Без права на ошибку. Книга 2. Часть 1. Версия от 20.08.13

...в деревне открывается школа, каждый ребенок, в возрасте от 6 до 12 лет обязан посещать школу три часа в день, время работы школы согласуется жителями деревни с руководством деревни и школы...

...

лучшие ученики будут иметь возможность поступить в сельскохозяйственное, ремесленные, или военные училища...

Зашевелились дети. Родителям с одной стороны, теперь придется отрывать детей от работы, а с другой, если этой работы нет, теперь не нужно будет за ними присматривать. На фоне же всего предыдущего это сообщение сейчас вообще не заслуживало внимания этих родителей.

...главе каждой семьи в полную собственность на каждого входящего в нее человека или перерожденного дается надел земли в десять квадратных метров, с которых не берутся никакие налоги. Распределением земли ведает контроллер из столицы.

Последний пункт был самым главным и глашатай вложил в него все свои искусство. Последний пункт гарантировал, что люди, получившие землю, теперь будут стоять за новую власть не за страх, а за совесть. Главное же заключалось в том, что теперь людям будет выгодно поднимать своих предков, ведь чем больше у тебя поднятых предков, тем больше ты получаешь земель.

Вампир наблюдал за необычными для него постоянными проявлениями чувств людей — гневом, недоразумением, обреченностью, смирением, непониманием, надеждой, радостью, — и внутри него зарождалось что-то новое, недоступное ему ранее.

Вампир широко улыбнулся.

11. Мастер Эрик

Эрик сидел насупившись, подтянув губы — ему подсоединяли его новый протез, это чудо инженерной мысли гномов — после того, как ее присоединят, она будет сидеть на нем так, как будто он с ней родился.

Эрик бы с удовольствием сделал эту ногу сам, но он не мог — во-первых работать на одной ноге утомительно, во-вторых поджимали сроки, и поэтому взяли уже что-то готовое, подогнав протез под его параметры, в-третьих для изготовления протезов требовались специальные навыки и опыт, которых у Эрика не было.

Новая нога обладала целым рядом достоинств — она была легкой и прочной, она давала усилие, достаточное для того, чтобы забросить все его тело вверх на два метра — теперь, при штурме укреплений, можно было запрыгивать на преграды. И еще в ней был целый арсенал, состоящий из кинжала и набор весьма хитрых игл. Хитрость заключалась в том, что при их активизации они выстреливали вперед, буквально выкашивая в передней полусфере все, находящееся на их пути. Был и недостаток — использовать эти иглы в бою можно было только один раз, после чего требовалась весьма продолжительная процедура их заряжания.

Гном поводил перед собой своей новой ногой, встал, оперся на нее, походил, крякнул, поблагодарил прилаживавших ее гномов и медленно — сказывалось отсутствие опыта — двинулся в сторону своей мастерской.

Времени было мало и за эти несколько дней, что ему дали, ему еще предстояло изготовить мастер-ключ от первой двери в сокровищницу почившего императора людей (гномы весьма предусмотрительный народ и чертежи всего, что они когда-либо делали, хранятся в закрытом для посторонних главном королевском архиве гномов, впрочем закрытом — это еще мягко сказано — посторонние про этот архив просто не знали) и две кирки, способные выдержать силу, которую ему продемонстрировали вчера.

12.

Столица империи людей брала свое начало от замка, вокруг которого она постепенно росла.

Замок когда-то, давным-давно, возвели гномы. С тех пор прошло много лет, но никто так и не смог не только превзойти, но даже приблизиться к чему-либо подобному.

Первое свидание с замком становилось для всех — людей, эльфов, и даже гномов (потомков его строителей) — шоком — настолько он подавлял все, что его окружало.

Уже давно не было мастеров, способных построить ничего подобного. Но даже если бы такой мастер и появился, то он все равно оказался бы перед двумя непреодолимыми обстоятельствами. Хотя нет, — с первым из них еще можно было еще что-то решить, но второе, все-таки, все так же оставалось бы неодолимым.

Стоимость этой цитадели была не просто большой, она была огромной — любому из людских, да и любых других, королевств пришлось бы откладывать на такую постройку не меньше десяти лет.

Но основным было не это. Основным был фундамент, на котором была построена эта крепость — встроенная в рельеф местности, в высокую черную скалу, с прорезанными древними подземными сооружениями — крепость представляла собой образец неприступности. Никто из ныне живущих не смог бы прорубить в этой твердой скале ничего подобного — у гномов ушли бы десятки лет просто на то, чтобы прорубить здесь обычный десятиметровый лаз, через который смог бы пройти человек.

В этот момент по призраку, вспоминающему события, произошедшие с ним сотни лет назад, как будто прошла рябь. Несмотря на время, прошедшее с тех пор, вспоминать тот штурм ему было все-таки все-еще тяжело.

Черная, с массивными фланкирующими рвы бастионами, с мостом, открывающимся перед входом и окаймленным четырьмя башнями — по две с обоих сторон заполненного водой рва, с пушками — этими орудиями, которыми гномы никогда более не радовали людей.

