Сочувствуешь носителям папах, что невозможно добиться правды, и получить по выходу в запас гектар пахотной земли строго там где призывался в ряды, а также коня и шашку, как это написано в никем не отмененном постановлении РВСР. Правда, обидно? Особенно тем, кто призывался, например, из Москвы. Аллах с ним, с конем. И шашкой, скрепя сердце, тоже пожертвовать можно... Но вот гектар пахотной земли где-нибудь на проспекте Вернадского — от такого подарка судьбы ни один полковник бы не отказался!

Теперь попробуйте охарактеризовать армию мирного времени максимально кратко. Желательно одним словом. Что получилось?

Фи, как грубо...

Зато понятно, почему что при малейших отклонениях от установившегося порядка жизни ЧП неминуемо. Что и произошло.

... Паша Веровочкин, розовощекий мальчик с тонкой шеей и наивными голубыми глазами выглядил сущим ребенком даже после учебки. Как все ласковые домашние детки, он был слегка трусоват. Потому на пост в автопарк ставить его не стоило. Более того, это было категорически запрещено. Потому как молодых в автопарк ставить вообще нельзя. Почему? А хотя бы потому, что тонкое железо, остывая к вечеру, может издавть столько разных звуков... Впрочем, сейчас расскажу.

Рядовой Веревочкин был горд: первый караул, и ни одного замечания пока ему не сделали. Обязанности караульного он выучил и рассказал как стишок. Все тринадцать запретных для часового пунктов (есть, пить, курить, говорить, оправляться, передавать, принимать...) были доложены на разводе с выражением. Его даже похвалили. В общем, служба начинала налаживаться, и это ему даже нравилось.

Он строго соблюдал маршрут движения, и через каждые пятнадцать минут пунктуально втыкал телефонную трубку в гнездо и докладывал о том, что на посту все в порядке.

— И что такого? — думал Паша. — И не так это сложно, отстоять свои 4 часа.

Так он думал ровно до того момента, как солнце зашло за горизонт. Совсем скоро ему послышались легкие шаги. Кто-то совершил перебежку прямо за рядом стоящих у забора машин.

— Стой, кто идет! — выдал наш бравый часовой уставную фразу.

Но никто не отозвался. Более того, неизвестный, задев что-то железное, переместился на пару метров левее.

Далее боец действовал, как ему представлялось, строго по уставу: сделал предупредительный выстрел в воздух. В ответ тоже стрельнули, но как-то тихо и глуховато. На голову рядового Веревочкина посыпались щепки от ворот бокса.

В таких обстоятельствах стоять — жуткая глупость. Паша быстренько плюхнулся на живот, отполз за угол, и побежал к ближайшей телефонной розетке. В караул поступило сообщение о нападении на пост.

Доложив, Веревочкин храбро пополз обратно. Прислушался, и выпустил по предполагаемому диверсанту щедрую, патронов на десять, очередь. Пули, прилетевшие в ответ, снова выбили из гаражного бокса щепу и каменную крошку.

Так продолжалось до прибытия тревожной группы.

Почти одновременно с докладом о нападении на автопарк, начальнику караула пришел доклад о нападении на склад ГСМ. С тем лишь отличием, что часовой сообщил, что в него стреляют из оружия с глушителем.

Выслав единственную тревожную группу в автопарк, начкар доложил о нападении оперативному дежурному. Тот, в строгом соответствии с должностной инструкцией, проделал следующее: поднял по тревоге подразделения усиления, объявил боевую тревогу в части и сообщил о своих действиях командованию.

Через пять минут часть напоминала развороченный муравейник. С грохотом распахнулись ворота автопарка, заскрипели решетчатые двери оружейных комнат. По домам офицерского состава прошел шквал телефонных звонков и топоча сапогами, побежали посыльные.

Начальник КЭЧ, он же старший по говну и пару, честно отрабатывая инструкцию, включил режим светомаскировки.Проще говоря, рванул рубильник, и света не стало. Строго говоря, инструкция составлялась на случай войны и бомбежек, но кто же обращает внимание на такие мелочи в состоянии стресса?

