать. Увидела его лицо совсем близко.