Человек, собирающийся брать эту крепость, видел с любой ее стороны бастионы и стены, точнее стены между бастионами. Чтобы жизнь атакующего не казалась медом, стены перед своей серединой были прикрыты равелинами — дополнительными постройками в форме исходящего угла.

Атакующим, для того, чтобы взять стену, или пробить ее гномьими пушками или людской магией нужно было предварительно брать штурмом эту дополнительную постройку. Взять ее было непросто — сначала нужно было перебраться через ров с водой, потом — забраться на высоченную башню. И все это под постоянным пушечным и магическим огнем одновременно с бастионов с флангов, со стены сзади и с самого равелина.

Перед глазами призрака стала разворачиваться череда событий. Но находящихся здесь слушателей не интересовали чувства, только факты — сухие факты.

Тогда, когда империя еще только зарождалась, вокруг замка еще не было города, — лишь в некотором отдалении расположились деревни, которые были сметены штурмующий замок армией будущего первого императора походя, как-будто этих деревень вовсе и не было.

Даже взяв равелин, атакующим все еще предстояло многое. Прежде всего, необходимо было взять нависающую над этим равелином, но все-таки отделенную от него стену позади него, а это было очень и очень не просто — по атакующему все еще продолжали стрелять, как с самой стены, так и с бастионов сбоку от нее.

Тогда призрак еще был человеком, и он помнил как они смогли взять стену, положив при этом десятки тысяч атакующих, как именно тогда он, лишенный, от потери крови, сознания, был погребен под грудой трупов.

Положение штурмующих после взятия стены улучшалось, но не намного — атакующий все еще оставался под огнем двух боковых, примыкающих к стене, бастионов. Фокус заключался в том, что к стене они примыкали навесными мостами. В случае взятия стены мосты просто поднимались к башне. Войска же, в случае взятия стен, отходили в редюиты — небольшие укрепления внутри, либо, за время штурма, успевали сооружать дополнительные внутреннюю оборону из окопов, мешков, дерева и прочих подручных материалов.

Потеряв еще порядка двенадцати тысяч человек, будущий император остановил штурм, отдав команду на блокаду крепости. Сам уйдя с основной массой войск, он оставил для этого несколько десятков тысяч человек, людей, строящих долговременные укрепления, окружающие замок со всех сторон, и предназначенные для отражения возможных атак как изнутри блокируемого кольца — со стороны крепости, так и снаружи — от возможных подкреплений.

На самый крайний случай внутри замка была внутренняя цитадель — еще один дополнительный пункт обороны, сложность взятия которой еще более увеличивалась — теперь неприятель попадал под перекрестный огонь с самой внутренней цитадели, и со все не взятых им стен и бастионов.

Его, всего израненного, в бессознательном состоянии, выкопали тогда поздно ночью защитники крепости — он был начальником одного из штурмующих отрядов, и к нему у руководства защитников был ряд вопросов. Его затащили внутрь, в казематы, подвесили. Он сломался быстро. Тот, кто думает, что можно долго сопротивляться тому, когда тебе, например, напильником шлифуют зубы, просто сам никогда не попадал в такую ситуацию. Он ответил на все их вопросы.

Через один год после того, как будущий первый император начал блокаду, в крепости начала ощущаться нехватка еды. Его убили. Труп выбросили за стены — так делали со всеми трупами, во избежание распространения эпидемий. Только что умерших своих или чужих защитники крепости тогда еще не ели. Гораздо позже его неправильно поднял один из людских некромантов — ему удалось бежать и через какое-то время он прибился к одному из доменов нежити.

Брать сами бастионы вместо стен никто тогда так и не решился — это было намного более сложной задачей. Подкопы и минные работы тогда тоже не прошли — сказывалась твердость скал, усиленная противоминными сооружениями.

Замок был рассчитан на долговременную осаду, осаду, продолжающуюся годами. Эти годы, точнее — четыре года, крепость тогда и выдержала, а потом в ней полностью закончились запасы еды.

Никогда больше эту крепость никто так и не смог больше взять. Да и тогда, в тот первый раз, ее ведь тогда так и не взяли приступом.

Призрак закончил свой рассказ слушающему его Повелителю с окружающей его немногочисленной свитой. После умеренного числа уточняющих вопросов призрака отпустили — сегодня ему еще предстояло вернуться в свою деревню, где он уже больше сотни лет выполнял предписанные ему задачи.

13.

Стражник хмуро скользнул взглядом по старой крестьянке, в старой, со множеством заплаток, однако чистой, рубахе, в юбке под стать этой рубахе, с белой козой на коротком поводке, которая как только старуха остановилась жалобно заблеяла.