Бесследно светопрекращение не прошло. В точке сбора инженерно-технической службы при погрузке в автотранспорт отттоптали руки двум майорам. Третий, до погрузки даже не добежал. С разгона налетев лбом на ствол растущего между двумя пятиэтажками дуба, он только мотал головой, и сидя на земле с разбросанными поперек тропинки ногами, тупо повторял:

— Мужики, за что?!

Старого образца полевая фуражка, откатившись, застыла на траве с треснувшим пополам лакированным козырьком.

Стоит ли говорить, что рядовые срочной службы также не избежали ни царапин, ни вывихов?

Тревожная группа, прибыв на территорию автопарка, с ходу отстрелялась по неизвестному супостату, успевшему переместиться куда-то за забор. Тот бойко ответил длинной очередью.

Тем временем прошло почти сорок минут, и прибыли подразделения усиления из расположенного неподалек ДШБ. Они бодро замкнули кольцо по периметру части, и принялись прочесывать лес, стреляя в подозрительные места. Канонада, раздающаяся со стороны Объекта, такому modus operandi только способствовала. Итог: трое раненых от дружественного огня, пара подвернутых в горячке ног.

Еще спугнули мужика из соседнего села, который, выехав с дамой сердца на природу, не нашел места для утех получше, чем в посадках неподалеку от части. Приняв во тьме бойцов за грабителей и душегубов, мужик отчаянно отбивался, и сумел монтировкой нанести травмы средней тяжести двоим десантникам.

Личный состав части принял активное участие в завертевшейся вокруг командиров мирного времени неразберихи. Было бесследно утрачено шесть единиц стрелкового оружия, погнут ствол РПК, утеряна пара штык-ножей, травмировано четверо рядовых и один сержант.

Сводная тревожная группа лейтенанта Вояра прибыла на склад ГСМ практически одновременно с теми, кто сейчас упоенно стрелял из автопарка. Оценив ситуацию, Виктор скомандовал часому:

— Отставить стрельбу.

По инерции, тот выпустил еще полрожка в сторону предполагаемого противника, но команду выполнил.

С той стороны стрельба вспыхнула с новой силой.

— Всем следовать в курилку, — отдал распоряжение лейтенант. Там и отдохнем от этого дебилизма.

— Разрешите вопрос, товарищ лейтенант? — обратился к Вояру сержант Сапожников.

— Разрешаю.

— Так нападение же... Стрелять надо.

— Вот я и говорю, — ответил лейтенант. — Пусть идиоты стреляют. Им, видать, нравится. Вы что, не замечаете, что пули идут намного выше емкостей?! Значит, стрельба ведется из-за горки и неприцельно. Иначе тут давно бы был жаркий пионерский костер. Теперь всем понятно?

— Так точно, — раздалось несколько голосов.

— Так почему вы еще не в курилке? — удивился Вояр.

Рассевшись вокруг врытой в землю бочки, изображающей пепельницу, личный состав дружно дымил пайковым "Памиром", когда в крытую беседку вошел лейтенант. На попытку вскочить, он напомнил:

— В столовой и в курилке команда "Смирно" не подается.

— Так мы чисто из уважения, — прозвучало в ответ.

— Ребята, — сказал Вояр. — О том, что я вам объяснил, желательно молчать. Кому положено, конечно, поймут, но тоже молчать будут. А вот если ответственные товарищи осознают, что шила уже не утаишь, у часовых, стоявших по обе стороны пригорка, будут неприятности. Оно нам надо?

— Да нет, нам оно ни к чему — дружно прогудели собравшиеся.

— Сапожников!

— Я!

— Бери фонарик и составляй ведомость расхода боеприпасов. Как самый дотошный и сознательный. А я, пожалуй, напишу пока рапорт... И даже в двух вариантах. Военный должен писать часто и много.