В связи с последними событиями доступ в город был ограничен. Но в не зависимости от любых событий, без еды, которая всегда поставлялась окружающими город деревнями, горожанам было просто не прожить, и поэтому для крестьян, везущих продукты на продажу в город, было сделано исключение — их пускали без всей этой дополнительной тягомотины. Разве что мзду для них подняли. Ну и было у них еще негласное распоряжение, подкрепленное щедрыми вливаниями купцов — не пускать всяких подозрительных крестьян мужского пола — для них здесь неподалеку уже успели соорудить несколько будок, где купцы и скупали у них все привозимые этими крестьянами товары, разумеется, в разы дешевле той стоимости, которую можно было выручить за эти товары в городе.

Совсем никого не пускать тоже было нельзя — при отсутствии хотя бы минимальной конкуренции цены бы взлетели еще выше, хотя куда уже выше. А кому нужны дополнительные недовольные? Никому. А когда у стражника есть выбор кого пускать, а кого не пускать, кого пускает этот стражник? Правильно — того, кто соответствует всем предъявляемым сверху критериям — время все-таки смутное, и лучше не играть с огнем. Но это не единственное условие — дополнительным условием является небольшая добровольная помощь этому стражнику.

Оторваться от созерцания козы стражника заставили блеснувшие перед ним две медные монеты. Стражник встряхнул головой — наваждение какое-то, за прошедшие мгновения он уже успел забыть про эту нищенку. Хотя, если у нее есть собственность — коза, то она не нищенка. Медная монета — стандартная такса за проход в город для крестьян. Сейчас за одну монету стражники заворачивали всех обратно, две, конечно, тоже маловато, но лучше взять себе одну, чем совсем ничего, тем более что, судя по ее прикиду, взять с нее больше не получится.

Стражник смахнул монеты с руки крестьянки, затем внес запись об этой крестьянке в учетную книгу, сам поставив вместо нее крестик — так было быстрее, после чего бросил медную монету в сундук. Сундук был весьма необычным — тяжелым, с прорезью сверху и просто огромным, для своего размера, замком.

Второй монете тоже нашлось достойное для нее место — в кармане стражника.

Еще через одно мгновение стражник уже не смог бы не то, что описать прошедшую мимо него крестьянку, но даже и вспомнить сам факт такого прохода.

Если бы какой-нибудь любопытный наблюдал бы за тем, что делала эта крестьянка дальше, то он очень бы удивился — вместо того, чтобы направиться к рынку, который должен был открыться через час, крестьянка на полпути к нему, свернула в другую сторону — благо большинство горожан все еще досматривали свои последние сны. Подведя козу к одному из домов, крестьянка привязала ее за поводок к столбу торчащему неподалеку от входных ворот во двор, с врезанной в них дверью, после чего постучала в эту дверь, а сама тут же нырнула в сторону. Через минуту о том, что здесь когда-то была крестьянка не говорило ничего — этом способствовала вся окружающая это место обстановка — место было полностью закрыто от обзора.

Прошло долгих десять минут, когда входящая дверь бесшумно, особенно с учетом ее внешнего вида, открылась, и из нее вышла ничем непримечательная личность, которая взяла эту козу за поводок, предварительно отвязав ее от столба, и завела во двор. Судя по сноровке, с которой эта личность выполняла это действие, с такими животными ей приходилось сталкиваться не первый раз.

Если бы этот любопытный сумел отследить эту крестьянку дальше, то он удивился бы еще больше — женщина, на которую изредка попадавшиеся прохожие вообще никак не реагировали, прошла к богатому, временно оставленному хозяевами, дому недалеко от замка, находящегося в центре города и каким-то непостижимым образом, ну прямо как кошка по дереву, сумела взобраться по стене и нырнуть на чердак.

Если бы этот любопытный продолжал наблюдать за этим чердаком и далее, то, как бы он не старался, он бы больше не увидел ни этой крестьянки, ни кого-либо похожего на нее, ни в этот день, ни в следующий, ни вообще в любой другой.

14.

Солнце с гораздо большим удовольствием провела бы все это время в лесу или в поле, но замок был неотделим от скалы, а в камне ее способности работали на дальности не более пяти километров. Это с учетом той тренировки в саркофаге. На грани ее сознания скользнула мысль, что когда-то, в самом начале, она даже в воздухе могла контролировать пространство не далее нескольких метров.

Поэтому решили проникать в город, разросшийся вокруг замка, решили не мудрить и использовать давно наработанную схему.

Для сомнительных дел служба Гоши Кровавого использовала совсем неприметных людей — купцов, крестьян и тому подобных. Но к купцам сейчас относились очень насторожено, поэтому остановились на крестьянах.

На самом деле Солнцу было все равно — крестьянин, купец, или еще кто-то — она могла превратиться в любого.

15.

Солнце лежала на полу чердака, на который она забралась сегодня рано утром. У драконов абсолютная память — они помнят все, но сейчас ей нужно было создать в своем сознании модели как самого замка, так и действий всех, кто может попасться им на пути. А так как в замке находилось более десяти тысяч человек, то отслеживать их всех одновременно было трудно даже для нее, ведь обычно она сосредотачивалась только на ближайших к ней целях и на тех, действия которых соответствовали определенным критериям.