— И не трусись, — добавил он, глядя на покинувшего пост часового. — Глядишь, еще в отпуск поедешь!

Когда стрельба стала затихать, наблюдатель, засевший на высотке 182,4, нервно поинтересовался:

— Ваха, нас что, кто-то неудачно опередил?

— Нет, гяуры с ума сходят, — лениво протянул Ваха, четко просчитавший ситуацию.

Глава 5.

Как от века заведено, инцидент долго и тщательно разбирали. При такой масштабной порче имущества, утере оружия, большом (не спишешь!) расходе боеприпасов и зашкаливающим травматизме без этого никак. Командиры частей, подразделений и начальники служб извели кучу бумаги и стерли языки, объясняя свои действия.

В итоге, отцы командиры пришли к очевидному выводу: нападение неизвестных террористов обязательно было и его следует считать успешно отбитым. Эта версия устраивала всех как нельзя лучше. Смущало только отсутствие мертвых вражьих тел, но написали, что противник всех своих унес с собой. Или как-то похоже.

Паша Веревочкин, как ему и предрекали, поехал в отпуск сроком на 10 суток не считая дороги, увозя с собой фотографию у Знамени и благодарственное письмо родителям. Наверное, он был один из тех немногих, кто так и остался в блаженном неведении относительно своей роли в грандиозном бардаке, царившим всю ночь на территории Объекта.

Начальника караула, скрепя сердце, представили к медали "За боевые заслуги". Помните, наверное: несение службы в карауле является выполнением боевой задачи.

Начальники рангом повыше получили ордена.

Про остальных просто не знаю. Однако, пострадавшие вскоре были забыты, имущество — списано, а жизнь пошла своим чередом.

У нас частенько говорят о награждении непричастных и наказании невиновных. Так вот, следует говорить о награждении виновных и казни праведных. Так оно честнее будет.

А вот зло ли это, стоит задуматься. В данном частном случае рядовому-раздолбаю многие были даже до некоторой степени благодарны. Начальник штаба задумался, а стоит ли слепо придерживаться "планов на все случаи жизни", роазработанных и утвержденных лет тридцать назад.

Начальники отделов и главный инженер тоже размышляли о многом. В частности, стоит ли вообще в сложившихся обстоятельствах тащить в лес заветные зеленые контейнеры, или таки лучше отсидеться в прекрасно оборудованных фортсооружениях, которые и не всякой-то бомбой возьмешь.

— Опять же, — думали они, — почему это мы убрали все оружейные шкафы в штаб? И бронеколпаки пустые стоят... Вопрос-то получается серьезный .

До начальника КЭЧ таки дошло, что включать светомаскировку при отсутствии бомбежки — глупо. Да и до — тоже. GPS никто не отменял.

— Надо будет, — думал он, — и в полной темноте достанут. Зато людям-то какое неудобство. И вообще, обидно выглядеть в глазах сослуживцев тупым уродом, чуть что хватающимся за рубильник.

Даже генерал-майор Рябцов, и тот подумал:

— Если бы даже этого Веревкина не было, то его стоило бы придумать. Это ж надо, на ровном месте устроить части абсолютно объективную комплексную проверку боеготовности, причем без особых жертв и разрушений! Не зря Миних говорил, что Русь управляется напрямую Богом, ох не зря.

Вслух, правда, генерал ничего такого не озвучивал.

Начальник штаба задумчиво барабанил костяшками пальцев по письменному столу. Получалось фальшиво. Что-то все время мешало сосредоточиться. Весь его прошлый опыт аж вопил, сопротивляясь предложению, которое озвучил стоящий перед ним молоденький лейтенант.

— Ладно, — наконец сказал он. — В конце концов, другие варианты еще хуже.

— Так точно!

— Иди уже...

Сделав четкий поворот налево-кругом, лейтенант Вояр вышел из кабинета, аккуратно, но плотно прикрыв за собой дверь.

— Пусть попробует, — подумал полковник. — Офицер он неплохой, понимающий. В ситуации с мнимым нападением на пост разобрался как бы не первым. Но вот ведь какое дело, ни словом ни жестом не стал намекать, что он тут самый умный. Правильный мальчишка. Пусть пробует. Поможем.

Еще до восхода солнца, когда горизонт только-только начал сереть, в Грибовку въехала небольшая колонна . Несколько тяжело груженых машин и полевая кухня. Телефонная связь была отключена еще с вечера, неожиданно. Подавлением мобильной занялась служба РЭБ Объекта.

У парочки соглядатаев не осталась другого выхода, кроме как попытаться передать хозяевам срочную информацию лично. Однако, наскоро завербованные пособники боевиков оперативной подготовки не имели и иметь не могли. Потому, попали в добрые и надежные руки выставленных накануне начальником ОО секретов.

Собранные перед правлением люди недовольно гомонили, вполголоса ругаясь на непонятную председателеву блажь и зряшную, по их мнению, потерю времени.

У юного, но полностью седого лейтенанта с пронзительно яркими синими глазами оказался неожиданно сильный голос. Говорил он спокойно, вроде бы и не слишком громко, но слышно было всем. И говорил так, что собравшиеся примолкли, боясь проронить хоть слово.

— Те кто могут, вывозите детей и женщин. Немедленно. После разгрузки вещевого имущества, каждый автомобиль может спокойно взять на борт 20-25 человек. Рейс до ближайшей станции — 20 минут. Далее — электричкой по известным вам адресам. Родственники, знакомые, друзья — кто куда может. Ориентировочный срок — два месяца.

Мужчины, особенно те, кто в себе не уверен, уезжайте тоже. Худого вам никто не скажет. Не всем, как говориться, дано. Командование выделяет вооруженное сопровождение. Время на сборы — два часа.

— И чего это ради? — прозвучал в настороженной тишине глумливый тенорок местного алкоголика, Володи Мухина. Этого невысокого, всегда слегка пьяного жилистого мужичка со скверным характером в деревне терпели исключительно за талант к механике.

— Вопроса ждал, — спокойно ответил лейтенант. Сейчас утро, туман, не все видно. Но кто помнит, за вон тем полем и лесополосой — воинская часть. И склады. В том числе и вооружения. Бородатые мальчики в автономии заигрались. Им нужно оружие.

Потому, если бы мы сюда не приехали, случилось бы следующее: в Грибовку приехали бы автобусы с вооруженными людьми. Далее, тех кто решился бы оказать сопротивление, пристрелили. Остальных бы погнали через поле прямо на склады, заставляя кричать, чтобы часовые не стреляли.

Только вот понимаете, Устав никто не отменял. Часовые обязательно будут стрелять. Ваши близкие погибнут. Плохо погибнут. Там минные заграждения и пулеметные точки есть, чтоб вы знали. Еще вопросы?

— Что ты лейтенант, нагнетаешь, — послышался блатной говорок откуда-то из середины толпы. — Сами разберемся.

В толпе послышалось напряженное шевеление, и оратор неожиданно замолк.

Лейтенант, как будто стирая с лица какое-то напряжение, провел по нему ладонью, и негромко заметил:

— Недавно я вернулся из предгорий. Ездил хоронить деда. Похоронить успел, но там была резня. Один, примерно такой же умный, сказал: "Сам разберусь" Оказалось, ошибался. Разобрались как раз с ним. Лично наблюдал, как выглядели его кишки на заборе.

Здесь такого не будет. От автономии полторы сотни верст. Развлекаться со вкусом и снимать кино про расчлененку боевики не будут. Просто порежут-постреляют всех, кто будет несогласен бежать на посты и громко орать: "Не стреляйте родненькие!"

В общем, так: сход может принять любое решение. Тут вы в своем праве. Жизнь ваша, вам и распоряжаться ей. Думайте. Пять минут у вас есть. Потом разворачиваю колонну обратно.